Ставка на невинность (СИ)

Глава 32. Уравнение прав

— Смешно тебе?

— Я сейчас сдохну, — воет в трубку Алка, она уже периодически икает.

— А я вот не вижу ничего забавного, — набычиваюсь я.

— Мать, тебе не дал главный кобель города. И почему? Он обиделся!

— А на что ему обижаться? Ты меня прости, но я не въезжаю в этот полёт мужской фантазии. Я, мол, так и быть, тебя поимею, но другие бабы — это святое, — взрываюсь я. — Бергман, значит, весь такой дикий необъезженный мустанг, а я, значит, должна бежать такая на его траходром, по дороге теряя трусы от радости? Ой… Бля…

— Чего? — настораживается Медведева.

— Я до сих пор в расстёгнутом лифаке! А я все думаю, чего так колется-то? Пипец какой-то! Это я там блузон эротично снимала, а лифак так и мотался?

— Главное, что трусы ты все же сберегла, — опять ржёт эта ехидна. — Ну, если тебя это утешит, то ему, наверное, машину неудобно было вести. Он же тебя привёз все-таки, я правильно понимаю?

— Почти за шкирку доволок до квартиры и зыркал на лестничной клетке, как секьюрити.

— Лосева искал, наверно, — хмыкает Медведева.

— Ой, не напоминай, — молю я. — Он мне все написывает со шпионского номера. Я уж думаю, не блокирнуть ли его нахер?

— Не, не. Ты, это, храни компромат.

— Да ну его в жопу! Без него проблем хватает. Все как с ума посходили, взяли и родились в один месяц, начиная от мамы, заканчивая Артемьевым!

— Чего? Бюджет трещит?

— Не, в этом году я учла, но у меня совершенно нет времени выбирать подарки. Артемьеву денег не подаришь. У меня столько нет. А что ещё подарить мужику, у которого все есть?

— Ну, спроси у Бергмана, — подсказывает Алка.

— Он скажет: «Бабу!», — морщусь я.

— Не, — разочаровывает меня подруга. — Баба не понравится бабе Артемьева.

— Они с Козиной помирились? — кисну я.

Мало того что Катя вызывает у меня противоречивые чувства, так ещё и на чёрный день у меня остаётся один Лёнчик.

— Угу, так что придётся тебе держаться за Бергмана, тем более что ты его уже засветила. Только держаться надо осторожнее, не за рукоятку ручника… как бы тебе это ни хотелось.

— Как ты меня бесишь, Медведева, — с чувством произношу я. — Не знаешь почему?

— Правда глаза колет, — с готовностью отвечает мне зараза. — А если серьёзно, что там у вас в договоре было? Что-то про взаимовыручку и совместное таскание на сборища. Вот и припаши Германа света Александровича, раз он так настаивает на соблюдении этого договора, который по всем статьям курам на смех.

— К чему припахать?

— Вот к поиску подарка как раз. И на днюху Демида его возьми. И Бергману будет полезно, и я живьем посмотрю на этот секс-символ. Ты договор-то мне дашь почитать?

— Дам. Гера уже покинул пост под моими окнами и, надеюсь, сейчас родит чего-то. О! И телефон пиликает. Блин, это опять Лосев. Ты не знаешь, его по голове не били? Он мне стикеры шлёт. Такие похабные… — я тяжело вздыхаю. — И чего я курить бросила?

— Потому что между бросить и бросить курить, ты решительно выбрала второе.

Да уж. Без алкоголя я бы это все не вывезла.

Но все равно тоскую:

— Да… Курить я буду, а пить не брошу… А-а-а! Пишет! Пишет, кобелюка! — взвываю я.

— Лосев? — оживляется Медведева.

— Не, Лосев нахер с пляжа! Бергман накатал! Выкапывай своего внутреннего юриста, он прислал договор… Сейчас… Я тебе уже перекидываю. Чего ржёшь?

— Название файла — огонь, — всхлипывает Алка.

Зырю на название. «Хартия вольностей для дурной певицы».

Во, козел!

— Детский сад какой-то, — ворчу я.

— Ну… изменения он, конечно, внёс, — тянет Медведева.

— Исправил? — сопя, я ищу четвертую страницу, но подруга меня тормозит.

— Ага, пункт два-один.

— Чего? — воплю я и мотаю наверх. — Ах ты, паразит!

В пункте два-один убрана часть про сохранение моей мнимой девственности!

Охренел!

Мне, может, память о ней дорога!

И засучив рукава я бросаюсь в переписочный бой со всем пылом неудовлетворённого либидо.

Алка — настоящий друг и не бросает меня, пока я стучу по клавишам ноутбука в мессенджер Бергману. Незримо она со мной, бубня в телефонную трубку:

— А он чего? А ты чего?

И спустя час накаленного общения общими усилиями мы побеждаем Германа. Спорный пункт про мои полномочия переформулирован, права уравнены, только звучит он как-то иезуитски. «Если одна сторона захочет переспать с кем-то другим, то вторая сторона не имеет права ей мешать». Я не очень въезжаю, как пункт про ограничения встреч превратился в пункт про неограниченные сексуальные связи, но хотя бы мне можно столько же, сколько и Бергману!

Только я не понимаю, как так вышло, что при общей договорённости сократить общение до минимума мы с Германом должны видеться практически каждый день!

Потому что я должна сходить с ним в картинную галерею на корпоратив, он за это со мной выбирает подарок и едет к Артемьеву. Я иду с Бергманом и его друзьями смотреть матч в спортбар, а он тащится со мной на отчетный концерт моей троюродной племянницы в консерваторию.

И финалочкой за то, что я согласилась на долбанную фотосессию, Гера вместе со мной появится на дне рождения у моей мамы.

Выходит, что недельный отпуск, начинающийся у меня в понедельник, который я брала в связи с плотным семейным графиком, я почти полностью проведу с Бергманом.

Как так вышло-то?