Союз и предательство

Глава 22

Зои

Я не могу вспомнить, когда в последний раз я спала всю ночь. Должно быть, это было, когда я еще жила дома. Время, когда все было безопасно и спокойно.

Раньше мне приходилось беспокоиться о людях, которые пролезали в мое окно и стояли надо мной во сне. Мне не нужно было думать о возможности того, что я могу умереть каждый божий день.

Это было до того, как люди стали умирать или тела разрезали на куски.

Как бы сильно я ни влюблялась в Кристиана, которого вижу в девяноста девяти процентах случаев, у него есть и другая сторона. Та, в которую труднее влюбиться.

Хотя на днях, после полудня после стрельбы на вечеринке, я увидела испуганного маленького мальчика, прячущегося за монстром, которым он продолжает притворяться.

В этой темной стороне Кристиана есть нечто большее, чем я когда-либо думала. Я не знаю, что подпитывает зверя, и у меня есть внутреннее чувство, которое подсказывает мне, что мне нужно выяснить, хочу ли я когда-нибудь примириться с тем, что я чувствую к нему.

Какой гигантский беспорядок.

Я никогда не должна была влюбляться в него. Мне не должна была нравиться страсть и напряжение между нами, когда мы ссоримся.

Я, конечно, не должна была думать о том, что это значит — взять себя в руки и стать настоящей женой главы картеля.

На что это вообще похоже? Придется ли мне быть жестокой и порочной, как моя мать, когда придет время расправляться с врагами Кристиана?

Когда я встаю с постели после очередной бессонной ночи и смотрю в зеркало, я думаю, что могла бы быть такой.

Я вижу в себе черты моей матери. Есть мир, в котором я могла бы быть партнером, в котором нуждается Кристиан.

Я смотрю на пистолет, лежащий на тумбочке в моей ванной.

За последние пару дней Камилла потратила больше времени, обучая меня стрельбе, чем за последние несколько недель.

Я уверена в своей способности поразить цель, хотя, возможно, и не убью ее с первого выстрела. Пока нет.

Я должна дойти до этой точки, если решу окунуться в эту жизнь. Я должна быть готова сделать все возможное, чтобы защитить себя и людей, стоящих ниже меня в картеле.

Хотя я не знаю, смогу ли я нажать на курок, когда придет время.

— Доброе утро, — говорит Кристиан, появляясь в дверях ванной.

Я бросаю на него взгляд, пытаясь подготовиться к разговору, который, я знаю, нам нужен.

— Доброе утро. — Я прохожу мимо него в спальню, натягиваю шелковый халат, прежде чем присесть на край кровати.

Кристиан берет один из стульев с другой стороны комнаты и придвигает его к изножью кровати. — Пришло время рассказать обо всем, что происходит, открыто. Ты сказала, что тебе нужно время, чтобы все обдумать. Это время закончилось?

Я киваю и скрещиваю ноги, теребя выбившуюся нитку на пододеяльнике. — Чего ты хочешь от этого брака?

Его брови сошлись на переносице.

Кристиан откидывается на спинку стула, скрещивая ноги в лодыжках, пока обдумывает вопрос. Он оглядывает комнату отстраненным взглядом.

Я не знаю, что у него на уме по поводу всего этого, но сомневаюсь, что мы думаем об одном и том же.

Кажется, что независимо от того, как часто мы разговариваем, мы редко бываем на одной волне, даже если я этого хочу.

Я надеюсь, что этот разговор наконец-то сблизит нас, но мой желудок скручивает. Я не знаю, чего ожидать.

Такого разговора мне еще ни с кем не приходилось вести.

— Я никогда не хотел женитьбы, — говорит Кристиан хриплым голосом, когда наконец снова смотрит на меня. Он пригвождает меня к месту взглядом, который, кажется, видит меня насквозь. — У меня был не самый лучший послужной список в каких-либо отношениях, поэтому я никогда особо не задумывалась о браке.

— Значит, в этом-то и разница между нами.

Я сажусь немного выше, пытаясь создать впечатление, что я взяла себя в руки. — Я думала, что человек, за которого я выйду замуж, полюбит меня. Я думала, что у нас будет взаимное чувство уважения, и мы построим совместную жизнь. Когда я думаю о браке, я не думаю о том, что меня похитят и принудят к этому. Возможно, у тебя были на то свои причины, и я понимаю, что это были веские причины, но меня все равно похитили.

Кристиан приподнимает бровь. — Ты действительно думаешь, что мне на тебя плевать? Ты собираешься сидеть здесь и действительно пытаться это сказать?

Мой пульс учащается, когда я смотрю в окно.

Люди патрулируют территорию с оружием в руках и свирепым выражением на лицах. После нападения на вечеринке вокруг стало больше людей, чем когда-либо.

— Ты действительно заботишься обо мне? — Спрашиваю я, ненавидя то, как дрожит мой голос.

Я вовсе не неуверенная в себе женщина, но я не уверена, что его ответ будет утвердительным. — Потому что я продолжаю чувствовать, что влюбляюсь в тебя, и в конце меня не ждет ничего, кроме боли.

Кристиан резко втягивает воздух. — Если бы я не заботился о тебе, я бы не построил тебе студию. Я бы не проводил два вечера в неделю в баре, наблюдая за твоими выступлениями. Я бы, конечно, не посоветовал тебе вести себя как жена главы картеля. Моя жена. Так что да, Зои, ты мне небезразлична.

Мое сердце замирает, когда я смотрю на него. Я не знаю, как реагировать.

Даже в самых смелых мечтах я не думала, что Кристиан когда-нибудь признается, что я ему небезразлична.

Тепло разливается по мне, и на мгновение я не знаю, что сказать. Во рту пересыхает, когда я медленно выдыхаю.

Забота обо мне — это потрясающе, но как насчет монстра? Может ли этого быть достаточно, чтобы я смогла с этим жить?

— Я не думаю, что существует мир, в котором этот брак выживет. Я не знаю, как соединить две твои части вместе, когда они обе очень разные. Я не знаю, как быть женой картеля и певицей. Как я могу ехать в турне и подвергаться вторжению в мою личную жизнь, когда есть все это, что я должна держать в секрете?

Кристиан наклоняется вперед, упираясь предплечьями в колени. — Мы можем разобраться с этим вместе. Этот брак не распадется только потому, что все так сложно. Временами мне приходится быть двумя разными людьми, Зои. Такова жизнь. Я должен быть тем, кто я есть, чтобы защищать людей, которые обращаются ко мне за защитой.

Комок подступает к моему горлу, когда я поворачиваюсь, чтобы схватить подушку с кровати позади меня. Я прижимаю ее к груди, глубоко зарываясь в нее руками и пытаясь скрыть, как они дрожат. — А что, если я не смогу быть идеальной женой для картеля? Я не собираюсь бегать и убивать людей просто так. Это не по мне. Я даже не знаю, способна ли я кого-нибудь убить.

Кристиан пожимает плечами. — Не узнаешь, пока это не произойдет.

— И в этом-то вся проблема!

Я отбрасываю подушку в сторону и встаю, расхаживая взад-вперед. — Ты думаешь, я могу просто войти в эту жизнь и начать убивать людей. Черт возьми, ты требуешь этого от меня. Ты хочешь, чтобы я была идеальной женой из картеля, а я хочу быть музыкантом. Я хочу иметь возможность гастролировать, не беспокоясь о том, что попаду в тюрьму за чье-то убийство. Я хочу совершить кругосветное путешествие с мужем, который действительно может сесть в гребаный самолет без ордера на арест.

Кристиан закатывает глаза, и это только сильнее выводит меня из себя.

Он наблюдает, как я расхаживаю по комнате, его губы сжаты в тонкую линию. — Я могу сесть на самолет, Зои. В настоящее время нет ордеров на мой арест, просто куча дерьма, которое никто не может доказать, что я это сделал.

Я вскидываю руки в воздух, прежде чем снова опускаюсь на кровать. — Тебе не кажется, что это часть гребаной проблемы? Что, если кто-нибудь узнает о том, что ты натворил? Тогда моего мужа посадят, и я должна решить, что делать дальше. Я должна навестить тебя за решеткой, потому что мы оба знаем, что если ты войдешь туда, то никогда не выйдешь. Не после того, что ты натворил.

Уголок его рта приподнимается в ухмылке. — Ты бы навестила меня в тюрьме?

— Черт возьми, Кристиан, перестань забавляться этим. Я пытаюсь поговорить с тобой обо всем, что приходит мне в голову, а ты ведешь себя как осел. Мне нужно, чтобы ты был здесь, со мной, чтобы на самом деле поговорить о том, что происходит. Мне не нужен человек, которым ты притворяешься для картеля.

— А откуда ты знаешь, кто я на самом деле? — Он усмехается и откидывается на спинку стула. — Ты продолжаешь говорить о двух моих сторонах, как будто их так легко отличить. Ты не знаешь, что мне пришлось сделать, чтобы выжить.

Он проводит рукой по волосам и качает головой. — Это жестокий мир, Зои, и ты должна решить, сможешь ли ты справиться с этим или нет. У правительства больше нет денег, чтобы защитить тебя. То, что ты отдаешь картелю, ты получаешь обратно. Я монстр, Зои, потому что это то, что нужно картелю. Это невозможно изменить, даже если ты думаешь, что можешь.

— Я не хочу менять тебя. Я просто хочу понять, как мне продолжать жить с тобой.

Кристиан скрещивает руки на груди, от движения его мышц проступают татуировки. — Это тебе предстоит выяснить, Зои. Я ничего от тебя не скрываю. Не о моей жизни. Я не знаю, что, по-твоему, я могу сделать, чтобы облегчить тебе это.

— И все же ты называешь себя чудовищем.

— Я знаю, кто я. Ты знаешь, кто я. Не вижу смысла скрывать это от тебя.

Я вздыхаю и провожу рукой по волосам. — Я не думаю, что ты монстр. Больше нет. Чем больше я думаю об этом, тем больше мне кажется, что ты просто пытаешься заставить всех думать, что ты монстр. Ты неплохой человек, даже если тебе не грозит награда за святость.

Уголок его рта подергивается. — Тогда почему мы продолжаем ходить по кругу?

Моя грудь сжимается, ответ вертится у меня на кончике языка.

Потребовалось время, чтобы подумать, и мне все стало ясно.

Возможно, я еще не нахожусь в мире с обеими сторонами Кристиана, но я знаю, чего хочу. — Мне нужно знать, что ты того стоишь.

— Если ты до сих пор этого не поняла, то это твои гребаные проблемы. — Он встает и отодвигает стул, прежде чем направиться к двери. — Я не собираюсь продолжать играть в эти игры, пока ты пытаешься понять, какого черта тебе нужно, Зои. Ты знаешь, что тебе нужно сделать. Если ты хочешь, чтобы меня не было в твоей жизни, разберись с этим к чертовой матери.

— Я неправильно сформулировала. — Я обнимаю себя, мои щеки пылают, а комок в горле угрожает задушить меня. — Я знаю, ты стоишь этих отношений. Чего я не знаю так, стоит ли это душевной боли, через которую я собираюсь пройти, когда это ударит мне в лицо.

— Почему ты думаешь, что это произойдет? — Его тон резок, когда он пересекает комнату и нависает надо мной. — Почему твоя единственная постоянная мысль об этом браке — это то, что он обречен на провал?

— Мы хотим от жизни разных вещей. У нас очень разные стили жизни. Я не знаю, смогу ли я быть тем человеком, которым, по твоему мнению, я должна быть, чтобы вписаться в картель.

Он вздыхает и потягивается, сцепляя руки за головой.

Я снова тереблю выбившуюся нитку из одеяла, мне нужно чем-то занять нервную энергию, бурлящую в моем теле.

— Мы придумаем, как это сделать, — говорит он, его голос мягче, чем раньше. — Ты сможешь стать музыкантом, не беспокоясь о том, как картель повлияет на твою карьеру.

— Ты не можешь быть уверен, что мы сможем разобраться в этом. — Я прерываю тему и смотрю на него снизу-вверх. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы уйти из картеля? Я знаю, что Камилла — наследница. Ты не можешь сказать мне, что это то, чем ты хочешь заниматься всю оставшуюся жизнь.

Кристиан пристально смотрит на меня, и я понимаю, что переступила черту.

Чувство вины терзает меня.

Я сделала с ним то же самое, что все делали со мной всю мою жизнь. Я сказала ему, что он должен уйти со своей работы, потому что это не вписывается в мои жизненные планы.

От меня не ускользает лицемерие, когда Кристиан опускает руки и скрещивает их на груди.

Он стоит посреди комнаты, занимая больше места, чем положено любому человеку.

Кажется, что комната становится меньше, а воздух — горячее.

— Ты действительно только что сказала это? После всего, что мне рассказали, твоя семья заставила тебя пройти из-за работы? Хочу ли я провести остаток своей жизни, занимаясь этим дерьмом? Нет. Я ненавижу то, что мне приходится делать, но ты бы знала это, если бы спросила. Я не уйду из картеля, пока Камилла не будет готова принять руководство. Это бремя, которое я бы никогда не возложил на нее.

— Прости. Я должна была подумать об этом. — Я провожу руками по лицу.

Я не знаю, что делать дальше. Этот разговор был не слишком продуктивным.

— Как скажешь, — говорит Кристиан, направляясь к двери. — У меня есть дело, с которым мне нужно разобраться.

Он выходит из комнаты и захлопывает за собой дверь.

Хотя мы и не кричали друг на друга, похоже, это наш худший спор на данный момент.

Я не знаю, что нам делать дальше и что мне делать с моими чувствами к нему.

Предполагалось, что это все прояснит. Предполагалось, что после разговора мы сможем двигаться дальше.

Мне нужно ненадолго выбраться из этого дома.

Кристиан сказал, что я могу пройтись по магазинам с Авой несколько дней назад, при условии, что я возьму с собой охрану. Может быть, пришло время мне принять его предложение.

Мне бы не помешал совет сестры.

Мама поджимает губы и качает головой, когда я снимаю джинсы с вешалки.

Мне нужно еще кое-что для выступления, но мама не согласна со всем, что я пытаюсь купить. Я не знаю, почему ее мнение до сих пор имеет для меня значение.

Когда мама здесь, я не могу говорить с Авой о Кристиане.

Наверное, это хорошо. Мне бы не помешало немного времени не думать о нем и картеле, хотя за нами повсюду следят несколько человек.

— Я не знаю, почему ты продолжаешь подбирать одежду, которая тебе не идет, Зои. Ты знаешь, что должна одеваться соответствующим образом, и все же продолжаешь выбирать рубашки, которые ничего не прикрывают.

Мама фыркает, когда я провожу пальцами по замшевому бюстье. — Ты не собираешься это покупать.

Ава сердито смотрит на нашу маму, пока та роется на полке и находит бюстье моего размера. — Она может покупать все, что ей нравится. Она не только больше не живет дома, но и стала самостоятельным человеком.

Я бросаю на Аву предупреждающий взгляд, когда она сует бюстье мне в руки.

Последнее, чего я хочу, — это ссориться с мамой посреди магазина. Она будет настаивать на том, что я собираюсь создать плохую репутацию в семье, и она права.

Учитывая, кем является мой муж, лучше всего залечь на дно. Даже охрана делает все возможное, чтобы слиться с толпой, когда мы куда-нибудь выходим.

— Я не хочу, чтобы эта прогулка превратилась в бардак, — говорю я, стараясь говорить тихо, пока одна из продавщиц смотрит на нас. — Мне не обязательно покупать его сегодня. Мне просто нужно что-нибудь красивое, чтобы надеть в La Neige на следующей неделе для моего выступления.

Мама закатывает глаза. — Я все еще не могу поверить, что ты гонишься за своей глупой маленькой мечтой. Ты хотя бы подумала о том, что люди скажут твоему отцу? Ты думаешь, что облегчаешь ему пребывание на публике, в то время как сама хочешь проводить свои дни, разгуливая обнаженной по сцене?

Гнев вскипает во мне, но я пытаюсь подавить его.

Мама всегда будет такой. Я давным-давно поняла, что буду разочарованием в ее глазах.

От этого боль не становится меньше, но чем старше я становлюсь, тем быстрее начинаю двигаться дальше.

— Папа прекрасно справляется со своим публичным имиджем. — Я прижимаю топ чуть плотнее и начинаю подыскивать к нему какие-нибудь расклешенные кожаные брюки. — Мне нет необходимости сворачивать свою карьеру, когда у него есть целая команда людей, которые помогут ему в его карьере.

Мама закатывает глаза и пытается отобрать у меня бюстье.

Я хмурюсь и сжимаю его чуть крепче, мое сердце бешено колотится в груди.

После стольких лет наших совместных покупок я знаю, что она без проблем устроит сцену в магазине, если я не сделаю то, что она хочет.

Но я устала быть таким человеком.

Картель дал мне свободу, о которой я никогда не думала, что у меня будет. Я не позволю своей матери забрать это у меня только потому, что ей не нравится то, что я хочу носить.

— Я не знаю, кем ты стала, — говорит мама, отпуская бюстье и делая шаг назад.

Она скрещивает руки на груди и свирепо смотрит на меня. — Неужели ты думаешь, что теперь, когда ты бегаешь с этим преступным ублюдком, ты можешь получить все, что захочешь? Открой глаза, Зои. Такой мужчина, как он, будет использовать тебя только из-за того, что у тебя между ног. Он устанет от тебя и выберет кого-нибудь получше, оставив тебя дома одну, пока сам бегает со своей любовницей.

У Авы отвисает челюсть, когда я стою, совершенно потеряв дар речи.

Крепкая хватка, с которой я сдерживаю свой гнев, лопается, когда я протягиваю рубашку сестре.

Мама ухмыляется, когда я подхожу к ней.

— Ты знаешь, что я права, Зои. Такой мужчина только принесет неприятности в твою жизнь.

— Пошла ты. — Яд в моем голосе, когда я стою в нескольких дюймах от нее.

Моя кровь кипит в моих венах, и пар нужно выпустить. Сейчас.

— Пошла ты и все это дерьмо нахуй. Я устала иметь с этим дело. Ты думаешь, что можешь контролировать мою жизнь, но с этим покончено. Я двигаюсь дальше. Ты ясно дала понять, что не хочешь быть частью моей жизни, и это прекрасно. Ты не будешь стоять здесь и оскорблять мой брак или моего мужа. Ни разу за всю свою жизнь ты не проявила ко мне больше доброты, сострадания и любви, чем я видела от него.

Когда слова слетают с моих губ, я знаю, что они правдивы. Мои отношения с Кристианом, возможно, не самые лучшие, но они могут быть такими, если я буду действовать по-своему.

Я разворачиваюсь на каблуках и стремительно выхожу из магазина.

Ава бежит трусцой, чтобы догнать меня, улыбка растягивается от одной стороны ее лица до другой.

Мы ничего не говорим, пока идем через торговый центр обратно к парковке.

— Я так горжусь тобой, — Говорит Ава, заключая меня в объятия. — Я знаю, как тяжело это, должно быть, было для тебя. Что ты скажешь, если мы вернемся к тебе домой, чтобы выпить по случаю праздника и поплавать в бассейне?

Я смеюсь и обнимаю ее в ответ, прежде чем отстраниться и направиться к машине. — Звучит как отличная идея.

Когда мы садимся в машину и оставляем мою маму позади, я делаю глубокий вдох.

Я должна чертовски извиниться перед Кристианом.