Сердцеед в Венецианской паутине

Глава 32: Цена прощения

Время в позолоченных апартаментах тётушки текло неестественно медленно, словно густой мёд. Каждая секунда отдавалась в висках тяжёлым, неровным стуком. Я метался по комнате, не в силах усидеть на месте. Предстоящая аудиенция виделась мне не встречей, а полем боя, где ставкой были жизни самых дорогих мне людей.

Луи, прислонившись к косяку окна, молча наблюдал за моим бессмысленным кружением. Он не пытался меня успокоить пустыми словами. Он просто был рядом. Его молчаливая поддержка была крепче любых заверений.

— Он может просто приказать схватить нас, — вырвалось у меня, и я остановился перед ним. — Взять меня, пытать, вырвать признание, где книга… а её так и оставить гнить в той башне.

— Он может, — спокойно согласился Луи. — Но он — Король-Солнце. Ему нужен зрелищный триумф, а не шепотки о замученном в подвалах дворянине. Он любит театр, Лео. И твоя тётка только что дала ему лучший сценарий. Он будет играть свою роль. И мы — свою.

Его слова, холодные и расчётливые, почему-то подействовали на меня лучше успокоительного зелья. Он был прав. Это был спектакль. И мне предстояло сыграть главную роль.

Наконец, вечность спустя, дверь открылась. В проёме возник всё тот же немолодой слуга тётушки.

— Месье граф. Его Величество ожидает вас.

Мы с Луи обменялись последним взглядом. Он кивнул, и в его глазах читалось: «Я здесь. Я с тобой». Мы вышли.

Путь по версальским галереям показался бесконечным. Придворные, узнавая меня, шарахались в стороны, как от прокажённого, их шёпот шипел у меня за спиной. «Предатель…», «Вернулся…», «Как он смеет…». Я шёл, выпрямив спину, глядя прямо перед собой, не обращая на них внимания. Вся моя воля была сосредоточена на том, чтобы не дрожали руки.

Двери в малый тронный зал распахнулись. Солнечный свет, отражаясь от тысяч золотых деталей, бил в глаза. В конце зала, на невысоком возвышении, сидел он. Людовик XIV. Его лицо было непроницаемой маской холодного величия. По бокам, чуть поодаль, замерли несколько приближённых. Среди них — мадемуазель де Монпансье. И моя тётка, стоявшая с видом смиренной просительницы, но её глаза метнули на меня мгновенный, ободряющий сигнал.

Я сделал несколько шагов вперёд и опустился на одно колено, склонив голову. Луи остался у дверей, на почтительном расстоянии.

— Ваше Величество, — голос, к моему удивлению, прозвучал твёрдо и ясно.

— Граф де Виллар, — раздался сверху холодный, отточенный голос. — Вы явились, несмотря на то, что объявлены предателем короны. Объясните своё наглое присутствие.

Я поднял голову и встретился с ним взглядом, чувствуя, как холодный пот стекает по спине под камзолом.

— Я явился, чтобы опровергнуть клевету, Ваше Величество, и раскрыть глаза на истинного предателя, что плетёт паутину измены в самом сердце Франции.

— Смелые слова, — Король медленно откинулся на спинке трона. — И где ваши доказательства?

— Они будут предоставлены, Ваше Величество. Но прежде я выдвигаю условия.

В зале замерли. Кто-то сдержанно ахнул. Выдвигать условия Королю-Солнцу? Это было неслыханно.

Король нахмурился, его пальцы сжали подлокотники.

— Вы не в положении торговаться, месье.

В зале повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь шелестом платьев. Казалось, даже дыхание придворных замерло.

— Я торгуюсь не за себя, Ваше Величество. Я требую справедливости для невиновной. Моя жена, графиня де Виллар, была заключена в Фоларскую башню по ложному навету. Я требую её немедленного освобождения и возвращения ко двору. Я требую её присутствия здесь, сейчас, чтобы она могла видеть, как очищается её имя. И моё полное помилование. Только тогда я передам Вам документы, которые, уверяю Вас, стоят этой цены.

Король молчал, его взгляд был тяжёлым, как свинец. Я видел, как напряглись его челюсти. Я готовился к гневной вспышке, к приказу арестовать меня.

Но в этот момент мадемуазель де Монпансье, стоявшая рядом, мягко склонилась к его уху и что-то тихо прошептала. Её слова были неслышны, но я уловил обрывок: «…может быть весьма интересно… Ваше Величество… истинный масштаб…»

Лицо Короля оставалось непроницаемым, но в его глазах мелькнул азарт охотника, почуявшего крупного зверя. Он медленно кивнул.

— Хорошо. Пусть так и будет. — Он сделал едва заметный жест одному из гвардейцев. — Привести графиню де Виллар. Немедленно.

Наступили самые долгие часы в моей жизни. Мы стояли в полной тишине. Король не сводил с меня глаз, изучая, как под микроскопом. Я чувствовал на себе взгляды придворных, полные ненависти, страха и любопытства. Луи за моей спиной дышал ровно и спокойно, его присутствие было моим якорем.

И вот, наконец, скрипнули двери.

В зал вошла она.

Елена. Бледная, как мраморная статуя, казавшаяся удивительно хрупкой в своих простых, почти монашеских одеждах после блеска придворных платьев. Она шла медленно, гордо выпрямив спину, но я видел, как дрожат её руки. В них она сжимала маленький, самодельный блокнот из сшитых вместе обрывков бумаги.

Её взгляд метнулся по залу, ища меня. И когда наши глаза встретились, в них не было страха, только бесконечная усталость и надежда.

Мы не побежали друг к другу. Это был бы смертельный провал. Но мы бросились навстречу взглядами, и в этой тихой молчаливой встрече было больше силы, чем в любых объятиях. Она заняла место рядом со мной, слегка кивнув Королю. Её пальцы белели от силы, с которой она сжимала свой самодельный дневник.

— Я выполнил ваше условие, месье, — холодно произнёс Король. — Теперь ваша очередь. Где доказательства измены герцога де Лоррена?

Я вынул из-за пазухи свёрток в промасленной коже — ту самую книгу, что мы добыли в Венеции.

— Всё здесь, Ваше Величество. Финансовые отчёты, шифры, переписка с венецианскими заговорщиками, отчёт о поставках оружия фрондёрам. Всё с печатями и подписями его доверенных лиц.

Я протянул книгу придворному, который отнёс её Королю. Тот взял её с видом скептика, но, открыв и пробежав глазами несколько строк, его пальцы резко сжали переплет, а лицо изменилось. Скепсис сменился ледяным, беспощадным гневом.

В этот момент Елена сделала шаг вперёд. Её голос, тихий, но чёткий, прозвучал в мёртвой тишине зала.

— Ваше Величество. И мои скромные записи. О том, что я слышала и видела в Версале, пока находилась тут. Возможно, это дополнит картину.

Она протянула свой потрёпанный блокнот. Король, не отрываясь от книги Брагадина, кивнул, и её дневник взяли и положили поверх злополучного фолианта.

Людовик медленно поднял на нас глаза. В них уже не было гнева на меня. Теперь они пылали холодным огнём предательства.

— Ваши условия приняты, граф де Виллар. Вы и ваша супруга свободны и находитесь под моей защитой. Что касается герцога де Лоррена… — Он бросил взгляд на книгу, и его губы сложились в тонкую, безжалостную линию. — С ним разберутся. Настоящим образом.

Он отвёл взгляд, яростно изучая документы. Аудиенция была окончена.

Мы с Еленой вышли из зала, не говоря ни слова, плечом к плечу. Луи последовал за нами. Только когда тяжелые двери закрылись за нами, я остановился и обернулся к ней. Я взял её лицо в свои ладони, ощущая под пальцами ледяную кожу.

— Всё кончено, — прошептал я. — Ты свободна.

Она прижалась ко мне, и я почувствовал, как дрожат её руки.

— Это действительно конец? — тихо спросила она.

— Да, — я обнял её крепче. — Охота окончена. Война закончена. Впереди только мир.

Мы стояли, обнявшись, в бесконечной версальской галерее. Где-то впереди нас ждал Шато де Виллар, детский смех и тихие вечера у камина. Путь домой был долгим, но впервые за долгое время мы шли по нему вместе — навстречу спокойному будущему, которое, наконец, настало.