Свободные

Глава 13

Софья Нелова не появляется в школе уже две недели. Саша не находит себе места, я не нахожу ее исчезновение случайным, а Ярый находит для нас спасительное лекарство, немного горькое на вкус.

Мы стоим на парковке и поочередно вдыхаем порошок. Едва я откидываю назад голову и потираю зудящий нос, у меня все начинает летать и кружиться перед глазами, будто сижу я не в машине, а на карусели в родном городе, и нас так и вертит, вертит, вертит… цвета сменяют друг друга, я слышу, как смеются парни и улыбаюсь, воображая, что не докатилась до такой низости.

Что не порчу свою жизнь.

Что не совершаю страшную ошибку.

– Идемте, – командует Саша. Он первым вылезает из салона. Тянет руки к черному небу. – Звезды! – вопит он и хохочет. – Звезды падают на меня!

Ярослав присоединяется к нему, и они носятся по полупустой парковке, выкрикивая все известные им названия созвездий, грезя о красивом апокалипсисе, где человечество убивает не метеорит, а падающий Сириус. Что особенного в том, что на наши головы валятся звезды? Куда больше меня волнует земля, расползающаяся под ногами.

Я подхожу к ребятам и подхватываю их под локти.

– У нас важные дела. Нам предстоит отомстить каждому, кто посмел перейти нам дорогу.

Идем к супермаркету. Врываемся в главные двери и пускаемся к прилавкам. Саша хватает тележку, Ярый заставляет ее дорогим алкоголем, а я бегу к отделу с краской. Беру пять красных баллончиков, клей, ножницы. Упаковываю три отвратительные слизистые селедки, дожидаюсь Сашу и, вместо того чтобы сложить набранные предметы в корзину, сама усаживаюсь внутрь. Раскидываю руки в сторону, когда брат со всех ног несется вдоль прилавков. Сбиваю пальцами продукты. Они падают за нами, оставляя след, волшебные «крошки». Мы слышим, как ругается охранник, но не обращаем на него никакого внимания. Ярослав неуклюже кидает на мой живот два толстенных шерстяных одеяла, упаковку шоколадного печенья и кривит губы:

– С вами я стал бунтарем.

– О да. Твоей мамочке явно не понравится, что ты встал на путь «не» истинный и гробишь городское имущество. Зои, мы определенно плохо на него влияем.

– Вообще-то я имел в виду шоколадное печенье. Мне дома его запрещают есть.

Я хохочу и раскрываю соленые орешки. Охранник, увидев это, меняется в лице, бледнеет, сереет, желтеет и верещит:

– Вы не имеете права!

– Не имеем? – Ярый вытаскивает пачку денег. Машет ею перед собой и ржет. – Вы в этом уверены? Уверены, что я чего-то не могу? Да, мне все, блин, можно! Я и вас куплю, если захочу, понятно? И этот магазин. И этот район. Поэтому простите, но ваша претензия отклоняется.

– Он юристом хочет быть, – киваю я, прожевывая орехи. – Так что не спорьте с ним.

Мужчина застывает на месте. Я смеюсь, и мы подлетаем к кассе. Толстая женщина даже не пытается как-то сопротивляться. Пробивает продукты и хмурит брови, заметив десять упаковок женских прокладок. Все-таки поднимает на меня взгляд, а я шепчу:

–Эти дни.

Выбегаем на улицу и скидываем пакеты на заднее сиденье. Саша садится за руль, Ярый устраивается рядом с шоколадным печеньем, а я плюхаюсь сзади.

Приезжаем к дому номер один.

Хохоча, выскакиваем из салона и хватаем баллончик, селедку и заранее подготовленные вещи: парик тупой блондинки, приличную кофту и туфли. Пока я нервно переодеваюсь, ребята прячутся за забором и едва не ломают его, из-за чего-то сцепившись. Я недовольно рычу на них и закатываю глаза: как дети! Поправляю парик, прячу в сумку клей, мерзкую селедку и глубоко выдыхаю. На самом деле мне не страшно совсем. Я видела такое, от чего кровь стынет в жилах, и теперь едва ли испытываю эмоции. Их больше нет.

Сейчас я не испугалась бы и аллигаторов в канализации.

Я стучусь и очаровательно улыбаюсь. Дверь мне открывает сорокалетняя женщина, мать урода под кодовым названием «кандидат номер один». Тот самый ублюдок, который подловил меня на улице и сказал, что Саша пришел на разборки с Димой.

– Здравствуйте! – Надеюсь, она не заметит мои безумные зрачки.

– Чем могу помочь?

– У вашего сына вчера здесь была вечеринка. Я забыла свою косметичку, представляете? Мне ведь без нее не жить. Она – мое спасение. Можно я забегу на минутку? Заберу и исчезну.

– Но Жени нет дома, – ошалело отвечает женщина. – Он сейчас на занятиях по футболу.

Естественно, я знаю, что он уехал. А еще я знаю, что он не на футболе, ведь, черт подери, какой может быть футбол в одиннадцать часов вечера, мамаша? Но это ваше дело.

– Понимаете, он меня вряд ли помнит, – надуваю губы. Строю самую несчастную рожу, на которую только способна, а затем медленно вздыхаю: – Что же мне делать?.. Там столько нужных вещей, дорогая косметика, моя водостойкая тушь и…

– Вы знаете, где его комната?

Коварно улыбаюсь.

– Безусловно.

Бегу на второй этаж. Вчера здесь действительно была вечеринка. Но меня на нее не пригласили. Удивительно? Нисколько. Однако остановить меня это не остановило, и я все равно приперлась в парике, очках и толстенном свитере. Оказалось, обманывать не только просто, но и приятно. Когда никто из одноклассников не понял, что под безумным гримом скрывается та самая неудачница-шлюха, которая, по слухам, сначала соблазнила всю школьную команду по футболу, а потом и переспала с ней, – я прибодрилась. Все-таки не у меня проблемы с головой, а у этих слепых, богатеньких идиотов. Миссия по изучению дома прошла успешно, и вот я снова здесь, но уже с другими целями.

Врываюсь в просторную, заваленную всяким хламом комнату и подбегаю к шкафчику.

На моем лице растягивается сумасшедшая ухмылка, и, распахнув дверцы, я достаю клей. Поливаю «соусом» как можно больше дорогих вещей. Бросаю под кровать пакет с селедкой и неприятно морщусь: фу, какая же мерзость! Ужас. Поправляю парик, ремень сумки и уверенно спускаюсь вниз.

Мамаша изучает меня, наверное, думает, что я что-то украла.

– Вы мне так помогли! – Не своим голосом пропеваю я и подбегаю к ней. Обнимаю изо всех сил и смачно целую в щеку. – Век не забуду!

Она трет лицо: может, боится, что я ее чем-то заразила? Не могу сдержать смех. Выхожу на улицу, несусь к машине и вижу парней. Они стоят около зеленого «Ауди», на котором Женю обычно довозят до школы. Теперь на бампере красуется огромная, красная буква «Д».

– Почему «Д», Зои? – спрашивает Ярый, когда мы прыгаем в машину и пулей срываемся с места. – Это ты так чествуешь Диму?

– Это я так чествую свою девственность, которой у меня больше нет.

– Лучше бы ты чествовала врачей, к которым стоило обратиться, – еле слышно бормочет с переднего сиденья Саша. Он никак в голову не возьмет, почему я не обратилась в полицию и не побежала в больницу. Он не понимает, каково это… чувствовать себя мерзкой и испорченной. С каким стыдом теперь я смотрюсь в зеркало. С какой пустотой открываю глаза утром. Он ничего не понимает и потому считает, что имеет права указывать мне, как себя вести.

Но пошел он.

Пошли они все.

Есть вещи, которые понятны лишь нам самим. Которые могут нас сломать, уничтожить, и мы осознанно держимся от них подальше. Таблетка экстренной контрацепции – вот та помощь, которая мне потребовалась. Одна таблетка. Пара дней с сильными болями. Ранняя менструация. И больше никаких вопросов. Иллюзия того, что меня не изувечили.

С этого момента молчим. Едем к пункту номер два.

Леха – или тот самый имбецил, который подкараулил меня в доме и повел на второй этаж – каждый четверг ездит в клуб на набережной. Там собираются байкеры и маменькины сынки, способные за одну ночь потратить свыше сотки тысяч. Наша цель – найти парня и обезвредить. Не убить, к сожалению, но осложнить его чертовски привлекательную жизнь.

Я стягиваю парик и чешу голову.

– Не хочу его носить. Он ужасный.

– Не носи.

– Только тогда ничего не выйдет, – поучает Ярый. – Ты правда готова упустить шанс из-за вшей, которых может и не быть?

– Вшей? О боже! – Я морщусь и расстроенно поджимаю губы. – Час от часу нелегче!

– Если тебя это успокоит, то Лехе вообще скоро чесать нечего будет.

И меня это успокаивает.

Мы приезжаем в клуб. Я натягиваю парик, черные чулки и достаю туфли на шпильке.

– Вдруг не выйдет?

– Успокойся, – командует Саша и облокачивается о машину. – У нас все получится.

Давно я не видела его таким смелым. Но мне нравятся эти изменения. Нравится, что я не должна его защищать и потому сама могу рассчитывать на поддержку.

Уже через полчаса Леха не в состоянии стоять на ногах. Пока я пыталась флиртовать и накручивала на палец ненастоящие волосы, Саша подмешал в его крепкую выпивку сильный депрессант, который при взаимодействии с алкоголем так сносит крышу, что несчастного и апокалипсис не разбудит. Парни с трудом затаскивают Лешу в туалет, бросают на грязный пол и почему-то начинают дико смеяться. Я же вытаскиваю из сумки ножницы, присаживаюсь на колени и свирепо улыбаюсь:

– Прощайте милые кудряшки.

Делаю самую «модную» прическу. Пытаюсь избавиться от его волос подчистую, чтобы завтра, когда он придет в себя, ему даже самый дорогой специалист не смог помочь. Закончив, разрываю его потную футболку, взбиваю баллончик и рисую красную букву «Д» на мясистом животе. Ох, как же мне хочется разозлиться, но я не позволяю гневу взять под контроль мысли.

Равнодушно хмыкаю, поднимаюсь и киваю:

– Готово.

Саша обнимает меня за плечи и касается лбом макушки.

– Ты в порядке? – шепчет он. – Хочешь домой?

– Нет. Остался последний пункт. Поздно отступать.

– А как же селедка? – вдруг вопрошает Ярый. – Кажется, мы забыли ее в машине!

– Успокойся. Ничего страшного.

– Но был же план! Каждому, блин, по селедке!

– Ты злишься потому, что это была твоя идея.

– Да, черт подери, именно поэтому! Я читал книгу, там это круто выглядело.

– Тогда чего забыл о ней? – интересуюсь я и пожимаю плечами. – Не судьба, Ярый. Разве что мы засунем селедку ему в задницу.

Одновременно кривимся и выбегаем из туалета.

Едем к дому Болконских. Дима живет в огромном, стеклянном особняке с охраной, псами, камерами и инфракрасной сигнализацией. Я думала, проникнуть в его покои – легче простого, и как же я ошибалась. Впервые вижу, чтобы слухи о параноидальных богачах были правдой.

Мы паркуемся чуть ниже по улице, глушим двигатель и сидим минут пятнадцать, прежде чем из дома выезжает черный матовый «Ауди». Едем за ним и одновременно тормозим около кафе «Олды», как и условились. Тут пустырь. Ни людей, ни машин. Темный переулок, забитый вонючим мусором и крысами.

– Он не струсил, – выкатываясь из салона, удивляется Ярый. – Вот это да!

К нам навстречу идет молодой низкий парень. На вид ему лет двадцать. Он нервно кидает ключи Саше и отрезает:

– Как же я счастлив, что уже завтра меня не будет в этом городе.

– Ты делаешь благое дело.

– Я лишь должен был помыть машину, а не сбагрить ее шайке психов.

– Поверь мне, – я кладу руку на плечо незнакомцу и киваю: – Господь на нашей стороне.

Тут же Ярый отстреливает ему пачку денег и лыбится:

– Или мы на его.

Парень уходит, а я в нетерпении прикусываю губы. Так и представляю себе, как делаю из любимой машины блондина смятый бейсбольный мяч! Вываливаю из старой сумки цветочные прокладки, прошу парней принести баллончики, две канистры с водой и селедку.

Мы распаковываем прокладки и держим их в воде до тех пор, пока они не набухают. Потом заваливаем ими машину: багажник, бардачок, карманы на чехлах, сиденья и коврики.

Саша усердно топчет селедку, прячет ее в проеме между сиденьем и дверцей.

– Что ты делаешь? – недоумевает Ярый. Его волосы похожи на пожар, который загорелся и не планирует тухнуть.

– Так быстрее завоняет.

– Что?

– Сам подумай. Я ее кишки наружу выпотрошил. Естественно, вонь будет уже завтра стоять невыносимая.

– Он прав, – рисуя баллончиком огромную букву «Д» на лобовом стекле, тяну я. – Так круче. Протухнет быстрее.

– Идея моя, а выделываетесь вы.

– Никто тебе и не мешает выделываться.

– Ну да! Ты постоянно этим занимаешься.

– Чем занимаюсь?

– Приписываешь себе мои идеи.

– Да неужели? – вспыхивает Саша и смеется: – Бунтарство совсем тебе мозги выело.

– Сам ты себе мозги выел!

Они еще что-то орут друг другу, а я вдруг замечаю нечто знакомое на переднем сиденье. Залезаю в салон и касаюсь пальцами мягкой ткани. Грудь ошпаривают колючие чувства.

Ошеломленно застываю. Это кусок моего вечернего платья.

Что за фигня? Что за идиотизм? Он псих? Маньяк? Мразь! Ублюдок! Тварь! Я взрываюсь криком и выпрыгиваю из машины. Вспоминаю, как его руки пытались раздвинуть мне ноги, как язык лез ко мне в рот, и со всей силы вонзаю кулак в стекло. Оно даже не трескается. Тогда я пробую еще раз и еще. Бью ногами, бью всем телом. Ору и сражаюсь с ветряными мельницами, искренне полагая, что дерусь с настоящим чудовищем.

– Зои.

– Нет! – Я нападаю и нападаю. Царапаю пальцами стекла, двери, бью шины, бампер, и все это время вытираю с глаз ядовитые слезы, прожигающие кожу. – Тварь!

– Зои, пожалуйста.

– Нет, нет!

Что мне теперь делать? Как жить дальше?.. Реальность падает на мои плечи, и две недели запоя, затяжек сигарет, вечеринок выпадают из жизни. Я вижу свое отражение в тонированном стекле и луплю по нему кулаками изо всех сил потому, что больше Димы я ненавижу саму себя. За то, что не сумела убежать. За то, что недостаточно сопротивлялась.

За то, что позволила этому случиться и живу дальше.

Кто-то обнимает меня за талию, но я продолжаю вырываться, не желая останавливаться. Я теперь никогда не опущу руки. Никогда не позволю кому-то выбирать за меня! Унижать меня!

Ломать меня!

– Зои, – на сей раз кричит и брат. Он сдавливает меня слишком сильно, и я начинаю кашлять. – Хватит! Перестань!

– Саша, – цепляясь за его имя, тяну я, – Саша, мне плохо. Мне больно!

Я наконец поворачиваюсь к нему лицом и утыкаюсь носом в грудь. Ярый молча стоит в стороне и не двигается. Смотрит на нас, а меня так и шатает, словно на улице сильный ветер.

– Я с тобой, – шепчет брат. – Все хорошо.

– Нехорошо.

– Мы справимся. Слышишь?

– Как забыть об этом?

– Никак. Надо просто смириться.

– Я не могу смириться.

– Сможешь, со временем.

– Сколько? – плачу я. – Сколько понадобится времени, чтобы стало легче? Чтобы мне не было так больно? Сколько, Саша? Сколько!

Я сжимаю его крепко-крепко, и мне кажется, он тоже плачет. Как же страшно. Ты уверен, что испытал все самое ужасное в жизни, но потом жизнь пугает тебя еще сильнее. Уродливые и бессердечные люди. Грязь и безнаказанность. Деньги, наркотики, туман. Я очутилась в ночном кошмаре, и никто не разбудит меня.

Ведь я не сплю.

– Не плачь, прошу тебя, – сипло просит брат. – Я не могу на это смотреть.

– Прости. Я схожу с ума. Эти мысли… они взрываются в моей голове, пульсируют…

– Подумай о чем-нибудь другом.

– О чем?

Брат вдруг усмехается:

– Обо мне, конечно. – Странно, что он смеется в такой жуткий момент, но я испытываю… облегчение. Приступ уходит. Я шепчу:

– Верно. Буду о тебе думать.

На наши плечи ложатся еще чьи-то руки. Они крепко стискивают часть меня, часть Саши. Ярослав выдыхает и касается колючим подбородком моей щеки.

– Вы такие милые, – лепечет он. Сильнее обнимает нас и мечтательно растягивает губы. – А вот мне не повезло, мой брат – идиот.

– Ну, не всегда, – подбадривает Саша. – Он нам посоветовал много крутых… фильмов.

– Это каких же фильмов? – ворчу я.

– Тех самых, – коварно лыбится брат, и я закатываю глаза.

– Порнуху он советует классную, да. Но от него не пахнет так же вкусно, как от Зои. Еще мы не можем тискаться и проявлять телячьи нежности.

– Определенный минус.

Мы кладем одеяло на лобовое стекло «Тойоты», достаем выпивку, печенье и ложимся на капот. Саша укрывает меня вторым покрывалом, тянет на себя правый угол, а Ярый – левый.

Так и лежим, рассматривая ночное небо, которое из-за алкоголя кажется плавающим.

Отпиваю отвратительное пойло и кривлю губы:

– Гадость.

– Лекарство, – поправляет меня Саша. Отбирает бутылку и тоже делает глоток. – Сегодня мы столько безумств сотворили. Но знаете, я впервые почувствовал себя живым.

– Не пей больше, – язвительно поучает Ярый. – Это пафосно влияет на твой мозг.

– Рот закрой!

– Что?

– Я раскрываю тебе душу, – пьяно бормочет Саша, – а ты, как всегда, портишь мне кайф.

– Мы с мамой любили смотреть на небо, – внезапно говорю я, и парни по бокам замирают. Продолжаю завороженно наблюдать за небом, которое греет сильнее алкоголя. Оно удивительно синее. Не черное… И оттого в груди ноет, ведьсиний больше – не обычный цвет. – Мы ходили в парк аттракционов, брали билеты на чертово колесо и крутились больше часа! Накупали всякой дряни, включали музыку – у нас с ней вкусы совпадали – и не замечали, как наступал рассвет. Я думала, эти моменты вечны, что они никуда не денутся, что мы будем ходить на чертово колесо и никогда не расстанемся. Мамы больше нет, а мне все кажется, что я до сих пор на высоте. Что меня вот-вот притянет вниз. И я разобьюсь потому, что без нее не умею летать.

Как бы мне хотелось верить, что когда-нибудь пустота заполнится. Заполнится чувствами к человеку, а не временем. Ведь оно не лечит. Оносшивает. То пространство, что отведено для эмоций, исчезает с каждым потерянным нами близким человеком. И исчезает не потому, что не находится родственной души для уголка в сердце. А потому, что в сердце больше не находится уголков для родственной души. С рубцами, запечатанное долгими годами, оно больше никого к себе не подпускает. Так неужели и я вскоре совсем перестану чувствовать?

Неожиданно звонит сотовый. Ярый закатывает глаза и рычит:

– Меня ищут.

– Мамочка? – Саша начинает хохотать. – О, мой сыночек, где же ты? Куда же ты пропал? Неужели до сих пор учишь геометрию? Алгебру? Французский? Обществознание?

– Нет, нет, мамочка, – подыгрываю я, понизив голос, – изучаю влияние крепких напитков на отдельные участки головного мозга.

– Химию, значит? Тогда ладно, учись, – продолжает баловаться брат, и мы одновременно сгибаемся от смеха.

– Очень смешно, – рявкает Ярослав и толкает меня в бок. – Совсем напились?

– Ага.

– Так, все, заткнулись. Тише! Да, мам?

Парень спрыгивает с капота, отходит в сторону, а мы с Сашей затухаем, осознав, что нас никто не ищет. Может, Константин уже выбросил мои вещи, а сына поджидает с толстенным, кожаным ремнем?

– Как думаешь, они злятся?

– Скорее всего. – Брат кивает. Кладет голову мне на плечо и со свистом выдыхает теплый воздух. Удивительно, как мы стали близки. Так привычно ощущать его свежий, мыльный запах, слышать его голос, видеть его веснушки. Мы ведь едва знакомы! Но я уже не представляю, как жила без него раньше. Да, пустота не уходит, но дышать легче, когда он рядом. Будто Саша моя кислородная маска. – Думаешь, Соня вернется?

Не знаю, что ответить. Мне бы хотелось верить, что девушка в порядке. Правда, уже суть Сашиного вопроса кажется мне неверной. Вряд ли Софья осознанно ушла. Уверена, здесь нечто другое. Нечто ужасное и трагичное. Живот скручивается от неприятных мыслей, и я задумчиво замираю: вдруг ее уже нет в живых?

Ярослав возвращается с кислым лицом. Кидает в меня сотовый и рычит:

– Родители!

– Осторожно! – Я ловлю телефон. – Убить меня решил? Займи очередь.

– Мама никак не угомонится. Хочет, чтобы я вернулся домой.

– Давай, я ей позвоню и скажу, что ты уже взрослый чувак и способен сам контролировать свою картонную жизнь! – Саша с вызовом улыбается. – Пора поставить предков на место.

– Не вздумай.

– С чего вдруг? А? – Брат выхватывает из моих рук телефон и спрыгивает с капота. – Так-так-так, что тут у нас. Где же номер мамочки?

– Эй! Ну прекрати. Хочешь, чтобы с меня кожу живьем сняли, да?

– Я просто скажу: мой друг – личность! Он нуждается в независимости и свободе. И вы обязаны оставить его наконец в покое.

Парни бегают вокруг машины, а я громко вздыхаю:

– Хватит уже. Надоели!

– Отдай телефон! – вопит Ярослав, поправляя пышную шевелюру. – Слышишь?

– Ого!

Саша замирает. Недоуменно вскидывает брови и выругивается. Я с любопытством изучаю его физиономию и уже собираюсь спрыгнуть с капота, как вдруг слышу:

– Теслер? У тебя есть телефон Теслера?

Брат смотрит на Ярого. Ярый смотрит вдаль на кривой, плавающий горизонт. А я почему-то смотрю на тонкий телефон в руках Саши, ощущая, как сотни мурашек пробегают по спине.

Я хочу этот телефон. Но я не могу пошевелиться.

Затуманенный рассудок еле соображает, но с губ невольно срывается:

– Теслер?

– Да, тот самый, что подставил тебя, – рявкает Саша и вновь переводит взгляд на друга. – Откуда у тебя его номер?

– Какая разница.

– Он же псих. Ты сам мне рассказывал.

– И что теперь? Никогда не помешает знать того, кто способен решить твои проблемы в два счета. Особенно в нашем положении.

– Он людей убивает! – дребезжит Саша. – Ты же помнишь об этом?

– Убивает. И что теперь? Я ведь не звонил ему и не заказывал никого. Это так. На всякий случай. – Ярослав подходит к Саше и вырывает из его рук сотовый. – Мой папа хотел, чтобы я был защищен.

– Так это еще и папаша постарался?

– А ты что думал? Решил, что я, блин, сам подошел к Теслеру и попросил его телефончик?

– Откуда мне знать! – заводится брат и удивленно пожимает плечами. – Безумие какое-то. В твоем телефоне записан номер киллера, чувак! Вот уж дела!

– Не визжи так. Иначе позвоню ему и скажу, чтобы он прострелил твою веснушчатую рожу. Он ведь сможет, ясно? Не играй с огнем.

– Я жу-у-утко испуган.

– Позвони.

Парни оборачиваются и синхронно вскидывают брови, а я медленно сползаю с капота и взволнованно улыбаюсь. Не знаю, что именно так действует на мою голову, но я неожиданно отчетливо понимаю, что хочу сыграть в игру. В игру с Теслером.

И желательно, чтобы в конце этого эпичного сценария он осознал, как ужасно поступил, бросив меня на растерзание сумасшедшему психопату.

– Я ведь не просто так оказалась на вечеринке… Это он меня привез. И это он убил того мужчину.

– И что? – растерянно спрашивает Ярый.

– А то, что в списке должно быть не три человека, а четыре.

– Четыре, – будто эхо повторяет Саша. Затем поправляет волосы, кивает, отворачивается, вновь кивает и восклицает: – Ты рехнулась? Решила, блин, отомстить наемнику? Серьезно? Зои! Да ты в своем уме? Он же прикончит всех нас!

– Он не сделает этого бесплатно. – Я легкомысленно отмахиваюсь. – Только за большие деньги. Можешь, не беспокоиться.

– Я – пас.

– Я тоже, – соглашается Ярый.

– Перестаньте, – умоляющим тоном тяну я. – Это же весело!

– Весело получить пулю в лоб?

– Весело обвести этого ублюдка вокруг пальца! Он – обычный человек. У него есть слабые места, есть прошлое.

– Да, все мы наслышаны о его прошлом. Вот только я еще пожить хочу.

– Ты совсем спятила. – Саша переводит взгляд на Ярого и кивает: – Домой?

– Ага. Поехали, пока она не выдумала еще что пострашнее.

Парни убирают вещи, решают оставить черный «Ауди» Болконского прямо здесь, посреди пустыря, и запрыгивают в салон «Тойоты». Я неохотно следую за ними. Сажусь назад и ужасно медленно соображающим мозгом пытаюсь понять, что со мной происходит.

Разумеется, отомстить Теслеру – правильное решение. Он заслужил наказание. Заслужил его в той же степени, что и остальные участники произошедшего. Но мы мстили подросткам, у нашего плана и не было иной цели. Как же вести игру с по-настоящему опасным противником?

Я невольно замечаю телефон Ярого рядом со своими пальцами и замираю.

«Это знак» – говорит мой пьяный внутренний голос. Я лукаво улыбаюсь, смотрю, чтобы парни не заметили искр в моих хитрых глазах, и хватаю сотовый. Все происходит слишком быстро, необдуманно, стихийно. Я просто начинаю бегать пальцами по клавиатуре и печатаю первое, что приходит в голову.

«Есть заказ. Письмо анонимно, деньги переведут на счет в банке».

Смотрю то на брата, то на дисплей и жду чего-то такого, что перевернуло бы мою жизнь.

Телефон вибрирует. Я ошеломленно открываю сообщение и читаю:

«Сначала имя – потом сумма».

Какой лаконичный ответ, Андрей. Ничего лишнего. Голый расчет. А ведь он говорил, что мое похищение – последнее дело. Обманщик. Это начинает злить меня еще сильнее. Я отсылаю новый текст:Зои Регнер. Посмотрим, что теперь он скажет. Сколько стоит моя смерть?

За какую сумму он готов меня убить?

Сотовый вновь вибрирует, и я смело открываю сообщение.

«Не интересует».

Что? Растерянно откидываюсь на сиденье. Не может быть. Вновь просматриваю текст, вожу по нему пальцами, приближаю к лицу, отдаляю от лица, и недоуменно хмурю лоб. Он отказался? Но почему? Обозленно стискиваю зубы. Значит, на такое мы не способны? Кишка тонка? Или что? В чем проблема? Недовольно вновь барабаню по клавиатуре.

«Деньги неважны. Называй любую цену».

– Что ты там делаешь?

– А? – Я резко прижимаю телефон к себе и наклоняюсь немного вперед, чтобы Саша не смог его заметить. – Что ты говоришь?

– Чего замолчала?

– Просто сижу. А что?

– Мы думаем сходить в кино на выходных. На какой-нибудь триллер…

– Ага, хорошо. Давайте.

Я киваю, откидываюсь назад и абстрагируюсь. Плевать мне на кино! Смотрю на дисплей. Он уже ответил? Так и есть. Сообщение короткое, зато весьма информативное.

«Нет».

– Вот же ублюдок.

Парень не захотел выпотрошить мои мозги на асфальт центральной питерской улицы. Но почему? С какой стати ему отказываться от выгодной сделки? Господи, да что с этим Теслером не так? Что у него творится в голове? Он хладнокровный, ненормальный наемник, спасающий особо невезучим неженкам жизнь.

Я удаляю историю сообщений и кидаю телефон Ярого в самый дальний угол салона. В груди странное чувство, будто мне только что признались в чем-то секретном. Я смотрю в окно, пытаюсь отвлечься, но думаю о переписке с Андреем.

Почему он отказался? Неужели убить меня – невыгодное дело. А может, это Дима держит персонал под крылом и не хочет, чтобы его любимая игрушка осталась с пробитым черепом? В таком случае ясно, почему парень отказался от сделки.

Пусть в глубине души я и не верю, что Теслер способен кому-либо подчиняться.