Свободные

Глава 14

– Зои! Зои!

Они выкрикивают мое имя, что само по себе дикость. Откуда они вообще его знают, ведь я – изгой, меня ненавидят и бла-бла-бла. Однако добрая половина толпы рвет глотку именно за мою победу, и я со свистом дергаю брюнетку за волосы.

– Сволочь! – Аня верещит, впивается ногтями мне в кожу, и я отскакиваю, чтобы не остаться без глаз. – Психопатка!

Я психопатка? Я? Да я просто самый адекватный человек в этом чертовом лицее! Иначе вместо драки я бы понеслась в магазин за ружьем и вернулась уже не волосы рвать.

– Тебя посадят! – шипит она.

– Мне нет восемнадцати.

– В колонию для несовершеннолетних!

– Размечталась.

Вытираю вспотевший лоб и готовлюсь вновь напасть, как вдруг слышу голос директрисы. Толпа расступается, словно в коридор пришла не Любовь Владимировна, а сам пророк Моисей, и уже через миллисекунду я встречаюсь взглядом с ее налитыми злостью глазами.

Она не двигается. Испепеляет меня черными точками и ждет какого-то развития, но мне лень оправдываться. Я просто пожимаю плечами и говорю:

– У нас тут вышло небольшое недоразумение.

Не успевает она произнести и звука, как вдруг к ней подпрыгивает Аня.

– Она неуравновешенная! – гортанно вопит брюнетка. – Ее надо срочно изолировать от людей! Исключить! Выгнать к чертовой матери!

– Анна.

– Она накинулась на меня! Я ничего не сделала!

– Ты говорила про мою маму, – холодно напоминаю я и делаю шаг вперед, чтобы все ее органы вновь сжались в клубок. – Когда-то в столовой я промолчала. Теперь – пеняй на себя.

– Идиотка! Ты поцарапала мне лицо! Ты…

– Тихо, – рычит Любовь Владимировна, а затем смотрит на меня таким взглядом, что я готова провалиться сквозь землю. Однако, к счастью, совесть я потеряла в тот же день, что и девственность, поэтому вместо страха я ощущаю внеземную скуку. – Зои, идемте со мной.

– У меня сейчас литература. А опаздывать на уроки – гнилое дело, вы же понимаете.

– Зои, – рявкает директриса, – живо.

Я вздыхаю. Подхватываю с пола рюкзак и закидываю его на плечо. Люди рассматривают мое лицо, мои руки, взлохмаченные волосы, но я не обращаю внимания и иду дальше.

Аня кидается к своей похожей подружке. Они обнимают друг друга за плечи и выглядят безумно несчастными, будто я разрушила их жизни. Если бы. Когда я прохожу мимо их третьей черноволосой копии, она отрезает:

– Слышала, ты ублажала своим чудным ротиком всю нашу футбольную команду.

– О чем ты говоришь? Я бы ни за что не оставила тебя без работы.

Теперь страдальческих лиц больше.

Мы проходим в уже знакомый мне кабинет. Любовь Владимировна закрывает за собой дверь, приближается к столу и спрашивает:

– У меня чисто?

Недоуменно вскидываю брови.

– Что, простите?

– В моем кабинете убрано, Зои?

– Наверное, – я растерянно пожимаю плечами. – Как это относится к тому, что ваша тупая ученица обозвала мою маму шлюхой?

– Здесь чисто, потому что я не скапливаю мусор. Так как ты думаешь, может, и тебя стоит депортировать обратно в родной город, где вся школа стоит столько же, сколько керамическая ваза на моем столе?

Теперь мы смотрим друг на друга, и не знаю, что там эта женщина пытается показать мне своим ледяным взглядом, но я усмехаюсь.

– Пугаете меня?

– Предупреждения закончились.

– Да что вы говорите. – Я театрально скрещиваю на груди руки. – Правда? Все-все?

– Зои, это недопустимо!

– Я просто дала сдачи.

– Анна никогда бы не подняла руку первой.

– Да она просто избалованная, тупая дура, которая привыкла, что ей все сходит с рук! Она оскорбила мою маму. И я рада, что хотя бы попыталась размазать ее намазанную тональником рожу по блестящему полу. Это справедливо.

– Не тебе решать.

– Кому же? Вам? Да вы ей ни слова не сказали.

– Не она лезла в драку.

– Она перешла все границы.

– Зои…

– Да послушайте себя! Что вы делаете? Вам не противно? Вы каждый день лижите этим кретинам задницы. Опомнитесь, они…

– Довольно! – Директриса кидает в мою сторону молнии. Она указывает на меня пальцем, подходит ближе и шипит: – Ты должна либо жить по их правилам, либо вообще не совать в этот мир свой нос! Ничего хорошего из этого не выйдет! Храбрецы не всегда побеждают, Зои. Да и что такое победа? Ты хочешь биться против всех? Против каждого? Ты не сможешь. Эта школа – не место для таких, как ты. Это не оскорбление, это факт. Ты нам не подходишь, и ты должна уйти.

– Исключаете меня?

– Исключаю.

– За два месяца до экзаменов?

– Ты прекрасно понимала, на что идешь, когда избивала бедную девочку.

Бедную девочку? Наверное, я язык проглотила потому, что все слова застревают в горле.

Просто не верится. Как такое вообще возможно? Неужели в одном месте может уживаться столько гнилых людей? Что это за школа такая? Что за сосредоточие несправедливости и зла? Я смотрю на эту женщину и понимаю, что нам с ней не о чем разговаривать.

Она куплена, продана. Снова куплена. У нее нет своего мнения, каждое слово стоит денег, а деньги нынче – слишком важный атрибут.

– Как скажете.

Я ухожу из кабинета, не понимая, что мне делать? Надо срочно поступить в новую школу. Если я не сдам экзамены, я не поступлю в университет. А если я не поступлю в универ, сколько еще лет я буду сидеть на шее у Константина? Я же не выдержу. Сбегу. И как буду зарабатывать на жизнь? Как мама?

По спине пробегает холод.

Что я натворила?

Мне противен этот лицей, противны эти дети, их правила, законы, сплетни, но я должна учиться, чтобы поступить в институт. Должна! О чем я только думала?

Неожиданно вижу Диму.

Только его мне не хватало. Он хищно улыбается, наверняка собирается подойти ко мне и напомнить о том, как засовывал свой скользкий язык мне в рот. Зажмуриваюсь. Пусть он уйдет, пусть он пройдет мимо. Пожалуйста. Пожалуйста!

– Как прошел день?

Господу насрать на меня, как и всем взрослым.

Я открываю глаза и встречаюсь с блондином взглядом. Внутри так пусто, что страшно. А вдруг однажды, опустив глаза, я увижу вместо сердца огромную дыру?

– Понравилось разъезжать на моей тачке, лгунья?

– Очень, – еле слышно отвечаю я. – Правда, теперь тебе придется с ней попрощаться. Как и нам с тобой.

– Пойдешь на панель, как твоя мамочка?

Еще один удар. Но едва ощутимый. Этот человек причинял мне куда более сильную боль, так что на такую встряску я даже не реагирую.

– Молчишь, – протягивает он, ухмыляясь, – правильно. Молчи.

– Или что ты сделаешь? Разозлишься? Ударишь меня?Изнасилуешь?..

Дима удивлен, что я так открыто заговорила о произошедшем, но я не позволяю ему даже помыслить о новой порции слов, оскорблений, действий. Я провожу ногтем по его подбородку, и в глазах у парня вспыхивает настоящий шок. Болконский так и застывает с открытым ртом, а я наклоняюсь ближе и шепчу ему прямо в губы:

– Не скучай. Надеюсь, ты скоро сдохнешь.

И ухожу.

Медленно. Заторможенно. В тумане из вопросов и парализующего страха. Выхожу во двор, останавливаюсь около металлической изгороди и достаю сигареты. Делаю затяжку. Смотрю на то место, где мы когда-то стояли с Соней, и хмыкаю.

– Да уж, – бормочу я, изучая свои пальцы, сжимающие сигарету, – что я творю…

Выбрасываю окурок и тушу его носком балеток. Я совсем с ума сошла. Меня исключили. Я пожелала сдохнуть человеку, который в состоянии избавиться от меня взмахом руки. Теперь убиваю себя никотином, словно не слышу в голове упрямый голос мамы, осуждающий каждую горькую затяжку.

Я собираюсь уйти, когда выпрямляюсь и вижу Теслера. Он стоит в нескольких метрах от меня и не двигается, будто ждет, что я сама кинусь к нему в объятия. Но нет, черт подери. Ни сегодня. И никогда. Я так зла: зла на этот день, на эту школу, на Диму, директрису, на себя, что могу поджигать предметы взглядом.

– Какой сюрприз, – мурлычу я, сделав пару шагов к нему навстречу. – Очередной заказ? Куда теперь мы поедем? Может, я просто расплачусь прямо здесь, с тобой, и дело с концом?

– Вряд ли у тебя есть столько денег.

– Я и не деньги имела в виду.

Андрей вытаскивает руки из карманов и приближается ко мне, будто собирается напасть, но мне наплевать. Я даже не пытаюсь сорваться с места. Вскидываю подбородок и смотрю ему прямо в глаза, ощущая безумный прилив адреналина.

– Вчера мне пришло сообщение.

– Правда?

– Да. Предлагали деньги за твою смерть.

– Что тут скажешь? Я популярна.

– Вычислить номер было не так уж и сложно. – Теслер пронзает меня испепеляющим взглядом. – Знаешь, что твой друг хочет тебя убить?

– Не может быть! Правда? – Я театрально охаю. – Какой ужас!

– Ужас в том, что он тоже ничего об этом не знает.

Соблазнительно улыбаюсь, а Андрей нависает надо мной и отрезает:

– Не шути со мной, Зои.

– Как мне страшно. Думаешь, меня напугает твой свирепый голос? Или грозный вид?

– Ты под кайфом? Что это? – Он потрошит карманы моей юбки и достает пакетик с белым порошком. – Серьезно?

– Еще как. Правда, сегодня я не успела им насладиться. Может, присоединишься? Или ты не нюхаешь на работе? Только в баре, со шлюхами. Хотя, стоп! Подожди! – Нервно хихикаю и кладу ладони на его твердые плечи. – Ты ведь обратился точно по адресу!

– Что ты несешь? – вспыхивает Теслер и сбрасывает мои руки. – Кто заставляет тебя принимать это? Он?

– Он?

Андрей нервно оглядывается, а я вскидываю брови.

– Неужели ты взволнован? Тебя беспокоит, пичкает ли Дима меня наркотой? О нет. Так далеко мы с ним еще не заходили.

– Но ты принимаешь.

– Совсем немного.

– И делаешь это добровольно?

– Это единственное, на что я решилась по собственной воле.

Парень продолжает испепелять меня недоуменным взглядом, а я лишь улыбаюсь, пытаясь казаться легкомысленной, непринужденной, внутри умирая, сжимаясь, крича. Меня так и тянет орать во все горло, но я молчу и испытываю головокружение. И я бы справилась с гневом, я бы сумела сдержать пожар в груди, если бы Теслер вдруг не сказал:

– Понятия не имею, о чем ты.

Земля исчезает. На глаза падает тьма. Я грубо отталкиваю Андрея от себя и спрашиваю:

– Не понимаешь? – Вновь ударяю его и чувствую, как воспламеняется кожа. – Объяснить? Рассказать, что ты привез меня не для того, чтобы мы с Димой позанималась математикой? Что он с нетерпением ждал меня, а затем отлично провел время? Ты бросил меня!

– У меня не было выбора.

– Ты мог меня увезти.

– Не мог.

– Ты ведь понимал, что последует дальше.

– Меня это не касается.

– Тогда зачем ты здесь? – на выдохе кричу я. – И почему отказался от сделки? Если тебя ничего из этого не касается, какого черта ты тут стоишь?

– Не твое дело. – Глаза у Теслера огромные, и они прожигают меня насквозь. Он внезапно придавливает меня к стене и рычит: – Чего ты добиваешься?

– А чеготы хочешь? – вспыхиваю я, морщась от такой близости. – Меня тошнит от тебя! Отвали, не прикасайся ко мне! Ты трус! Мерзкий ублюдок!

– Что еще скажешь?

– Ненавижу тебя!

– И все? – Он практически прикасается носом к моему лицу. – Это все, что накопилось у тебя за день? Может, объяснишь, зачем ты вчера отправила мне свое имя?

– Хотела убить тебя. Раз это так просто, почему бы и нет? Почему не лишить тебя жизни, Андрей? Так же как это делаешь ты. Научишь?

– Замолчи.

– Я и так молчу. Изо всех сил сдерживаю вопли. Каждый день. Каждую минуту! Секунду! Я только и думаю о том, чтобы не заорать, потому что сил уже нет. Сил больше нет, Андрей. Я больше не могу, не могу, не могу!

Я зажмуриваюсь, а Теслер неожиданно касается лбом моего лба. Тяжело дыша, раненые, сломленные, мы стоим так близко, что слышим сердцебиение друг друга. Из глаз текут слезы, я приказываю им остановиться, но они не слушаются.

– Нужно было уехать, – хрипло произносит Андрей, – давным-давно уехать.

– Ты бросил меня, – повторяю я сорвавшимся голосом, – бросил. Никто не пришел. Никто не помог мне. Никто не спас меня.

– Но ты еще жива, Зои.

– Уже нет.

Теслер приподнимает мой подбородок и произносит:

– Не говори так.

– Он выиграл. Меня больше нет. Они победили.

– Зои…

Мне кажется, Андрей хочет признаться в чем-то важном. В чем-то таком, что изменит раз и навсегда мое мнение о нем. Позволит понять его. Найти объяснение его жутким поступкам. И он уже открывает рот, как вдруг в моей сумке звонит телефон.

Парень отстраняется, а я в смятении достаю мобильный. Что это было?

Отвечаю на незнакомый номер и откашливаюсь:

– Да?

– Зои? Это Наталья Игоревна.

– Наташа? – удивленно вскидываю брови. – Здравствуйте. Не ожидала вас услышать.

– Привет, дорогая! Как ты?

– Нормально. А… вы?

– Славно! Спасибо, что спросила. На самом деле у меня нет времени на формальности, скажу прямо: есть проблемы и нам нужно лично их обсудить. Когда ты будешь свободна?

– Вы хотите встретиться? – Я бросаю взгляд на Теслера, правда, тут же отворачиваюсь.

– Я бы приехала, – извиняющимся тоном тянет женщина, – однако не могу уйти с работы. Дело срочное, и твое присутствие обязательно. Это касается того места, в котором работала твоя мама.

– Бар? Что-то случилось?

– Ты можешь поговорить с отцом и уехать на пару дней?

– Конечно.

– Тогда не затягивай с билетами, хорошо? Я встречу тебя на вокзале. Пришли мне дату и время прибытия.

Мы прощаемся, и я недоуменно цепенею.

Какие проблемы могут быть у моего социального работника с тем местом, где работала мама? Вряд ли поездка в родной город благополучно отразится на моем желании жить дальше.

– Что случилось? – спрашивает Теслер.

– Ничего.

– Кто это был?

– Социальный работник.

– И что она хотела?

– Встретиться.

– Встретиться? Собираешься к ней поехать?

– Придется. По всей видимости, у меня нет выбора.

– Когда?

Я перевожу взгляд на Андрея и пожимаю плечами. Какая ему вообще разница? Вряд ли его волнует то, как безжалостно стискивают мои легкие мысли о грядущей поездке.

– Наверное, сегодня. Из школы меня все равно исключили.

– Тебя исключили? – Теслер подходит ближе. – Что произошло?

– Именно то, что поджидает меня в родном городе. Одна сучка всколыхнула болезненные воспоминания. А там они повсюду.

– Тогда останься.

– Я не могу. Не все так просто. Лишь некоторые могут жить, не заботясь о последствиях. Остальные же сталкиваются с неприятностями и пытаются их преодолеть.

Андрей не отвечает. Отводит взгляд в сторону. Мне уже давно не было так страшно. Две недели прошли словно в тумане, и вот теперь реальность пробирается сквозь мутную пелену. Но я не хочу с ней сталкиваться. Не хочу вспоминать.

– Что за город?

– Какое тебе дело? – Недоуменно вскидываю брови. – Интересно?

– Интересно.

– Ты о таком вряд ли слышал.

– А ты попробуй. Вдруг ошибаешься.

– Нея.

– Отлично.

– Отлично?

– Да. Мне как раз надо решить там кое-какие дела.

– Что? – Я растерянно округляю глаза. – Издеваешься? Тебе надо решитькое-какие дела в городе с населением в шестьдесят тысяч? Серьезно? Я никуда с тобой не поеду.

– Я тебя ни о чем не спрашивал. – Теслер достает телефон и пишет сообщение. Его глаза сосредоточенно изучают дисплей, а меня так и тянет накинуться на него с кулаками.

Какого черта? Что он вообще о себе думает?

– Ты не заставишь меня.

– Тебя и не надо заставлять. – Он пронзает меня ледяным взглядом. – Разве у тебя есть выбор?

– Туда ехать сутки.

– Мы разберемся.

– Боже, Андрей, нет никаких мы. Есть я и ты. И мы…

– Мы?

Яростно сжимаю руки в кулаки. Подхожу к парню и вскидываю подбородок.

– Зачем тебе это?

Теслер невозмутимо пожимает плечами:

– У меня свои цели.

– Какие у тебя могут быть цели? Ты лжешь.

– Удивлена, что не только ты способна на это?

Не знаю, что сказать. Открываю рот, потом закрываю его и медленно выдыхаю. По сути, какая мне разница? Если хочет поехать – пусть едет. Мне все равно. Абсолютно. Плевать.

– Как хочешь, – с мнимым спокойствием отвечаю я. – Это твое дело.

– Правильно, – кивает Теслер. – Мое.

Мы разглядываем друг друга еще пару секунд, а затем расходимся, не сказав ни слова. Я бегу как можно дальше, со всех ног, пытаясь осознать, на что только что согласилась.

Целый день в обществе Теслера? В родном городе? Голова идет кругом. Меня буквально трясет от ужаса и странного любопытства. Почему он решил поехать? Черт подери, почему он это сделал и что ему от меня нужно?