Сладкий грех. Искупление

Глава 32

Когда я встретила первый раз Слэйна, то он предстал передо мной холодным, пугающим, сильным и полностью облачённым в чёрное. Но уже тогда я увидела что-то другое в его глазах. Я знала его по описаниям, статьям и рассказам Лиама, но вживую никогда не видела. Я очень долго готовилась к роли жалкой жертвы, но не к роли влюблённой жертвы в своего маньяка. И именно то, что я увидела в его глазах: одиночество, холод, отчуждённость, проблеск надежды, синеву океана, изменило моё решение. Думаю, что я отказалась от своего плана в тот момент, когда посмотрела ему в глаза. Я увидела его душу, а потом он её спрятал. Слэйн прятал её от меня очень долго, пока она не вырвалась из оков, но он продолжает её приковывать кандалами, чтобы не верить ни во что хорошее и не надеяться.

Кого-то учат говорить на одном языке, а кого-то на другом. Это развивает наши умения и вырабатывает привычку понимать только один язык. Так и Слэйн. Его научили только жестокости. Он никогда в своей жизни не видел, что есть нечто другое. Он мог видеть это у других и считать, что это ложь, ведь с детства ничего подобного в его мире не было. Когда нам рассказывают про инопланетян, то кто-то верит в них и ищет, а кто-то знает, что их не существует, потому что он никогда их не видел. С любовью то же самое, но куда сложнее. Её невозможно увидеть, потрогать, изучить. Она внутри тебя. Она и есть часть тебя. И когда она зарождается, то ты не всегда можешь сразу определить, что это любовь. Это просто какое-то нелепое чувство и желание изменить свои планы, поступать не так, как в прошлом, выглядеть иначе, быть другим. Но всё это продиктовано сначала влюблённостью, а уже затем любовью, в том случае, если симптомы остаются.

— Ты выглядишь прекрасно, — шепчу, проводя ладонями по спине Слэйна, одетого в белую рубашку. Чёрный камень сверкает у меня на пальце, когда я это делаю, но это просто камень. Просто кольцо. Просто кусок металла. Но вот то, что я чувствую под своими ладонями, оно настоящее, живое и дикое.

— Я выгляжу как посмешище, — фыркает Слэйн, в который раз пытаясь завязать бабочку. Поворачиваю его к себе и улыбаюсь, перехватывая её из его рук.

— Нет, ты красив. Тебе идут костюмы и бабочки. Ты напоминаешь плохого парня, который пришёл на банкет, чтобы кого-нибудь украсть и устроить весёлый вечерок, — хмыкаю я.

— Тогда я точно украду женщину в чёрном, — отвечает он, обнимая меня за талию, и я улыбаюсь ему.

— Тебе не придётся её красть, она пойдёт добровольно. Это всего лишь вечер, и мы можем отменить его, — предлагаю я, наверное, уже седьмой раз за этот день.

С утра в поместье приехало очень много людей. Я никого не знала и предпочла сидеть в спальне, пока Слэйн отдавал распоряжения. Несколько комнат открыли, почистили и подготовили к банкету. Ко мне приехали стилисты и визажисты, чтобы подготовить меня к этому вечеру. Мне сделали какую-то странную и замысловатую причёску, вставив в волосы чёртовы перья, словно я курица, но я промолчала. Наверное, это модно. А мой макияж — это два огромных глаза. Я недовольна своим видом, но мне плевать. Честно, мне всё равно, что скажут о том, как я выгляжу. Для меня главное, что я вижу в глазах Слэйна, когда он на меня смотрит. А я не вижу в них ничего. Он никак не отреагировал на моё появление. Он даже не заметил меня, одеваясь сам, пока я не привлекла его внимание.

— Нет. Мы ничего не отменим. Мы выдержим. Всего несколько часов, а потом пошли все к чёрту. Мы поднимемся сюда и помолчим, — отрезает Слэйн.

— Хорошо. Готово, — хлопаю его по плечам и делаю шаг назад, но он притягивает меня обратно.

— Что такое? — интересуюсь, напряжённо всматриваясь ему в глаза и ища ответ в его взгляде.

— Ты похожа на чёрного страуса, Энрика, — шепчет он.

— Правда? Спасибо, я думала, что я лебедь, — смеюсь. — Я настолько ужасна?

— Нет, но давай это уберём. — Слэйн вытаскивает из моих волос перья и отбрасывает их. Он выкидывает все шпильки из моих волос, которые крупными локонами падают мне на плечи.

— Вот так. Теперь ты похожа на мою Энрику, а не на странную и жуткую птицу.

— Это ты их пригласил, — замечаю я.

— Я уже пожалел об этом. Я был невыносим вчера, да?

— Ты был противен, — киваю я. — Но ничего, мы это пережили, переживём и всё остальное.

— Да, конечно, переживём. — Слэйн отворачивается и подхватывает пиджак с вешалки.

— Тебя что-то тревожит? Ты странный. Весь день слишком тихий.

— Я тихий? Я орал внизу так, что чуть голос не сорвал. Мне всё не нравится. Это так… так…

— Элитно? — подсказываю ему.

— Именно, — тяжело вздыхает Слэйн.

— И всё это тоже заказал ты, — напоминаю я.

— Я помню. Это необходимо, чтобы общество не решило, что я женюсь на тебе вынужденно или чем-то недоволен. Я переживу, — и снова он тяжело вздыхает.

— А есть что-нибудь ещё? Что-то такое, что не даёт тебе покоя сейчас? — Я дотрагиваюсь до его локтя и ловлю его тяжёлый взгляд.

— Ненавижу эту семью. Я ненавижу их, Энрика. Как только я взял управление всех семейных бизнесов в свои руки, не проходило и дня без моих издевательств в их сторону. Я травлю их каждый день и не могу остановиться. Я не хочу останавливаться. Теперь они знают о том, кого я боюсь потерять. Тебя, Энрика. Я боюсь остаться один и снова быть тем, кем был вчера. Мне он перестал нравиться. Он упивается своей силой и обожает видеть боль в твоих глазах. А я это ненавижу. Они делают всё, чтобы я убил тебя, причинил тебе вред или доказал, что я ничего не стою.

— Слэйн, ты же знаешь, что они не повлияют на моё решение. Я с тобой. Я всегда с тобой, кем бы ты ни был.

— Вчера ты психанула, Энрика, и бросила в меня кольцом.

— Потому что я не выдержала оскорблений. Ты только и делал, что принижал мою внешность, поливал меня дерьмом, и слышать это было больно. Я думала, что разозлю тебя, и ты снова станешь собой, но не ожидала того, что снова увижу тебя таким гадким, вот и всё. Я не отказывалась от тебя. Я отказалась от унижения, Слэйн, — мягко объясняю.

— А что до твоей семьи, то я разочарована в них. Наверное, во всех, кроме твоего младшего брата и Фарелла. Я знаю, что ты его тоже ненавидишь, но он не сделал мне ничего плохого. Он защищает меня и ведёт себя так, как и должен крёстный. Когда он увидел нас вместе, и я защищала тебя, ему было больно из-за того, что я ничего не знаю и выгляжу дурой. Я понимаю Фарелла и благодарю его за заботу. Но это не значит, что я буду верить каждому его слову. Обещаю тебе, что ничего плохого сегодня не случится. Мы справимся. Это наш вечер. День нашей официальной помолвки. Пришло время снова показать им средний палец. Ты как, со мной? — спрашивая, улыбаюсь Слэйну, и у него на губах тоже появляется слабая улыбка.

— Не упущу шанса. Но если ты заметишь, что я веду себя, как вчера, то не позволяй мне стать им, хорошо? Буду держаться, но я не стабилен, Энрика. Меня рвёт на части. Внутри меня каждую минуту происходит бой, и я не выдерживаю. Я прячусь, ты была права. Прячусь за тем, что знаю, потому что остальное меня пугает, и я не выдерживаю этой боли. Её сложно описать. Если бы меня просто били, я бы вытерпел, потому что не чувствую боли. Но порой из-за боли в голове мой мозг отключается, и я действую на автопилоте. А мой автопилот — это…

— Злодей, я поняла, — заканчиваю за него. — Всё будет хорошо. Я обещаю.

— Что ж, тогда пора начинать шоу. — Слэйн предлагает мне руку, и я кладу свою ладонь на сгиб его локтя.

Мы выходим из спальни, и я уже слышу звуки разных музыкальных инструментов, настраиваемых перед приёмом. Мы спускаемся по лестнице, над нами ярко горят хрустальные люстры. Сейчас поместье не узнать. Нет, оно не перестало быть таким же мрачным, как раньше, но в эту минуту здесь всё сверкает от чистоты и роскоши. Золотые канделябры начищены и горят, тёмные шторы мягко свисают с высоких окон. Мы входим в зал, в котором расставлены столики.

— Они хорошо постарались, только всё чёрное, — кривлюсь я, оглядывая тёмные шёлковые скатерти и яркие алые розы на столах.

— Таковы традиции нашего рода. На поминках все выряжаются, как петухи. На помолвке все в трауре. Видимо, каждый из наших мужчин изначально считается чудовищем, а женщина его красавицей, которая должна разрушить страшные чары, — хмыкает Слэйн.

— Ну, от волков ты меня спас. Из клетки вывел и запер в спальне. Предложил наряды. Пригласил на свидание. Всё идёт по сценарию, — тихо смеюсь я.

Слэйн резко меняется в лице и поворачивается ко мне.

— Ты думаешь, что я играю? И это всё сценарий? — жёстко спрашивает он.

— Я… — поджимаю губы и передёргиваю плечами, — не могу сказать тебе что-то в ответ, потому что сомневаюсь. Прости меня, Слэйн. Это сложно для меня. Пока ещё сложно, но я верю, что придёт день, когда ты произнесёшь мне свою клятву, а я тебе свою. И они обе будут искренними. У меня слишком много причин, чтобы порой чувствовать себя снова жертвой, ведь для всех я такой и осталась.

— Для меня нет. Я не собирался жениться в ближайшее время. Я собирался уничтожить тебя, убить, а потом вернуться к своей жизни. Я не планировал жениться на тебе и думать о детях. Но в последнее время начинаю верить в то, что, может быть, я никогда и не ошибался. Всё, что я сделал, было правильным, чтобы почувствовать боль за тех, кого уничтожил раньше. Может быть, ты моё наказание за грехи, и я должен исповедоваться тебе, чтобы меня перестала мучить боль. Я не знаю, но чувствую. Я снова чувствую, когда ты рядом со мной, Энрика.

— То есть я тебе послана, как искупление?

— Да, именно так. Ты моё искупление. И я должен пройти весь этот путь, чтобы понять, кто я такой на самом деле. Я ведь не знаю, кем мог бы стать, если бы меня не приучили быть таким. Не знаю, о чём бы я мечтал. Не знаю, смог бы я выжить. Я ничего не знаю о себе, зато много знаю о том, как причинять боль и наслаждаться ей, как выслеживать жертву и руководить ей, как ломать людей и наблюдать за их смертями. И ничего хорошего не было. В твоём понимании хорошего, Энрика. Для меня то, что плохо для тебя, хорошее, а для тебя наоборот. Мы разные, но сейчас я счастлив. Наверное, я счастлив, потому что мне хочется смотреть на тебя каждую минуту своей жизни. Мне хочется сделать что-то такое, чтобы ты приклеилась ко мне и никогда не отлипла. Я хочу кожа к коже, глаза в глаза. Хочу вот так вместе с тобой идти дальше, Энрика. И сейчас я это понимаю. Говорю и понимаю. Я буду стараться. Буду, я обещаю, — с жаром шепчет Слэйн. Моё сердце в груди поёт от его слов и признаний. Оно ликует и празднует победу, но ещё так рано. Он пока ещё не понял главного, а я знаю, что это любовь. Она вот такая. И однажды Слэйн тоже различит её.

Раздаётся какой-то странный пищащий звук, и магия момента исчезает.

— Гости. Пришло время встречать их. Не отходи от меня, я не отойду от тебя. Сегодня мы имеем право прилипнуть друг к другу. И ты мне нужна, Энрика. Просто нужна мне, как моя женщина, как моя волчица, как моя стая, — быстро шепчет Слэйн. Он целует меня в лоб.

— Я всегда буду рядом с тобой. Рука об руку мы пройдём это испытание, — улыбаюсь ему.

Слэйн кивает мне и ведёт к входу в банкетный зал.

Первым влетает Каван, поправляя на ходу бабочку на шее. Он оглядывает зал и выглядит так, словно только что проснулся. Его взгляд останавливается на нас со Слэйном, и он закатывает глаза.

Конечно, я могла в уме представить, как проходят приёмы, если ты принимающая сторона, но всё куда сложнее и хуже. Мои губы жутко болят от постоянной улыбки. Они немеют от этого. Челюсть сводит, ведь отвечать нужно каждому, кто входит и поздравляет нас с помолвкой. И самое сложное — ожидание следующего гостя. Более трёхсот человек уже находятся в огромном банкетном зале, а я не знаю никого, кроме Кавана. Семья Слэйна ещё не приехала, и он заметно нервничает, мне приходится мягко поглаживать его руку, уверяя, что всё хорошо.

Мы стоим уже больше часа или двух, у меня дрожат колени, хочется психануть, но я держусь. В дверях появляется Лиам с неизвестной мне женщиной. Дарина ведь в больнице, я надеюсь, и он привёл непонятно кого.

— Слэйн, сожалею о недостатке вкуса, — фыркнув, Лиам проходит мимо нас.

Делаю глубокий вдох, стараясь не реагировать на его слова. Я готовлюсь к прибытию остальной части семьи, но их нет. Никого из них нет. Появляется Киф, который ведёт под руку Дэйзи, выглядящую просто шикарно в белоснежном платье в пол. Я удивлённо приподнимаю брови.

— Слэйн, Энрика, мы поздравляем вас с помолвкой. Я приношу свои искренние извинения, но мои родители не смогут появиться сегодня. Отец плохо себя чувствует и вчера ночью был госпитализирован, — натянуто улыбаясь, говорит Киф.

— Боже мой, с ним всё хорошо? — испуганно шепчу я.

— Боли в груди. Ему уже лучше, но он находится под наблюдением врачей, — кивает Киф. Я ищу в его глазах подсказку, что на самом деле случилось вчера с Фареллом. Когда я ушла, то он сам стоял на ногах, Слэйн был всю ночь со мной, потому что я едва могла спать. Так что, вероятно, это последствия скандала, причиной которого была я. Моё настроение падает.

— Не переживай, ты сможешь навестить его завтра, — тихо произносит Слэйн.

— Да, знаю, но это я виновата. Снова виновата я, — печально отвечаю ему.

Он похлопывает меня по руке, и мы ждём остальных, но к нам подходит охрана и сообщает, что все гости на месте. Они закрывают ворота и будут следить за обстановкой.

— То есть как все гости здесь? А Сальма и Ангус? Бриан? — хмурясь, шепчу я.

— Мистер Нолан в дверях разговаривает с Каваном. Остальные не придут по словам мистера Нолана.

Перевожу грустный взгляд на Слэйна, но он выглядит как изваяние. Слэйн выглядел так последние пару часов, поэтому сложно понять, что он думает. Но он точно недоволен и оскорблен. Его семья проигнорировала его помолвку. Они демонстративно отвернулись от него, что не ускользнёт от общества и слухов.

— Ничего. Они нам не нужны, да? — Я вглядываюсь в его глаза и мягко улыбаюсь ему.

— Да, они нам не нужны. Они нарушили мой приказ, и я накажу их, но это уже завтра. Вчера я лично сказал им о том, чтобы каждый присутствовал на сегодняшнем приёме. Они показали характер. Ничего, Энрика, мне насрать. Я привык к тому, что они постоянно вышвыривают меня из семьи и не воспринимают её членом. Я привык к этому с рождения. Мне не больно. Я раздражён, и только. Но сейчас не время. Мы улыбаемся и продолжаем делать вид, что счастливы, — произносит Слэйн и тянет меня в сторону столиков.

Меня пугает, что он делает вид, будто счастлив, а не счастлив на самом деле. И его слова про наказание тоже пугают меня. Я не хочу, чтобы он продолжал воевать с ними. Мне придётся убедить его, что это ерунда. Не всегда семья такая, какую мы хотим. Иногда она мертва, даже будучи живой.

Приём проходит хорошо, если так можно сказать о полном молчании за нашим столом, кроме сухой речи Слэйна, о его выборе меня в качестве своей невесты и представления меня публике. Хотя нам аплодируют, но всё такое фальшивое. Каждая улыбка, каждое поздравление, каждое слово. Это фарс.

— Всё напоминает поминки. Это тебе ни о чём не говорит, Энрика? — у меня за спиной раздаётся мерзкий голос Лиама. Я ставлю бокал на высокий столик, обтянутый чёрной тканью, и ухожу от него.

Я ищу взглядом Слэйна, чтобы спрятаться за ним, потому что Лиам меня бесит и жутко. Но Слэйн разговаривает с какими-то пожилыми мужчинами и явно о бизнесе. Я не хочу нарушать этикет и иду в другую сторону.

— Привет. — Бриан вырастает на моём пути.

— Ох, привет, — оглядываясь, шепчу я. Сразу же нахожу же Лиама, улыбающегося мне и поднимающего бокал с шампанским, в качестве насмешки.

— Он не самый приятный брат. Слэйн мне нравится больше, — усмехается Бриан.

— Да, он гадкий, — кривлюсь я. — Ты что-то хотел?

— На самом деле, да. Не пройдёшься со мной по залу, Энрика? — Парень предлагает мне свою руку, и я киваю ему. Хотя бы так избавлюсь от Лиама.

— Сейчас ты должна улыбаться и даже смеяться, Энрика, вне зависимости от того, что я тебе скажу. Лиам следит за нами, — с улыбкой произносит Бриан.

— Конечно, — я широко улыбаюсь и иду с ним по залу, кивая гостям.

— Моя семья что-то задумала против Слэйна. Я не знаю, что именно, потому что меня не допускают к их планам. Они знают, что я на стороне Слэйна, каким бы он ублюдком для них ни был. Но мне нравится его политика, я не нарушаю правил и живу спокойно. Я, в принципе, воспринимаю его, как брата, и они знают об этом, поэтому я не могу быть точно уверен в своих подозрениях. Но они часто шушукаются, собираются тайно и что-то замышляют. Они или сорвут свадьбу, или выкрадут тебя, поэтому смотри в оба, Энрика, — быстро шепчет Бриан.

Всё внутри меня хочет возмутиться, но я сохраняю улыбку.

— И почему ты говоришь это мне, а не Слэйну? Он мог бы быстро разобраться во всём, — интересуюсь я.

— Потому что я знаю Слэйна. И знаю, что он попросту убьёт их. Я устал от этой войны и надеюсь, что ты сможешь переубедить Слэйна и не дать ему совершить то, за что он будет корить себя. Каким бы безжалостным он ни был, у Слэйна есть сердце, оно есть у каждого из нас. Поэтому я рассказал это тебе, чтобы ты была в курсе. Постарайся не отходить от Слэйна и не выходить никуда одна. Это опасно. И я не уверен, что после свадьбы всё стихнет. Они ненавидят его, а ты для них оружие против него. Они презирают его за то, что он похож на моего деда и поступает с ними ещё хуже.

— Я поняла тебя. Спасибо, Бриан. Спасибо за то, что защищаешь Слэйна, — шепчу, одаривая его искренней улыбкой.

Парень кивает мне, и мы прощаемся. Я направляюсь к нашему столику, размышляя о словах Бриана. Беру бокал с шампанским, стоящий на столе возле моей тарелки, и сажусь на стул. Я долго сижу в одиночестве, обдумывая разные варианты, как могут Сальма, Лиам и Ангус сорвать свадьбу. Выход, правда, только один — не выпускать Слэйна из поля зрения и находиться всегда рядом с ним, чтобы успеть остановить его, если они выкинут что-то похлеще, чем игнорирование его помолвки.

Поднимаюсь со стула, но меня ведёт в сторону. Голова резко начинает кружиться. Внезапно меня кто-то подхватывает под локоть.

— Ты в порядке? — спрашивает Каван.

— Да, видимо, перенервничала. Всё в порядке, — шепчу я. Моргаю несколько раз, чтобы сконцентрировать зрение.

— Поднимись наверх на десять минут и расслабься. Это сложный вечер, но скоро он закончится. Тебе нужна передышка, Энрика. Давление очень сильное, — предлагает Каван.

— Ты прав, у меня жутко болит голова, и я безумно расстроена тем, что Сальма и Ангус так поступили. Слэйн не простит их.

— Он и до этого их не прощал. Давай, иди в спальню и проветрись. Больше не пей шампанское, оно усилит головную боль. — Каван подталкивает меня в сторону.

Я благодарно улыбаюсь ему и прохожу мимо гостей. Меня, в принципе, никто не замечает, а вот моя голова начинает кружиться сильнее. Я хватаюсь за перила и медленно поднимаюсь по лестнице, но немного оступаюсь. Успеваю найти равновесие. Меня качает из стороны в сторону, я прикладываю ладонь ко лбу и толкаю дверь в спальню. Нахожу свет и включаю его. По стенке иду в ванную комнату. Видимо, алкоголь был сегодня лишним. Дохожу до раковины, меня начинает мутить. Я включаю воду и мочу полотенце. Пытаюсь приложить его к шее, чтобы немного обтереть себя, потому что жар поднимается по телу и приливает к лицу. Я не могу чётко видеть. Чёрт… чёрт…

Мне нужно найти Слэйна или Кавана, потому что меня кто-то отравил. Это отравление, и такое внезапное ухудшение самочувствия может появиться только из-за яда. Я спотыкаюсь о свои ноги и хватаюсь за косяк двери. Ноги перестают повиноваться мне, я держусь за косяк пальцами, белеющими от усилий, и медленно скатываюсь вниз.

— Слэйн… Слэйн, — хриплю я. Боже мой, как мне плохо.

Меня резко хватают за локти и поднимают на ноги, не держащие меня.

— Ну что, повеселимся в такой день, Энрика? — улыбаясь плотоядной улыбкой, произносит Лиам.

— Слэйн… — одними губами произношу я.

— Он уже не поможет. Он так занят флиртом с другими, что не заметил твоего исчезновения. Каждый из вас сегодня ночью будет занят, а завтра он получит несколько занимательных кадров его шлюхи-невесты.

Лиам швыряет меня на кровать. Я хочу бороться, но всё моё тело просто онемело. Я не могу двинуть ни ногами, ни руками. Я даже заорать не могу.

Лиам грубо дёргает моё платье, и оно рвётся. Меня подкидывает вверх. Вспышка ослепляет меня, из уголков глаз катятся слёзы от унижения и самого страшного страха в моей жизни. Насилия…

Я перестаю, вообще, что-либо чувствовать. Только понимаю, что липкие и противные губы Лиама впиваются в мои, и вспышки камеры ослепляют снова и снова. Холод проносится по моему телу, когда он срывает бюстгальтер с моей груди, обнажая меня полностью. Я визжу внутри. Брыкаюсь. Луплю его. Я умираю от бессилия.