Сезон помидоров, или Пари на урожай

Глава 33

Сглатываю внезапно пересохшим горлом. Грудь сжимает паника. Да уж. Называется, прогулялась в город, — мелькает в голове. И угодила прямо в лапы психопата.

Как ещё назвать человека, который не уважает моего «нет», делает со мной всё, что вздумается, не взирая на мои возражения?

И главное — поймал в самый уязвимый момент, когда я даже сбежать не могу.

От досады хочется взвыть. Вот только истерить нельзя. Сейчас как никогда нужно сохранять спокойствие. Главное — не провоцировать его, чтобы совсем не слетел с катушек.

— Обойдёмся без верёвок, — бросаю после недолгого колебания и, вся сжавшись в пружину, стискиваю в пальцах дорожный мешок.

Под грубой холщовой тканью нащупываю стеклянную бутыль, и от этого становится чуточку спокойнее. Всё-таки какое-никакое оружие у меня есть. В крайнем случае — сделаю ему бутылкой массаж головы!

Здравый смысл тут же нашёптывает, что она до головы вряд ли доберётся — слишком уж разные у нас физические данные. Но я упрямо цепляюсь за мысль, что без боя по-любому не сдамся.

Как ни странно, Регальдис, напугав меня до трясучки, ведёт себя вполне прилично. Он всё ещё удерживает мою ногу в плену, но уже устроил её поверх бархатной подушки, на своих коленях. Наверно, по этой причине он стащил с меня туфлю минутой ранее — чтобы я не запачкала бархат дорожной пылью.

Из дальних закоулков памяти всплывает информация, что при переломе или вывихе полезно держать конечности на возвышении.

Полезно… Хм. Мысленно усмехаюсь.

Что же, будем считать, я сейчас терплю его наглость ради здоровья.

Как ни странно, боль в щиколотке с каждой минутой становится тише. Будто и правда мужчина, сидящий передо мной, владеет исцеляющей магией. И хотя эта мысль кажется дикой и почти безумной, других факторов, которые можно было бы принять за обезболивающее, я не нахожу.

Постепенно облегчение в ноге разливается по всему телу, смывая остроту напряжения. Глаза начинают тяжелеть, и я ловлю себя на том, что за время короткой поездки меня чуть не сморил сон. Длинный день, под завязку нашпигованный волнением, истощил ресурсы до дна.

Лишь осознание, что я нахожусь в руках чужого мужчины, заставляет меня бодрствовать.

Когда карета, наконец, останавливается, Регальдис снова берёт меня на руки и несёт куда-то в темноте. Хотя я держу дорожный мешок свободной рукой, другая — прижата к крепкому телу лорда. Бутылку в такой позе я вытащить не смогу, что лишает меня даже иллюзии потенциальной самозащиты.

Он, конечно, снова не реагирует на моё сердитое шипение и трепыхание, словно я не взрослая женщина, а упрямый котёнок. Впрочем, сопротивляюсь я так же вяло, как тот самый котёнок, — сил уже совсем не осталось.

Только голое упрямство заставляет меня противиться чужой воле и... собственному телу, которое отчаянно хочет сомкнуть глазки и отдаться плавному покачиванию — как в детстве, когда меня баюкала мама.

К несчастью, это не единственная параллель, которая приходит мне в голову.

В детстве у меня было примерно столько же контроля над своей жизнью, сколько осталось сейчас.

Лорд прижимает мою голову к широченной груди, из-за чего я почти ничего не вижу. К тому же Луне и звёздам именно сейчас вздумалось скрыться за облаками, погрузив мир в сплошной мрак.

Вопросы проносятся в голове один за другим.

Где мы?

Куда направляемся?

Почему идём так долго?

И почему тут козы блеют совсем рядом? Неужели опять прорвались ко мне на участок?

В голову закрадывается страшная мысль.

А что, если это не мой участок?

Что, если он несёт меня в свой дом?

— Где мы? — бормочу испуганно.

В ответ раздаётся тяжёлый вздох.

— Спи, дева. Лишние волнения тебе ни к чему.

Как это «спи»? Здравствуйте, приехали...

Однако возмутиться вслух не успеваю — моё сознание стремительно падает в чернильную пустоту.