Сладкий грех. Искупление

Глава 20

Мы возвращаемся обратно в банкетный зал, и снова все взгляды обращены на нас. Люди перешёптываются, а некоторые даже краснеют, явно понимая, где мы оба были. Некоторые открыто фыркают о нашем со Слэйном неподобающем поведении, но мне плевать. Слэйн держит меня за руку, в кармане его брюк лежат мои трусики, мои ноги до сих пор дрожат от оргазмов. В принципе, меня всё устраивает.

— Мне нужно кое-что обсудить с Ангусом. Мне придётся тебя оставить. Никого не убьёшь без меня? — шепчет мне на ухо Слэйн.

— Нет, не волнуйся. Меня будет останавливать то, что если я на кого-то нападу, то все узнают, что на мне нет трусиков. Я же не хочу вгонять в краску престарелых куриц, — хмыкаю я.

Слэйн целует меня в лоб и уходит. Так, на чём мы остановились? Ах да, на том, что кто-то подставил Слэйна, и для него заказал сыграть оркестр и спеть хор композицию злодея.

Подхожу к столику и замечаю, что здесь остались только Сальма, Бриан и Лиам. Последний сразу же встаёт и уходит, что мне нравится. Я делаю глоток шампанского, ощущая на себе два пристальных взгляда.

— Как жизнь, Энрика? — весело интересуется Бриан.

— Потрясающая. А как у тебя? Ты учишься или уже работаешь? — дружелюбно отвечаю.

— Работаю на Слэйна. Я один из пиар-менеджеров в компании по изготовлению мебели. Ты уже была на фабрике?

— На фабрике нет, но в магазине была. Я даже создала свою картину. Это настолько захватывающе, что словами не передать. Слэйн создал прекрасное место, — улыбаюсь я. Бриан отвечает мне улыбкой, бросая взгляд на мать. И та показывает ему свалить отсюда.

— Я оставляю вас, дамы, заметил на горизонте одну пожилую красотку, которая обожает моё общество, поэтому меня никто не видел, — подмигивая мне, Бриан уходит. Он мне нравится. Из всего этого семейства он определённо получил всё хорошее.

Я смотрю на Сальму, и та выпрямляется. Разговор предстоит сложный.

— Энрика.

— Да. Я вас слушаю, — спокойно реагирую.

— Для начала я бы хотела извиниться за своё поведение в твоём доме, я была немного не в себе. Я слишком часто переживала за жизнь Ангуса и видела много жестокости по отношению к нему, а когда узнала, что случилось, то сильно испугалась. Мне нельзя было сообщать тебе о том, что задумал Слэйн, но моё терпение лопнуло. Я думала, что ты поймёшь всю опасность близости с ним, — она говорит медленно и подбирает каждое слово. — Поэтому я считаю, что ты находишься под каким-то наркотиком, Ангус тоже так считает. Мы пытаемся помочь тебе, Энрика. Но если ты добровольно со Слэйном, что абсолютно не может быть правдой, то я хотела бы знать.

— Хм, странный вопрос, если честно. То есть я не могу встречаться со Слэйном, потому что испытываю к нему чувства? И чувства я могу испытывать, только будучи под наркотиками? — усмехаюсь я.

— Ты должна понять меня. Я видела многое. Я знаю Слэйна, и на что он способен.

— Поэтому организовали публичное унижение для него, использовав музыкальное сопровождение для привлечения гостей? — ехидно поддеваю её.

Сальма поджимает губы и глубоко вздыхает.

— Я не хочу, чтобы ты пострадала, вот и всё. Я забочусь о тебе, потому что нянчила тебя. Я знала твоих родителей и точно уверена в том, что они бы не одобрили твой выбор мужчины. Ты должна бежать от него, Энрика. Он же собирается убить тебя. Всё это его игра на публику. Он играет с тобой. Я просто… боюсь, что и тебя хоронить придётся, — Сальма опускает взгляд, и моё сердце покалывает от неприятного чувства. Я настроена к ней враждебно, потому что она недодала Слэйну материнской любви, не приняла его, не приласкала. Ещё мне противно, что она приплетает сюда моих покойных родителей.

— Спасибо за волнение, но я в полном порядке. На самом деле я счастлива рядом со Слэйном. Он прекрасный мужчина, вы просто его не узнали. Не захотели узнать, а я захотела. Вы отвернулись от него, а я буду поддерживать его. Меня больше не интересует то, что было в прошлом. Каждый совершает ошибки. Но в отличие от вас, Сальма, Слэйн старается их исправить. Так что в этой ситуации я не занимаю чью-то сторону, а выбираю себя и свои принципы. Они подсказывают мне, что Слэйну я нужнее, чем этому миру. И он мне так же нужен. Между нами отношения, и если он сделает мне предложение, то я соглашусь, потому что люблю его и собираюсь до конца своих дней защищать его от вас.

— Ты видишь нас врагами?

— Нет, не врагами, а эгоистами. Вы эгоистичные люди, которые продали свои души ради всего этого, и у меня нет к вам былого уважения, Сальма. Вы, как мать, поступили плохо и даже не хотите сделать шаг навстречу Слэйну, а ведь он ваш сын. Ваша плоть и кровь, и он не был виноват в том, что появился на свет. Он не выбирал вас своей матерью. Не выбирал свою судьбу. Его заставили. И вместо помощи, любви и ласки, вы ничего не сделали, чтобы его спасти.

— Он тебя специально настроил против нас, Энрика. Это было в его сценарии. Огородить тебя от нас, выставить нас врагами, а себя хорошим, чтобы ты не видела в нём опасности. Но я знаю, насколько Слэйн опасен. Он любит мстить. И уже начал мстить нам, — быстро и настойчиво шепчет Сальма.

— И как же? Что он вам сделал? Насколько я могу судить, приём довольно роскошный, еда тоже, вы все живы, — цокаю, начиная злиться из-за этого разговора.

— Слэйн заставляет нас делать ужасные вещи. Обманывать, уничтожать людей, чтобы увеличить доход семьи. Он ограничивает нас в свободе, как и тот сукин сын. Он его продолжение. Он…

— Ах, Слэйн заставил вас работать. Бедные вы, бедные. Сейчас расплачусь от жалости, — притворно всхлипываю, но через секунду яростно смотрю на Сальму. — Может быть, вам всем нужно узнать, как сложно достаются деньги, м-м-м? Вероятно, Слэйн делает всё правильно, и вы обязаны работать на семью, чтобы жить в этой роскоши? Да, думаю, вам не повредит немного подвигать задницей не только на приёмах, но и в обычной жизни, чтобы жить на широкую ногу. Я заканчиваю этот никчёмный разговор. Слэйн умный мужчина. Он выполняет работу за всех вас и, помимо этого, ещё умудряется терпеть ваше лицемерие всю свою жизнь. Будь я на его месте, выгнала бы всех вас на улицу и забыла о вас навсегда. Надеюсь, что когда-нибудь он так и сделает. Была рада общению, Сальма.

Кивком, прощаюсь с ней и встаю со стула.

— Энрика, он чудовище…

— Пока я увидела чудовище только здесь, — поставив точку, ухожу от столика и иду по залу, потому что мне некуда больше идти.

Я собираюсь выйти из зала и подождать Слэйна у машины, чтобы больше не терпеть подобных разговоров. Едва я делаю шаг, как на меня налетает Слэйн. Он грубо отталкивает меня, и я больно ударяюсь плечом о косяк двери. Он даже не увидел меня.

— Слэйн, — шепчу я. Он замирает в метре от меня и оборачивается. Хмурясь, он дёргает плечами и подходит ко мне.

— Мы уезжаем. Немедленно, — приказным тоном говорит он.

— Да я и не против. Как раз направлялась к машине, — хмыкаю я.

Слэйн больше ничего не говорит и быстрым шагом идёт по коридорам, а я за ним. От него исходит такая ярость, что я давлюсь ей и пугаюсь. Мне приходится едва ли не бежать за ним.

Мы садимся в машину, и Слэйн гонит по дороге. Замечаю, что стрелка спидометра отклоняется всё сильнее.

— Что случилось? Что тебе сказал Ангус, раз ты такой злой? — тихо спрашиваю.

Его руки сильнее сжимают руль, и он сильнее надавливает на педаль газа. Желудок прилипает к позвоночнику, и меня начинает тошнить.

— Слэйн! — возмущаясь, выкрикиваю.

Вижу, как уголок его губ немного приподнимается, словно ему нравится мой страх.

— Слэйн, чёрт возьми, сбавь скорость! Мы разобьёмся! — кричу, хватаясь за ручку двери. Но ему всё равно. Он делает это специально. Мстит мне за что-то. Он снова играет в злодея, а я жутко паникую.

На дороге нет фонарных столбов, нам освещают путь только фары. Меня жутко всё пугает.

— Слэйн! Останови машину! Останови, говорю! — Злобно пихаю его в плечо. Он втягивает в себя воздух и, видимо, чувствует мой страх. Улыбается и дёргает машину вправо. С визгом я подаюсь в ту же сторону, но ремень безопасности спасает от удара.

— Придурок! Останови машину! Останови! Или я выпрыгну! — кричу, ища ручку на двери.

— Слэйн! Прекрати всё это! Ты не он! Прекрати! Хочешь моей смерти? Получишь! — Ярость и адреналин бьют по моим вискам. Я дёргаю на себя ручку, и внутри машины слышен щелчок.

Слэйн резко надавливает на тормоз. С жутким страхом я закрываю лицо от предстоящего удара по стеклу, но его нет. Только ремень безопасности впивается в моё тело и причиняет боль. Всё стихает. А меня трясёт от ярости. Пальцы дрожат. Я отстёгиваюсь и выскакиваю на дорогу. Моё дыхание быстрое и рваное. Я тру свои плечи, стараясь прийти в себя, и слышу, как Слэйн тоже выходит из машины. Разворачиваюсь и подлетаю к нему.

— Что с тобой творится? Ты рехнулся? — кричу, ударяя его в грудь. — Что? Скажи, что заставило тебя защищаться в этот раз? Что я сделала не так? Ты хоть понимаешь, как мне было страшно?

Слэйн хватает мои запястья и отбрасывает от себя. Я лечу на капот машины, обжигаясь жаром двигателя. Быстро выпрямляюсь.

— Слэйн, пожалуйста, скажи мне, что повлекло твоё желание быть злодеем? Да, ты знал, что мне страшно. Тебе это нравилось. Но что случилось? Что? — уже тише спрашиваю я. Подхожу к нему и кладу ладонь ему на грудь.

— Помнишь? Твоё сердце бьётся. Сейчас бьётся чаще. Расскажи мне, что случилось. Слэйн. — Другой рукой я глажу его по щеке. Напряжение медленно уходит из его глаз, и они становятся уставшими и бездонным в своей боли.

— Что такое? Что? — шёпотом повторяю свой вопрос. Моё сердце снова болит за него.

— Они хотят забрать тебя у меня, Энрика, — голос Слэйна хрипит. Он проводит внешней стороной ладони по моей щеке. — Они думают, что ты со мной не потому, что сама хочешь этого, а потому что я накачал тебя наркотиками и обманываю. Я говорил с Ангусом и потребовал, чтобы они оставили тебя в покое. Я угрожал им, и мне придётся исполнить каждую угрозу, потому что они не остановятся. Они будут пытаться снова и снова лишить меня единственного человека, с которым я живу. Они мстят мне. Они знают, что ты моя слабость. Они это поняли. А я не могу защитить тебя. Ты не моя стая. Не моя волчица. Не моя. Я устал бороться. И из-за усталости желание убить тебя возрастает. Я не хотел пугать тебя и в то же время хотел. Я… не знаю.

Слэйн отходит от меня и запускает ладонь в свои волосы.

— Я не знаю! — кричит он с таким отчаянием. — Не знаю!

Он поворачивается ко мне и сжимает своё горло.

— Они играют мной. Они играют… они все знают. Они поняли. Лиам понял, и он придёт за тобой. Он заберёт тебя. Понимаешь? Он ждал этой минуты, чтобы отомстить мне за многое. За унижение, избиение, травлю и лишения. Они возлагают на него надежды, но убить меня нельзя. Тебя можно. — Слэйн одним шагом подходит ко мне и сжимает мои волосы. Он притягивает меня к своей груди, и мне страшно видеть его таким. Он словно безумный.

— Я убью их. Каждого. Я всё потеряю, но убью их. Я…

— Нет, — шепчу, прикладывая силы и поднимая голову. — Нет. Послушай. Нет, не убивай никого. Они не стоят этого греха…

— Ты стоишь. Ты стоишь сотен моих грехов. Ты мой главный грех, Энрика. Они придут за тобой. Они придут, и я должен быть готов.

— Слэйн. — Обхватываю его лицо ладонями, заставляя посмотреть мне в глаза. Господи, он, действительно, боится за меня. Он боится. Я никогда не видела, чтобы Слэйн чего-то боялся, но это так.

— Мы справимся. Ты и я. Мы справимся. Пусть делают что угодно, мы будем жить без них. Они нам не нужны, чтобы быть счастливыми. Никто не причинит нам вреда. Никто. Я обещаю тебе. Всё будет хорошо, — ласково шепчу я.

— Хорошо? А что такое хорошо, Энрика? То, что я делаю с тобой, это хорошо? — с горечью в голосе спрашивает он.

— То, что ты защищаешь меня, конечно, это хорошо. Страх — это тоже хорошо. Если ты чего-то боишься, то ты живёшь. Страх не всегда плохое чувство. Он даёт понимание того, что мы боимся потерять. И я боюсь потерять тебя. Только тебя. Больше в этом мире у меня нет никого ближе, чем ты, Слэйн. Поэтому я брошу все силы, чтобы защищать тебя, а ты меня. Так и живут люди. Так они должны оберегать друг друга. И ты всё делаешь правильно. Ты поступаешь, как мужчина, как человек.

Слэйн шумно вздыхает и отпускает меня.

— Я хочу отдохнуть. Хочу домой. Садись в машину, — безэмоционально произносит он. Мне больно слышать его голос. Больно видеть его таким. Меня злит то, что они делают со Слэйном. Я готова рвать и метать.

Мы едем молча. Слэйн больше не гонит. Он держит нормальную скорость, а в моей голове снова всё мешается. Слишком много эмоций для одного вечера. Слишком много. Словно я ещё одну жизнь прожила.

— Они в курсе того, что Моцарт провоцирует в тебе злодея, да? — тихо спрашиваю.

— Да, они знают. И раньше они боялись этой музыки. Они всегда обговаривали репертуар с оркестром. Сегодня её заказал Лиам. В отместку мне. Чтобы напугать тебя и других. Чтобы показать, какой я на самом деле. Ты спасла меня. Ты спасла ещё и людей, которых я мог без зазрения совести сделать жертвами своего злодея, — мрачно отвечает Слэйн.

— Откуда они это знают? — удивляюсь я.

— Помнишь фотографии в комнате?

— Да.

— Он приучил меня снимать своих жертв.

— Ангус показывал фотографии. Тристан так поступал со всеми, — шепчу я. От одного имени его отца меня скучивает от тошноты.

— Он как раз предпочитал имя Тристан. Он называл себя одиноким и сильным освободителем. Наслаждался снимками своих жертв, когда начинал новую охоту. Помимо этого, он всё снимал на видеокамеру. Он показывал мне то, что делал со мной. И там играла эта музыка. Она играла постоянно, пока я становился злодеем. Он постоянно включал её для меня и заставлял слушать, когда я писал для него идеи, как добраться до жертвы и уничтожить её. Это были мои домашние задания каждую неделю. Он следил за тем, чтобы я работал злодеем только под эту композицию.

— И у тебя выработался рефлекс, — заканчиваю я за Слэйна.

— Да. Когда отец добился своего, то показал всем, на что я способен. Он показал им, как я разорвал его людей, чтобы защитить Кавана. Он гордился этим. И с этого момента все начали бояться меня, ненавидеть ещё сильнее и ждать, когда я сдохну. Они знают и использовали это против меня. Они будут пытаться и дальше.

— Какой же ублюдок твой отец. Ему доставляло удовольствие смотреть на насилие и жестокость, — кривлюсь я.

— Да, мне тоже это нравится. Смотреть, как меняется жертва. Агония страха и паники. Попытки сбежать, драться и разрушать себя.

— Тебе это до сих пор нравится? — грустно спрашиваю его.

— Не знаю. Жертв после тебя у меня не было, Энрика. Я не проверял. Но порой я вхожу в ту комнату и смотрю старые видеозаписи. О том, как я убил его, у меня тоже есть запись. Я смотрю и смотрю, но не вижу ничего особенного. Для меня это обычный фильм. У меня не возникает никаких эмоций. Раньше я смотрел их для того, чтобы изучить разные варианты преследования и травли. Потом я стал лучше в этом и добрался до него. Он знал, что я приду за ним, и пытался остановить меня, как-то защититься от меня, но я добрался до него. Это было моей победой. Победой, которая до сих пор вызывает внутри меня удовольствие.

Мне становится паршиво и гадко от его признания. Но Слэйн честен. Я должна бы это оценить, хотя сложно.

— Подожди, то есть эти записи ещё целы? Они сейчас тоже где-то хранятся? — Меня озаряет идеей. На самом деле самой жуткой идеей в моей жизни.

— Да, они хранятся в поместье. Там целый склад.

— Я хочу увидеть их. Одну из тех записей, где он снимал тебя и что делал с тобой, — прошу я.

— Нет. Никогда, — рычит Слэйн.

— Если ты хочешь, чтобы мы справились с этим адом, то тебе придётся впустить меня в своё прошлое, Слэйн. Я хочу узнать о нём всё. Я хочу тоже стать частью твоего мира. Дай мне шанс изучить материалы и понять, как с этим работать дальше.

— Энрика, это безумие для тебя. Ты не выдержишь. Нет, — отрезает он.

— Хорошо, но ты подумай. Если ты, правда, хочешь, чтобы у нас было будущее, то ты покажешь мне своё прошлое. Ты разрешишь мне увидеть тебя таким, каким был и что делал. Я хочу всё знать про тебя, Слэйн. Меня это пугает, признаюсь, но я люблю тебя. И не перестану любить, потому что эти записи твоё прошлое, и оно не даёт тебе жить. А я хочу, чтобы ты жил и чувствовал. Я не настаиваю, но других вариантов, как решить сложившиеся между нами проблемы не вижу.

— Нет, — рявкает он.