Так бывает...

ГЛАВА 15

Руки подживали, не так быстро, как хотелось бы, но Антонов и не собирался сидеть дома, мотался с Артемом по всяким делам, в тайне от жены готовя торжество. Предварительно вызнав про её первую свадьбу — все было скромно, в плане платья-фаты. Гостей не особо много, обошлись небольшим гулянием дома у Генки — как тогда тот муж выразился однозначно:

— Нечего деньги тратить лишние, шикарной свадьбой никого не удивишь, а мы лучше на сэкономленные деньги квартиру в гнездышко превратим!!

Люся была студенткой и, не раздумывая, согласилась.

Сейчас Юрка хотел устроить в первую очередь для неё праздник. В Туапсе они втихую от Люды сговорились с бабой Клавой, и там сшили платье для мамочки, нежно-голубое, для себя и малышки тоже наряды — было что-то совсем эксклюзивное, секрет. Вся шумная компания приехала из Туапсе за три дня до свадьбы, суета, перешептывания, таинственность — Люду как-то незаметно-аккуратно отодвинули от всего.

Единственное, на чем она настояла вплоть до обещания скандала, никаких лимузинов с кольцами и куклами, и гудящего кортежа.

— Мать с двумя детьми, чего придумывать?

После росписи все должны были приехать в Антоновские владения, где с пятницы суетились Марина, Тома, Ной и работники из ресторана Шихаря. Погода благоприятствовала, столы накрыли прямо на лужайке — шарики, плакаты с шутливыми изречениями, замысловатые фигурки из цветов — все были в предвкушении праздника.

Юра заехал за Люсенькой со своим верным Лёнькой, когда она вышла, еле сдержался, чтобы сразу не подхватить её на руки — нежно голубое с каким-то мудреным лифом платье, длиной до колена, а сзади волнами спадающее до средины икр изумительно шло ей, а уж вышедшие вслед за ней 'подружки невесты' умилили всех. Одетые в платья чуть темнее Людиного, принаряженные прабабушка и маленькая волшебная куколка — Тася, ещё и с огромным бантом — смотрелись невероятно шикарно.

— Теть Клав!! — заорал неугомонный Волков. — А давай, тебя тоже ща и пропьем, не в обиду невесте, вы её с мелкой затмили!

— Так и задумано! — тут же отозвалась бабуля.

А на крыльцо выбежал 'подруг жениха' — один в один в таком же костюме, как папа Юрра. Счастливый, радостный малыш, тут же оказался у папы на руках, папа поправил Егорке галстук и спросил:

— Ну что, поехали нас женить?

— Да! — кивнул малыш, — и Ррей тозе!!

— Ррей твой ждет нас в другом месте! Мы сейчас съездим, посмотрим на красивых невест и поедем на праздник!

Так и пошли к дверям дворца бракосочетаний, держась за руки — папа и сынок в одинаковых костюмах, и мама с маленькой важной принцессой. А за ними набралось прилично народу — Людины одноклашки, девчонки с работы, НинСанна, Юрины друзья и коллеги, за всех родителей была бабуля. Работницы ЗАГСа улыбались как никакой другой паре — очень уж важно и торжественно смотрелись малыши, которые синхронно повторяли за мамой и папой — ДА!! Антонов все-таки вынес свою, теперь уже официальную супругу на руках под негромкое ворчание Люды:

— Юрка, отпусти, руки ещё толком на зажили, больше не буду тебя лечить!

А он счастливо улыбался.

— Хорошо, родная. Согласен! А не надо было мне сказку про драгоценность рассказывать!

Дядя Лёня следом за ними нес на руках детей. Тасюня держала букет невесты — попробуй, не дай ребенку, обожающему цветы. На улице всех обсыпали лепестками роз и красивыми блестящими конфетти, опять же к восторгу малышей. Объятия, поцелуи, букеты.

— Мои хорошие, спасибо всем. Букеты заберу на месте — сейчас просто некуда их класть, простите! — взмолилась Люда.

Молодые с детками на машине и гости, усевшись в два микробуса, поехали к Антоновым, в их заветное местечко.

У ворот встречали взволнованные родители, Ной с Томой, Слава с Любой, Гошка с Ларисой, Старостины все, и, конечно же — Иван Вячеславович с огромным букетом!

"Подруг жениха", едва выйдя из машины, сразу же рванул к своему Ррею, который стоял в сторонке. Ну не любил он шумные такие сборища, предпочитая находиться в стороне.

У входа молодые дружно откусывали каравай, целовались со всеми, смеялись, а Ванька, важно и громогласно обнимая свою обожаемую теть Люду, поздравлял:

— Теть Люд, дождался я — ты теперь при муже, совет вам да любовь, как говорится! Я рад! Вот! — он отдал ей букет. — Сам лично подбирал для тебя!

Расцеловал её и удивленно уставился на малышку:

— Ух ты, настоящая кукольная принцесса! Теть Люд, если она будет в тебя — точно женюсь. Иди сюда, куколка маленькая! — он взял её на руки, посадил себе на плечи и пошел к столам.

А сзади ворчал Волков.

— Вот и надейся на него — обманщик. Я уже всерьез его зятем стал считать!

— Дядь Вов, я тебе всегда говорил, забыл, чё?

А потом были речи, тосты, танец молодых, но в этом танце принимала участие ещё одна пара, старательно копирующая движения мамы и папы. И на их долю выпало даже больше восторженных криков. Шляпа, бывший на гастролях, прислал видео с записью песни для супругов Антоновых, и слушали эту песню аж три раза.

Удивил всех Ванька, пригласивший по всем правилам Людину бабулю на тур вальса, баб Клава лицом в грязь не ударила — танец пришлось повторить на 'Бис!' Веселились до самого позднего вечера, Людин букет поймала девочка из аптеки, запрыгала от радости, ну, а куда было кидать его, Ларисе? Так там и без букета было видно, что она вот-вот станет Нижарадзе. Потом восторженно вопили от салюта, потом долго прощались — оставшиеся угомонились только к трем часам ночи.

Ванька ещё вечером успел поделиться с теть Людой главными новостями:

— Теть Люд, — бережно ведя её в танце, негромко сказал ей. — Я, это, кароч, родители рожать будут, из Турции привезли. Я не против, а чё? У меня кто-то из мелких появится. Только мам Люба мучается — токсикоз, блин. У тебя тоже так было?

— Немного, Вань, я бы сказала, в легкой форме.

— Не, тут — беда, совсем ничё есть толком не может, огурцы соленые, селедку, вон и ща папка ей холодец таскает с кухни.

— А папка рад? — спросила Люда.

— Знаешь, мне кажется, он обалдевший, только вот женился и на тебе — сразу родят.

— А баб Паня как с Любой??

— Нормуль, баб Паня ей все эти огурцы-оливки, селедки постоянно с рынка привозит, Рэйка только меня ревнует, я уж ей объяснял-объяснял. Ну да, вот родят, она, может, как Рэй, нянчиться будет, гены-то папкины есть. А еще, теть Люд, у Гии тоже ребенок случился, если вы с дядь Юрой ещё родите — детский сад придется открывать, точно.

Потом Ванька свалил с пацанами Старостиными погонять по деревенским дорогам на великах, а Рэй умучился оттаскивать своих дорогих от пруда. Хоть баб Тома или Марина постоянно были с ними, но эти мелкие таракашки разбегались в разные стороны и упорно лезли к воде. У собакина наступил отдых только когда они ушли спать.

Ной ругался на своего Гию:

— Потерпеть не мог? Зачем сразу ребенка, надо сначала жениться?

— Пап, побоялся, что уведут рыжика, вот и поспешил. Не ты ли мне про внуков лет пять постоянно говоришь?

— Значит, так, регистрируете брак, и едем в Грузию, там вся родня ждет-не дождется, когда их подводник появится, а так двойной праздник будет.

— Ага, — пробурчал сын, — там два месяца свадьбу праздновать станут, пол-Грузии родни-то, даже не до седьмого, до сто седьмого колена.

— Как раз хорошо, урожай собрали какой стол будет!! — Ной поцеловал кончики пальцев. — По приезду, я говорил с Людой — будете жить у меня, а я пока у неё поживу. Юра и слышать не хочет, чтобы семья в двушке ютилась, как он выразился, у него большая трешка в доме улучшенной планировки. А там будем думать, искать для меня скорее всего небольшую квартирку, много ли нам с Рэем надо? Да и собакин прочно обосновался у Стасовых в доме, ему, конечно, там вольнее, опять же дети...

— Интересно, пап, а моего ребенка он так же будет любить?

— Знаешь, скорее всего, он однолюб, и сильнее своего Егорки вряд ли кого будет обожать, будет, конечно, и играть, и многое дозволять, но Егор — это что-то запредельное, с первых дней жизни — сумасшедшая любовь. Он Тасю любит, Ваньку, но Егорка — вне конкуренции, и тот без своего Ррея скучает.

И через две недели улетели Нижарадзе в Грузию.

Ванька все так же вечерами трепался за жизнь со своей баб Паней. Иногда к ним присоединялась мам Люба, особенно, когда её не доставали тошнота и изжога.

Вот тут Ванька до прихода папки разливался соловьем. Хорошие разговоры, да со всякими постряпушками-запеканками.

— Жисть — во! — Он хитренько сводил своих двух главных женщин, они, правда, с самого начала поладили, может, потому, что у Любы, как и у Ваньки — фактически не было матери.

— А ща у нас вполне большая семья получилась: мы — четверо, кто-то к весне пятый будет и Родька — шесть человек, это вам не мы с папкой вдвоем!

День заметно убавлялся, Ванька после школы старался выгулять и Рэйку, и мам Любу — утаскивал их в небольшой парк поблизости, дотошно интересовался у Любы не устала ли она, постоянно нахваливал папку, пока как-то раз Люба, присевшая на скамейку с охапкой красивых листьев собранных вместе, не сказала:

— Вань, я очень вас всех люблю, и тебя, и Славу, и баб Паню.

— Честно-честно? А я все боялся, вдруг папка тебе не очень?

— Вань, ты хоть нашего папку перерос, а ещё такой ребенок. Лучше твоего Славы нет никого для меня.

— Знаешь, мам Люб, я даже своей теть Люде это не говорил: вот был когда мелким, всегда удивлялся — особенно в больницах, все чуть-что упадут там, стукнутся — сразу: "Мама, мамочка!" А у меня папка был — я всегда знал, что меня так, без облизывания, пожалеют. Потом, когда в школу пошел, немного, ну, наверное, завидовал — всех мамки встречают-провожают, а увидел свою, ну, эту, биологическую, весь опплевался — чё хорошего? А ща так классно — прихожу из школы, а или ты, или баб Паня меня уже ждете, вкусненьким балуете, приятно так, что любят меня, тепло делается. Кароч, я рад, что ты у нас с папкой есть. Мой Славка, он, правда, самый лучший. Не, ну есть нормальные мужики — дед Ной, дядь Юра, дед Паша, дядь Лёня, дядь Рома,"тесть" вот, они все такие надежные, а папка — он настоящий папка.

Зазвонил сотовый.

— Чёт баб Паня.

— Да, баб? Чего? Ща придем, не скули.

— Мам Люб, пошли домой, там бабуля в истерике, с этой, теткой, чё-то случилось.

Дома бледная, трясущаяся бабуля вцепилась в Ваньку.

— Ванечка, Ванечка!

— Так, баб, давай садись, мам Люб, вон там, в шкафчике её капли, накапай скорее двадцать капель.

Ванька крепко обнял свою маленькую бабулю:

— Все, не трясись, ща капли выпьешь, и поговорим, успокойся. Я вот он, рядом!!

Бабуля выпила успокоительное и корвалол, немного успокоилась:

— Ванечка, Светка, она... в аварию попала. Сказали, состояние тяжелое!!

— Баб, не реви, ща папка придет, решим, как чё сделать.

Славка сразу понял — что-то произошло — зареванная Сергеевна, нахохлившийся Ванька, обеспокоенная Люба...

— Что случилось?

— Да пап, эта... ну, баб Панина дочка, в аварию попала, вот мы и рыдаем. Пап, позвони дядь Роме.

Старостин пообещал перезвонить сразу же.

— Слава, ты поешь, — забеспокоилась теща, — с работы же только.

Едва поел, позвонил Старостин, сказал, что водитель, бывший за рулем, не справился с управлением — машина упала в овраг, два раза перевернулась, он умер в реанимации, а Светка пока жива, но очень сильно пострадала.

— Сейчас никого кроме дежурного врача нет, утром желательно матери приехать — она её зовет.

— Хорошо, будем! — кратко сказал Слава. — Сергеевна, мы часиков в шесть с тобой поедем, там сейчас никого нет, утром будут врачи все и узнаем — она в тяжелом состоянии, но в сознании. Вань, мам Люба на тебе!

Слава позвонил начальству, предупредил, что поменялся сменами с напарником, успокоил разволновавшуюся Любу, посидел с ней, пока она не уснула, и пошел на кухню, где Ванька, облапив бабулю, что-то негромко ей говорил.

-...сама знаешь, ну, вот чё я без тебя жил? Не кисни, я же рядом с тобой!

— Ванечка, тебе спать давно пора!

— Ага, а ты тут одна рыдать станешь?? Пап, скажи ты ей!

— Скажу! Вань, иди спать, поздно уже, а мы немного посидим.

Ванька чмокнул её в щеку и ушел.

— Сергеевна, надо хоть немного поспать, силы завтра понадобятся ой какие.

Слава, редко вспоминавший Ванькины припадки, немного рассказал ей сейчас про них, пусть хоть немного отвлечется от тревоги за непутевую, но дочь же.

А теща, послушав его, удивила — подняла на него измученные глаза и выдала:

— Слава, грех так говорить, но, может, и к лучшему, что авария случилась. Я тут передачу про её болезнь смотрела как-то днем, очень страшно они болеют и мучаются подолгу.

— Может, ещё и выживет? — что можно сказать в такой ситуации, Слава не знал.

Ему было жалко, что вот так нескладно, несуразно Светкина жизнь сложилась, одно только и сделала самое важное — сына родила, его Ваньку, пусть она самоустранилась, но сын вырос, выздоровел и неплохой же парняга получился. А в судьбе своей она сама так накрутила, да, молодая, да, жалко, но вот не было у неё умения сопереживать близким, только какая-то неконтролируемая зависть, и стремление обгадить тех, кто хоть на полсантиметра становился в чем-то выше её...

Выехали утром, к восьми были у больницы. На удивление, их сразу провели в реанимацию — врач негромко сказал Славе:

— Счет идет на часы, мы удивляемся, как она с такими повреждениями и ещё жива? Забинтованная, на бледном лице выделялись только глаза, Светка как-то встрепенулась:

— Мам, Слава? Спасибо... что... пришел, — с трудом, останавливаясь через слово, она проговорила, — я... знаю... мне недолго... мам... не плачь... ничего не исправить... а лучше так... чем... гнить... заживо... Мам... прости... меня... я была неважной, Слав, ты... тоже... постарайся... меня...

— Свет, — поморщился Слава, — у меня давно нет ни злобы, ни ненависти к тебе, просто жаль, что ты так намудрила.

. -Спасибо... не... ожидала, сыну... сумеет, пусть простит тоже... скажи... я жалею что... так... вышло...

Она как-то захрипела, баб Паню и Славку тут же выпроводили из реанимации, а через полчаса... все было кончено.

Как пояснил врач:

— Травмы, полученные Вашей дочерью — не совместимы с жизнью, мы все поразились, что она смогла продержаться до утра, скорее всего, только вас и ждала, из последних сил.

Слава взял все хлопоты на себя, помогли все их друзья — все сделали как положено.

Светка просчитала и предусмотрела, казалось бы — всё. Она долго и тщательно просчитывала варианты, понимая, что время работает против неё. Да и деньги резко пошли на убыль, она прекрасно осознавала, что даже малейшая простуда приведет к печальным результатам, а самочувствие оставляло желать лучшего, все больше она слабела, ничего особо не хотелось, время утекало, как песок в часах.

— Ашотик, привет, как бы нам с тобой увидеться? — позвонила она ему по сотовому, пристально разглядывая его сквозь витрину кафешки, где он сидел с какими-то мужчинами, что-то яростно им доказывая.

— Ой, Светик, привет, давай как-нибудь потом, времени совсем мало.

— Вот и меня тоже! — ухмыльнулась Светка и, тут же войдя в кафе, прямиком направилась к его столику.

— А вот и я! — радостно проговорила она. — Здравствуйте, мальчики! Милый, я так соскучилась по тебе!!

Ашотик, зная стервозную Светкину натуру, сразу усек, что дело пахнет крупным скандалом, который Светка могла затеять на раз.

— Дорогая, наконец-то!

— Ну все в силе, как и договорились? — Кивнул он собеседникам, мужики, попрощавшись, ушли.

— Что ты хотела? — враз исчез сироп из голоса стародавнего соратника.

Светка внимательно вглядывалась в его лицо, потом ухмыльнулась:

— Дорогой. Мы с тобой связаны, как поют — одной цепью, смотрю я, ты схуднул, сбледнул??

— Да вот, приболел, ты тоже не расцветаешь.

— Да, и болезнь у нас с тобой — одна и та же, и кто первым в ящик сыграет...

Ашотик дернулся...

— Не ты ли подруга меня наградила?

— А я вот уверена, что это ты, мальчик, словил кайф, я, как ты помнишь, девочка очень брезгливая и незащищенным сексом только с тобой и баловалась! А ты, зайчик-попрыгайчик, имел такую привычку, новеньких пробовать, на предмет хорошо ли они умеют ублажать...

Светка повысила голос, Ашотик опять дернулся и зашипел:

— Не ори! Что ты хочешь??

— Сам не догадался? — Понятно — денег.

— Сколько?

— Раз ты так быстро согласился, значит, знаешь, кто тебе подарок задарил, из Африки.

— Знаю, — сквозь зубы процедил он, — там уже свое получила, тварь.

— Меня это как-то мало колышет, лекарства, сам знаешь, дорогущие, так что, давай без истерик и вранья, мирно все порешаем.

— А то — что?

— Ну, милый, ты мальчик известный в городе, не пройдет и дня, как все клиенты и жрицы любви будут оповещены об этой интимной подробности, и что тебя ожидает... Не завидую!!

Ашотик помрачнел, зная Светку несколько лет, не сомневался, что она нисколько не блефует и угрозу свою тут же исполнит. А среди его клиентов были очень даже влиятельные лица, и страшно представить, что может быть, какая заграница — его просто четвертуют, или замуруют в бетон.

— Ладно, сколько?

— Пятьдесят косарей... баксов, милый, баксов. Хочу напоследок пожить на широкую ногу! — ухмыльнулась Светка.

— Ну ты и стерва, я всегда восхищался этой твоей наглостью, надо было мне тогда ещё, на тебе жениться, славный тандем бы вышел.

— Нет, милый, не угадал, не созданы мы для семейной жизни. Так что? Денежки завтра до обеда, или же, сам знаешь, один мой звонок, и пожаром пойдет. И, милый, не надейся, что меня можно по-тихому убрать, мне терять нечего, естественно, я подготовилась на совесть, звонок все равно завтра после двенадцати случится, даже если меня нечаянно машиной собьет, или ещё чего.

— Стерва ты все-таки.

— Как и ты, котик!

; Ашотик не был бы Ашотиком, если бы не постарался извернуться. Он долго прикидывал, решал, понимая, что времени на какую-то большую гадость у него просто не остается, решил так — деньги отдаст, повезет куда-нибудь за город, типа отметить расставание в тишине. И попутно... нечаянно налетит на препятствие со стороны пассажира. Долго напряженно вспоминал, где наиболее правдоподобно провернуть такое, уже под утро, радостно просияв, вспомнил...

Светка тоже не спала, зная звериную изворотливость Ашотика, не сомневалась, что с его стороны обязательно будет подлянка. Патологически жадный, он и десять баксов за просто так не давал, а тут столько. Наверняка прикидывает, как быстрее вернуть все назад.

Ашотик звякнул в одиннадцатом часу:

— Птичка моя, подгребай ко мне, да сумочку побольше возьми, я жду тебя на нашем месте.

— Окей!

Светка взяла свою маленькую дамскую сумочку, на длинном ремешке, сунула туда ключи, всякую мелочевку и пошла на деловое свидание.

— Милая, а что ты с такой маленькой сумочкой? Куда денежки будешь класть?

— На карточку, котик.

— Хмм, — Ашотик опечалился, потом просиял. — Хорошо, поехали.

Ох не знал Ашотик, что Светка все денежки решила положить на мамкину, пенсионную карточку, он почему-то был уверен, что она на свое имя, а узнать её четырехзначный код сумеет, имелись у него такие знакомые, а Светке на том свете они не нужны будут.

Все получилось, деньги поступили на карточку. Светка проверила баланс, кивнула, что все правильно, и ожидаемо услышала приглашение посидеть в тишине, так сказать — "прощальная гастроль артиста".

И не видел Ашотик, что ловкая Светка, приготовившаяся ко всему, успела незаметно кинуть в почтовый ящик, висевший на входе, запечатанный конверт с карточкой — Ашотика как раз отвлекли на минуточку какие-то его знакомые, подошли поздороваться.

Поехали, Светка болтала ни о чем, а сама незаметно приглядывалась к его поведению, и заметила, как он напрягся перед опасным участком дороги — слева как раз был овраг — поняла, что вот здесь-то он и задумал какую-то гадость. Ашотик, у которого пока не хватило духу, да и выезжать на встречную полосу, решил обделать все на обратном пути — подпившая Светка расслабится, и будет самое оно. А Светка четко и ясно поняла, что, похоже, жить ей осталось... всего ничего.

— А может так оно и лучше, и мать никто тыкать не будет её диагнозом, и сама медленно и жутко существовать... брр, а тут легко и быстро, а котика она с собой точно утащит..!!

В кафешке они были совсем одни, Ашотик, предполагая, что все уже предрешено, расщедрился, заказал самое лучшее вино, изысканные фирменные блюда...типа в знак признательности и уважения к ней.

Светка горько усмехнулась про себя — эти бы блюда да немного, на полгода раньше. Сейчас же ей было абсолютно все равно... Сидели часа два с половиной, Светка подыгрывала Ашотику, делая вид, что захмелела.

— Ну, что, Светик, поехали, у меня ещё пара дел осталась??

— Да, конечно!

Светка сняла сумочку и беспечно помахивая ей пошла на выход. Вот так и поехали, неспешно, Ашотик посматривал на начавшую прикрывать глаза Светку, явно радуясь, что все идет по плану, а она готовилась, крепко держа в руках твердый ремешок сумочки.

Ашотик прибавил скорость, значит, поворот близко, она приготовилась, и её реакция была мгновенной, уже въезжая в поворот, Ашотик с удивлением почувствовал, как его шею что-то сдавило.

— Что ты, сука, дела... - успел прохрипеть он, а Светка тянула и тянула ремешок на себя... Машина на большой скорости слетела в овраг, уже переворачиваясь в ней, Светка облегченно вздохнула:

— Получилось!

Потом была одна сплошная боль, какие-то люди, какие-то врачи, она прекрасно слышала:

— Безнадежно! — прохрипела:

— Матери сообщите, я её жду...

Периодически проваливаясь в черную яму, на немного всплывала из неё и ждала, ох как она ждала мать..

Открыв в очередной раз глаза, увидела мать и Славку, с жалостью смотревшего на неё. Успела прохрипеть слова, которые так долго не давались ей, и захрипев, провалилась в черноту, из который всплыть больше не удалось.

Похоронили Светку, Прасковья осталась пока дома, до девяти дней. Слава очень просил соседку не оставлять убитую Сергеевну одну, его ждала работа, беременная жена, и он совсем не представлял, как воспримет все Ванька. Несмотря на внешнюю задиристость и развязность, он мог повести себя непредсказуемо.

А Прасковье соседка принесла пару писем, болтавшихся в ящике.

— Пань, тут тебе два письма.

Сергеевна как-то не обратила внимания, а поздно вечером, слоняясь по квартире, наткнулась на них, повертела — оба конверта подписаны Светкой. Открыла — в первом лежала её пенсионная карточка.

— Чудно, зачем она карточку мою брала?

А во втором было коротенькое письмо:

— Мам, может так случиться, что я не успею с тобой поговорить, пишу на всякий пожарный. На твоей карточке будут неплохие деньги, это плата за мою болячку с нехороших людей. Не бойся, никто тебя не тронет, про тебя даже не вспомнят. Деньги эти, скорее всего, ты переведешь на внука своего, и это будет правильно, я слишком много задолжала ему и Славе, пусть это будет небольшой платой за мою дурь и жестокость.

Славе скажешь, что искренне сожалею обо всем, а у Ивана просить прощения — бесполезно, я ему никто — тетка прохожая. Ты сильно не плачь по мне, я выбрала наиболее приемлемый вариант, рада, что оба Дериземли рядом с тобой! Ну, вот и все, если сможешь, прости свою непутевую дочку.

И ниже, торопливо дописано:

— Мам, я, оказывается, тебя по-своему люблю.

Иван как-то притих, стал задумчивым, а в разговоре с отцом сказал:

— Жалко! Баб Паня теперь совсем загорюет, пап, у неё же сердце совсем больное? И ту, которая биологическая, тоже жалко — ведь не старая. Но бабулю жальчее!!

И все эти дни ребенок названивал своей баб Пане постоянно, дотошно выспрашивал, ела ли она и:

— Что конкретно — знаю я тебя, небось, только один раз в день и ешь??

Как её сердце?

Волновался так, что уже наоборот, баб Паня его успокаивала:

— Вань, не волнуйся, скоро приеду.

Он так ждал её, никому не признавался, что весь изволновался и скучал...

А когда зашел в подъезд после уроков и учуял запах своих любимых драников, понесся по лестнице вверх, перескакивая через две ступеньки.

Ворвался в квартиру, бросил рюкзак, скинул свои лыжи — как назвала его кроссовки сорок шестого размера баб Паня, бросил комом куртку и шапку, что было необычно для аккуратиста-внука, и, влетев на кухню, молчком облапил свою маленькую, враз ставшую ещё худее и меньше, бабулю, замер, ничего не говоря.

Бабуля крепко прижалась к своему смешному-грубоватому, но такому родному внуку, так и стояли молча, первой отмерла баб Паня.

— Ванечка, драники сгорят.

— Ух, баб!! Как мне без тебя совсем фигово было, точно — без тебя никак! Не, не в плане еды, она, конечно, тоже главное, но не самое. А вот без тебя так как-то... ну, вот, как на улице сейчас — сыро и уныло. Не, баб, я тебя больше недели от себя отпускать не могу. Даже спал плохо!

— Ну вот, — внимательно осмотрел её и забурчал, — так и знал, одни глаза остались. Баб, я это, ну... сочувствую тебе, баб, ты не болей, а? Мне без тебя на самом деле не в жилу, да и это... я вроде привык, что Ванечкой вот зовешь, приятно же!!

— Ванечка, — баба Паня сквозь слезы смотрела на него, — Ванечка, ты же моя вся жизнь.

— Ну и ты тоже, я, знаешь, как скучал! Вот иду домой, а тебя нету! Я, чесслово, постараюсь тебя не расстраивать, ты только не болей, а?

Он трогательно и смешно ухаживал за ней, ворчал, настоял, чтобы она ходила с ними гулять каждый день, ястребом следил, чтобы пила свои таблетки, вечерами подолгу сидел с ней на кухонном диванчике, вытянув свои длинные ноги на две табуретки, приставленные к диванчику, и говорил с ней обо всем.

И успокаивалась баб Паня от его неуклюжей, но такой искренней заботы, легче было рядом с ним переживать потерю дочери.

Слава и Люба тоже старались поберечь свою бабулю, у Любы после половины срока наконец-то прошел токсикоз, она воспрянула, и частенько они вдвоем о чем-то шушукались с баб Паней, а потом появлялось в их квартире что-то новенькое, сделанное своими руками — то вышивка какая-то новомодная, то скатерть красивая, то папке с Ванькой красивые джемпера.

— Эксклюзив! — пыгал длиннючий внук. — Ни у кого такого нет, девчонки внимание обращают постоянно.

— А ты, Ванечка?

— Да не знаю пока... не, ну поговорить — да, интересно, а так, пока че-то неохота, вон Витька Мартов влю-ю-юбился, страдает!! Я лучше с Рэйкой повлюбляюсь, пока. Не, ну как понравится кто сильно, тебе-то точно скажу — ты ж, хитренькая, сразу по мне врубишься, вон, как меня вызнала.

После сорока дней был семейный совет:

— У меня кроме вас никого нет, — начала баба Паня, — вот, давайте и решим, как быть дальше. Квартиру нашу, — она запнулась, — с дочерью однозначно буду продавать, там соседка говорит, уже интересовались, не буду ли я продавать? Район-то теперь престижным становится — старая часть города, дом старинной постройки, река рядом, поговаривают, что какой-то из бизнеса вроде на наш дом глаз положил. Может, и выкупит все квартиры — их и есть-то всего восемь. И ещё, — она опять запнулась, вздохнула и, виновато глядя на Ваньку, сказала:

— Ванечка, дочка оставила деньги, велела, для тебя. Подожди, — видя, как вскинулся он, — подожди, внучек, ничего не говори, вот, — она вытащила из кармана её письмо, — просто прочитай!

Ванька нехотя взял, прочел, нахмурился, опять прочитал, отдал назад и вздохнул:

— Не знаю, чё сказать!

— Я вот подумала — у нас малыш будет, места маловато становится. Давайте так: или подыскивай, Слава, четырех-пятикомнатную, или две на одной площадке. Если наш дом и впрямь будут выкупать, то ты, Слава, сам будешь там решать, мне это тяжело, да и не понимаю я в этих делах.

— Но, может, — заикнулся Слава, — пусть эти деньги у тебя и будут?

— Нет, вы моя семья. Я до сих пор Господа благодарю за вас, что вы у меня есть. Да и последнее желание дочки... - она всхлипнула, внук в мгновенье оказался рядом, по привычке обнял и заворчал:

— Чё ты опять? Стопитьсот раз говорил уже, ты моя любимая бабуля!!