Ставка на невинность (СИ)

Глава 38. Кузькина мать с неожиданного ракурса

Будь я щенком, я бы сейчас поджала хвост.

Бергман зол всерьёз, это читается в его потемневших серых глазах.

Даже заторможенная после двух фужеров красного вина, которое действует на меня как релаксант, я соображаю, что лучше сейчас не возникать, а подождать выгодного момента.

— Перчатки, Левина! — продолжает шипеть на меня огнедышащая змеюка, которой неизвестно какая вожжа под хвост, попала.

Покладисто размахиваю кожаной парой перед его носом.

Гера свирепо вешает мне на шею мою сумку на манер «а-ля кондуктор» и, не дав толком застегнуть пальто, за руку выволакивает из квартиры, напоследок одарив маму сногсшибательной улыбкой, которая, стоит только за нами захлопнуться двери, превращается в кровожадный оскал.

Чего-то мне ссыкотно. И обидно.

Ссыкотно, понятно почему: Бергман явно принял озверину и сейчас вовсе не походит на того Геру, с которым мы упоённо пикировались, он больше похож на машину для убийства. Такой себе бандюган из конца девяностых. Лощеный, но опасный.

А обидно, потому что сегодня именно я пострадавшая сторона. Частично Бергман реабилитировался, все-таки появившись на дне рождения, но нервы ушатал он мне сурово.

А ещё у меня отчего-то сосёт под ложечкой.

После печальных утренних выводов о моём неравнодушии к мерзкому типу я смотрю на него совсем другими глазами. Не могу удержаться и постоянно бросаю на него взгляды украдкой, пока он за руку тащит меня за собой. Тепло его ладони заставляет сердечко замирать, и во мне поднимает голову давно забытый девичий трепет.

— А как ты узнал, где живёт мама?

Я же ему адрес так и не сбросила.

— О! Левина, это был весьма любопытный квест. Поучительный, я бы сказал, — интригует Герман с недобрыми нотками в голосе, запихивая меня в машину.

И я решаю ещё немного помолчать. Подожду, пока он остынет или придет в свое обычное состояние. Несвойственное мне решение, но сегодня я сама не своя.

На кольце мы встреваем в бесконечную пробку. И без того пребывающий не в духе Бергман молчит и бросает на меня злые взгляды, только что зубами не скрипит, но сегодня я остерегаюсь предлагать ему стоматологическую помощь.

Под щёлканье поворотника в тепле салона разморённую меня клонит в сон. Веки тяжелеют, и я поминутно выпадаю из реальности.

В один прекрасный момент, когда я открываю глаза в очередной раз, я обнаруживаю, что машина уже стоит, а перед носом закрываются автоматические ворота. Растерянно оглянувшись, в заднем окне автомобиля вижу коттедж, крыльцо которого гостеприимно освещает фонарь.

— Мы где? — сипло спрашиваю я.

— Дома, — ласково, как акула, отвечает Герман.

У меня закрадывается недоброе предчувствие.

— Это не мой дом, — намекаю я на необходимость пояснительной бригады.

— Ага, — Бергман игнорирует мои намеки и отстёгивает мой ремень безопасности.

— А зачем мы здесь? — ещё один умный вопрос.

Ответ я получаю такой же содержательный:

— Поговорить.

— А почему мы не могли поговорить в городе?

— Сейчас узнаешь. Пошли, я тебе кое-что покажу… — с этими словами Бергман покидает салон автомобиля.

Даже понимая, что меня ждет какой-то подвох, я, как котёнок Гав, никак не могу совладать с любопытством. Неохотно я выбираюсь из машины вслед за Бергманом, который уже гремит ключами на крыльце.

Как только мы оказываемся в тепле, я удивлённо оглядываю интерьер. Открытая планировка первого этажа, явно недавно закончился ремонт, но мебели маловато.

— И что ты хотел мне показать? — недоумеваю я.

— Кузькину мать! — рявкает Бергман.

— Что? — офигиваю я.

— Левина, а Левина? Я, может, и козёл, но не баран. Как долго ты планировала вводить меня занос? — он неумолимо надвигается на меня, по пути расставаясь с пальто и бросая его на диванчик в холле.

— О чем ты? — пячусь я, а сердце моё колотится в адреналиновом всплеске.

— Ты же у нас последняя девственница города… — Герман делает бросок в мою сторону, а я резво отскакиваю, но он успевает сорвать с меня шарф.

— И что? Это грех? — пытаясь остановить его, я совершаю несусветную глупость — бросаю в него перчатками. Перехватив их на лету, он, не глядя, вместе с шарфом присоединяет их к своему пальто.

— Нет, лапочка, это не грех. А вот обманывать старших — нехорошо, — настигнув, Бергман вытряхивает меня из пальто, и оно приземляется на том же диване.

— С чего ты взял, что я врала? — я драпаю в сторону кухни, но коварная плитка меня подводит, вызывая чувство дежавю.

Уже в проеме на кухню я поскальзываюсь на скользком кафеле благодаря подтаявшему снегу с моих каблуков, правда, в этот раз Бергман ловит меня со спины и держит крепко.

Очень крепко.

Прижимая к себе так, что я в прямом смысле слова задницей чую грядущие последствия, те самые, о которых он говорил.

И обмякаю в руках.

Холодок, поселившийся в животе, медленно нагревается по мере того, как Гера жарко шепчет мне на ухо:

— С того, Левина, что мне довелось полистать твои соцсети. Ты спрашивала, как я узнал адрес? Мне его сказала именинница. Хотел спросить у своей матери ее номер телефона, чтобы сделать тебе сюрприз, извиниться, так сказать, но мама была в салоне и не отвечала. И я решил, что уж в соцсети Марина Александровна на тебя точно подписана. Я был прав. И она любезно прислала мне адресок, только знаешь, что еще я там увидел на твоей страничке?

— Что? — слабеющим голосом блею я, потому что Бергман бесстыдно трется о мою попку своим стояком.

— Все, Левина. Я увидел все, — Герман разворачивает меня к себе лицом и зажимает у стены. Мне от этого легче не становится. Животом через юбку я чувствую его член ничуть не хуже. — И ваши совместные фотки с Лосевым, когда вы жили вместе, и комбинезончик, который мне запомнился…

Горячие руки, тискающие мое несопротивляющееся тело, обжигают даже сквозь ткань. Я лишь облизываю пересохшие губы, стараясь удержать под контролем порывы прижаться к Бергману.

— Это многое поставило на свои места, — наглые ладони жадно ощупывают мою задницу, Гера демонстративно вдыхает воздух у меня за ухом, отправляя мурашки по всему телу. — И эти чертовы духи в том числе.

— Ну хорошо, ты меня раскусил! — нахожу в себе я силы к сопротивлению и стараюсь отпихнуть Бергмана. — И что дальше?

Не замечая моих потуг, он как скала остается недвижим. Ну как недвижим? Его колено уже вклинилось между моих, а пальцы медленно собирают подол юбки в гармошку.

— А дальше — прямо сегодня ты мне ответишь за каждое динамо, начиная с того вечера в баре.

Черт, черт, черт!

Герман запускает цепочку воспоминаний, которые отзываются сладкими спазмами внизу живота.

— У нас сделка…

— Нет у нас сделки, — ухмыляется он. — Условия были ложными. Ты себя сама переиграла, Левина.

— Но…

— Яна, я ведь обещал, что окажусь в тебе раньше, чем ты думаешь, — напоминает Бергман, пристально глядя мне в глаза.

И обрушивается на меня сметающим сопротивление ураганом. Дьявол… Как сладко целуется этот мерзавец! Голова кружится от напора, воображение подкидывает распутные картинки, как это будет.

А минуту спустя, дезориентированную меня закидывают на плечо и, собственнически поглаживая мою пятую точку, тащат куда-то наверх.

Очнувшись от наваждения, я извиваюсь и луплю Германа, но очень аккуратно. В основном для того, чтобы он не подумал, что я слишком легко сдаюсь.

По этой же причине я пытаюсь совершить халатную попытку к бегству, когда Бергман роняет меня на широкую постель.

— Ты же понимаешь, что нам нельзя! — извиваюсь я, распаляя этой игрой себя еще больше.

Гера легко меня обездвиживает и лишает меня ботильонов.

— Не очень. Так хочется, что я готов рискнуть, — ухмыляется он и совершает то, что мне и в голову не могло прийти.

Распяв меня крестом, он поочередно пристегивает мои руки к креплениям, не замеченным мною ранее. Пушистые браслеты надежно фиксируют запястья, и пока я ошалело разглядываю наручи, Бергман справляется со щиколотками.

— Эту кровать я заказал еще неделю назад. Сразу после тыквенной вечеринки.

Я очень хочу возмутиться, но голос меня не слушается, потому что телом овладевает томление. Я откровенно возбуждаюсь, видя, как Герман, стоя перед моим распростертым телом, стягивает водолазку, обнажая мускулистые загорелые плечи, и с будоражащим щелчком расстегивает ремень на джинсах.

— То есть ты меня затащил… — хрипло начинаю я, и плотоядная улыбка становится мне ответом на недосказанный вопрос.

— Да. И у тебя нет выхода, расслабься и получай удовольствие.

И этот засранец уходит в ванную, где льется вода, и хлопает дверца шкафчика. Эти звуки вызывают у меня еще больше волнения.

Вернувшийся Бергман бросает на кровать рядом со мной нераспечатанную упаковку презервативов.

— Что ж, Левина, приступим. Сейчас я пройдусь по всем пунктам, начиная от моей мужской состоятельности и заканчивая той позой, которая тебе так глянулась на картине…

— Я буду кричать!

— Главное, чтобы не пела, — усмехается он, расстегивая пуговку за пуговкой на моей блузке. С бюстиком он поступает еще проще, просто отстегнув бретельки, и его взору предстают торчащие соски-предатели.

— Так где мы там в прошлый раз остановились?