Сладкий грех. Искупление

Глава 34

— Выглядишь лучше, — произносит Слэйн, встречая меня у машины.

— Я и чувствую себя так же. Головная боль прошла, я ещё немного подремала, а потом погуляла у озера, — отвечаю ему с улыбкой.

— Хорошо. Готова к нашему вечеру?

— Очередной тест-драйв? Почему бы и нет? — Пожимаю плечами и сажусь в машину.

Мы выезжаем с территории поместья и направляемся в город. Я спрашиваю Слэйна о том, как прошёл его день, он не вдаётся в подробности, отвечает односложно. А я бы хотела, чтобы он поделился со мной, почему порой у него появляется хмурая складка на переносице, когда он замолкает. Я всё ещё боюсь того, что вчерашнее происшествие с Лиамом мне аукнется. Он просто так не оставит помощь Кавана и точно что-нибудь предпримет. Осталась одна надежда на Кавана, что он поговорит со всей семьёй Слэйна и вразумит их. Ведь иначе… боюсь даже думать о том, что будет иначе. Меня это пугает. Их озлобленность пугает меня. Да, Слэйн не ангел, но и не дьявол. Он человек с огромными ранами на сердце, к которым его семья тоже причастна. Просто так ни один человек не будет мстить. Всегда есть причины. Злодеями не рождаются, ими становятся вынужденно. Это та же защита, только уже куда хуже, чем обычная. Злодеи чувствуют боль, но они её не замечают, потому что привыкли к ней, как простые люди привыкли к тому, что пьют чай по утрам.

У каждого злодея есть начало. Слэйн не родился злодеем, его сделали таким близкие люди. Всё имеет своё начало. И всё должно иметь свой конец.

Мы входим в старую квартиру, с которой всё началось. Оглядываю гостиную, и так горько становится внутри, ведь здесь были лишь игра, фарс и совершалась месть друг другу. Мы были врагами, но именно в этом месте я осознала, что мой конец наступил раньше. Моя роль злодея началась внезапно, а закончилась быстро. Я даже не поняла, как так случилось, что мой мир полностью сжался до взгляда Слэйна.

— Обними меня, — шепчу я.

Слэйн удивлённо откладывает нож, которым молча нарезал помидоры.

— Просто обними меня, и всё. Мне это нужно прямо сейчас, — прошу я, приближаясь к нему. Он распахивает руки, и я падаю в его объятья, прижимаясь щекой к его плечу. Он крепко обнимает меня, целуя в макушку.

— Расскажешь, что с тобой происходит, Энрика? — спрашивает Слэйн.

— Всё в порядке. Я всего лишь хотела объятий здесь. В этом месте, — натягиваю улыбку и возвращаюсь на свой стул.

— Я хочу знать, почему ты врёшь мне? — Слэйн опирается руками о стол, пристально глядя на меня.

Тяжело вздохнув, провожу ладонью по волосам и пожимаю плечами.

— Потому что это глупо, вот и всё. Я должна радоваться тому, что ты со мной. Ты тоже выбрал меня, но я постоянно жду боли, — шёпотом признаюсь ему.

— От меня? Ты боишься, что я снова причиню тебе боль, обману или убью тебя? — хмурясь, спрашивает он.

— Я боюсь, что не справлюсь с таким давлением. У меня сдают нервы. Они постоянно напряжены. Опасаюсь того, что за каждым углом кто-то поджидает меня, чтобы уничтожить за то, что я выбрала и люблю тебя. Мне кажется, что весь мир восстал против меня и тычет меня носом в то, что я совершила ошибку. Я боюсь выглядеть дурой, — отвечаю ему.

— Я понял, что доверие между нами нельзя построить за пару дней. Я тоже боюсь предательства, Энрика. Боюсь, что ты плюнешь на меня и мои проблемы, развернёшься и уйдёшь. Тебе надоест, ведь ты, права и свободна, а я нет. Всё было бы куда проще, если бы я женился на той, на ком планировал.

Его слова ранят меня, но он прав.

— Ты выбрал себе женщину? — подавленно спрашиваю я.

— Да, выбрал, ещё до встречи с тобой я знал на ком женюсь. У нас была договорённость. Устная, а в будущем должна была стать письменной. В которой говорилось бы о том, что она является моей женой и не претендует на моё время, а также не заинтересована в моих чувствах. Она просто есть, как и полагается. Свадьба, фальшивые улыбки, и никаких проблем. Я бы смог так жить. Без чувств смог бы жить, ведь я жил так очень долго. Но мне пришлось разрушить эту договорённость из-за тебя, — Слэйн делает паузу, и теперь я чувствую себя ещё хуже.

— Ты не хочешь этого, да? Свадьбы? Детей? Семьи? — с горечью в голосе спрашиваю, глядя ему в глаза.

— Не знаю. Правда, Энрика, я не знаю. Я понимаю то, что делаю. Осознаю каждый свой шаг и считаю, что всё делаю правильно. Но иногда мне хочется всё бросить. Уйти ото всех. Скрыться под чужим именем и жить одному, хотя я знаю, что не смогу этого сделать, потому что у меня есть несколько программ в голове, и они не закончены. Твою я закончу, когда женюсь на тебе. Я не знаю, Энрика. Не знаю. Я стараюсь быть человеком, а не монстром, каким все видят меня. И порой… знаешь, у меня внутри так всё зудит от желания унизить тебя, втоптать в грязь, елозить ей по твоему лицу. Эти мысли пугают меня, потому что когда я несколько раз моргаю, то картинки исчезают. Я пытаюсь, но так хреново в груди. Не понимаю, что это такое. Тяжёлое чувство гнетёт меня после таких мыслей, и не хочется смотреть тебе в глаза, — его признание снова оставляет борозду на моём сердце.

— А что за тяжёлое чувство? Ты можешь его описать?

— Вчера, когда ты была рядом со мной и убеждала меня в том, что мы справимся, хотя абсолютно не верила в свои же слова, меня словно ударили по затылку. Я видел только твои глаза, и в горле появился ком, ведь я лишь сутки назад гладил пальцами твои фотографии и ощущал вкус твоей крови на своём языке. Когда они смотрели на тебя, я представлял тебя, и мне хотелось убить каждого и закрыть тебя собой. А потом я пытался абстрагироваться от этого, но ты пропала. Моё сердце забилось чаще. Оно неслось куда-то, и я запаниковал. Я был в панике, когда не увидел тебя среди гостей. Я вдруг чётко увидел, что ты мертва. Я видел это в своей голове и обезумел от боли внутри. Она стала такой сильной, что я разбил бокал в своей руке. Я раздавил его, никто не видел.

— Когда с нами что-то случается, или на пути встаёт какая-то преграда, то человек начинает паниковать, пугаться и делать ошибки. Это нормально, — вставляю я.

— Да, наверное, но я не совершаю ошибок. Я перепрыгиваю через преграды и никогда не паникую. Я всегда держу всё под контролем, а вчера не мог. Я не стал животным, а был мужчиной, который словно умер внутри на несколько секунд. Пустота, отчаяние и страх. Я помню эти чувства, когда отец только забрал меня. Я хотел спасти волка, который скулил рядом со мной. Хотел защитить его. Я не собирался быть жестоким и возненавидел жестокость. И эти воспоминания вернулись ко мне вместе с чувствами. Я нашёл тебя в спальне, и что-то было не так. Я это чувствовал. Было какое-то ощущение отчаяния, одиночества и боли, пока я смотрел на тебя спящую. Как будто ты отвернулась от меня, и тебя нет рядом, хотя я дотрагивался до тебя. Меня затошнило. Боль стала сильнее, и я ушёл, чтобы прийти в себя. Мне хотелось растормошить тебя и орать, почему ты меня бросила? Я так плох? Я до сих пор недостоин тебя? Я ужасен? Я жесток? Я злодей? Было столько разных мыслей в голове, и мне пришлось бежать по лесной зоне, чтобы каким-то образом успокоиться. Мысли не оставили меня, они до сих пор в моей голове. И я знаю, что если ты выйдешь за меня замуж, то я разрушу твою жизнь, но при этом ты будешь дышать. А я хочу другого, Энрика. Я хочу другого будущего, — Слэйн обходит барную стойку и останавливается напротив меня.

— Я никогда не думал о детях. Знаешь, я знал, что они будут, и собирался обучить их стать такими же, как и я. То есть сделать то же самое, что сделал со мной отец. Для меня это было правильно. Но я представил наших детей и не могу так с ними поступить. Они же такие, как ты. Я ненавижу, когда ты смотришь на меня с печалью. Не хочу, чтобы ты меня ненавидела за то, кто я есть. И не хочу, чтобы они смотрели на меня так же, как я смотрел на своего отца. Не хочу причинять им боль, ведь я тоже её не заслуживал. Я никому ничего плохого не сделал. Я был ребёнком, а меня не предупредили, что мне будет так больно в будущем. Никто не подсказал, что я не обязан быть плохим. Поэтому не знаю, хочу ли я для тебя такой жизни со мной, Энрика. Хочу ли я жениться на тебе. Я не знаю, — Слэйн замолкает.

Моё сердце хоть и болит, но слышит ноты любви в его словах. Это то самое признание, ради которого я живу. Слэйн любит меня, но не может сказать этого. Он любит меня сейчас, в эту минуту, этими глазами и сердцем. Он любит меня так же сильно, как и я его. Просто наше отличие в том, что я знаю эти чувства, а он нет. И он будет до последнего отвергать их, причиняя боль нам обоим, пока не осознаёт всё внутри себя. Это моя новая цель. Я должна добиться того, чтобы он поверил себе, своим чувствам и в то, что только благодаря любви мы получим искупление от всех грехов. Любовь и есть исцеление от всех болезней и затягивание ран.

Обнимаю Слэйна за шею и тяну его к себе, мягко касаясь его губами.

— Я люблю тебя за то, что это ты, а не кто-то другой. Люблю тебя за всё, Слэйн. Я не помню с тобой плохого, а только хорошее. Я никогда не уйду от тебя, пока ты не откажешься от меня, — шепчу ему.

— Не откажусь, я не смогу отпустить тебя. Я причиню тебе боль.

— Да, причинишь нам обоим. Да, я знаю. Знаю, слышишь? Я вытерплю эту боль ради нас. Я хочу выйти за тебя замуж. Хочу детей. И я буду учить тебя каждый день, каждую минуту и каждую секунду. Ты будешь чувствовать себя любимым. Я покажу тебе как. Я поведу тебя, и ты не останешься один.

Слэйн улыбается и трётся своими губами о мои.

— Ты уверена, что хочешь сейчас есть?

— Нет. Я абсолютно не голодна, — признаюсь с улыбкой.

— Тогда я хочу кое-что тебе показать. — Слэйн стягивает меня со стула и ведёт в сторону лестницы.

— Думаю, я понимаю твой тонкий намёк, — смеюсь я.

— Нет, ты даже не догадываешься о моих планах, Энрика, — подмигивает он, поднявшись на второй этаж. Мы входим в спальню. И всё же я угадала верно. Кровать. Он вёл меня в кровать.

— Ты хочешь связать меня? — интересуюсь я.

— Нет. Мы не дошли.

Мою улыбку стирает, когда Слэйн подводит меня к той самой двери, за которой прячется чудовищная правда. Я не хочу её видеть и не собираюсь вспоминать то плохое время, когда обнаружила несколько сотен своих снимков и сердце его отца, которое Слэйн вырезал.

— Зачем? Не нужно, — прошу его шёпотом.

— Знаешь, что ещё я понял за последнее время?

— Что я до сих пор твоя жертва, и ты никогда не увидишь во мне большее? — произношу с горечью в голосе.

— Энрика, — Слэйн приподнимает мой подбородок к себе двумя пальцами, — ты уже для меня нечто большее, чем просто жертва. Мои жертвы все мертвы, а я делаю всё для того, чтобы ты осталась жива. И я хочу, чтобы воспоминания изменились, понимаешь? Я много раз видел, как отец расклеивает фотографии своих жертв в разных комнатах. Он рассказывал мне, как это важно. Это история моего злодея. Меня учили читать людей по мимике, глазам, движениям, голосу. Но я не научился главному, видеть людей, а не жертв. И первая, кого я увидел, это была ты, Энрика. Поэтому позволь мне показать то, что вижу я и как я это вижу.

Мне сложно решиться на подобное, ведь воспоминания так свежи, и я не хочу разрушать то, что мы построили со Слэйном. Наше перемирие такое хрупкое, его легко сломать. Это стекло, и его осколки могут нам обоим причинить боль. Но отказаться я тоже не в силах, потому что через это следует пройти и поставить точку в прошлом.

— Хорошо, — шепчу, кивая ему.

— Закрой глаза, так будет проще для тебя принять то, что ты увидишь потом, Энрика, — предлагает Слэйн.

Делаю так, как он велел. Внутри меня всё стискивает в жёстких щупальцах страха, когда Слэйн нажимает на ручку двери. Прохлада и аромат чего-то странного проникают в меня. Слэйн ведёт меня. Я делаю несколько шагов, и он кладёт руки мне на плечи, останавливаясь у меня за спиной.

— А теперь смотри, Энрика, — шепчет Слэйн.

Распахиваю глаза и несколько раз моргаю, потому что вижу себя. Нет, не на фотографиях, а в отражении зеркал. Множества зеркал, которые покрывают каждую стену, полоток и пол. Здесь абсолютно всё в зеркалах.

— Посмотри, Энрика. Это то, с чего я начал. С пустоты. С чистого листа. С тебя. Только ты и я. Без прошлого, без ненависти, без страха.

Перевожу взгляд на Слэйна и вижу, что он нервничает. Для него сделать всё это было так сложно. Он снёс своё прошлое и, действительно, пытается двигаться дальше, стать другим, быть самим собой. Моя задача помочь ему в этом.

Накрываю его руки своими и улыбаюсь.

— Знаешь, что это моя мечта? Видеть нас с тобой, Слэйн. Только нас с тобой. Наблюдать за каждым движением наших тел, мимики, взглядов. Всегда быть под наблюдением друг друга, словно если мы отвернёмся, то потеряем эту нить, связывающую нас с тобой. Это безумно красиво. То, что я вижу невероятно прекрасно, — произношу я.

— Мне тоже нравится своё отражение, когда я стою рядом с тобой, Энрика. Ты же знаешь, что раньше я его ненавидел. Я не видел себя. Я видел только своего отца в своих глазах. Видел жестокость и боль. Ненависть и насилие. Но не себя. А когда ты рядом, то я смотрю в свои глаза, и они другие. Они отличаются от отцовских, потому что рядом с тобой я другой. Раньше я видел его у себя за спиной. Он всегда наблюдал в темноте за моими действиями, следил за мной, и я чувствовал его присутствие. Но когда ты появляешься, то он исчезает. Он испытывает боль и ненависть ко мне, а ты словно создаёшь вокруг меня защитный купол, и я перестаю видеть его и вижу только тебя. Я верю тебе, а не ему и его словам, звучащим в моей голове. Ты отрезаешь нить, связывающую меня с ним, но порой я держусь за неё. Да, я до сих пор держусь за неё, потому что это проверено, доступно и проще быть плохим, чем таким, как ты меня видишь. Бороться трудно, я теряю причины, но потом снова нахожу их. И так до бесконечности. Моё отражение рядом с тобой всегда меняется. Я знакомлюсь с собой и пока не знаю, как долго это будет продолжаться. Но я не отпущу тебя, потому что ты моё лекарство. И я не позволю тебе уйти. Привяжу тебя к себе любыми способами, даже женюсь на тебе, лишь чтобы только видеть себя таким, а не тем, каким я был раньше.

Поворачиваюсь к Слэйну и обхватываю его лицо ладонями.

— И я знаю, что у тебя всё получится. Ты храбрый и сильный. У тебя красивое сердце, и оно бьётся каждую минуту. Ты сможешь стать самим собой. Меня не нужно привязывать к себе, Слэйн. Суть отношений в том, что люди находятся рядом друг с другом добровольно. Они выбирают именно этого человека, именно эти проблемы, именно эту дорогу. Даже если их ударят, и они упадут, то всегда будет рука, на которую они смогут опереться. Для меня это твоя рука, потому что я знаю, ты поднимешь меня и поставишь на ноги. Я это знаю и уверена в этом, — мягким поцелуем заканчиваю свои слова для Слэйна. Он улыбается, притягивая меня к себе.

Мы так и стоим, обнявшись долгое время. Смотрим на множество наших отражений в зеркалах, и это даёт понимание того, что мы вместе. Теперь я абсолютно уверена в его чувствах ко мне. Они есть. Это любовь.