Так бывает... (Надежда Михайловна) читать бесплатно онлайн полную версию книги

ГЛАВА 6

"Восьмой март", как выразился Волков, подошел быстро, так совпало, что ещё и масленица была, везде хозяюшки пекли блины.

Ребята, долго не заморачиваясь, решили собраться у Шихарева — двухэтажный особняк в пригороде, места много, есть даже тренажерный зал, баня и бассейн. Сашка с женой были не против, а ребята сразу же сказали, что каждый явится со своими блинами-пирогами — все как в молодости, у кого чего, тот и того.

Седьмого с утра Люда и Тома затеяли пироги-плюшки, одним глазом приглядывая за своими шустрыми малышами. Ной же твердо пообещал на завтра приготовить хачапури, чтобы Людины друзья остались довольны. Женщины старались побыстрее разделаться со стряпней, детки как-то враз уползли-ушлепали в комнату и там резко притихли.

— Ой, Люд, чего-то творят наши.

— Иду уже, сама волнуюсь.

А в комнате... шел пир горой. Егорушка, обожающий постоянно прятать что-то съедобное в кулачке, умудрился утащить у мамы и бабы плюшки. И сейчас это трио сидело на полу и все старательно ели плюшки. Егорка совал плюшку себе в рот, затем в пасть Рэю, тот едва касаясь пухлой ручонки, чуть откусывал плюшку, сестричка тоже жевала и старательно совала со своей стороны плюшку Рэю. Собакин успевал ещё и с пола подобрать крошки и кусочки, и облизать своим шершавым языком ручки и замурзанные моськи детей.

Люда успела заснять такие кадры.

— Ох, мам Тома, нам, наверное, до школы придется такое видеть, так и будут втроем постоянно есть!

А ведь если бы не Рэй, намного сложнее нам было с ними! Повезло и с Ноем, и с собакой, прям подарок!

Зазвонил домашний телефон, трубку взяла Тома:

— Да? Да! Кто? Сейчас. Люда, тебе молодой человек Иван звонит.

— Какой ещё Иван?

Люда взяла трубку:

— Алло? Ой, Ванечка, здравствуй! Здесь? Ко мне? Рэй — да? Хорошо, но только с папой и все. Хорошо.

— Мам Тома, это сынок Раевской, ну которого она тогда бросила. Он в собакина влюбился. Приехали с отцом в гости к другу, вот к нам напросился. Чуть не плачет, хочется Рэя увидеть.

— Ну что ж, как раз на пироги, да и блинцы вчерашние вон стоят, небось мужики блинцов-то и не ели на неделе.

Отец и сын Дериземля все-таки приехали на Восьмое к другу Славы — Валерке Горбылеву. И Ваня решил-таки позвонить тете Люде, получив её согласие, загорелся:

— Пап, давай цветы купим, можно я выберу?

— Иди, в магазине сбоку цветы продают, не забудь там ещё бабушка есть, я покурю пока!

И наскочила на него жена, бывшая.

— Молодой человек. позвольте прику... рить... Тыыы?

— Я. — Подавая ей зажигалку, ответил Дериземля.

Светка внимательно оглядела его: мужик видный, он в молодости был хорош, а сейчас еще лучше-возмужавший такой, ладный, бабенки вон оглядываются на такого.

— Да, может и не стоило тогда... - пронеслось у неё в голове.

— Как живешь, Дериземля?

— Как и жил! — пожал плечами Слава.

— Все хорошеешь?

— Я не баба, мне хорошеть как-то ни к чему! — Дериземля брезгливо смотрел на неё, как на таракана, а Светка задрав нос, собралась похамить...

— Папка, смотри, какие я красивые тюльпаны купил, как попугайчики волнистые!! — из-за Светкиной спины выскочил высокий худенький пацан. И удивленно уставился на неё.

Вгляделся, и взгляд его стал каким-то тяжелым:

— Пап, это что, та тетка что меня родила когда-то? А че ты на такой старой женился, она же страшная, как это, а... потрепанная?? У тебя, пап, вкус фиговый.

— Ты как о матери говоришь? — Вскинулась Светка.

— Какой такой матери? — удивился пацан, — матери вон, — он кивнул на 'детский сквер', там как всегда гуляли мамы с детками.

— Пап, а ДНК ведь можно сделать?

— Зачем тебе? — удивился Слава.

— Ну как зачем, ДНК подтвердит, что тетка меня родила, и на алименты на неё можно подать?

Светке поплохело, этот, так похожий на неё пацан, и такие слова.

— Вот ведь, что папаша, что ты, одна порода!

— А ты как хотела? — хамил пацан, — как говорит бабуля моя: "кто садился-тот и родился!" Ты что думала, я к тебе на шею брошусь? Да сто лет я тебя не видел и ещё столько же не хочу видеть, пошла отсюда.

— Тихо, Вань, эту тетку ничем не проймешь.

А пацан так смотрел на неё... Светка дернулась, и трусливо развернувшись, торопливо ушла. Дома её трясло, и она долго рыдала, сунувшейся было с вопросом матери нахамила, а потом с час жаловалась по телефону своей подружке по 'тяжелому' бизнесу, не подозревая, что мамка её ошарашенно слушает.

— Да, представь, Марианн, встретила своего бывшего мужа. С пацаном. Каким? Ну, Ванькой. Я тогда его родила в Германии, а потом он ведь инвалидом родился, ну и увезли его на Украину к Славкиной матери. Я? А что я? Они меня отстранили от всего этого, свекровка, можно сказать, выгнала меня. А я что, на колени должна была вставать? Да и любовь у меня тогда случилась большая! Такой мальчик был! Ну да, сегодня случайно столкнулись. Славка? Слушай — мужик красавец, весь такой возмужалый, да он и по-молодости был хорош. К кому приехал? Да к Горбылю своему, Валерке. Учились и служили вместе. Хочешь посмотреть, какой стал? Думаешь клюнет? Ну, он всегда женщин любил, может, и задружите. Завидно? Мне? Ну, ты ещё его в койку не затащила.

Мамка, держась за стенку, пошла в свою комнату, там, тихо заплакав, схватилась за сердце, положила валидол под язык, с полчаса посидев, как-то встряхнулась. Полезла в дальний шкаф, вытащила увесистую пачку писем, перетянутых резиночкой. И начала потихоньку одеваться.

А Ванька в это время балдел и восхищался, он общался с Рэем. Пришедшие отец и сын с удовольствием ели блины с вкуснейшим бабы Томиным вареньем, пили чай с пирожками, неспешно разговаривали, а дети и пёс играли. Мелкие Стасовы и Иван — и никак иначе — понравились друг другу, а связующим звеном был, конечно, пес.

Люда с какой-то опаской поглядывала на Славу и он выбрав минутку, когда Тома пошла в комнату, сказал:

— Люда, я прошу прощения за такое поведение моего друга, поверь, он очень переживает, не хотел тебя обидеть, как сам выразился: "взревновал".

— Слав, как можно взревновать почти незнакомую женщину, и к кому? Ной и мам Тома, они же мои вторые родители, я с ужасом думаю, как бы выживала с малышами без их помощи, как можно было такую гадость подумать? Слава, у меня нет обиды, но прошу тебя, передай ему... я бы не хотела когда-либо с ним встретиться, даже случайно.

— Он уехал домой, вряд ли сюда когда приедет, обещаю, что тебя не побеспокоит.

Малышня уснула, а Иван долго и обстоятельно разговаривал с дедом Ноем, про щенков. Узнав же, что если собаки благополучно ощенятся — две, то ему точно будет щенок, прыгал как маленький.

Слава облегченно вздохнул, он очень боялся, что после этой ненужной встречи с биологической мамашкой, Ванька сильно разволнуется и, упаси Боже, вернется старая болячка. Но положительные эмоции, общение с полюбившейся собакой благотворно повлияли на сына.

Славка был очень благодарен Ною за это обещание.

— Слава, я прекрасно понимаю, что значит для ребенка, перенесшего много боли в детстве, такой вот друг, как пес. Если все получится, то мальчик твой будет постоянно при друге, вон как я. Правда, мой мальчик постоянно мне изменяет, вот уже второй год, но как не любить этих двух мартышек, они такие славные.

А вечером у Дериземли случился ещё один разговор. Пришла бывшая теща — вся какая-то бледная, зареванная, попросила выслушать её.

— Слава, я знаю, это звучит невероятно, но ты, пожалуйста, выслушай меня, прошу тебя...

Славка поморщился:

— Хорошо, Прасковья Сергеевна. Я Вас слушаю.

— Слава, я только сегодня, и то нечаянно, узнала о том, что моя... бросила ребенка. Она мне все это время говорила, что вы просто её выгнали. Подожди, Слава, послушай. Я неважно себя чувствую, пожалуйста. Я писала и твоей маме, и тебе в Германию по адресам, данным мне Светкой. Письма возвращались с припиской: "адресат по указанному адресу не проживает". А больше я не знала как вас разыскать. Писала и на первую часть в Германии, куда вы в первый год уехали. Прошу тебя, вот, — она достала из старенькой сумки стопку конвертов, — прочти и поверь мне, я не знала всего. Ничего не прошу. Понимаю, такое предательство не прощают. Но если Ванечка сможет, если согласится... Мне бы его хоть разок увидеть. Я здоровьем не очень, кто знает, как долго ещё проживу. А внука, единственного увидеть... это… - она всхлипнула. — Извини, Слава!

— Но, Прасковья Сергеевна, Иван уже спит.

— Я понимаю, понимаю, может быть, мальчик согласится? Слава, ты в любом случае позвони мне, я буду ждать!

— Давайте я Вас провожу!

— Что ты, я потихоньку дойду, до свидания.

Бывшая теща ушла, а Славка долго сидел на кухне, все давно уснули, а он распечатывал одно за другим вернувшиеся к теще письма и тихо ненавидел бывшую.

Ему в Германию, теща писала до самого вывода наших войск оттуда, Да только одну циферку в номере части Светка переврала. Так же и с адресом матери...

— Ох, стерва, никого не пожалела — ни мать, ни сына, ни подругу свою, есть ли в этой суке что-то человеческое??

Слава твердо решил пояснить сыну, что его вторая бабушка такая же обманутая, как и они.

С утра был непростой разговор, Ванька взял все письма, открытые и прочитанные отцом только после почти двенадцати лет, со времени их написания, и подумав, сказал:

— Пап, а ведь две бабушки это почти одна мамка. Давай ей позвоним?

Слава попросил Валерку позвонить, мало или эта стервоза трубку возьмет.

Так и вышло, на просьбу позвать Прасковью Сергеевну, зло буркнула, что та в больнице, увезли на 'Скорой' в ночь с сердечным приступом. Сейчас отошла, но домой отпустят только после праздничных дней.

Валерка расспросил, где она лежит, и поехали Дериземли в больницу, к новой, неизвестной Ваньке, бабушке.

— Пап, цветы купим, сегодня же праздник?

— Да, обязательно! — Слава порадовался, что сын без его подсказки решил так.

По случаю Женского дня в кардиологии было пустынно, одели бахилы, поднялись на второй этаж, в палате бабушки Раевской не было — сказали, в процедурной.

Сели в коридоре на откидные стулья, подождать. Худенькая, вся какая-то поникшая, невысокая бабулька вышла из процедурной и, шаркая ногами в больших шлепанцах, пошла по коридору, держа правую, согнутую в локте руку вверх. Как-то безразлично взглянула на сидящих мужчину и мальчишку, сделала ещё два шага и запнулась, резко развернулась и, даже не мигая, уставилась на Ивана.

Иван тоже с любопытством смотрел на неё. Потом сказал:

— Пап, а она на меня похожа, даже больше, чем та тетка.

Бабуля отмерла:

— Ванечка?? Ванечка, миленький мой?? Ты все-таки пришел ко мне? Ванечка? — Она как слепая шагнула к нему, мальчишка резко встал, и как-то так же резко обнял её.

— Пап, она совсем маленькая, не то что моя другая бабуля.

Бабуля осторожно коснулась его лица:

— Можно я тебя потрогаю? Ванечка, внучек мой, я не верила, что смогу тебя когда-нибудь увидеть, Ванечка!!

Иван, который не терпел, когда его так называют, неловко обнимал эту плачущую женщину и бурчал:

— Чего ревешь-то, вот он я. Чё ты такая мелкая-то?

А бабуля и плакала, и смеялась, гладила его по лицу, по плечам:

— Ванечка, Ванечка, внучек мой!

— Слава, — она наконец-то посмотрела на Дериземлю, который не мог сглотнуть комок в горле, — я... спасибо тебе!

— Баб, мы с папкой тебя с праздником вот поздравляем, на! — Иван отдал ей тюльпаны.

А бабушка, смешная такая, как птичка — худенькая, маленькая совсем, опять заревела.

— Баб, хорош, я чё к тебе пришел, чтоб ты ревела? У тебя же сердце болит, не у меня! Садись вон на стул.

Бабуля, не выпуская его руку, присела.

— Сын, я на площадке покурю, поговорите спокойно.

— Да пап!

— Ванечка, мальчик мой, долгожданный, простишь ли бабку свою непутевую?

— Да ладно, чё ты непутевая? Нормальная, ты ж не виновата, что эта... тетка, такая дура. Баб, давай сразу договоримся, я тебе буду звонить, ты к нам с папкой в Москву приезжай, но про эту тетку не говори, никогда. Не, чего опять реветь собралась?

— Да это я от счастья, Ванечка! — бабуля опять осторожно и бережно гладила его по рукам.

— Баб, я ведь эти ваши нежности не очень люблю...

— Ванечка, я вот как поверю окончательно, что ты рядом, я перестану.

— Ох, как с вами, старыми, трудно, баба Галя тоже слезы льет, а чё их лить зря? Баб, а чё у тебя тапки такие стремные, на папкин размер?

— Да какие здесь были, те и одела.

— А чё из дому-то не взяла?

— Да прихватило меня сильно, а когда из дому принесет... - она испуганно взглянула на него, — извини, Ванечка!

— Какой размер-то носишь? — ворчливо спросил внук.

— Тридцать шестой!

— Я ща! — Иван выскочил на площадку:

— Пап, тут киоски всякие, сходи купи бабуле тапки, тридцать шестой размер, она же в этих лаптях запнется и навернется, а эта... когда ещё ей принесет.

— Ладно, сейчас, иди побудь ещё с ней, как она тебе?

— Пап, она такая маленькая... и ревет все время, а так ничё, мне, наверное, нравится. Пойду, а то опять рыдать будет.

Так вот и сидели бабуля с внуком. Прасковья не выпускала руку внука из своей, и жадно вглядываясь в его лицо, спрашивала обо всем — он отвечал обстоятельно и толково.

— Баб, как тебя попроще-то звать, имя у тебя такое смешное.

— Прасковья-то? Да вот назвали тогда, по святцам. А так все меня Паня зовут.

— Во и я так буду звать — баб Паня.

Папка принес тапки и пакет с фруктами и соком.

— Слава, да зачем, я же через два дня дома буду.

— А эти два дня чё будешь синюю кашу есть? — заворчал Ваня. — Телефон у тебя есть?

— Есть, старенький такой, но работает.

— Неси давай, и тапки одень нормальные!!

Славка порадовался — он боялся, что ребенок не примет новую бабушку. А родная кровь, похоже, признала её, ворчит — значит, принял окончательно. Его Ванька ворчал только на того, кому полностью доверял. Паня принесла телефон.

Ванька аж подпрыгнул:

— Ты где такой взяла-то? Это ж отстой, рухлядь невозможная?

— Да... дочь отдала, а мне многого и не надо, звонить могу и ладно.

— Ладно! — ворчал внук. — Совсем темная ты!

Забил свой и папкин телефоны, вздохнул и сказал:

— Ты это, если чё, прозвон сделаешь мне или папке. А мы перезвоним, деньги-то не трать, небось пенсия-то копейки.

— Ой, Ванечка, какой ты хозяйственный.

— Будешь с вами хозяйственным!! — проворчал Ванька. Пояснил и показал, как надо им звонить, потом вздохнул:

— Мы вечером уезжаем, больше не приду. Ты как выздоровеешь — приезжай. Я тебе свой старый телефон подгоню, он нормальный, там даже фотать можно. И не реви, я вот он, приезжай давай быстрее!!

Внук и Слава давно ушли, а Паня сидела на кровати и не сводила глаз с тюльпанов, подаренных обретенным внуком.

— Пап, она хорошая. Только какая-то зашуганая вся.

— Вот и будешь её продвинутой делать.

— Пока щенка нет, конечно, пап, а чё-то так её жалко, и это, пап, я рад, что только снаружи на них похож, фига с два у меня бы прокатили такие тапки, только вот, — он тяжело вздохнул, — ещё одну не отучить называть меня как маленького — Ванечка, фу!

У Дериземли внутри плескалась гордость за сына — вон какую радость умученной бабуле подарил.

За Людой приехал Шихарев, подарил ей и Томе цветы, поздравил:

— Люд, ты собралась?

Потискал любопытных малышей, забрал объемный пакет. Подождал пока пришедший с букетами Ной поздравит, извинился, что забирает Люду, в лифте сказал:

— Ща за Вовкой, потом на минутку заскочим, класснуху поздравим, и ко мне, там уже народ подтягивается.

Вовка громогласно поздравил Люду, тоже подарил цветы и какую-то небольшую коробку.

— Потом посмотришь, мы с Луговой выбирали, если чё — к ней претензии!

В подъезде у классной в лифт с ним вошел смутно знакомый мужик. Люда напряженно вглядывалась в него, а ребята, наоборот, переговаривались, не обращая на него внимания. Мужик же подмигнул Люде и она узнала его...

— Шш... - начала она.

Но мужик быстро приложил палец к губам. Вышли все на девятом, позвонили в дверь классной, дружно заорали, поздравляя её с праздником! Классная цвела и пахла, что называется.

— НинСанна, мы, извините, без хрустальной вазы!

Долго смеялись, во времена их учебы учителям постоянно дарили хрусталь, который сейчас пылился в стенках.

— А что это вы с... - она запнулась, а потом, что-то поняв, засмеялась:

— Вы что не узнали его? — она кивнула на мужика.

— Не, а чё надо узнать? — вскинулся Вовка, внимательно посмотрел на него. — Не, не знаю, может, кто из параллельного, или на года два-старше-младше.

— Сашк? — Тот тоже пожал плечами.

— Люд? А-а-а, Стасова отличница, как всегда, догадалась! — засмеялся Вовка, увидев поднятую, как на уроке, руку Люды.

— Ну, и кто это?

— Ребята, это же Шляпа! — воскликнула Люда и полезла обниматься к мужику.

— Шля. па??? Да иди ты?

— Шляпа, Шляпа! — засмеялся мужик, а классная добавила:

— Солист хора МВД России — Иван Шляпин.

— Ни фига себе, Шляп, ну ты и изменился! — Обнимали его ребята. — А какого ж ты столько лет не объявлялся?

— Да я на гастролях был, когда вы собрались в январе, так жалел, что не увидел вас всех! Ребята, я так рад!

Классная посмеивалась:

— Ну что, вы где собираетесь?

— Да у меня, НинСанна, может, и вы с мужем с нами?

— Нет, ребятки, у меня дочка с внуком приехали, сами понимаете, вы там от моего имени всех поздравьте, фотографий побольше сделайте...

— Так, — выйдя из подъезда, сказал Сашка. — Шляп, ты же понимаешь, что мы тебя не отпустим?

— Да я совершенно свободен, мы с НинСанной заранее договорились, вам сюрприз устроить. Люд, а как ты-то меня узнала?

— Шляп, ой, Вань — по улыбке.

— Приятно, что кто-то ещё помнит мою улыбку.

— Вань, ты на машине?

— Да!

— Значится забираешь Федьку с Ольгой, и ко мне, Старостины приедут сами. У меня места для парковки мало. А по домам — такси вызовем.

Было много цветов, небольшие сувенирчики, шикарный стол. Сашка, не мудрствуя — чего эти столы накрывать-сервировать, все свои, — забацали с женой типа шведского стола, подходи, бери чего хошь.

Шляпу зацеловали, закружили, он как-то совсем пропал из виду после школы.

— Учился, работал, женился-развелся. Детей нет, жены пока тоже нет, — кратко отчитался он.

— Ха, найдем мы тебе жену, вон, глянь, сразу две кандидатки уже есть: Людок и Ольга, девки свои, проверенные, приглядись!

Гуляли хорошо и весело, а на десерт были песни, Шляпу замучили, он взмолился:

— Ребята, ну хорош, больше не приеду ни фига!!

— Ладно, ребят, давай нашу! — и все дружно запели любимую классом в те времена песню Окуджавы, переиначив только одно слово — вместо "потакая", всегда пели — "помогая".

Давайте восклицать, друг другом восхищаться,

Высокопарных слов не надо опасаться.

Давайте говорить друг другу комплименты -

Ведь это все любви счастливые моменты.

Давайте горевать и плакать откровенно

То вместе, то поврозь, а то попеременно.

Не нужно придавать значения злословью,

Поскольку грусть всегда соседствует с любовью.

Давайте понимать друг друга с полуслова,

Чтоб, ошибившись раз, не ошибиться снова.

Давайте жить, во всем другу потакая,

Тем более, что жизнь короткая такая.

— Ребят, в апреле у нас будет концерт в Кремлевском Дворце, есть возможность приехать туда для четверых, кто поедет — решайте сами.

— А чё долго думать, Стасова, пиши и крути бумажки, у тебя это всегда лихо получалось! — тут же отреагировал Шихарь. — Точно, как в школе! Кто вытянет, тому и ехать, без обид!

Когда осталась последняя бумажка, все засмеялись:

— Люд, как ты умудряешься? Всегда тянешь последний и всегда тебе везет? — удивилась Наташка.

— Честное слово, не знаю, кысмет — судьба, как говорят на востоке.

Вовка подтвердил:

— Не, все по-честному, я смотрел внимательно, как в мультике что ли, было — "У волшебника Сулеймана, все по-честному, без обмана!!"

— Нет, это фильм такой, детский 'Маленький Мук', - блеснул эрудицией Шляпа.

Начали собираться домой, Люда уехала первой — детки же полдня без мамы.

Малыши уже спали, а Тома и Ной сидели на кухне, ждали Люду.

— Ну, по тебе видно, что праздник удался, вон сколько цветов!

— Да, ребята расстарались, так приятно, ещё и Шляпа объявился. Он теперь у нас величина, вот на концерт в Кремле вытянула жребий.

Люда в лицах рассказывала про своих ребят. — Вот и славно, а мне прозвонился Гия, велел вас с Томой поздравить и вот, от него цветы, — Ной кивнул на окно, где стояли два букета шикарных роз.

— Но...

— Велел выбрать для вас самые красивые розы, что я и сделал.

— Приятно как, — улыбнулась Люда.

А через неделю ей позвонили из головного офиса и попросили выбрать время для встречи с руководством фармкомпании, разве можно отказаться? И поехала Люда в Москву. В кабинете, кроме российского управляющего, присутствовал также и соучредитель — француз.

— Людмила Павловна, сколько уже Вашим малышам?

— Через неделю — девять месяцев.

— Так-так... у нас к Вам деловое предложение. Как Вы знаете, наша компания неуклонно расширяет сеть наших представительств по России. Мы обратили внимание на область, начали потихоньку осваивать все районы. Предлагаем Вам место управляющего юго-восточным филиалом с головным офисом в Вашем городе. Да-да, мы понимаем, что ваши дети ещё маленькие, но работа не будет связана с разъездами и командировками. Вы будете осуществлять общее руководство, учитывая Ваш большой опыт, а так же Вашу добросовестность и исполнительность, мы не сомневаемся, что Вы справитесь с этим на отлично. Кроме того, мы будем ежемесячно оплачивать Вам услуги няни. Если понадобится дополнительный человек для поддержания чистоты в квартире — нанимайте, оплатим, если же няня будет выполнять обе работы, оплачивать будем в двойном размере. Подумайте, посоветуйтесь с родными, а через неделю мы ждем Ваш, надеюсь, положительный ответ.

Ной с Томой сразу же сказали, чтобы она соглашалась — они справятся с малышами, да и дополнительный приработок не помешает ни Томе, ни Люде. Люда колебалась — как же детки без мамкиного молока. — Люда, они у нас оба хорошо кушают, особенно, если рядом Рэй, а грудь будут получать перед сном, посмотри, ты какая худющая, в чем душа держится. Они же два теленочка, тебя хорошо тянут, когда-никогда все равно надо отучать, вот и потихоньку начнем, а чем старше они будут, тем сложнее отучить, поверь мне, я Генку вон еле в два и два отучить смогла. Соглашайся, даже не сомневайся — и у тебя, и у нас все будет в порядке. Я тебе завтра покажу, как мы теперь кушаем, втроем.

Утром Тома посадила своих внуков на стульчики, Рэй сидел посередине, взяла тарелку с супом, Рэй открыл пасть, и синхронно, как галчата, открыли ротики детки. Тома по очереди совала ложку с супом деткам в рот, а Рэй, умничка, только делал вид, что так же как и они с аппетитом ест супчик.

— Видишь, у нас есть необыкновенный нянь-кавказец, жаль, его оформить нельзя на должность, половина оклада — это точно, честно принадлежит Рэю.

Люда поговорила и с родителями, те тоже поддержали Тому.

— Доченька, через два месяца срок контракта истекает, к годику мы точно приедем, оформим вторую мамку приходящей домработницей, а два деда и две бабки — это сила. Не переживай, все получится, конечно же, лучше было бы до трех лет с ними быть, но с непредсказуемой теперешней жизнью, хорошее место терять не стоит.

Люда дала согласие, руководство уведомило её, что работа начнется после майских каникул, это Люду порадовало — малышам будет уже почти одиннадцать месяцев. Скорее всего, дочка будет уже ходить, она полегче Егорки, и уже сейчас у неё получалось, держась ручкой за что-то, делать несколько шагов.

Прасковья в начале апреля собралась к внуку. После выписки из больницы она сказала Светке, что встретилась с внуком и бывшим зятем, что внук её принял, и она ни за что на свете не откажется от общения с ним.

Светка попыталась было качать права, но мать даже слушать не стала:

— Из-за твоей подлости, твоего вранья, внука увидела уже в тринадцатилетнем возрасте, никогда такое не прощу! Я в свое время родила какое-то чудовище — ни стыда, ни совести, ни материнского начала, хуже кукушки, выродок просто!!

Светка поорала было, но мать совсем перестала её замечать, готовила себе какие-то постные кашки, которые Светка ни в жизнь есть не стала бы, не трогала её белье, не убирала в её комнате, жить стали как абсолютно чужие люди. Светка злилась, психовала, привыкла, что мать бессловесной тенью всегда была: у дочки в комнате всегда было убрано, белье постирано и поглажено, все разложено по местам, на кухне щи-борщи готовы, теперь же приходилось все делать самой, что было глубоко не в жилу. Нет, Светка много чего умела, но зачем напрягаться, когда есть мамка?

А мамка взяла и променяла её на, можно сказать, непонятно кого.

— Подожди, ты ещё узнаешь, какая сволочь Дериземля, и пацан недалеко ушел — такой же хам.

— Сволочнее тебя, точно никого нет — он ребенка больного не бросил!

И поехала-таки, упертая старая туда. Светка надеялась, что она быстро нагостится — за двумя мужиками ухаживать, это же не за ней одной. А мать где-то зависла, вот уже неделю как её не было и пришлось Светке в субботу убирать в квартире, везде, вот она бесилась. Мать на её тираду по телефону только и сказала:

— Когда надо, тогда и приеду!!

Слава встретил тещу на выходе из автобуса, укоризненно покачал головой, взяв её тяжеленные сумки:

— Зачем столько тащить?

— Что ты, Слава, это же все свое, хочу вас немного угостить.

Внук был в школе.

— Вот, Прасковья Сергеевна, располагайтесь, это моя комната, это Ивана, а Вам придется в зале ночевать.

. -Да мне, Слава, хоть в прихожке, лишь бы Ванечка был поблизости. И не навеличивай ты меня, зови вон как все-теть Паня, или Сергеевна — так проще. А то я пугаюсь, когда так официально-то!

— Хорошо, Сергеевна, я побежал, отпрашивался на два часа, вечером задержусь, вы тут с Иваном сами хозяйничайте, он придет в два — начале третьего.

Паня обошла квартиру — везде порядок, все убрано, нигде ничего не валяется, не то что у Светки. Пошла на кухню, в кастрюле имелся какой-то вермишелевый супец.

Она подумала-подумала, посмотрела, есть ли в морозилке мясо, и, засучив рукава, взялась за приготовление обеда-ужина.

Ванька ещё в подъезде учуял вкусные запахи, привычно вздохнул — у них такие запахи бывали только когда приезжала баба Галя, вот тогда у них с папкой был пир желудка. А так, они оба обходились полуфабрикатами и супчиками. Открыв дверь своей квартиры — обалдел, запахи-то были у них. Разделся, аккуратно убрал куртку и шапку в шкаф, заглянул на кухню, там раскрасневшаяся баб Паня вытаскивала противень с пирожками... и Ванька не выдержал — изменив давно заведенному распорядку — после школы сразу же переодеваться, зашел в кухню.

— Привет, баб!

— Ой, Ванечка!! Здравствуй, мальчик, а я вот тут похозяйничала немного.

— Ниче себе немного, я думал, слюнями подавлюсь! Баб, я ща переоденусь и приду помогу тебе, чего надо.

Ванька переоделся, а на кухне уже был накрыт стол.

— Ух ты! Баб Паня, ты волшебница, точно! Как вкууусно!

Ванька ел так, что трещало за ушами, а бабуля только вздыхала и подкладывала ему ещё.

— Хорош, баб, а то папке не достанется.

— Достанется, достанется, я же знаю, как мужики едят.

Ванька наелся, посидел, поговорил с баб Паней, пошел делать уроки, бабуля чего-то шебуршилась на кухне, не отвлекая его.

Потом Ванька долго учил её пользоваться своим старым телефоном, велел выбросить её убитый телефон.

— Таких уже ни у кого нету, ты чё?

К вечеру стали ждать папку — Ванька просветил баб Паню, что по вечерам они с папкой почти всегда ведут всякие разговоры про все, так началось ещё когда Ванька был совсем сопливый.

— Тогда я болел сильно, а чтобы не думать про боль, папка мне про все рассказывал, так и привыкли. Баб, ну чего ты опять реветь собралась?

— Ванечка, если б я знала...

— Хорош, не реви!! Ща папка придет, он будет морщиться, а он у меня такой один.

— Все, все, Ванечка, не буду!!

И застал Дериземля такую картину: Ванька на кухне, на столе пирожки и поллитровая чашка с чаем, размахивает руками что-то рассказывает бабуле, а та улыбается.

И теперь постоянно на столе ждал его вкусный ужин. Через пару дней отец и сын единогласно, посоветовавшись между собой, постановили — с бабулей так клево!

А бабуля каждый день баловала их всякими разносолами, расцветая от их похвалы, старалась всеми силами быть им полезной. Мужики, привыкшие все делать самостоятельно, удивлялись, Ванька ворчал на неё:

— Баб, я сам свои вещи стираю, если только постельное вот простирни, а так не лезь, я мужик или чмо?

А бабуля, чуть ли не молилась на Славу — вот ведь какой мужчина моей дуре в свое время попался. Эх, шалава!

— Папка, а давай её совсем у нас оставим, ведь уедет, а супец есть будет противно.

— Сын, это уж как она решит, я не против!

Бабуля как-то умудрилась украсить их мужскую квартиру — на кухне появились веселенькие полотенчики, два цветка на окне, какие-то ложки-поварешки, солонка и сахарница с яркими подсолнухами, мужикам так уютно сиделось на ней вечерами.

— Баб, ты, может, у нас поживешь, чё тебе там делать?

— Ванечка, да как же, папка твой ещё молодой, женится. А тут я...

— Ты чё?? Думаешь, мой папка жениться соберется? Да без моего одобрения ни фига не будет, у него эти... подруги только. Он домой никого не водит, я когда маленький был, там неприятная история была, и он никогда больше их сюда не приводит.

— Нет, внучек. Я лучше буду приезжать, когда позовете.

— Точно? Как только позову и приедешь? Не врешь?

— Ванечка, как я могу тебя обманывать, ты ж у меня один, нечаянная радость!

— Ну смотри, слово дала!

Вечером, когда её обожаемый Ванечка уже видел десятый сон, они долго негромко разговаривали со Славой.

— Слава, я свет увидела, какого же ты Ванечку вырастил, я им не налюбуюсь, только так больно, что я его маленького не видела, не нянчила, не была рядом, когда он болел, так это меня внутри грызет...

— Кто ж знал, Сергеевна, я в то время твердо был уверен, что ты тоже, как и... - не желаешь про него знать. Не мое дело, но в кого она такая, Светка?

— Ох, Слава, похоже, в своего отца. Там, видишь ли, такое дело, я работала, как тогда говорили — почтовый ящик, а возраст уже был тридцать пять, женихи бывшие когда-то все переженились, а у меня на руках с двадцати шести лет-бабуля больная и мамка свалилась. Работа — дом, дома две больные женщины, все пропахло лекарствами... Кто же на такое богатство добровольно согласится? Вот и осталась престаркой, а на работу приезжали всякие проверяющие, военпреды и все такое, ну и понравилась я одному, пригласил в ресторан, потом в номер пошли. Ты извини, Слава, что я так. Ну вот и случился первый раз в тридцать пять, неделю он тут был, потом уехал, обещал писать... Обещать всегда просто, а через месяц поняла, что беременная, девочку спала и видела, родила вот, девочку. Похожа на меня, только волосы эти рыжие, даже не рыжие, ближе к каштановым, его. Да вот характер, гены видимо. А бабушка моя, да, у неё были иногда припадки, кто ж знал, что такое по наследству может передаться, да ещё и мальчику??

— Да, зная это все тогда, скольких можно было ошибок избежать. — Протянул Славка. — Но как говорит моя мамка — что суждено... Кто знает, что бы из меня вышло, не будь Ваньки больного, брошенного? Ведь когда он болел, не до, извините, баб стало, все деньги, все мысли были только о нем. Знаете, как это страшно видеть твоего малыша в припадке... Нет, я не обвиняю, просто раз уж зашел такой разговор... много чего было, а больше помогли народные средства, так сказать. Мамка моя... ох, как она истово верила, что вылечим его, куда только не ездила с его фотками. И нашли-таки добрые люди нам бабушку одну... в Николаевской области. Хутор глухой, ни дорог, ни цивилизации, еле добрались. Ваньке тогда почти семь уже было, бабулька такая старенькая, согнутая временем, домишко старенький, забор полуразрушенный, все убито-уныло. Сначала сказала, что давно уже никого не принимает, а потом пристально так посмотрела на Ваньку — он тощий, бледный, ростиком на четырехлетнего только и тянет...

— Пошли, бабушка, в хату! — позвала мать с сыном.

Я засомневался, ну что она может-то? Мамка, наоборот, свято в неё поверила. А бабулька так остренько на меня глянула и топор мне в руки сует:

— Иди-ка, молодец, делом займись, жердей мне наруби, да, вон, изгородь поправь, негоже тебе, такому здоровому без дела сидеть.

Пошел, со злости столько нарубил, перетаскал к дому, нашел инструменты — молоток, пилу, гвозди там... занялся, как говорится, вплотную, чтобы не сидеть и не дергаться. Меня бабулька ни разу не пустила, они там с мамкой чего-то делали. Я изгородь заменил, подправил калитку, на крылечке доски поменял, не сидеть же без дела. Они все с Ванькой там занимались — на речку ходили, потом ещё что-то. В общем, пару дней мы там были, я на сеновале спал, сена ей накосил, все, что успел, подправил-подремонтировал. Она мне сказала:

— Вылечу твоего сыночка, но каждый год в это же время — три года, обязательно приезжай с ним. Можешь без мамки, но обязательно!! Приезжай, приступы так сразу не пройдут.

Я, конечно, сомневался, да и бабуля-то согбенная — поди, не доживет и до следующего года. Но когда у Ваньки на самом деле приступов стало намного меньше... жилы из себя вытягивал.

На двух работах пахал, к тому времени из армии ушел, друган в Москве помог с основной работой, а ещё в двух местах подрабатывал — Ванька у матери пока жил. У меня же только одно желание было — сына вылечить. Получилось купить старенький жигуленок, поехали с Ванькой потихоньку, бабуля, смотрю, жива, бодренько так бегает. Опять два дня у неё были, сараюшку ей перекрыл, кой какие бревна заменил, там дед-сосед за это время приготовил доски-бревна.

Ждала она меня, сказала, мужик рукастый, делает все с душой, вот и сынка она лечит так же. Ездили мы с Ванькой ещё два года до неё, он как-то враз вытянулся пошел в рост, я-то не маленький, да и отец у меня был высокий. Последний раз сказала, чтобы уже не приезжали, ей вроде на погост пора, крепко-накрепко наказала ему и мне, чтобы не психовал сильно, как вырастет — ни курить, ни пить нельзя, и с женщинами не перебирать, тогда все это не вернется.

— Ты мужик сильный, Вячеслав, сможешь воспитать его как надо, а что до матери его... не жалей-порченная она, там по отцовской линии у всех кровь порченная идет. Твоему сыну только припадки достались, дело поправимое — если бы девочка была, там было бы хужее. Бабуля объявится — не гони, она сыну пригодится.

— Я тогда совсем не понял, какая бабуля? Откуда вернется? Мать моя — она всегда рядом с нами?? А когда ты с письмами пришла, первая реакция была — чего пришла? А потом прочитал все письма, и как-то вспомнились слова той бабульки. Вот почему я и не против вашего с Ванькой общения. Потом уже мать сказала, что в дверном косяке Ванькины волосики и ногти в воск и в дырочку как-то заделывала — та бабуля велела. Сказала, как перерастет эту отметку, так и приступы уйдут. Так и вышло. Ещё и травки мы с тех пор пьем с ним постоянно. А та бабуля? Да мы с Ванькой поехали туда на следующий год, просто навестить... сосед сказал, полгода уж как... Я не верил во все это, говорил — бабушкины сказки, а сейчас... постоянно, если в церкви бываю, поминаю её.

— Как звали-то бабулю?

— Глафира!

— Вот, и я буду поминать доброго человека, благодарить за внука. Слава, если ты не против, я буду приезжать? Пока ты один, будет вот жена — тогда оно конечно.

— Жена? — удивился Слава. — Да мой Иван Вячеславович, он же хуже ревнивой жены, ни с кем меня делить не собирается.

— Ну это не дело, молодой мужчина и один.

— Да все как-то не находится такая, чтобы Ваньку приняла сразу, а мне спокойствие и здоровье сына дороже всего. Вот, сейчас ты у него есть, он не скажет — натура такая вреднючая, а ведь скучать станет сильно, названивать будет постоянно, пока щенка не заимеет. Ты, бабуль, настраивайся, что он тебя от себя далеко не отпустит, мне ли сына своего не знать? Правда, баб Галя ревновать сильно будет, но договоритесь, вы ж обе ему родные бабушки.

Утром, перед уходом в школу, Ванька неловко чмокнул её в щёку:

— Ты там, это, не скучай. Если будет какой наезд, посылай куда-нить и приезжай, я-то скучать буду! Пока! Приедешь как — прозвон!

А Паня долго смотрела своему худому, ещё пока такому нескладному внуку и утирала радостные слезы — внук принял окончательно.

Светка не узнала свою всегда поникшую, какую-то равнодушную мать, в неё как влили какую-то энергию, она выпрямилась, глаза сияли.

— Такое ощущение, что ты влюбилась? — съехидничала было дочка.

— И влюбилась! В самого лучшего и нужного мужичка на свете — внука своего!

Больше мамка ничего добавлять не стала, куда-то постоянно уходила, вытащила свои корзинки с клубками шерсти, вечерами что-то усиленно вязала, преобразилась полностью. А через десять дней на столе лежала записка:

— Поехала к внуку.

— Баб, ну ты даешь, чё так долго не приезжала-то, я тут на супчиках чуть не загнулся на фиг! — ворчал внук, целуя её в щёку. — Тебя там не обижали?

— Нет, Ванечка. Я немного торопилась но, вот, посмотри, понравится ли?

— Ничё себе, ты что ли на машинке все это?

— Нет, Ванечка, на спицах.

— О, тогда я тебе много чего назаказываю, это мы в момент.

Ванька тут же натянул носки и джемпер, любовно связанный бабулей.

— А папке чего?

— Папке пока носки, ты давай выбери какой джемпер ему связать, и я свяжу. Взяла рукоделье-то с собой.

— О, значит побольше недели проживешь?

— Ну если не выгонишь.

— Да ща, размечталась. Баб, так блинчиков хочется, и голубцов, и борща... - протянул хитренький внук.