Свободные

Глава 21

Прежде чем разойтись по классам, хватаю брата за локоть и решительно тяну на себя. Он хмурит брови. Хочет что-то спросить, но я восклицаю:

– Давай закончим войну, как тебе идея? Я официально вывешиваю белый флаг.

– Зои…

– Не понимаю, что именно тебя так задело. Да, я часто не дружу со своей головой и от меня много проблем, но это не повод молчать два дня подряд. Я ведь всегда такой была.

– Откуда мне знать, какой ты была? Мы почти не знакомы.

– Пытаешься добить меня?

– Просто констатирую факт.

– Это обидный факт. Хватит дуться, пожалуйста. У меня есть новости. И они вряд ли тебе понравятся. Поэтому рассказывать я хочу их другу, а не врагу.

– Что-то о Соне? – Саша оживает. – Говори. Важна любая мелочь.

Ох, если бы он только знал, о какой мелочи пойдет речь…

– Сейчас будет звонок. Я не хочу вновь нарываться на неприятности. Давай встретимся на пятом уроке? Возле актового зала? У меня физкультура, и я с радостью вымолю освобождение. Договорились?

Брат серьезно кивает и кладет ладонь мне на плечо. Наверное, это знак, что мы вновь можем нормально общаться, но я почти уверена: перемирие не продлится долго. На самом деле мне даже страшно начинать разговор. Что бы сделала я, узнай нечто подобное о дорогом мне человеке? Наверное, сошла бы с ума.

Иду на английский, нервно заламывая пальцы. Что делать? Как рассказать брату о своих догадках, ведь если они ложны – я зря испугаю его до смерти, а если правдивы – поставлю перед страшным фактом. Что первый, что второй вариант – сплошной ужас. Знать бы заранее, как он отреагирует. Тогда я бы подготовилась и написала целую речь на тему: не стоит поддаваться панике, когда от наших действий зависит чья-то жизнь.

Поднимаю голову и замечаю перед кабинетом Диму. Внутри все неприятно скручивается. Не знаю: сорваться с места, заорать от злости или дружелюбно похлопать парня по плечу, как новоиспеченного друга. Поправив школьную форму, останавливаюсь перед блондином.

Тот молчит. Я тоже не спешу начинать разговор, ведь нутром чую, что выйдет он безумно странным. Откашливаюсь.

– Ты…

– Да? – поднимаю взгляд.

Дима улыбается и выглядит совсем иначе. Черт подери! Он смущен! Стоило претерпеть все круги ада, чтобы заметить на этом надменном лице хотя бы толику стыда.

– Ты вчера меня не бросила.

– Хотя сильно хотела, – добавляю я, чувствуя себя ужасно глупо.

– Что ж, это просто удивительно. Неужели я сделал что-то такое, чем заслужил твое милосердие? Невероятно. И мне даже не пришлось тебя насильно заставлять.

– Не думаю, что ты был в состоянии командовать.

– Зато ты всегда в состоянии меня ненавидеть. Что же вчера изменилось?

– Взяла выходной. – Поправляю ремень сумки и устало выдыхаю: – Мне пора на урок.

– Может… – Парень останавливает меня прямо перед дверью. Берет за локоть и впервые дергает на себя аккуратно, а не грубо. Не знаю, что испытывать. Растерянно смотрю на Диму и вижу, как в его глазах отражается нечто новое, доброе, искреннее. – Может, повторим?

О господи. Мир переворачивается! Меня приглашает на свидание человек, который все это время хранил в своей машине кусок моего вечернего платья? Наверное, я сошла с ума.

– Понимаешь, я… – запинаюсь. Смотрю в его глаза и недовольно стискиваю зубы. Какого черта он выглядит таким примерным? Неужели он думает, что я сумею его простить? Боже, да это ведь дико. – Дим, я должна идти.

– Сначала ответь.

– Сначала изменись, – парирую я. Отхожу немного в сторону и неуклюже чешу шею. Быть рядом с ним чертовски странно. – Позже поговорим.

– Ммм, – мурчит блондин, отдаляясь, – это ведь не отказ, лгунья.

Он уходит, продолжая испепелять меня довольным взглядом, а я взвинченная врываюсь в кабинет и усаживаюсь на свое место, ощущая, как недоумение горячим потоком растекается по телу. Что это было? Неужели Дима понял, что добиваться девушку, целясь из пистолета ей прямо в лицо – плохая идея?

Остаток дня провожу в прострации. Никак не могу понять, что именно меня так тревожит: мысли о Соне, мысли о Диме или мысли о Теслере.

Взяв освобождение на физкультуре, несусь к актовому залу. Сердце неистово стучит в преддверии страшного разговора. Стоит ли вообще делиться с Сашей своими переживаниями?

Стоит. Я должна рассказать ему обо всем, что знаю, иначе потом не смогу посмотреть ему в глаза. Мы решаем ретироваться на балкон. Около стены стоят два серых диванчика. Сажусь напротив брата и вдыхаю теплый, весенний воздух, пытаясь сконцентрироваться на проблеме.

– Ты бледная, – бросая вниз портфель, сообщает Саша. – Может, сходим в столовую?

– Нет, все в порядке. Дай мне секунду.

Мое беспокойство застает парня врасплох.

– Что случилось? Зои, ты меня пугаешь.

– Все очень плохо, – признаюсь я и беру брата за руки. – Обещай, что не станешь кричать. Пожалуйста. Иначе мы потратим много времени впустую.

– Ты и так тратишь его впустую, пытаясь меня успокоить.

– Я тебя подготавливаю.

– Зои, говори уже, в чем дело.

– Ладно, – соглашаюсь я. Мне трудно дышать. Чувствую, как кожа воспламеняется под сердитым взглядом брата. – Я говорила с Теслером. Он думает, похищение Сони как-то связано с Ростовым.

– Игорем Ростовым? – глухим голосом переспрашивает Саша и бледнеет. Наверное, он в курсе того, чем промышляет этот человек. Брат отворачивается, а затем резко поднимается с дивана и сплетает в замок руки за головой. – Черт…

– Ты знаешь, кто это?

– Конечно знаю!

– Это не точно, и я не хочу тебя зря пугать, но…

– Что, если твой Теслер ошибается? Что, если он не прав?

– Человек, выкупивший Соню на благотворительном вечере, пару дней назад встречался с Ростовым. Проходит сделка, Болконский весь на иголках. Я понятия не имею, что происходит, кому верить, как быть, но Саша, тут что-то не чисто, и, возможно – только возможно, – что Соня похищена именно ими.

Брат облокачивается руками на поручни и горбится, склонив голову вниз. Наверное, он сильно напуган. Поднимаюсь с дивана и встаю рядом с ним. Мы молчим несколько минут, а потом я вдохновленно восклицаю:

– Мама говорила, не бывает безвыходных ситуаций! Знаю, сейчас это звучит глупо…

– Так и есть.

– …но мы ведь всегда можем обратиться за помощью! Стоит наконец поговорить с отцом и рассказать ему обо всем, что творится. Он не останется в стороне. Я уверена!

– Он сражается с Болконским уже столько лет, Зои, – морщась, шепчет Саша и горбится еще сильнее, – у нас нет шансов.

– Пожалуйста, только не сдавайся. Давай, поедем к отцу. Прямо сейчас. Возьмем письмо Сони, покажем его полиции и…

– Что? Что потом? Мы лишь привлечем к себе внимание и поставим свои же жизни под угрозу. Нельзя высовываться без прямых доказательств.

– Прямых доказательств?

– Признания Болконского или кого-то из его подчиненных. Но ты должна понимать: это нереально. Сам Валентин никогда не напишет повинную, а людям, как ни странно, хочется жить. Вот и все. Без вариантов.

– Значит, мы должны узнать, где именно держат Соню! – не унимаюсь я. – Не получается действовать законно, обратимся к методу наших врагов. Выкрадем ее обратно.

Саша горько усмехается. Потирает ладонями лицо и спрашивает:

– Ты ведь шутишь?

– Нет.

– Зои, наверняка это место серьезно охраняется. У Ростова целая империя, понимаешь? Он занимается продажей девушек не один год, и как-то раз судья, решивший приписать ему срок, сам лишился дочери. Улавливаешь? Его сняли с должности – теперь наверху мой отец. Но что-то мне подсказывает, что он не захочет повторять ошибки своего предшественника.

– Будем действовать в одиночку.

– И куда направимся?

– Обыщем весь Санкт-Петербург! Каждый заброшенный дом, каждое здание за городом! Если Андрей прав и в деле замешан Болконский – у Сони совсем мало времени.

– Господи, почему ты вообще ему доверяешь? – искренне удивляется брат. – Это так глупо. Я тебя не понимаю.

– Давай не будем об этом.

– Почему? Я не прочь услышать продолжение, – раздается голос за моей спиной.

С ужасом замираю. Несколько секунд просто не могу пошевелиться, а затем чувствую, как внутренности покрываются диким холодом, и оборачиваюсь.

Лицо Димы искажает гримаса злости.

–Он все-таки пришел за тобой.

Молчу. Мы продолжаем буравить друг друга взглядами до тех пор, пока Саша вдруг не срывается с места. Он кидается на блондина, выпускает вперед сжатый кулак, однако падает навзничь, столкнувшись с мощным блоком. Дима громко смеется.

– Серьезно? Ты хотел меня ударить? – Он свирепо бьет парня ногой по животу. – Ты этого хотел? Да? Этого?

– Прекрати! – Хватаю Диму за руку и тут же об этом жутко жалею. Он сжимает пальцы вокруг моей шеи и сдавливает их так сильно, что я кричу. – Что с тобой? Что ты делаешь?

– Ты обманула меня.

– Мне больно!

– Ты смотрела мне в глаза и лгала, ты… – Он приподнимает меня над землей. Дышать нечем. Я стискиваю зубы, тщетно пытаясь освободиться от оков, а перед носом темнеет.

Внезапно я валюсь на пол. Саша ударил Диму и теперь беспомощно переминается с ноги на ногу, не нанося удары, а пытаясь их избежать. Мне становится страшно. В глазах Димы нет света. Они черные, мутные, как у акулы. Он следит за моим братом словно за дичью и пинает его жестоко, цепляя ребра, лодыжки, шею, предотвращая любые попытки ответить, вырваться вперед. После очередного сильного удара Саша отлетает назад и пачкает белую стену здания мелкими, кровавыми точками.

– Я ненавижу, когда кто-то, – Дима хватает моего брата за волосы, – прерывает, – он бьет его головой о стену, – мой, – бьет еще раз, – разговор!

А затем грубо отбрасывает в сторону, будто ненужный мусор.

– Прекрати! – ору я, вскочив на ноги. Вижу, как Саша корчится от боли, и закрываю руками лицо. Мне нечем дышать. Мне совсем нечем дышать.

– Что случилось? – с наигранным беспокойством спрашивает Дима. – Ты напугана? Тебе страшно? Не стоит волноваться, золотце, я же рядом.

– Что ты творишь? Прошу тебя, перестань! Он ни в чем не виноват!

– Как ты могла? Теслер? Серьезно? Да отец кожу с него живьем снимет! – Блондин резким движением стирает с лица чужие капли крови. – Я думал, мы наконец нашли общий язык.

– Так и есть!

– Нет, черт тебя дери, Зои, нет, не нашли! Ты лгала мне, ты делала вид, что слушаешь, что волнуешься. Но все это было полной чушью!

– Дима, – судорожно выдыхаю. Медленно приподнимаю руки и горблюсь так, будто он опасное животное и мне не стоит делать резких движений, – прошу тебя.

– Нет, – шипит он. Вихрем оказывается рядом и говорит: – Я найду его и убью. И всю его семью. Его мамашу, отца, сестру, всех. И знаешь почему? Потому что ты любишь врать, моя дорогая, милая, Зои.

Голос парня ядом растекается по моему телу.

– Ты не посмеешь. Не сможешь! Андрей…

– Андрей? – криком перебивает меня Дима и с диким отчаянием хватается пальцами за ворот моей блузки. – Андрей? – повторяет он, замирает, и глаза у него наливаются яростью и сильной болью. Парень едва стоит на ногах. – Почему, Зои?

Не знаю, что ответить. Мне страшно. Надо бежать, но я не могу пошевелиться.

Свет из открытых дверей бьет мне прямо в лицо. Теплый ветерок щекочет кожу, издалека доносятся чьи-то голоса. И все это кажется ненастоящим, выдуманным кошмаром, в отличие от стальных пальцев парня, стискивающих мои плечи.

– Отпусти, – прошу я, испытывая вину и ужас, – я хочу уйти.

– Ты не представляешь, как сильно ты меня разочаровала, Зои.

– Саше надо к врачу.

– Саша подождет. – Его руки оказываются на моей шее, оплетают горло в неровный круг. Я дергаюсь в сторону, но блондин касается лбом моей щеки и шепчет: – Когда же ты наконец сломаешься, лгунья?

– Дима, прекрати! – задыхаясь, хриплю я. Я поднимаюсь на носочки, морщась от колючей боли. – Ты – это не твой отец. Ты… не обязан этого делать! Дима! Мне… мне больно!

Я начинаю кашлять. Через пару секунд я слышу чей-то крик, и только потом понимаю, что он мой собственный. Белый коридор становится узким, черным, я ужасно пугаюсь, хочу говорить с парнем, хочу дотянуться до той светлой части, которую прежде в нем отрицала.

– У меня больше нет сил! – где-то за пределами моего разума кричит Дима. – Я больше так не могу, не могу, не могу!

– П-п-пожалуйста.

Цепляюсь руками за его плечи. Кто бы мог подумать, что боль от удушения – такая дикая. Неприятная. Мое горло вспыхивает огнем, легкие сотрясаются от кашля, и единственное, чего я искренне желаю, – поскорее отключиться, прекратить чувствовать.

Глаза ошпаривают слезы. Вяло и слабо бью руками, царапая лицо парня, его шею и плечи.

– Дима! – Темнота забирает и его злые свирепые глаза.

– Где же твой спаситель? Может, позовем его вместе? Давай! Андрей! Андрей! Чего ты молчишь? Кричи! Кричи его имя!

И вдруг я падаю на пол. От неожиданности я вскрикиваю и начинаю кашлять так сильно, что становится больно. Лицо горит! Шея горит! Сворачиваюсь в клубок, поджав к себе ноги, и рыдаю, едва успевая хватать ртом воздух.

– Зои?

Сквозь слезы распахиваю глаза. Саша стоит около распахнутых дверей. Но где же Дима? Куда он испарился? Что произошло? Я нахожу его уже через пару секунд. Точнее, его пальцы. Они держатся за перила и выглядят такими же белыми, как и все школьные стены.

Брат обнимает меня за плечи, и мы синхронно переводим взгляд на блондина, который с трудом пытается подтянуться и забраться обратно на балкон.

Слезы продолжают катиться по щекам. Я смотрю на Диму, вижу, как он облокачивается грудью о край поручней, и едва сдерживаюсь от крика.

Есть люди, которые становятся чудовищами, но есть и те, кто ими рождается.

Блондин ловит мой взгляд. Цепенеет и на несколько секунд превращается в того самого парня, который совсем недавно хотел встретиться со мной после уроков.

Я вижу в его глазах раскаяние, но на этот раз не ощущаю ни капли сострадания.

– Зои, – хрипит он и протягивает в мою сторону руку. Не двигаюсь. – Зои, пожалуйста.

Не шевелюсь. Сжимаю ладонь брата с такой силой, что сводит пальцы.

Тогда Дима кивает. Будто себе. Будто соглашается с чем-то. Он улыбается, и мне кажется, я вижу, как блестят его глаза. А затем…

– Я люблю тебя, лгунья, – говорит он и с силой отталкивается руками от бортика.

– Нет! – слишком поздно кричу я. Тело парня скрывается за краем балкона, я подрываюсь вперед и уже через пару секунд слышу глухой удар.