Сезон помидоров, или Пари на урожай

Глава 42

Граф Дэшфорд

Дойдя до дома, валюсь в кресло и прикрываю глаза. Утомительный выдался денёк. Скучный до отвращения и зубовного скрежета.

Сон до обеда. Езда верхом. Прогулка в розарии со старым, занудным приятелем. Званый ужин, где девы густой вереницей крутились вокруг меня. Приторный запах духов, жеманное кокетство, жалкие попытки понравиться. Всё это раздражало до тошноты.

Странно. Прошёл час после моего ухода, а я не могу вспомнить ни одного лица. Все черты будто слились в одно серое пятно. Пожалуй, и не было там ни одной, стоящей моего взгляда.

Разве что графиня Ирен — признанная красавица. Но она уже побывала в моей постели и не дала ни малейшей причины желать второго захода. Так… ничего особенного. Разве что на закуску сойдёт. С голодухи.

Поднимаюсь из кресла и тяжёлым шагом прохожу по спальне. Паркетный пол играет бликами в свете свечей, отражаясь в позолоченных ножках мебели. Гобелены на стенах, резная кровать под балдахином, мраморные колонны у изголовья — всё это богатство я давно воспринимаю, как пыль. Но в её глазах… эта сиротка задохнётся от ужаса и благоговения. И это будет приятно.

Останавливаюсь у окна, смотрю на собственное отражение в тёмном стекле. Да, всё именно так, как я хочу.

Через пять дней я заставлю её вымыть этот паркет. На коленях, с тряпкой, платье задрано до самой задницы, белое тело напротив золотых стен. И я буду сидеть в кресле, лениво потягивая любимый напиток и наблюдая за каждым её движением. За тем, как капли пота стекают по её спине, как дрожат руки. Она будет ползать по полу, а я — наслаждаться её унижением.

Для первой демонстрации это будет самое то. Пусть прочувствует, кто здесь хозяин.

Возвращаюсь к каморке, которую я велел приготовить для приютской девчонки. Открыв дверь, с удовлетворением осматриваю результат. Тесное помещение едва вместило в себя стул, стол и кушетку. Я специально подпилил ножку, чтобы ложе сломалось в первую же ночь.

Будет чертовски удобно. Шум от упавшей кушетки даст мне повод войти. Два метра от моей кровати — и я у её двери, хлипкой, как обложка древней рукописи. Дёрнуть на себя... нет, просто потянуть — и эта милая пташка окажется в моих руках.

А если вздумает артачиться и корчить из себя недотрогу — завалю работой так, что мало не покажется. Взвоет и сама приползёт умолять о моей милости.

Мысль о том, как она своими сочными дерзкими губками просит меня о пощаде, заводит так сильно, что приводит в полную боевую готовность. Сжимаю кулаки. Не выдержав, рычу, как самый настоящий зверь, которого заперли в клетке.

Пять дней. Пять. Треклятых. Дней. Разум твердит, что ждать осталось недолго, а чувство такое, точно целая вечность.

Последние сутки лишь диким усилием воли заставляю себя выжидать срок, обозначенный поверенным. Не ворваться к ней… не закинуть её на плечо и не утащить к себе в особняк.

Неделя — сказал этот сухой законник два дня назад. Меньше никак. Эти проклятые законники не имеют ни капли сочувствия к простым человеческим слабостям.

С досадой качаю головой и иду к стойке. Щедро плеснув в хрустальный стакан, залпом выпиваю содержимое. Даже не морщусь. Кровь приливает к голове, и воображение рисует живописные сцены. Вот она, с распущенными волосами, сидит у камина на полу, а я указываю ей, как правильно тереть серебро. Или — моет мои сапоги, склонившись так низко, что даже дыхание её горячее чувствуется. Уверен, эта дикая кошечка придётся мне по вкусу.

Я ведь не сразу разглядел её. Чуть не упустил, потому что дурёха попалась под горячую руку. И сама была не очень. Взъерошенная, покрасневшая от жары и, наверно, от переживаний. Назойливая. Вздумала мне угрожать жалобами на мой участок. Мышь, грозящая быку, — это даже забавно.

А потом я увидел её в карете и понял: девица хороша. Красотка, каких поискать, да ещё с огнём в глазах. Какая другая посмела бы дерзить графу Дэшфорду?

Предлагать пари — это ведь мужская привилегия. Азарт, охотничий интерес, ставки — не для дев. Услышать такое от приютской было… хм… интригующе.

Немного подумав, подливаю себе ещё и снова опустошаю стакан залпом.

Те девы, что равны мне по положению, воспитаны быть покорными мужчине. Приторными улыбками и сладкими речами они пытаются затащить в свои липкие сети. Те, что ниже по статусу, — обычно трясутся от страха, и готовы на всё, лишь бы угодить. И неизвестно, кто из них отвратительнее в своём раболепстве.

А эта сиротка… идеальна. Заточена, чтобы меня ублажать. Такая не прискучит слишком быстро. Пожалуй, у неё есть всё, чтобы я не пресытился ею и за несколько лет.

Осталось лишь связаться со старой Мирхой — колдуньей, что помогает мне избегать появления ублюдков. Говорят, её настои отвратительны, как прокисший отвар из дохлой жабы, но зато надёжны. Сиротке придётся потерпеть. А что она хотела? Переживёт. У меня большие планы на эту девчонку.

Надеюсь, её кожа не слишком огрубела в Чёрных Песках. Прикосновения мозолистых рук неприятны. Пожалуй, куплю ей специальное масло и заставлю работать в перчатках. Днём напрягать её слишком не стану — чтобы оставались силы на то, что действительно важно. На ночные утехи.

Да. Ей всё-таки повезло попасть в мои руки. Нам обоим повезло. Но ей — куда больше.