Свободные

Глава 19

Я пробираюсь в комнату и тихо закрываю дверь. Руки до сих пор трясутся. Хочу пойти в ванную, смыть с них кровь, как вдруг замечаю на кровати чью-то огромную тень. Я вскрикиваю, испуганно включаю свет и растерянно отшатываюсь назад. Передо мной Саша. Уставший и злой. Он встает и спрашивает:

– Ты видела, который час?

– Я не просто так гуляла по улицам. Ты же знаешь.

– Что с твоей одеждой? – Глаза брата становятся огромными. Он обеспокоенно следит за тем, как я срываюсь с места, несусь в ванную, и вовремя хватается за ручку двери, предотвратив мою попытку захлопнуть ее прямо у него под носом. – Что за черт? Это кровь? Ты цела?

– Все в порядке. – Устало сбрасываю с плеч кожаную куртку Андрея. Тут же становится холодно. – Мне надо смыть с себя всю грязь.

– Это не грязь, – металлическим тоном настаивает Саша.– Это кровь. Зои, что стряслось? Где ты была? Эй, – он недовольно разворачивает меня к себе лицом. – Почему ты молчишь?

– Я не хочу говорить.

– В чем дело?

– Какая разница.

– Что значит, какая разница? – злится парень. – Ты пообещала. Дала слово, что все объяснишь.

– Сейчас не подходящее время.

– Конечно, едва ли оно подходящее, когда вся твоя шея в крови!

– Это не моя кровь.

– Тогда чья?

– Охранника Болконского.

– Что? – Брат покачивает головой. Смотрит на меня так, будто я только что призналась в убийстве. – Как это возможно? Что ты натворила?

– Я? Ничего я не натворила! Просто хотела узнать, кто и куда отвез Соню. О чем ты вообще думаешь, задавая такие вопросы?

– А о чем я должен думать? Ты вся в крови. Ты приходишь посреди ночи. И ты что-то скрываешь от меня.

– Ничего я не скрываю. Просто…

– Просто что? Может, прекратим играть, и ты наконец скажешь, что стряслось? Зои, это ведь мое дело. Не твое! Найти Соню должен я, а не ты. Не ты должна рисковать жизнью. Не ты должна лезть в пекло. Слышишь?

– Я узнала, что на вечере ее сопровождал человек Болконского. Я проследила за ним. А потом он попытался меня убить.

– Что?

– Я была не одна. Со мной поехал Андрей, и…

– Андрей?

– Да. Теслер.

– Наемник?

– Он спас мне жизнь.

– От кого?

– Господи, да от того парня, что хотел проткнуть ножом мне шею! – Я облокачиваюсь ладонями о край мойки. На какое-то время в ванной повисает тишина.

– Ты… – брат откашливается, – ты что-то узнала?

– Нет, не узнала, – расстроенно оборачиваюсь. – Этот человек признался лишь в том, что действительно похитил Софью. Но он ничего не сказал о том, где она сейчас и что с ней.

– Мне жаль, что…

– Это мне жаль, – перебиваю я. – Саш, она в беде. Мы должны найти ее, иначе потом будет поздно. Я чувствую, точнее нет,знаю, нам стоит поторопиться. Тот мужчина… он смеялся и говорил о ней так, словно злорадствовал. И я никогда еще не видела подобной… хм, подобной безнаказанности. Андрей целился ему прямо в лицо, а он… – Я покачиваю головой и морщусь так сильно, что становится неприятно. – Он даже не шелохнулся.

Брат недоуменно смахивает с лица волосы. Оглядывается по сторонам, будто в поисках невидимой поддержки, а затем вновь переводит взгляд на меня.

– Это плохо. Плохо, что замешан Теслер, что убит человек. Плохо, что пропала Соня. Но хуже всего, что теперь и ты повязла в этом, Зои. Надо остановиться.

– Но мы еще ничего с тобой и не сделали. Ты оставишь все так, как есть? Бросишь ее?

– Я сказал, чтоты отойдешь в сторону.

– Но я не буду сидеть сложа руки.

– На твоих глазах убили человека!

– Думаешь, я забыла? Думаешь, мне не страшно?

– Так почему ты до сих пор не поняла, что пора уносить ноги! Бежать и разорвать к черту все нити! Собирай вещи, возьми деньги, я одолжу тебе, и…

– Мне некуда идти, – растерянно вспыхиваю и крепко сжимаю в кулаки руки. – Неужели единственный выход – это исчезнуть? Почему нельзя бороться? Мы поговорим с отцом, найдем людей, не подкупленных Болконским…

– И что дальше? Найдем их, а потом что? Будем оплачивать их похороны? Никто не согласится идти против отца Димы. Это самоубийство.

– В таком случае тем более я должна быть здесь! Или ты решил, что в одиночку сумеешь исправить весь чертов мир?

– Я не хочу отвечать за твою жизнь.

– Я сама за себя отвечаю.

– И чуть не погибла сегодня.

– Меня спасли, – напоминаю я, – и тебя надо будет спасать. Один ты себя погубишь. Даже вдвоем мы понятия не имеем, что делать.

– Тогда зачем оставаться? Зачем рисковать? Что нам делать? Как справиться? Ни я, ни ты, никто не сумеет прыгнуть выше собственной макушки! Мы бьемся о закрытую дверь и пытаемся казаться смелыми, но, черт, Зои. Давай, взглянем правде в глаза: все это полная чушь!

– Не говори так.

– А как говорить? Соня умрет потому, что я ничего не смогу сделать. Опять. Ничего!

– Эй, – я приближаюсь к брату, касаюсь пальцами его колючих щек и свожу брови, – никто больше не умрет. Слышишь? Мы придумаем что-нибудь.

– Что придумаем?

– Не знаю. Какая разница? Главное, не сдаваться. Она ведь ждет тебя. Мы должны хотя бы попытаться. Добро побеждает зло, Саш.

– В книгах.

– Напишем свою историю, – горячо предлагаю я. – Пусть эта глава будет о том, как мы сомневались, однако затем поняли, что смысл именно в борьбе, в сражении за то, что дорого. Мне страшно, я не хочу врать. Теслер прострелил мужчине голову, а я даже не почувствовала отвращения, ведь знала, что иначе сама бы валялась с дырой в горле. Меня все это ужасает!

– Ты не виновата.

– Виновата. Еще как. Я чувствую, что становлюсь другим человеком. Когда умерла мама, я и подумать не могла о подобных разговорах. Мне просто хотелось спрятаться от всего мира и исчезнуть. Но сейчас не тот случай. Сейчас все по-другому.

– И что ты предлагаешь? Даже наш безобидный поход в клуб закончился трагически.

– У нас есть зацепка, есть цель. Следить за Болконским сложно, но…

– …не сложно за Димой, – покачивая головой, продолжает Саша. – Это безумие. Если нас вычислят, то убьют. Они наверняка ищут того, кто пристрелил охранника.

– Не найдут. Теслер знает свое дело.

– Наемник на нашей стороне?

– Не думаю, что он вообще принимает чью-то сторону, – отхожу назад и облокачиваюсь спиной о душевую кабинку. – Но я могу ему доверять.

– С какой стати? Зои, ты хоть знаешь, кто этот человек? – Саша подходит ко мне и сводит густые брови. – Он работает на Болконского не один год. Подчищает его дела, выбивает долги. Неужели ты считаешь, что такие люди меняются?

– Он – другой.

Брат усмехается. Закатывает глаза к потолку и восклицает:

– Он такой же, каким был раньше!

– Андрей спас мне жизнь, и не раз.

– Ты спятила. Собралась доверять наемнику? Он же псих! Такие не способны на чувства, и, о боже, Зои, прошу тебя, не живи в иллюзиях!

– Каких иллюзиях? Ты его совсем не знаешь.

– Я знаю, что он получает огромные деньги, подметая за Болконским всякое дерьмо. Отец пытался с десяток раз взять его под арест, но – какой сюрприз – терпел неудачи. Каждый знает, чем именно Теслер занимается, все даже говорят об этом спокойно, вслух, на улицах, в школе! Но правосудие – бессильно. И почему? Как думаешь? А! Да потому что за твоим психом стоит широченная тень еще большего кретина.

– А что ты скажешь, когда этот псих поможет найти Софью? Если он работает на Болконского, то наверняка и про его дела грязные знает, правильно?

– Неужели ты действительно думаешь, что ради тебя он рискнет всем? – Глаза Саши становятся огромными. Он испепеляет меня пугающим недоумением, а я вся съеживаюсь, будто только что услышала нечто ужасное. – Очнись, Зои. Люди не меняются. Ты доверяешь не тому человеку.

Саша уходит, а я смотрю ему вслед и с силой прикусываю губы.

На следующий день в школу едем молча. Саша даже не смотрит в мою сторону. Пялится в окно и делает вид, будто меня и вовсе не существует. Я стискиваю зубы, не зная, как себя вести, как реагировать на слова брата о Теслере, как забыть о том, что случилось в переулке, и меня то и дело бросает в жар от плохого предчувствия, словно совсем скоро правда выползет наружу и она мне отнюдь не понравится.

Бреду по коридору и неустанно обдумываю план действий. Как быть? Как помочь Соне? Бессмысленно выпрашивать признание у Болконского, мне нужны конкретные доказательства. Однако что-то не сходится. Зачем же ему марать руки из-за обыкновенной девушки? Если она кому-то и мешала, то только Диме. Значит ли это, что папаша просто заметает следы за сыном? Я никак не могу перестать думать о благотворительном вечере, о том, что Софья просила меня сбежать. Она знала, что в скором времени люди Болконского объявятся по ее душу, но почему тогда сама не спасалась? Почему не пыталась уйти? Тратила время на глупые разговоры, на угрозы и попытки вернуть Димино благословение, когда впору было бы нестись со всех ног на вокзал и больше никогда не возвращаться. Не понимаю. Может, она думала, что своим побегом подставляет близких? Думала, что Диме снесет крышу и он обрушит гнев на ее семью?

Правда в том, что мы всегда забываем о собственной безопасности, пытаясь спасти тех, без кого наша жизнь не имеет смысла. Риск пусть и глуп, но оправдан. Ведь легче ушедшим, чем тем, кто остался их ждать.

Я захожу в класс по истории и недоуменно вскидываю брови, увидев сдвинутые парты. Учительница настраивает проектор, а я громко выдыхаю, вдруг поняв, что урок у нас будет совмещенный с параллельным классом. С классом Димы. Замечаю его хитрый взгляд и едва сдерживаюсь от стона. Кажется, мне даже заняли место.

– Лгунья, – пропевает он, похлопывая по стулу рядом с собой. – Я рассчитываю на твою компанию, ты не против?

– Спрашиваешь? – театрально восклицаю я. – Конечно нет! Это самое лучшее, что могло за сегодня со мной произойти!

Улыбаюсь и чувствую, как внутри все загорается. Мне неприятно находиться рядом с Болконским, но, с другой стороны, теперь у меня есть возможность разузнать что-то о Соне. Придется переступить через себя и наконец обвести этого кретина вокруг пальца. Не зря же он прозвал меня лгуньей. Сажусь на стул, поправляю юбку и складываю на груди руки. Если не обращать внимания на запах сигарет, можно притвориться, что Димы и вовсе нет рядом.

– Сегодня мы с парнями идем в клуб, – бархатным голосом сообщает Дима и мягко касается кончиками пальцев моих волос, – ты можешь прийти.

– Что еще я могу сделать?

– Надеть красивое платье.

– Еще?

– Хм, – он медленно вдыхает запах моих духов, – тебе все можно, лгунья.

– Как же Женя будет танцевать? – не злорадствуй, Зои. Хотя… – Разве его глаз видит? Кажется, только вчера он ударялся лбом о каждый дверной косяк в школе.

– В клубе можно не только танцевать. Но если тебя это волнует – он не идет.

– Какая жалость.

– Недавно его избили, как и Лешу.

Теперь я действительно удивлена. Невольно перевожу взгляд на Диму и застываю с вопросом в глазах: кто же их изуродовал, а главное – зачем? Неужели это как-то связано с тем, что они сделали со мной после благотворительного вечера?

– Знаешь, – накручивая на палец локон моих волос, продолжает блондин, – я вижу в данных проступках какую-то закономерность. Не находишь? Стоило им прикоснуться к тебе – и теперь они едва ходят.

– Почему жеты цел и невредим?

– Видимо, твой тайный поклонник не настолько смел.

Дима доволен собой. Дима гордится тем, что внушает ужас каждому, кто попадается на его пути. Однако я не особо акцентирую на этом внимание. Больше всего меня поражает то, что кто-то в нашей школе знает об изнасиловании. И он заступился за меня. Невероятно.

– Да, Зои, – улыбаясь, соглашается блондин. – Я тоже удивлен. Мне стоит волноваться?

– По поводу?

– У тебя появился защитник.

– Не думаю, что от него есть толк.

– И тем не менее я не привык делить с кем-то то, что принадлежит мне. – Парень нежно заправляет мне за ухо локон волос. – Ты же это понимаешь?

– Конечно, – горло першит. – Понимаю.

– Умница.

Блондин улыбается, кладет руку мне на плечо и сосредотачивается на старом фильме о войне. Я же не могу нормально дышать. Его локоть прожигает во мне дыру. Его дыхание – сводит с ума. Я не могу сидеть на месте, не могу здраво мыслить, и оттого мне приходится мять в пальцах бедную юбку, которая под конец урока выглядит жалко и потрепанно.

Выхожу из кабинета, пробираюсь сквозь толпу, и свет падает на мое лицо, рассекречивая все, что находится на душе. Но люди ничего не замечают. Идут себе дальше и не видят, как плохо и страшно порой ходить по знакомым местам, ощущая себя совсем другой. Испуганной. Загнанной в угол. Но в то же время надеющейся что-то изменить.

Я сворачиваю за угол и непроизвольно останавливаюсь около стенда с фотографиями пропавших девушек: Лизы и Сони. Их снимки висят рядом. Вокруг записки с пожеланиями, на кнопки приклеены отрывки из газет, из школьного вестника. А мне так тошно смотреть на этот концерт, что тянет зарычать во все горло. Как же отлично отыграна видимость поиска. Знают ли люди, что на самом деле ни Софью, ни Лизу никто давно не ищет?

Поправляю ремень сумки, достаю телефон и с силой сжимаю его. Нахожу номер Димы, вздыхаю и печатаю:«Во сколько и куда приходить?» Отправив сообщение, смотрю на экран и гадаю: не сошла ли я с ума. Кто осознанно идет на сделку с дьяволом? Стоит ли игра свеч? Вдруг я ничего так и не узнаю? Вдруг мне и правда нужно держаться как можно дальше от адского пекла? Ответ приходит практически сразу.

«Я пришлю за тобой машину. И, Зои, на этот раз платье должно быть нежно-розовым».

Поднимаю взгляд и вновь оказываюсь лицом к лицу со снимком Сони. Я должна ее спасти. Должна хотя бы попытаться. Надеюсь, вечер с Димой – самое страшное препятствие на моем пути.

Машина приезжает к восьми вечера. Я спускаюсь по лестнице, поправляю шифоновое легкое платье и протяжно выдыхаю. Хорошо хотя бы Саши нет дома. Иначе пришлось бы нам драться. И неизвестно, чем-то бы это сражение кончилось. Константину я сказала, что должна посетить литературный клуб в школе. Он поверил. А я лишь лицемерно улыбнулась, пытаясь казаться той, кем на самом деле не являюсь.

В салоне пахнет кожей. Я неуверенно вжимаюсь в самый угол, скрещиваю ноги и смотрю в окно, безуспешно пытаясь успокоиться. Возможно, сегодня все изменится. Возможно, сегодня я найду ответы на вопросы, которые прольют свет на исчезновение обеих девушек. Надо просто взять себя в руки и наконец понять, ради чего я сражаюсь. Соня ведь не была мне подругой. Но разве она заслуживает того, что с ней происходит? Разве она заслуживает подобного конца? Да и вообще, кто его заслуживает?

Клуб светится, как новогодняя елка. Возле главного выхода толпится целая очередь из людей, одетых по последнему веянию моды. Одна из женщин подмигивает мне, едва я выхожу из автомобиля, и меня неприятно передергивает. Охранник послушно пропускает меня вперед и кивает водителю. Как необычно чувствовать себя выше тех, кто уже несколько часов парится на улице перед ограждением. Прохожу в просторное, двухуровневое помещение с танцполом, роскошным фонтаном и барной стойкой, на которой танцуют ослепительные девушки.

– Ого, – срывается с моих губ. Мне не приходилось видеть ничего подобного. Есть бары для бедных. Есть кафе для богатых. Однако это место совмещает в себе простоту клуба и роскошь ресторана, будто шлюхи на пилоне и горячий парижский фондант – вещи вполне совместимые.

Дима сидит на красном кожаном диване в окружении красивых, молодых девушек. Его рубашка расстегнута, торс оголен, а чуть ниже ключицы таится немного стертая татуировка. Не могу понять, что изображено. Впрочем, я и не особо пытаюсь.

Подхожу к забитому людьми столику и вздыхаю.

– Веселье в самом разгаре?

Карие глаза становятся хитрыми, и уже через секунду они находят мое лицо, несмотря на мельтешащий свет и округлости подружек. С дивана блондин не встает, лишь лениво пожимает плечами.

– Какое же веселье без тебя, моя маленькая лгунья. Я прилежно жду десерт.

– Слабо верится в твою преданность.

– Я и не говорил, что я предан. – Дима растягивает губы в улыбке. Затем все-таки встает и подходит ко мне, на ходу ловко подхватывая вытянутый бокал с чем-то прозрачным. Он делает глоток. Предлагает мне, однако я отказываюсь. – Пришла в клуб и отказываешься пить?

– Жизнь научила меня избегать чужой выпивки.

– Наверняка это интересная история.

– Не особо. – Сглатываю. Неуклюже поправляю юбку и чувствую себя ужасно неловко в окружении фигуристых, полураздетых красоток, разукрашенных под современных охотниц за богатством. Уверена, каждая из них преследует определенную цель, о которой мне абсолютно ничего не известно и которую я вряд ли когда-либо пойму. Вздыхаю, перевожу взгляд на Диму и спрашиваю: – Не холодно?

Блондин ухмыляется. Отставляет в сторону бокал и мурлычет:

– А тебя что-то смущает?

– Скорее отпугивает. – Настороженно оглядываю оголенный торс Димы и ощущаю, как в груди что-то взвывает. Если бы этот парень не испортил мне жизнь, я бы определенно отметила его особую любовь к походам в спортивный зал. – Ты всех подружек сюда зазываешь?

– Обычно они сами приходят. – Блондин аккуратно берет меня за руку, ведет к широкому дивану, спрятанному за толстой, массивной колонной. – Рад, что ты пришла.

– Серьезно? – Я морщусь. Сажусь рядом с ним и вжимаюсь в спинку дивана, отдаляясь от блондина. Наблюдаю за тем, как он немного заторможенно помешивает новую порцию коктейля, как кривит губы, как закидывает ногу на ногу. Ну же, Зои. Пора действовать. Откашливаюсь и нарочито медленно похлопываю ресницами. – Тебе не кажется, что ты слишком быстро забыл любовь всей своей жизни?

– Я ее знаю? – отшучивается Дима. Странно. Сейчас он совсем другой. Я жду ядовитых ухмылок, злости, однако блондин спокоен и расслаблен, будто всерьез получает удовольствие от нашего с ним разговора.

– Соня исчезла совсем недавно, – продолжаю я, – а ты уже пустился во все тяжкие.

– В этом мы с тобой похожи, не так ли? – Парень приближается ко мне. Наклоняет голову и густым голосом шепчет: – Не зацикливаемся на прошлом.

– У нас с тобой нетничего общего.

– Я бы не был так в этом уверен.

– Неужели тебе наплевать на исчезновение человека, рядом с которым ты проводил почти все свое время? Это дико.

– Вполне нормально, – равнодушно отрезает блондин. – Тебе-то какое дело? Строишь из себя святую? Не притворяйся. Люди всегда видят, когда им лгут.

– Правда?

Я соблазнительно улыбаюсь и приближаюсь к парню катастрофически близко.

Он вскидывает брови, а я незаметно достаю из-за спины прозрачный пакетик. В нем три таблетки. Три сильных действующих лекарства, оставшихся после возмездия над Лешей.

Блондин смотрит в мои глаза, а я кидаю таблетки в его оранжевый коктейль, улыбаясь от удовольствия еще шире. Он ничего не заметил. У меня получилось.

Хмыкнув, отстраняюсь и скрещиваю ноги.

– Мне кажется, ты ошибаешься.

– Зои, – обхватив пальцами бокал, говорит Дима, – я никогда не ошибаюсь.

Он делает глоток, а я застываю, ощущая, как внутри все бурлит и вспыхивает ядовитым, алым пламенем. Кто же ты теперь, Дима? Что сможешь сделать? Гнев растет во мне, будто воздушный шар. Я представляю, как его рассудок туманится, как земля переворачивается перед его глазами, и чувствую себя на седьмом небе от счастья, ведь любое страдание этого человека доставляет мне колоссальное удовольствие.

Парень берет меня за руку. Я пытаюсь вырвать ее, но он покачивает головой:

– Никуда ты не уйдешь.

– И кто мне помешает?

– Ты сама не захочешь. – Дима пробегает пальцами по моему локтю, касается плеча, шеи, а затем нежно поглаживает ладонью скулы. – Я ведь не заставлял тебя приходить.

Растерянно застываю. Неожиданно мне становится жутко неловко. Неужели он и правда думает, что я добровольно решила с ним встретиться? Он спятил? Да только кретин не поймет, что тут есть какой-то подвох. Мне ведь даже сидеть с ним тошно.

Но я продолжаю играть свою роль. Невозмутимо пожимаю плечами и говорю:

– А почему бы и нет? Прошлое в прошлом.

– Так и есть! – горячо соглашается он. – Не важно, что мы делаем, чтобы достичь результата. Важен сам результат. Не считаешь? Я ведь хотел, чтобы ты была рядом, и…

– А Соня? – не выдержав, перебиваю я. Слушать его идиотские излияния попросту нет ни сил, ни времени. – Ее ты тоже хотел видеть рядом?

– Ее я просто хотел.

– В смысле?

– В том самом. – Он хищно улыбается, но в глазах – туман. Кажется, таблетки начинают действовать. – Ты – совсем другое дело, Зои. Ты – не Соня. И не кто-то другой. Тебя я не просто хочу. Тебя я хочувидеть, слышать, чувствовать. Понимаешь?

– Вряд ли, – задыхаясь, вспыхиваю я. Выпрямляю спину и свирепо стискиваю кулаки. – Что же Соня такое натворила, что поплатилась за это своей жизнью? Не ври, я уверена, ты причастен к ее исчезновению. Так ведь?

– Возможно. Кто знает? Я лишь говорю, а они, – он кивает в сторону охраны и пожимает плечами, – делают.

– Где она?

– Понятия не имею. Какая тебе разница? Не желаешь пропасть, если я вдруг потеряю к тебе интерес? Отличный страх, просто чудесный, Зои! Ведь я такой неуравновешенный и тупой псих. Бояться меня – обычное дело. Избегать меня – мера предосторожности.

– Серьезно? – недоуменно морщусь я. – Ты сначала ломаешь людей, а потом жалуешься, что никто из них тебя не любит?

– Я не делаю ничего такого, чего они не смогли бы вынести.

– Ты отвратителен!

– Ну давай, продолжай, прошу!

– Неужели ты до сих пор веришь в то, что кто-то способен тебя полюбить? Любые чувства ты обращаешь в прах, любое желание ты ровняешь с землей. Но главное, ты не только губишь людей вокруг себя, ты и себя губишь. От тебя ведь ничего уже не осталось. Ты просто жалок. Ты…

Глаза Димы становятся злыми. Пальцы парня грубо сжимают мое запястье, но внезапно я оказываюсь на свободе. Так же быстро, как и до этого угодила в клетку.

Смотрю на Диму и вдруг вижу… раскаяние. Что происходит? Что это? Дима встает с дивана, свирепо хватает свой бокал с алкоголем и исчезает за массивной, широкой колонной, оставив меня в полном недоумении и ужасе.

Ничего не понимаю.

Растерянно заправляю за уши волосы. Приглаживаю юбку. Потираю ладонями лицо. Мне не по себе. Почему-то тело колотит то ли от холода, то ли от страха. Пытаюсь осознать то, что только что увидела, но никак не могу связать поведение Димы с его реакцией. Почему он так поступил? Дело в алкоголе? В таблетках? Или же дело в самом парне, который оказался гораздо сложнее и темнее, чем я могла предположить.

Проходит минут десять. Сидеть в таком шуме становится невыносимо, и я хочу выйти на свежий воздух, однако неожиданно чувствую вибрацию в сумке. Достаю сотовый. На дисплее высвечивается сообщение от незнакомого номера. Тут же в моей груди все холодеет: вдруг это Дима и он решил отомстить мне каким-то новым, изощренным способом?

Однако, прочитав сообщение, я немного успокаиваюсь. Кажется, это Теслер.

«Надо встретиться».

Коротко и ясно. В его стиле. Интересно, что случилось? Почему он хочет увидеться? Ему не терпится обсудить наше вечернее прощание или он вновь расскажет мне о том, как плохо и неправильно сходить по нему с ума?

Собираюсь ответить, как вдруг телефон исчезает из моих рук. Испуганно выпрямляюсь и замечаю Диму с грозным, рассеянным взглядом. Парень еле стоит на ногах, еле держит спину, но его глаза серьезно исследуют мой телефон, словно в нем сосредоточены все тайны мира.

– Что тут у нас, – мямлит он, покачнувшись в сторону, – ага.

– Отдай, – рычу я. Становится страшно. Я подрываюсь с места, тяну руки к блондину, но тот, хихикая, отходит назад. – Дима, верни мой телефон!

–Надо встретиться, – любовным голосом пропевает он, – конечно, давай. Да хоть сейчас, красавчик! Это тот, о ком я думаю? Твой тайный поклонник?

– Перестань, прошу тебя.

– Сядь на место.

– Дима!

– Сядь, – ревет он и грубо толкает меня в плечо. Я валюсь обратно на диван, а блондин еле слышно отрезает: – Извини. Надеюсь, приземлилась мягко.

– Что ты делаешь? – пугаюсь я. В голове крутятся сумасшедшие мысли: что случится, если Дима узнает о Теслере? Что тогда будет? – Хватит.

– Чего ты трусишь? – Парень начинает медленно стучать заплетающимися пальцами по дисплею. – Я просто отвечу. Ты же не против? Я ведь тебе услугу делаю. Ясно? Я – твой личный секретарь.

О боже. Дима ничего не понимает. Несет какую-то чушь, а у меня в груди горит дикий пожар. Что он пишет? Чего хочет? Чего пытается добиться? Подрываюсь на ноги, подхожу к блондину и вижу новое отправленное сообщение:

«У меня проблемы. Пожалуйста, приезжай. Прошу тебя. Я в «Ludovic». Быстрее!»

На голову будто выливают литр холодной воды. Хочу вырвать телефон из рук блондина, но он, несмотря на заторможенную реакцию, отпрыгивает в сторону и, улыбаясь, мурлычет:

– Кажется, я прав. Это кто-то важный.

– Нет, – легкомысленно покачиваю головой, – даже не знаю, кто это.

– Ты такая лгунья. – Дима подходит ко мне и обессиленно касается пальцами подбородка. Его взгляд прожигает во мне дыру. Он полон горькой досады, желания и чего-то такого, о чем я не имею ни малейшего понятия. – Я думал, ты сломаешься, а ты здесь. Все ведь ломаются, Зои. У всех есть цена. Но ты – другая. – Он покачивается в сторону. Едва не падает, однако вовремя цепляется руками о колонну. – Я, кажется, сегодня немного лишнего выпил. Ты ведь не против?

– Мне все равно.

– Все равно? Что же ты мне врешь? Ты можешь злиться, ненавидеть, любить или страдать, но не оставаться равнодушной. Даже ко мне.

– Даже? То есть ты прекрасно понимаешь, что не заслуживаешь хорошего отношения.

– Это не вопрос?

– Это констатация факта.

– Тогда я лучше промолчу. Знаешь, у меня есть идея.

– Отлично. – Устало покачиваю головой. Смотрю в сторону выхода и думаю о том, как было бы хорошо поскорее отсюда слинять. Кажется, ничего дельного я от парня не узнаю.

– Да. Я верну тебе телефон. Но при одном условии.

– При каком же?

Дима лукаво хмыкает. Делает шаг ко мне навстречу и невинно подергивает уголками губ.

– Поцелуй меня.

– Что? – Из меня будто выбивают весь воздух. Я ошеломленно вскидываю брови и интуитивно отхожу назад. – Размечтался.

– Тебе не хочется спасти парню жизнь? Неужели ты думаешь, что, когда он пересечет порог этого клуба, его судьба не разрешится жестоким и зверским образом? Зои, я ведь убью его. Правда. Я просто… я… – Дима улыбается и пьяно взмахивает руками, – убью.

– Нет. – Меня словно заперли в клетке с диким животным. – Ты ничего не сделаешь. Ты можешь только угрожать.

– На этот раз я пьян и решителен. И ради тебя, поверь, я выполню обещание.

– Дима, прекрати. Никто не придет! Этому человеку абсолютно на меня плевать.

– Правда? Поэтому ты так испугана? Поэтому ты то и дело смотришь на вход и боишься, что, увидев его, я прикажу его прикончить? Ты ведь не хочешь этого, верно? Он ведь засел в твоей голове и в твоих мыслях. О, Зои. Я егоуже ненавижу! И поверь, теперь я не просто убью его. Сначала я сделаю так, чтобы ему было сильно больно. Как тебе идейка? А затем мои люди разбросают его части по питерским закоулкам, и полиция еще долго будет собирать его тело по кусочкам. Как мозаику. – Дима прожигает меня диким взглядом. Усмехается и страстно хватает за плечи. Касается лбом моей щеки, закрывает глаза и шумно выдыхает. – Я не стерплю этого. Я не буду делить тебя с кем-то еще. В твоих же интересах выиграть для парня несколько часов и спасти ему жизнь. Ну же, Зои. Давай. Иначе я…

Резко подаюсь вперед.

От того, что я делаю, горло жутко першит, а тело сводит неистовой болью. Но мне ничего не остается. Я верю в угрозы блондина, верю в то, что он может отнять у меня Андрея. И я целую его. Целую, потому что жутко ненавижу и хочу увидеть, как он уходит из моей жизни.

Губы блондина жадно впиваются в мои. Я ощущаю его горячие руки на своей талии и зажмуриваюсь от тягучей боли. Мне плохо. Ноги подгибаются. Я хочу отстраниться, но парень крепче прижимает меня к себе и целует так, будто высасывает из меня всю мою жизнь.

Когда мы отскакиваем друг от друга, я не могу нормально дышать. Глаза обжигают слезы. Тело разрывает от ужаса и отвращения. Испепеляю блондина взглядом и ощущаю себя грязной, такой же, какой была моя мать, когда ублажала клиентов.

– Знаешь, – вытирая губы, шипит Дима, – теперь я уверен.

– В чем?

– В том, что его нужно убить. Ты ненавидишь меня всей своей душой, но ты сделала это. И почему? Почему, Зои? – рычит он мне в лицо и ядовито улыбается. – Попрощайся с ним.

Внутри меня все обрывается. Что я натворила? Что сделала? Хочу оправдаться, повернуть время вспять! Но не успеваю произнести и звука.

Чувствую на себе чей-то взгляд, поднимаю глаза и вижу за спиной Димы человека.

Это Андрей.