Так бывает...

ГЛАВА 8

Генку опять перекинули на более дальние расстояния — теперь он мотался в Ростовскую и Волгоградскую области, возил фрукты-овощи. Черешня, абрикосы — скоропортящийся продукт, и мужики старались ехать большими колоннами и подольше — благо день был длинный. Вот и сейчас остановились немного вздремнуть, часов в пять-полшестого утра собираясь двинуться дальше. Один из водил, Валерка-все дергался:

— Давайте пораньше, часа в четыре рванем, чтобы хоть к вечеру сдать всю эту муть, фрукты, мать иху...

— Ты не дури! — говорил ему самый опытный из мужиков, Викторыч, — тут места такие, не ровен час, сам же знаешь, не так давно мента со всей семьей расстреляли! Нечего искать приключений на свою задницу, поедем в пять, минут двадцать шестого, когда совсем светло станет, в четыре ещё плоховато видно...

Мужики разошлись по своим машинам, утром быстренько умылись, перекусили почти на ходу, а Викторыч, покачав головой, сказал:

— Не утерпел-таки, чумовой, ну да не маленький, знает, что делает. По коням, мужики.

Колонна из восьми большегрузов тронулась, пока ещё шоссе было почти пустынным, шли хорошо. Генка, шедший следом за Викторычем, увидел, что тот начал притормаживать:

— Странно, ни перекрестка, ни гайцов, ни деревни... Чего это он??

Викторыч, выскочив из машины, рванул куда-то вбок, махнув рукой, явно зовя за собой. Генка тоже выскочил, за ним водила следующей машины, обогнули машину Викторыча и удивленно остановились... Тот наклонился над лежащим в канаве человеком.

— Ребятки, помогите!!

Ребятки, подскочив, увидели, что он пытается приподнять залитое кровью лицо Валерки. Тот захлебываясь и хрипя пытался сказать:

Думал... гайцы... двое, увидел фуражку... и вроде... форма их, притормо...зил, достал...документы… начал вылазить... по… голове...

— А... растудыт! — заматерился Викторыч. — Говорили тебе...

— Слышал... как они орали: рацию... рацию разбивай... и все! — Валерка потерял сознание.

Сбежавшиеся мужики осторожно вытащили его из канавы.

— Да... били, похоже, на смерть. Вань, быстро включай рацию, ори всем, кто едет впереди, пусть сообщают гайцам, всем нашим. Надо этих паскуд прижать, а гайцы пусть "Скорую"!

— Понял, понял!

Ванька шустро равнул в кабину.

— Викторыч, ты давай-ка с ним, не вылазь вперед, мы помоложе — вперед поедем. А ты потихоньку сзади нас! — Генка, увидев такого Валерку, жутко разозлился.

— Да, негоже нам за спину старших прятаться! — загомонили все. Осторожно уложили Валерку на лежанку в кабине.

Ванька заорал:

— Гайцы все услышали, "Скорую" вызвали, просили по возможности помочь!

И рванули мужики вперед, у всех было огромное желание догнать и разбить морды угонщикам. Получив сообщение, на ближайшем посту Гибдд растягивали "кактусы" — ленты с шипами, по всей ширине шоссе, торопясь успеть.

Угонщики, стараясь не привлекать к себе внимания, ехали спокойно, пристроившись за шустро едущей газелью, а летящие на приличной скорости большегрузы сумели-таки пристроиться им в хвост.

— Викторыч, догнали! — заорали Ванька и Генка в рацию.

В эфир ворвался незнакомый голос:

— Говорит инспектор ГИБДД старший лейтенант Баранов. Постарайтесь, если получится, зажать их до поста, не давайте им вырваться, пока дорога пустынная. Через полчаса будет очень сложно — работяги проснутся, шоссе загрузится до предела. Мы выехали навстречу, шоссе возле поста перекрыто. "Скорая" вас догоняет сзади. Иван и следующий за ним Генка начали обгон, Иван объехал угнанную машину и нахально уже не торопился, вынуждая сбросить скорость. В машине, почуяв неладное, попытались пойти на обгон, но ехавший почти вплотную, посредине шоссе, Генка, не давал такой возможности, а сзади уже пристроились ещё две большегрузные машины. Генка в пылу погони, совсем не услышал звука выстрела, только с удивлением увидел, как разлетелось правое стекло кабины и осколки посыпались внутрь.

— Ах ты, суки! — Заорал Генка. — Ребята, они стреляют!!

— Генка, не подставляйся, смотри, пусть по кузову шпарят, выдвинься немного вперед, — зашумел Викторыч.

— Ребята, осторожнее, Иван притормаживай, им деваться некуда — как раз поле, кустов нет, спрятаться не удастся!!

Опять зашумел Баранов:

— Осторожнее, через три — пять минут будем!! Мужики дальнобойщики зажали угнанную машину, и стало на миг тихо, потом резко захлопали выстрелы. Генка, выпрыгнув из кабины, успел юркнуть за колесо, чтобы не попали по ногам.

Резко хлопнула дверца угнанной машины, Генка осторожно выглянул: — Удирают, двое, в поле, один рванул вперед, а второй с пистолетом... ааа, сука, — заорал Генка, с удивлением увидев, как на рукаве футболки появилась кровь, — попал, сука, в меня...

— Генка, я сейчас! — заорал Викторыч...

Генка обессиленно сполз на дорогу… Все как-то резко пришло в движение, на большой скорости выскочила машина с мигалкой, сзади завыла-замигала 'Скорая', опять послышались выстрелы, теперь стреляли уже подоспевшие инспекторы. Мужики-водилы, выскочив из машин, пригибаясь, стараясь проскочить расстояние между колесами, бежали к Генке.

А он, привалившись к колесу, видел это все сквозь наваливающуюся на него темноту.

— Генка, Генка! — Затормошил его подбежавший Викторыч. — Генка, держись, "Скорая" уже здесь, Генка.

Он тряс его, матерясь, зная, что от болевого шока сознание терять не желательно.

— Я пы... таюсь, — выдохнул Генка, чувствуя громадную слабость. Ещё он увидел, как Викторыча отстранила женщина в медицинской форме, и что-то приговаривая, начала забинтовывать ему руку.

Его и Валерку как-то сумели засунуть в одну машину, и не знал он, что этих угонщиков уже повязали, одного, тяжело раненого, того, что с пистолетом, до больницы не довезли, а Генка с Валеркой уже оба были на операции.

Серега, напарник Генки, сломал голову, как поаккуратнее сказать матери его про ранение... Бухнешь вот так, а у матушки сердце не выдержит. Потом вспомнил...

Генка же говорил, что она с детьми его бывшей водится, а та работает где-то в аптеке, что ли... Вызвонил Вадима, тот сказал, что Генкина жена — начальник сети аптек, и Серега рванул в офис.

— Мне бы Вашу начальницу увидеть, Людмилу... - начал он.

— Людмилу Павловну? — помогла ему шустрая молодая девчушка. — Она будет где-то через полчаса.

— Хорошо, я подожду на лавочке.

Сел и призадумался: как он её узнает? Наверняка вся такая из себя крутая дамочка, начальница. Да и полчаса небось в час превратятся, а то и больше. Настроился Серега долго ждать.

Подъехала машина, молодой парнишка-водила, выскочив, шустро открыл дверь, из машины вылезла худенькая, ладная такая, похожая на школьницу девушка.

— Она, что ли?

— Людмил Пална, я поехал?

— Да, Олег, через час жду. — Ответила она мелодичным голосом.

— Надо же, я думал, у него жена стервоза и голос такой хамский, но посмотрим, может, внешность обманчива?

— Извините, Людмила Павловна, можно Вас на пять минут?

Люда обернулась — совсем незнакомый, простецки одетый мужик.

— Да, в чем дело?

Мужик как-то замялся:

— Видите ли, вчера утром была заварушка... и... как бы это сказать, а... мой напапрник Орехов Геннадий — он, короче, ранен...

— Олег! — перебила его Люда. — Олег!! — замахала она рукой!

Водила, разворачивающийся, чтобы уехать, тормознул.

— Подожди! Да, извините.

Сергей продолжил:

— Ранен, в плечо, операция была, я не знаю как сказать его матери. Вы не могли бы помочь мне в этом..

— Как ранен, тяжело? Что с ним???

— Да нет, просто много крови потерял, сейчас уже в палату перевели, состояние средней тяжести.

— Понятно. Олег, я сейчас предупрежу девочек и быстренько к нам, потом поедешь к себе.

— Что-то случилось? — спросил парнишка.

— Да, у мамТомы.

— Надо же, она свекровь бывшую мамой зовет? — удивился Серега.

Дальше ещё чудесатее. Поехали в район частных домов, остановились у симпатичного домика, в калитке встретил громадный кавказец, с лежащим на нем маленьком мальчике.

— Сыночка, ты опять катаешься? — Люда сняла ребенка с собаченции, затискала, зацеловала — дитенок радостно смеялся и обнимал свою мамку.

А из-за угла торопилась маленькая девчушка, такая же, как и мальчишка — одно лицо, только с бантиками.

— Мама, мамам!! — а за ней поспешала бабуля. Едва взглянув на неё, Серга понял — мать Генкина.

— МамТома, пойдем на лавочку, сядем, мама, бабуль вы где?

— Иду, дочка! — отозвался женский голос из окна.

Мальчишка, сопя от усердия, опять устраивался на лежащем псе, а малышка сидела у бабули на руках.

— Мам Тома, этот молодой человек — напарник Гены.

Матушка враз насторожилась:

— Случилось чего?

Подошедшая шустрая бабуля, одетая в какую-то немыслимо-пеструю тунику, быстро забрала малышку из рук Томы, а та как-то обессиленно опустилась на лавочку.

Серега кратко рассказал все, что знал сам:

— Там пытались машину угнать, водителя, нет-нет, не пугайтесь, не Гену, сильно покалечили. А Гена с нашими на семи фурах догнали их, машину зажали, там перестрелка была, вот Гене и прилетело в плечо.

— Томка! — зашумела бабуля. — Не раскисай, жив твой, — она скривилась, — сынок!

— Нет-нет, все нормально!! — Серега взял похолодевшую ладонь матери в свою руку. — Тамара Ивановна, он уже в палате, вчера пулю вытащили, просто крови много потерял. "Скорая" подъехала быстро, но пока того, пострадавшего водилу откачивали, тут и Гене прилетело.

Тома подняла испуганные глаза на Люду.

— МамТома, он в палате, не в реанимации, значит, все не так сложно. Где он сейчас!

— В Богучаре.

— Как туда добраться?

— Я через три часа выезжаю, машину отгонять, туда на легковой, с работы, зам начальика машина с водителем...

— Значит, мам Тома поедет с вами, Вы за ней заедете?

— Да, конечно.

Серега поспешил на работу, надо было кой чего дополнительно доложить, мало ли какой ремонт понадобится. А про себя сильно удивился.

— Совсем не такая оказалась эта бывшая, другая бы позлорадствовала, а эта вон как искренне переживает, правда, за матушку Генки, и чего он говорил — никакая?? Никакую заведовать сетью аптек не поставят. Похоже, Генка свою ж... очищал, выливая дерьмо на эту приятную, такую ладненькую женщину. А детишки у неё забавные, особенно, пацан на собаке. О, точно, я матушку разговорами о детках займу, чтобы не сходила с ума от беспокойства.

Тому провожали всем семейством — очень похожий на Люду и внуков мужик притащил две большие сумки. Люда усаживая её в машину, приобняла:

— Не переживай, и сразу же прозвон нам сделай, как доберетесь! Малышня махала ручонками, шумя: "баба-баба". Баба не удержалась — вылезла из машины, расцеловала и того и другого, как-то светло улыбнулась им. И поехали.

Генка то засыпал, то просыпался ненадолго, состояние было — нестояния. Болело плечо, а задремывая, видел всякие кошмары, куда-то убегал, задыхался от ужаса, чего-то орал... опять резко мотнув головой, открыл глаза — у постели сидела мамка.

— Мам? — прохрипел удивленно Генка. — Мам, ты... - прокашлялся он, — ты мне снишься?

— Как же, вот она я, приехала.

— Как приехала, зачем? С кем?

— С Сергеем твоим, на машине. Ну ты же раненый, один и не дома, — она всхлипнула. — Пока ехала, чего только не надумала.

— Да нормально все... я-то немного, а вот Валерка, там хреново, в реанимации он, ты не переживай, я, врач сказал, через недельку буду как огурец.

Мать держала его за правую руку и ничего не говорила, просто смотрела внимательно-внимательно.

— Мам, я пока посплю, ты, может, пойдешь, попроси Серегу, пусть найдет тебе, где переночевать. Я пока, видишь, как развалина, утром приходи, чего возле меня зря сидеть.

Тома, увидев своего непутнего сыночка относительно живым, немного успокоилась, выйдя из палаты спросила медсестру, где можно поблизости устроиться на несколько дней. Та позвала шуструю такую санитарочку:

— Вот, Петровна. У неё и остановитесь.

Петровна обрадовалась:

— Я тут рядышком живу, детки-то все поразъехались, кто в Воронеж, а младшая вон в Москве, хоть вечером будет не так скучно. Пойдем, милая.

На улице ждал Серега.

— Ну что?

— Да вроде, ничего, бледненький, слабость, но врач сказал — страшного ничего нет, повезло, как-то удачно пуля попала, если немного ниже — было бы сложнее. Ох, детки, детки... как вы нам достаетесь!

— Я завтра утром тронусь домой, Вы, если что, звоните, чем смогу — помогу.

Стасовы волновались. Жалко Генку — получить пулю, можно сказать, случайно, ждали Томиного звонка. Она прозвонилась к вечеру. Сказала, что уже устроилась, в двух шагах от больницы, сынок в палате, бледный, но живой.

— Томка, — влезла баба Клава, — ты сама там не дергайся, сляжешь вот возле него, пей успокоительное, раз сказали, что повезло, значит, поправится — заживет все, и опять будете с ним кусать друг друга. Твои золотые вон на собакине опять заснули. Для чего им кровать, когда на таком теплом меху спится лучше во много раз??

Тома заулыбалась:

— Это Рэй такой, их любит и терпит все выходки, они ж совсем не боятся в пасть руками лазят.

На утро Генке стало немного полегче, пришел следователь, долго разговаривали, его интересовало все. Генка рассказал, чему был свидетелем, с передыхами, следователь не торопил.

— А кто они, эти? — поинтересовался Генка. — Да, Вы нам крепко помогли, мы их давно ищем, там следы тянутся в Дагестан и дальше, к боевикам. А машину... они с неделю вылавливали подходящую, выползали рано — едва светает. Фуражки, форма, жезл, кто в предрассветной дымке подумает, что гибддешники ненастоящие? А им как раз фура и нужна была, спрятать среди фруктов взрывчатку, в путевке фотографий нет, кто знает, Петров это или Сидоров. Расчет был правильный — одинокий большегруз остановить и... А то, что сзади семь ещё, не знали и не учли, да и подзадержались они на месте преступления. Пока водилу оттащили в канаву — думали, что его грохнули, не оставлять же на дороге... пока кто-то увидит в канаве — они далеко будут, пока груз в машине посмотрели, да и ехали неспеша, стараясь внимания не привлекать. Рацию вот зря вырвали, а то бы переговоры услышали ваши. Но побоялись, что кто-то голос водителя знает, вот и раскурочили. А мальчики занятные, с утра обкуренные были, который убегал — тот старший, взяли живым. А второй, типа адьютанта, вот он и палил, не довезли до больницы, ну да на его руках столько крови, что там пожизненное светило. Молодцы вы, мужики, помогли крепко, начальство благодарности пишет в ваши АТП. Спасибо, Геннадий Васильевич, если бы не вы все, наверняка в Москве гадость какую-нибудь устроили.

Тома заметила, что Генка стал немного другой, чаще молчал, задумывался, хмурился.

— Ген, чего ты смурной такой, болит рука-то?

— Да не, нормально! — он понемногу ходил, первые два дня держась рукой или за стену или за мать, постепенно голова перестала кружиться, начал понемногу увеличивать свои прогулки.

— Ген, не пересилишь себя-то?

— Мам, чем быстрее окрепну, тем быстрее домой, хочу в свою квартиру, дома, сама знаешь, и стены помогают. А тут тяжко, вон, как не спрошу про Валерку, говорят, в реанимации. так тошно становится.

Валерку перевели в палату накануне Генкиной выписки. Тот сразу же пошел к нему. Худой, какой-то весь желтый с ввалившимися глазами, Валерка был сам на себя не похож. Увидев Генку, слабо улыбнулся:

— Привет, Ген! Ты, я смотрю, совсем молодцом??

— Да мне случайно прилетело, это тебе вон досталось...

— Спешил вот, к невесте, думал, заявление подадим. А видишь, одной ногой побывал там, — он указал глазами на небо. — Я вам всем так благодарен... если бы не вы.

— Ты больше всего Викторыча благодари, он первым шел и тебя увидел, мы-то, может, и проскочили бы мимо.

Сидевшая возле Валерки и держащая его за руку, невысокая, молоденькая девчушка, часто-часто заморгала, сдерживая слезы.

— Катюш, все хорошо, я же живой, не плачь!! Мы с тобой просто обязаны всех ребят на свадьбу пригласить на нашу, согласна?

Она всхлипнула:

— Конечно! Гена, мы Вас заранее приглашаем.

— Приеду, честно приеду, ребятам по цепочке передадим, что тебя из реанимации перевели в палату, значит, на поправку пошел, они будут рады!

! Мать каждый вечер отчитывалась Стасовым, что и как и, умиляясь, слушала голосишки своих малышей, которые слышали её, но не видели, малышка иной раз и пищать начинала. Люда постоянно говорила Томе, что ребятишки без неё скучают.

Наконец, через две недели Генке разрешили уехать домой, держать в больнице не было смысла, а на перевязки он и дома походит. Поехали на поезде, сидеть всю дорогу в машине Генке было сложновато, а в вагоне и полежать можно.

Люда отправила в Рязань к поезду своего незаменимого Олега, тем более, Тома его хорошо знала.

Всю дорогу Томе не терпелось узнать, как там внуки, но сдерживая себя, только и спросила:

— Малыши как? Здоровы?

Олег улыбнулся:

— Да, хулиганят вовсю, особенно Тая. Ох пацан в юбке растет. А Егорка все на Рэе ездит, славные такие ребятишки.

Генка покосился на мать, сияет вон, как начищенный пятак. Приехали к Генке на квартиру, мамка шустренько приготовила ему поесть и собралась уходить.

— Мам, ты к Стасовым?

— Да!

— Мам, подожди немного. Мам, ты там скажи... Стасовой, я очень виноват, понимаю — ничего не исправить, но, если... мам, я в больнице много думал, время было, спалось-то хреново, когда клюет, как ты скажешь, жареный петух, в общем, я понимаю, что мои извинения ей не нужны. Но неприятно так, когда тебя кто-то ненавидит, заслуженно, правда, — он поежился, — но скажи, что я начал осознавать, какое я дерьмо был.

— Был?

— Да, мам, я вот на Валерку посмотрел, а ведь любой водила может так попасть, его спасли, а ведь никто не застрахован.

Тома внимательно посмотрела на сына — подошла, поцеловала его в щеку:

— Господи, ты умнеть никак начал? И с чего ты взял, что Люда тебя ненавидит? Не уважает — это да, да и не за что уважать-то, а ненавидеть... это ты загнул.

Тома рванула к Стасовым. Малышня сидела на своих стульчиках, а обе бабули кормили их вкусняшкой-пюре. Егорка первым увидел свою бабу Тому, стукнул ложкой по стульчику и закричал, протянув к ней ручки:-Бабабаба!

Тома рванулась к нему, и обняв своего сладенького внучка, счастливо заплакала.

— Егорушка, маленький мой, как я по вам соскучилась!!

А на другом стульчике подпрыгивала и громко возмущалась внученька.

— Маленькая моя, иди к бабе скорее!

Тома и плакала, и смеялась, посадила своих любименьких на колени и, вздохнув, сказала: — Вот, теперь я дома!!

Естественно спать сегодня пошли с бабой, даже мама не нужна была — наскучались

Ной сказал Люде, что пару дней их с Рэем не будет — пойдут детей собакина забирать. Старостины мальчишки вместе с дедом Ноем собрались было идти, но Ваньку Дериземлю надо было ждать на следующий день — он только сегодня в полдень приезжал от бабушки.

— Люда, я хочу, чтобы щенки сами выбрали хозяев, а папе Рэю полезно с родными детками побыть чуть-чуть. У него, правда, Егорушка самый-пресамый родной, думаю, за два дня оба безумно соскучатся друг без друга, но надо. Я сюда к Павлу щенков приносить не хочу — что наши маленькие, что те два — это же будет конец света.

— Дядь Ной, я вечером заскочу, посмотрю его деток, интересно же.

— По традиции наш, который второй родился... там девочка и мальчик — все как у нас просто! — улыбался Ной. — Я забегал — навещал, кормежку привозил, там же мой производитель по четыре щенка смастерил, попробуй их прокорми, смотрел на них, врача привозил, чтобы осмотр сделал — щенки здоровые. Интересно, как Рэй их воспримет?

— Очень любопытно посмотреть на его реакцию.

Рэй воспринял двух надоед вполне спокойно, эти два маленьких толстеньких смешных колобка, прыгали, потявкивали, лезли к нему под нос, он же спокойно лежал, поглядывая на них. Когда его терпение кончалось, аккуратно цепляя за загривок, относил их на подстилку, а детки, думая, что он с ними играет, смешно путаясь в коротеньких толстых лапах, опять лезли к нему, особенно старалась девочка.

— Хорошо, что у Рэя уже есть опыт общения с малышней! Славные такие, медвежата! — восхитилась Люда. — А ведь наши подрастут, тоже запросят щенка.

Ной улыбнулся:

— У них есть Ей!

Ванька Дериземля готов был прямо с вокзала рвануть за щенком.

— Пап, какой он, пап, а чем мы его кормить будем, пап... а... - вопросы сыпались из него со скоростью пулеметной ленты.

Слава улыбнулся:

— Утром поедем, увидишь, там мальчик и девочка.

— И как мы их будем делить? Я мужика хочу.

— Дед Ной сказал, кого детки собачьи сами выберут из вас хозяевами, того и возьмешь.

Ванька подумал-подумал, полазил в инете, и выдал:

— А и пусть девочка будет — она же как мамка меня будет любить. Только вот имя... а чё?? Если девчонка, то пусть тогда Рэя будет, по отцу своему.

Позвонил бабуле:

— Привет, я приехал, завтра будем у вас, ты это, на подольше сумки собирай. Щенок маленький, до полгода лужи, поди, будут. Не, я когда дома — сам стану убирать, а в школу пойду — его же одного не оставишь, скулить будет. Ох, сколько дел наваливается: кормить, гулять, прививки всякие, потом дрессировка, но зато у меня самый что ни на есть лучший друг будет, ю-ху-ху!

— Ванечка, вы на автобусе или на машине приедете?

— Ты чего, он же маленький. Как его в автобусе везти-то, не, мы с папкой на машине.

— И хорошо, я тут всяких заготовок наделала, как раз увезем.

— Это чё, к тебе заезжать придется? А... этой не будет?

— Нет, она на работе, не переживай, мы же сразу договорились!!

Ванька вскочил ни свет, ни заря:

— Папка, я забыл — дед Ной велел сразу же купить всякие игрушки, чтобы щенок их грыз, а не обувь!!

— Не переживай, заедем и купим.

К десяти часам подъехали к дому Ноя. Старостины детки, все трое нетерпеливо ожидали их.

— Пошли скорее, Ваня!

Ной пожал руки мужчинам и сказал:

— Все как и договаривались, кто из щенков кого выберет, так тому и быть.

Дети замерли... Ной открыл дверь в кухню, оттуда неспеша начал выходить Рэй, а между его лапами шустро выкатились два клубка-медвежонка. Ребятишки, все четверо, замерли. А эти два малыша дружно выбежав, приостановились, потом один колобок рванул к Ваньке, притормозил у его ног и смешно тявкнул.

Типа" Ну и чего смотришь?"

Ванька, глупо улыбаясь, нагнулся и, подняв щеночка, зарылся лицом в его шерстку... Старостины ребята ухватили второго, гладили, восхищались, по очереди передавали друг другу, а Ванька все стоял, уткнувшись в щенка. Никто не решился нарушить его молчание, только щенок, которому не сиделось на месте, вдруг звонко тявкнул, и Ванька отмер..

— Пап, пап? — он оторопело посмотрел на своего папку.

Папка как-то криво улыбнулся, сглотнул шумно:

— Спрашивай у деда Ноя, кто тебя выбрал, они же совершенно одинаковые.

— Дед Ной?

Тот прокашлялся — тоже до глубины души взволновала Ванькина реакция на щенка.

— Ваня, тебя девочка выбрала. А ребяткам Старостиным мальчик достался.

Ванька бережно, так и не спуская с рук щенка, гладил её по мягкой шерстке и сказал:

— Ну, значит, будет Рэя, по ееёному папке!!

— По её! — машинально поправил Ной.

— Дед Ной, спасибо тебе! — Ванька нехотя отдал Рэю папке, а сам облапил Ноя. — Я так ждал собаку, дед, я в жизни так не радовался, как ща!

— Рад, Ваня, что у тебя теперь настоящий друг есть.

А настоящий друг грызла папкины пальцы, папка, посмеиваясь, опустил её на пол, а эта, тут же подбежав к Ваньке, сделала возле его ног лужу. Ванька только радостно смеялся.

Потом Ной рассказал, чем и как надо кормить щенков, какие и когда прививки, как гулять с ними, велел звонить по любой мелочи. Ребятня Старостина пошла на вход, а мужики спросили у Ноя сколько денег отдавать за таких щенков.

Ной улыбнулся:

— Я что, похож на жлоба? Роман, тебе совсем должно быть стыдно такой вопрос задавать! Вы же Люду в самые трудные минуты приняли, поддержали, встряхнули, помогаете все время. Нет, даже не смей что-то говорить, это и твоим деткам, и Ване подарок от нас. Слава, ты и твой сын, как никто, заслуживаете подарка.

— Но, Ной Нодарович, — заикнулся было Славка.

— Всё, я сказал! Славным деткам — славные щенки.

— Что, мальчик? — обернулся он к Рэю, который потянул его за брючину. Рэй умильно смотрел на него и усиленно крутил хвостом. — Соскучился по своему человеческому ребенку?

Рэй негоромко тявкнул и посмотрел в сторону входной двери.

— Вот ведь, маленькие Стасовы дороже всех для собакина. Не терпится к ним идти Рэю.

Мужики, еще раз поблагодарив Ноя, пошли на выход, а Славка, вернувшись от дверей, крепко обнял Ноя,

— Мой Ванька таким счастливым не был никогда. Спасибо!! Мне кажется, он бы матери своей — случись таковая, нормальная, так не обрадовался, как своей собачке.

— Слав, на то мы и люди, чтобы умели, по возможности, хоть маленькое, но делать добро.

Ванька ждал на улице, Рэя его уютно свернувшись, спала в его руках. Заехали к баб Пане, Ванька не стал выходить из машины, как-то с опаской поглядывая на дверь подъезда... мало ли. Папка, бабушка и её подружка, все таскали какие-то банки, коробки, пакеты...

— Баб, ты на двадцать лет что ли заготовила? — не вытерпел он.

— Ванечка, все пригодится.

А соседка сказала, внимательно поглядев на парнишку:

— Пань, как же он на тебя похож, только вот волос темный — отцовский!

Папка и баб Паня наконец-то уселись, когда тронулись, Ванька пробурчал:

— Хорошо, хоть сказала эта твоя подруга, что на тебя похож... а не...

— Ванечка, видно же, как ты скажешь, только на физию мой, а характер-то у тебя — чистый Слава.

— А то, мы Дериземли, все такие!

И зашкаливало у Ваньки счастье, у них с Рэей любовь случилась взаимная и большая, он не перекладывал на баб Паню заботу о собачке, терпеливо вытирал лужи, внимательно прислушивался ко всем советам — свозили сразу же к ветеринару, мыл, взвешивал, не давал грызть что-то кроме специальных игрушек. Слава только радовался — сын каждый день взахлеб рассказывал о своей Рэечке, папка постоянно в разговоре с Ноем благодарил того, — сын его впервые за всю жизнь был так безумно счастлив, хотя до встречи с Рэем у Люды, Ванька даже и не заикался о собаке.

А Стасовы долго смеялись, когда после почти двухдневной разлуки встретились детки и пес. Кто из них больше радовался — непонятно, но всю оставшуюся половину дня, все трое не отлипали друг от друга.

Георгий Ноевич переживал. Какой-то дурной у него случился год, сначала оглушающее известие военноврачебной комиссии, что в море он может только надводным транспортом выходить. Он пытался что-то доказать, но, имея заключение медиков, начальство было неумолимо. Скрепя сердце он согласился дослужить оставшиеся семь с половиной месяцев, потом уходить в отставку. Нет, он не был фанатиком, типа без моря — никак, только вот ныло в душе — за годы службы, особенно в автономных долгих походах, срослись, что называется, и сроднились с сослуживцами накрепко, расставание предстояло тяжелое. А тут по весне... то ли воздух опьянил, то ли вирус какой подхватил, как-то враз понравилась ему девушка молодая, он даже не понял с чего. Просто как-то внезапно обратил внимание, она так мило смущалась, завидев его, а потом все чаще стала попадаться на его пути. Как говорится: молодой, кровь кипит... Гоша пригласил её в кафе. Такая скромница девочка, чистая, ничего лишнего не позволяла, Георгий умилялся, удивлялся — ещё, оказывается, есть такие милые, нежные девочки. Познакомился с её родителями, все прилично, стал подумывать поставить в известность своего Ноя, что привезет славную женушку. Начал забегать после службы, то с тортиком, то с конфетами, на огонек, что называется. Теща будущая, правда, как-то настораживала, такая прилипчиво-сладкая, но Гоша утешал себя тем, что увезет свою Мариночку, и хорошо, если увидятся они пару раз за всю жизнь. Напрягала только постоянно сидевшая у подъезда бабка, всегда пронзительно и пристально смотревшая на него с каким-то громадным сожалением. Случилась-таки у них совместная ночь, его трепетная невеста оказалась весьма раскованной для скромницы... То, что он был не первый, его особо не напрягло, а вот не вязалась краснеющая по пустякам дневная девочка, с ночной. Георгий подумал-подумал, сделал вывод, что это даже лучше, а с зажимающейся и всего стесняющейся девицей будет намного сложнее.

— Ну, что, Георгий Ноевич? — сам себе сказал Гошка. — Собираемся с духом и идем делать предложение??

Ничего не говоря своей Марине, выбрал время, съездил в соседний город, выбрал красивое колечко, купил шикарный букет, торт, шампанское и в предвкушении пошел к невесте. Бабки на лавочке не было, Гоша присел перекурить такое дело, собраться с мыслями. По случаю теплой погоды окна почти всех квартир были открыты, откуда-то звучала музыка, он прислушался, пел Меладзе:

— "Но играя, разбила мне душу, а ведь это совсем не игрушка — это сердце мое!"

Гоша посидел, задумчиво слушая красивый голос певца... Песня закончилась, стало слышно, как неподалеку разговаривают явно на повышенных тонах, он не прислушивался поначалу, только какой-то визгливый голос назойливо лез в уши...

— И сколько ты будешь тянуть? Неужто не смогла облизать своего грузина??

— Надо же, про какого-то ещё грузина речь. Зачем его облизывать? — подумал он. А потом враз насторожился, когда услышал другой голос... невесты:

— Да все под контролем, я его почти приручила, не могу же я с первого раза... облизать, я же скромница, девочка-ромашка.

— Смотри, ромашка, время поджимает, по-любому придется говорить, что здоровье слабое, переезжать нельзя — угроза выкидыша и все такое прочее.

— Не волнуйся, я все семь месяцев буду слабенькая.

— Смотри, Маринка! — проговорила, теперь Гоша узнал и второй голос — будущая теща. — Время у тебя неделя-две, а то и на аборт не возьмут, да и опасно, предупредила же Анна Валентиновна, что детей может больше совсем не быть. А одной ребенка растить дороговато обойдется... грузин этот мужик умный, в Москве работать собрался, там зарплаты хорошие, да и пенсию заслужил, нам такой зять очень подходит.

— Мам, ну не могу же я через два дня после первой ночи сказать ему, что беременная. Надо хоть неделю подождать, а потом поставлю Нижарадзе перед фактом, он грузин благородный, да и возраст уже, обрадуется, что ребенок будет.

Гоша мысленно присвистнул:

— Однако!

— Что-то задерживается твой Жорик? — сказала мамашка.

— Да ладно, куда он денется? Через полчаса явится, весь такой внимательный, эх и что я раньше на него внимания не обратила, повелась на этого Махнева. Ведь видела же, что не пропускает ни одной... Но он так в любви объяснялся, я же с ним летала... ох и силен!! — протянула Маринка.

— Долетала вот... - пробурчала мать. — Гляну, может, идет уже твой.

Гошка резко встал и в два шага успел повернуть за угол, навстречу ковыляла эта бабка. Он недоуменно посмотрел на цветы и торт в руках:

— Бабушка, возьмите! — сунул ей все в руки и шустро рванул подальше. Зазвонил телефон, он, не глядя, вырубил его, не заходя к себе, рванул к командиру своей БЧ, который уже с неделю, вернувшись из дальнего похода, зазывал его к себе. Там ему всегда были рады, и Георгий, не желая видеть свою, так сказать, невесту, остался ночевать у командира, во избежание.

Маринка вызвала его в обед на проходную, как всегда, скромная, смущаюшаяся девочка, она была очень мила, и Георгий поразился её актерскому умению.

— Жорик, ты где запропал? Я тебя так ждала, мы с мамой сюрприз тебе приготовили.

Гоша, грустно улыбнувшись, сказал:

— Знаю я про сюрприз, про Махнева, про то, что мне предстояло стать через семь, а то и раньше месяцев, отцом ребенка. Интересно, его отец Махнев или кто-то другой ещё?

— Жорик, ты что такое говоришь? — у Маринки глаза заблестели от слез. — Кто тебе такое про меня наговорил, бабка Саша?

— Какая ещё бабка? Я вчера возле вашего окошка покурить присел, ну и услышал все, что полагается. Разумеется, ни о какой свадьбе речи быть не может. Тем более, — блефовал Гошка, — вы крупно ошиблись. Я, чтоб ты знала — бесплоден, и при всех ваших ухищрениях, доказать, что я являюсь отцом твоего ребенка — не получится.

— Ккак, бесплодный?

— А вот так! Начинать совместную жизнь с обмана... скажи ты мне сразу про эту ситуацию, грузин бы и впрямь сделал благородный жест — женился, но вранье ваше все перечеркнуло. Сожалею, но ни о каких бы то ни было отношениях речь идти не может.

Георгию, дослуживающему последние дни, было очень неприятно стать объектом обсуждения досужих кумушек. Его несостоявшаяся теща лила дерьмо ушатами, он же, считая ниже своего достоинства как либо реагировать, просто не обращал внимания на шепотки и сплетни. Закончились потоки грязи, как ни странно, быстро. Та самая бабулька, что постоянно сидела на лавочке, четко и ясно поставила на место эту даму, пояснив при большом скоплении народа, кто, что и как. И теперь уже полоскали Маринку и красавца Махнева. Что до того, так с него, как с гуся вода всё — он похахатывал и отпускал соленые шуточки. Георгий, проставившись и получив полный расчет, распрощался со всеми и, облегченно выдохнув, поехал к своему самому справедливому отцу.

Люде все-таки пришлось съездить в командировку-познавательную поездку, в Швейцарию. Каждый год в начале сентября, фирма для всех своих работников начала устраивать поездки в новую страну, были там в течение недели семинары, всякие обучающие новые программы, только последние два дня давались на отдых и осмотр достопримечательностей. Были уже в Португалии, Финляндии, теперь вот соединив два в одном, собрались в Швейцарию. Швейцарские фармфирмы были очень успешными, а как не перенять ценные крупицы опыта? Летели все восемьдесят человек, а Люда, совсем не рядовой сотрудник коллектива, просто обязана была поехать. Она было заикнулась, что дети маленькие, но дома все встали, как говорится? на дыбы. Родители, Тома и бабуля Клава сразу же однозначно сказали, чтобы не выдумывала, и поехала обязательно.

— Ты, Людка, не умничай, нас три бабки и два деда плюс Рэй, и не справимся? Чтоб я больше не слышала такое. Малышне обувки хорошие привезешь, а мне... - бабуля начала перечислять, что ей хочется.

Люда засмеялась:

— Пиши список, я все равно не запомню, что ты говоришь.

— Ох, внучка, и чего ты не в меня? Одна надежда — Таюшка меня полностью скопирует, я из принципа поживу ещё, чтобы правнучку достойно воспитать в лучших традициях Клавдии Стасовой. Вы с Пашкой какие-то скучные у меня выросли!!

Пашка только улыбался:

— Мам, если мне твою энергию, боюсь, на дипломатической работе не удержался бы...

— Это почему же?

— Ну наряды, танцульки, никакой серьезности, все такое прочее.

— Жить надо уметь, находить позитив во всем, а потом, совсем старенькой, есть чего вспомнить. Я вон с ребятками пошла в парк наш, расстроилась вся — танцплощадка, что ещё лет десять-пятнадцать назад была постоянно задействована, позабыта-позаброшена, асфальт потрескался, везде ямы, трава вылезла. А какие там танцы были под духовой оркестр, о!.. - бабуля закатила глаза.

— Помню, мам, я, если ты забыла, и Маришку там увидел в первый раз.

— Да, прошлась по старинным приятелям, все грустят, что такого удовольствия не стало. Как-то нет сильно желающих духовой музыкой заниматься, а те, давние оркестранты, многих уже нет... Жаль, уходит или почти ушло из нашей жизни такое удовольствие!! Молодежь сейчас совсем другие ритмы признает, надо бы совмещать полезное с приятным, а в объятиях партнера... ммм!! — бабуля закатила глаза.

— Мам, посмотри вниз! — дед захохотал — на пороге сидела Таюнька и точно так же закатывала глаза.

— Ах ты, повторюшка маленькая! — затормошила баба Клава свою любимицу. Все три бабки и два деда обожали таких разных, но самых лучших, деток, а баба Клава почему-то была уверена, что Тася — это влитая она по характеру.

Бабуля частенько уезжала с правнуками по друзьям-подружкам. В определенном месте встречалась с Волковым, из которого 'вылупился изумительный отец' — по её выражению. Вовка обожал своего капельного Арсюшку, с удовольствием и гордостью гулял с ним, дышал над своим Натусиком.

— Баб Клав! Мне, дураку, детей точно ближе к сорока надо было рожать. В двадцать лет что — жеребец, закусивший удила, был, а ща... не налюбуюсь на мужичка!! У Людка вон какие уже человеки подросли, как представлю — мой на следующее лето будет меня папкой звать... уххх. Не, дети — это даже не радость!! Это что-то такое изнутри... не передать! Баб Клав, у Старостиных вариант с обменом высветился, они свою трешку и Машкиной бабули двушку на дом сменить собрались. Ромка говорит, негоже такому громадному псу быть только игрушкой для детей, пусть службу знает, да и псина-то уже неподъемная становится. Аленка вон пищит, когда он на неё заваливается, а деткам и собаке в доме лучше будет, и привольнее, и к хозяйству приучатся.

Ванька Дериземля в школе каждый день рассказывал ребятам, какая у него умная и понятливая Рэя. Он был занят полностью, ходил со своей красавицей на первые дрессировки, дотошно выспрашивал и подмечал все нюансы тренировок. Теперь в его списке самых любимых людей прибавилось: папка, баба Галя, баба Паня, дед Ной, Стасовы все, Старостины, и, конечно же, Рэюнька, Рэюшка — самая лучшая во всем мире собака!

— И чё я пацана хотел? Девочка, она лучше, ласковее. Пап, мне так время не хватает, это я холостой, а вот жениться надумаю, совсем ведь ничего успевать не стану.

— Вань, что — уже пора пришла?? — хохотал Славка. Он тысячу раз про себя порадовался, что встретил Люду Стасову. Вон как круги по воде, от неё пошла доброта — с Ноем и Рэем подружились, Старостины, Людины одноклашки — все приняли их в свой дружный коллектив. Ему тепло на душе, а что говорить про сына — куда делась его замкнутость? Он дурачился, хохотал, с удовольствием возился и с детьми, и со щенками, принял полностью свою вторую бабушку — у ребенка теперь была насыщенная и шумная жизнь. А хорошо сыну — хорошо и Славке.

— Пап, ты, может, это... - как-то выдал сын.

— Что это?..

— Ну, я же теперь пристроенный — вон баб Паня, Рэя рядом, может, тебе жениться пора пришла, баба Галя постоянно называет тебя — неприкаянный. А чё, и женись, я, может, и не против буду, если вон как теть Люда Стасова или теть Маша Старостина будет.

— Вань, а может как Оксанка Кравчукова? — переводил стрелки папка.

— Не, ну я на полном серьезе, — обиделся Ванька.

— Честно?

— Ну а то, я-то тебе все вываливаю.

— Честно, Вань, пока не думаю об этом. Вот будет тебе лет двадцать, будешь самостоятельным, тогда, может, и соберусь. Если опять же ты одобришь.

— Это сколько тебе тогда будет? Сорок три? Дядь Вова Волков в тридцать четыре Арсюшку родил!!

— Вань, а про детей — ну что-то не встретилась ещё женщина, чтобы родить захотелось.

— Да ты как дед старый — никуда и не ходишь, вон, в ресторан бы кого сводил, на концерт какой.

— Вань, отстань, а? Приведу вот кого даже в гости, надуешься же и будешь потом неделю со мной не разговаривать.

Ванька почесал макушку:

— Несамостоятельный ты, я буду приглядываться, какая мне понравится, сразу скажу. Пап, а вот женился бы ты на теть Люде, такая классная тетка.

— Да вся беда в том, что тетка классная на меня внимание обращает вполовину меньше, чем на тебя.

Ванька засиял.

— Да, у теть Люды все тетки клёвые — не сюсюкают, а как нормальные со мной болтают, а теть Натусик Луговая все время меня сватает за их Полинку, зятем вон зовет.

— И что?

— Да ну... Она у них фыркает все время и воображает много. Мне теть Людина малявка больше нравится, глазки строит и обниматься лезет, смешная.

Ной внимательно вглядывался в своего Гию.

— Что-то ты сильно похудел сын?

— Да нервничал много, то одно, то другое... враз навалилось всякое-он поморщился. — Но все позади — я дома!! Рад!! А ты, пап, просто помолодел, не женщина тому виной?

— Нет, внуки. Ох, и шпанюшки растут, особенно Тасюнька, вот ведь — кнопка, а уже такая кокетка... прабабка Клава учит, там что-то с чем-то вырастет.

— А Егор?

— Егорка — это мужик, представь нам помогает, молоток, планочки маленькие подает, мы ему деревянный молоточек сделали, стучит постоянно, а уж с Рэем любовь... — Ной рассказал про щенков, Георгий посмеялся:

— Завтра обязательно пойду с тобой. Очень хочу их увидеть, я уезжал они совсем маленькие были а сейчас уже такие большие. А Люда как?

— Люда? Сам увидишь!! Она сейчас в Швейцарии, через три дня прилетает, не хотела лететь — мы настояли.

Ной сразу же просёк, что его сынок чем-то сильно удручен, явно что-то ещё имеется, кроме расставания с друзьями, но спрашивать не стал, надо — сам расскажет, возраст-то не мальчика.

Георгий разоспался. Ной его будить не стал, потихоньку суетился на кухне, готовил любимые кушанья сына.

— Пап, ты чего меня не разбудил, доброе утро, или скорее, день? — заглянул сонный Гия.

— Доброе, доброе, сын! Надеюсь, хорошо спалось?

— Конечно!dd> После сытного обеда собрались к Стасовым. Едва вошли во двор к Ною с криком:

— Деда, деда! — шустро подбежала шустрая девчушка, а из-за угла на Рэе выехал Егорка.

— Ох, ты! Какие вы большие стали! — Георгий присел перед Егоркой. — Иди ко мне, мужичок!

Малыш серьезно посмотрел на него и, отпустив шерсть своего любимого Ея, протянул ему ручки:

— Дядя!

Георгий бережно взял его на руки, оба внимательно вглядывались друг в друга, потом Егорка улыбнулся во все свои восемь зубиков.

— Ох ты, какой славный мальчуган!

Егорка потянулся к своему верному 'коню', а Ной передал ему маленькую кокетку:

— Тасечка, покажи дяде глазки!

Малышка растопырила пухленькие пальчики, озорно посматривая на него через них. Георгий не удержался, поцеловал её в щечку.

— Вот как моя правнучка на мужчин действует — все лужицей перед ней растекаются! — довольно улыбаясь, проговорила невысокая, модная такая бабулька. — Здравствуйте, Георгий, самый лучший сын самого лучшего грузина.

— Ну, так уж и самый лучший? — улыбнулся Георгий. — Обычный! Здравствуйте, Клавдия..??

— Макаровна, я.

— Очень рад с Вами познакомиться! — Георгий поцеловал ей руку.

— Пашка, вот, учись у настоящих мужчин, как надо с женщинами разговоры вести и ухаживать!!

Пашка махнул рукой, а Егорка подбежав к бабуле тут же повторил жест Георгия, чмокнул её руку.

Бабуля расплылась:

— Мое ты солнышко!

Георгию показали дом и участок, особенно его впечатлил детский уголок, который деды смастерили и раскрасили своими руками. Видно было, что качели-карусели, паровозик, горки сделаны с любовью.

— Пап, как здорово!

— Есть для кого стараться!

Малыши очаровали Гию, он с удовольствием возился с ними, а на душе у него было так пакостно, вот на кой ему понадобилась эта Маринка? Повелся, как прыщавый озабоченный юнец, на скромную с виду, но такую лживую внутри. А настоящее оно, похоже, вот, рядом — радостно кричит, топает, хулиганит и смеется. Только как убедить в этом Люду???

И решил Георгий Ноевич не торопиться — кавалерийский наскок, он не всегда срабатывает.

У Люды совсем не было времени, с утра сидели на семинаре, было интересно и поучительно, особенно, когда лекцию читал очень хорошо говорящий по-русски господин Дюваль. Сидевшая рядом с Людой Ирка Власова сразу запала на него:

— Каакой мужчинка!!

Люде же этот мужчинка понравился тем, как он давал новую информацию — доходчиво и понятно, тщательно проясняя что-то непонятное. Ближе к вечеру, одуревшие от долгого сидения и количества информации, выбирались в город и долго бродили по вечерней Женеве. На посещение музеев совсем не было времени, оставалось два дня — сегодня вечером устраивали корпоратив, а с утра Люда собиралась покупать всем своим дорогим подарки и сувенирчики, после четырех часов уезжали в аэропорт. Предыдущими вечерами налюбовались на фонтан Же д, О, который находился в средине озера, привели в восторг знаменитые цветочные часы, католический храм Базилика Нотр Дам и Собор Святого Петра никого не оставили равнодушным. Любоваться на них можно было часами, как и бродить в Ботаническом саду.

— Вот куда надо с малышней приезжать, такой красивый детский городок! — воскликнула Люда.

— Да, только стоить будет эта поездка, как чугунный мост! — вздохнула Ирка. — Вот если бы этого Анри охмурить... тогда-да! Люд, ты не хочешь завязать с ним отношения?

Люда даже запнулась от удивления:

— С чего бы?

— Да он же все дни с тебя глаз не сводит!

Тебе кажется, Ира! — тактично ответила Люда.

— Ну-ну!! Вот плюнь мне тогда в лицо, если на корпоративе он к тебе не подкатит!

— Не говори глупостей!

Но накаркала-таки Ирка. Весь вечер Анри оказывал Люде знаки внимания, постоянно приглашал танцевать, бережно обнимал, недвусмысленно давая понять, что она ему нравится.

Люде, конечно, льстило такое внимание, но понимая, что всё это — легкий флирт, она не особо вслушивалась в речи Анри, атмосфера такая, что флюиды флирта, казалось, витали в воздухе. Тем неожиданнее и интереснее оказался разговор на балконе, куда Люда и Анри вышли из шумного, душного уже, зала.

— Люда, Людочка. Как ты мне нравишься!! — Анри целовал её пальцы, нежно гладил по плечам, затем осторожно поцеловал. — Люда, давай жить вместе. Я сделаю перевод тебе сюда в Женеву, я просто не могу и не хочу тебя отпускать! Что тебе твоя Россия, когда здесь столько перспектив??

Люда, слегка разомлевшая от ласковых слов и прикосновений, услышав про Россию, сказала: — Как что? Россия — родина. У меня там всё и все мои дорогие.

— Будут и здесь дорогие. Вот я, я согласен быть дорогим, единственным мужчиной для тебя!!

Люда осторожно высвободилась из его рук:

— Анри, у меня есть дети.

— Да? — удивился Анри, — дети? С кем они сейчас?

— С бабушками и дедушками.

— Так это же хорошо, — обрадовался Анри, — пусть они так и будут с дедушками и бабушками, а ты будешь им деньги отсылать. А со временем, если захочешь, мы родим своего. Я как-то не очень задумывался о детях, но если ты пожелаешь...

Люду изумило такое предложение — не спрашивая, сколько детей, какой у них возраст, как она сможет без них жить, тут же, несколькими предложениям все решил.

— Анри! А как ты представляешь нашу совместную... кхм, жизнь?

— Ну, я сниму для тебя квартиру, буду первое время оплачивать, начнешь стабильно зарабатывать со временем — сможешь сама приобрести свое жилье.

— Если родить захочешь, признаю ребенка своим, дам фамилию, материально помогу, но жить с вами вместе не буду! Моя работа, знаешь ли, не позволяет отвлекаться на что-то другое, карьеру надо делать, упущу какую-то возможность, и найдется более достойный перспективный кандидат на мое место!!

— Даа... ситуация не из простых, — протянула Люда.

— Люда, так что ты мне скажешь?

— Ничего, Анри, ничего хорошего... на все предложения одно — НЕТ!!

— Почему? — искренне обиделся он, — я предлагаю тебе очень заманчивый вариант!

— Не подходит мне такой вариант. Я больше всего на свете люблю своих маленьких крошек. Без них мне нет жизни, неделя-то вот здесь, в сказочном месте, годом показалась, и бросить их... ради мужчины, каким бы он не был суперхорошим? Предложи мне такое кто-то из соотечественников — по морде бы враз прилетело.

— Что значит, по морде прилетело? — озадаченно спросил Анри.

— То и значит.

— Но я же...

— Все, Анри, извини — у меня нет желания продолжать разговор!dd> Люда тут же пошла в зал, сказав попутно Ире, что идет в номер — устала от шума.

— Люд, ты что, Анри отставку дала?

— Просто поговорили.

— О, тогда я мальчиком займусь. Не в обиде?

— Абсолютно!

В номере Люда набрала домашний телефон: dd> — Папка, как вы там?

— Все нормально, дочка твоя сегодня обаяла Георгия, он весь вечер от них не отлипал. Рэй даже заревновал, рыкнул на него, когда он Егорку на плечи посадил.

— Гошка приехал? Ною теперь веселее будет, он очень волновался из-за его шумов в сердце.

— Да здоровый мужик, только какой-то задумчивый.

— Наверное расставание с друзьями переживает.

— Как ты, дочка?

— Завтра прилетаем, здесь очень красиво, все нравится, но до безумия хочу домой, так соскучилась по детям!

— Мы теперь Егорку стараемся чем-то занять во время кормежки Рэя, лезет к нему в чашку, набирает в ладонь его еду и сует Рэю в пасть.

— Я, я! — кричит! — типа он должен кормить собаку. Потом идет к лейке с водой и долго полощет руки, Тасечка тоже подлезает, в общем, мокрые с головы до ног, счастливые и удирающие со всех ног от лейки.

— А зачем вы воду в ней оставляете? — Да сынок твой будет до тех пор таскать её пустую и шуметь на всю округу, пока воды не нальем. Скажу по секрету — первым сдается Ной, а этот мелкий хитрушка все прекрасно осознает, и больше всех деда Ноя эксплуатирует.

— Придется ремень брать, — вздохнула Люда.

— Ага, только скажу: "Где попа?" — тут же прижмутся к стенке ли к забору и машут головой — "Не, не!" — Мы с матерью не нарадуемся, они такие славные, а уж Тома, та без них полдня не может. Тут моталась с Генкой в Москву — надо было ему там чего-то, приехала к вечеру и бегом к внукам. Как же её кровиночки без присмотра!

Люда улыбалась, смеялась вместе с папкой, и так тепло было на душе от проделок своих малышей, с улыбкой и уснула. Проснувшись рано, увидела, что соседка не приходила — кровать стояла нетронутая. Собралась позвонить, узнать где она, стукнула входная дверь — Ирка пришла сама.

— Уфф, Люд, чего не спишь?? Все нормуль, пойду мыться и спаать, я сегодня с тобой по магазинам никак. Да, французы — это не наши русские мужики — жадноват мальчонка, да и в постели... - она ухмыльнулась, — знавали мы получше. Все, пойду в душ, а то сейчас усну. Люд, ты как, не обижаешься, что я его?..

— С чего бы? Не придумывай, он мне как препод понравился, а в остальном... какой надо быть стервой и сволочью, чтобы детей на него променять?

— Что ты хочешь, для таких как он — карьера и он, любимый, главное. Все остальное — вторично!

Люда неспешно собралась, решила посмотреть на знаменитую площадь Бург де Фур, долго любовалась на трехсотлетний фонтан. На неё просто натолкнулся колега Артем Сидоров.

— Людмила Павловна, у Вас ведь тоже маленькие дети, поможете мне выбрать для дочки туфельки и платье?

Вот так, смеясь над проделками своих деток, и ходили по магазинам. Артем носил сумки и пакеты: — Что ты, Люда, я своей Машуне никогда сумки не доверяю! — они быстро перешли на 'ты'.

Прикупили сувениры для друзей, небольшие подарочки для деток всей Людиной компании. Артем посмеялся над списком бабули:

— Надо же, в семьдесят девять лет — и такие запросы? Люблю таких неунывающих женщин, от них столько позитива!

Долго бродили по детским отделам, Люда накупила своим малышам много обуви.

— Зачем столько? — удивился Артем.

— Обувь отличная, а ножки растут быстро, на следующее лето как раз будут туфельки и кроссовки.

— Точно! Ум хорошо, а два лучше. Я своей Анюточке тоже куплю на вырост.

Посидели в кафе, потом, с сожалением вздохнув — время неумолимо приближалось к отъезду, пошли в гостиницу.

Люда еле разбудила Иру:

— Ир, вставай!! Остается час до выезда в аэропорт. Или ты тут остаешься??

— Что? Как час? Почему раньше не разбудила?

— Я тебя уже с час и бужу, все собрала, а ты только мычишь. Ухайдакал тебя француз, похоже?

— А не завидуй!

— Вот ещё!

— Не, я просто поспать люблю, кто кого умотал ночью, об этом история умалчивает...

Домой Люда попала рано утром, наобнимавшись с ранней пташкой бабулей, тут же на цыпочках пошла к своим сладким деткам, и присев возле них, замерла. Как-то заметно подросли они за неделю, она любовалась их спящими личиками, осторожно прикрыла разметавшегося сыночка. Кокетка доченька спала спокойно, а сынок то ли воевал с кем во сне, то ли опять ехал на Рэе, хмурился и пару раз простонал.

— Что тебе, крошечный мужичок, снится такое? — Люда осторожно погладила нахмуренный лобик, и малыш успокоенно засопел.

— Люд, — шепнула тихонько проснувшаяся мамка, — Люд, иди, дочка, обнимем тебя.

Пока обнимались, пока негромко разговаривали, проснулись два солнышка. — Смотри, что сейчас будет, — заслышав топот ножек заулыбался дед. Сонные, разрумянившиеся мордашки одновременно просияли и с воплями:

— Мама! Мамака!! — оба побежали к Люде.

Баб Тома прослезилась, все равно у неё в душе была непроходящая горечь — какой же идиот её Генка, такое счастье просрал. А счастье, повиснув с двух сторон на мамочке, шумно радовалось, обнимало и целовало свою мамаку! Люда встретила Георгия радушно, но... как старшего братика, она абсолютно одинаково относилась и к нему, и к Вовке Волкову, и Старостину — собрались всей компашкой через неделю после её приезда. Она рассказывала про Женеву, показывала фотки, одарила всех сувенирчиками, Вовка шумно восторгался и обнимал её — Люда со всеми вела себя ровно.

За прошедший почти год Люда немного поправилась, поменяла стиль в одежде, стала увереннее, Георгий с неудовольствием замечал, что многие мужчины смотрят на неё оценивающе, одно радовало — она не интересовалась никем. Он надеялся, что у него будет шанс, надо только время. Отец рассказал ему про друга Дериземли, который поспешил и посвататься, и ревность свою, вернее, дурь выказать.

Люда работала, все свободное время была с детками, Гия как-то спросил:

— Люда, неужели тебе так хочется быть все время одной?

— Как одной? — не поняла его Люда. — У меня вон какая семьища: дети, родители, мам Тома, вы с дядь Ноем, Рэюшка, бабулик Клава, друзей много, один Ваня Дериземля чего стоит.

— Я не в том смысле — одна, без любимого человека, без надежного плеча рядом?

— А-а-а, вон ты о чем, — протянула Люда, — да как-то не отзывается во мне ничего на мужчин, наверное, отрицательного опыта ой как намного хлебанула.

— Но ты уже два года одна, да и стоит ли вспоминать то, что было?

— Не скажи, отрицательный опыт, он намного лучше запоминается, и после такого автоматически становишься настороженным. Да и, Гош, у меня деток-то аж двое, а их спокойствие и здоровье дороже всего, времени едва хватает на них, где ж его ещё и на мужчин брать?? Я же не 'подруга заклятая', детей на... Как бы это по тактичнее сказать? А... на мужское достоинство менять не собираюсь.

Как-то враз наступила глубокая осень, небо посерело, потом задул северный ветер, пошел нудный, мелкий дождь, детки гуляли мало, хулиганили дома, чуть оставшись без присмотра тут же что-то роняли-рассыпали. Очень хорошо выручал Рэй — если малышня куда-то не туда лезла, он цеплял их за штанишки и попросту оттаскивал, как бы они не возмущались.

Отдать должное, ребятишки быстро переключались на другое занятие, Егорка строил пирамидки, рыча возил машинки, а Тася пела песни на своем мелюзговом языке или же скакала на невысоком домашнем батуте, специально для них сделанном дедами. Дети самостоятельно ели, ходили на горшок, становились все более понятливыми и разумными.

Вместе с бабой Томой и дедами обожали смотреть мультики и всякие передачи про собак. Когда прекращался дождь, тянули всех гулять на улицу, весело шлепали по лужам, собирали красивые листья и, зажав их в кулачках, приносили бабушкам и мамаке.

Приучились звонить маме на работу, разговаривая на своем языке.

— Дя! Нее! Дя!

Егорушка звал сестричку 'Ася', у неё же пока только 'Гоя' получалось. Росли Стасовы, переболели оба ветрянкой, подцепили, гуляя в детском городке — Тася в легкой форме, малыш посерьезнее, мама брала больничный с ним. Люда с её вдумчивостью и умением выслушать людей, сумела наладить нормальные отношения со всеми своими работниками. Работу её филиала частенько ставили в пример, кто-то завидовал, кто-то, наоборот — приезжал ознакомиться, что-то дельное для себя перенять.

Генка, пробыв на больничном два месяца, вышел на работу, поначалу ездил в недальние поездки — врачи не рекомендовали первое время больших нагрузок, потом потихоньку начал проситься на дальние рейсы, но как-то инстинктивно избегал рейсов в южную сторону. Засело то происшествие в подсознании, он не боялся, теперь-то после такой науки он никогда не рисковал ехать в одиночку, всегда шли хотя бы двумя-тремя машинами, и не подсаживал даже стародавних, которых знали все водилы, плечевых.

— Не, подальше, оно поспокойнее! — говорил он всегда на всякие ехидные подначки других водителей. Не будешь же всем и каждому говорить, что получил он уже памятку на всю жизнь.

Валерку наконец-то выписали из больницы, он после Богучара еще полтора месяца у себя дома, в Подольске отлежал, но все вроде наладилось, кроме того, что на дальние рейсы он больше не рвался. Да и куда рваться, задохлику? Свадьбу собрались играть на Новый год, мужики обещали быть все.

Генка озадачился подарком для молодых, хотелось подарить что-то нужное в хозяйстве. Как раз случилась поездка в Татарию. Лазил-лазил Генка по хозяйственным магазинам, и что-то приглянулся ему симпатичный казан для плова, бабульки присоветовали купить ещё и специи, которые на рынке смешивают на глазах покупателей, и знаменитый бальзам на травах — "Татарстан". Бальзам этот хвалили и мужики, Генка прикупил целую коробку бальзама — всегда пригодится. Вспомнилось вот, что у них с бывшей в баре чего только не стояло из выпивки, Валерке красивую расшитую тюбетейку для прикола, а невесте мягкие сапожки — ичиги. Понравились ему также тапочки расшитые, купил мамке, посмотрел на детские такие же красивые тапочки, но передумал, ни размера не знает, да и вдруг подумает Стасова, что он как бы намекает... нет уж — померла, так померла.

Так вот и ехали не спеша назад, и случилось им остановиться пораньше на ночлег из-за начинающейся метели в этих самых Старых Богадах, чуть ли не Бодуны — смеялись мужики. Машин набралось много, Генка подумал-подумал, посоветовался с соседями, мужики дали добро и согласились приглядеть за машиной, и наладился Генка навестить так запомнившуюся ему из-за её волос — татарочку Наилю. Взял с собой колбасы, сыру, конфет в магазине местном купил коробку и пошел, волнуясь... вдруг там уже муж имеется, вот будет нескладуха!

Открывшая дверь, похудевшая Наиля совсем не признала его, пришлось напомнить.

— Ой, Гена, извини, я вся в таком расстройстве, что себя не помню совсем.

— Что-то случилось? — насторожился Генка, увидев собранные в коробки и чемоданы вещи и пустые углы домика. — А я вот решил вас навестить, чайку попить.

— Ой, Гена, извини, я сейчас! — Наиля шустро засуетилась, — только вот посуду доставать не буду, упаковала все, есть вот несколько стареньких чашек и блюдцев, ничего?

— Абсолютно! — подтвердил Генка, отдавая ей пакет. — Тут вот немного перекусить, порежь, а мы пока с дочкой пообщаемся!

Генка, сам себе удивляясь, присел на старенький диванчик возле девчушки и как-то быстро разговорился с ней, искоса поглядывая на хлопочущую Наилю. Потом пили чай, девчушка, быстро наевшись, вскоре уснула. А Наиля и Генка разговаривали.

— Гена, ты бы завтра уже точно нас не застал, уезжаем мы с дочкой.

— Куда же?

— Видишь ли, этот домик тетки бывшего мужа. Она в Казани квартиру имеет, там и жила. Хотела на дочку мою дарственную сделать, деток-то своих не нажила, да вот в пятьдесят три умерла. Просто села на лавочку передохнуть и все, и не болела вроде, сердце враз остановилось. Ну и после похорон меня бывший 'обрадовал' — выставил домик на продажу. Покупателей как-то все не было, глушь ведь тут у нас... А сейчас, под Новый год все разом случилось, — Наиля вздохнула, — на работе новый начальник, сам знаешь, новая метла... родственницу свою пристроить надо, вот меня и вышвырнули. Знает же, что одна с ребенком, заступиться некому. Вот и.., а три дня назад бывший заявился с покупателем, ну все решилось за пару часов. Вот завтра велено освободить дом.

— И куда же вы теперь! — не въехал Генка.

— А к мамке, в деревню.

— Но там же работы совсем нет?

— Конечно, буду огородом заниматься.

Генка о чем-то напряженно размышлял, Наиля пошла укрыть дочку, он опять обратил внимание на узел её волос. Она вернулась к столу, присела, опять вздохнула. А Генка, опять сам от себя офигевая, выдал: — Кароче! Я это,. я... а давай — поехали со мной?

— Куда с тобой? — Удивилась Наиля.

— Ко мне домой. Ты не думай, у меня квартира есть, однушка, правда, но все имеется. У меня только мамка, но она ко мне почти не приходит, я зарабатываю неплохо, тебе работу найдем, Айшу вон в школу нашу, она поблизости, соглашайся, а?

— Но, Гена, ты же меня совсем не знаешь, а вдруг я какая стервозная?

— Ты? Не, ты такая, мягкая. Не видела ты стервоз настоящих, — скривился Генка, вспомнив рыжую Светку. — Я почти не пью, только по праздникам и то немного, домашний я — когда не в поездке, обижать тебя точно не стану, алиментов нет, долгов тоже. Поехали, а?

— Как-то все необычно, — растерянно сказала Наиля.

— А и будем притираться в процессе. Так даже интереснее, чё толку я с бывшей с четырнадцати дружил, надоели вон друг другу хуже горькой редьки, разошлись мирно.

Лукавил Генка, ой, лукавил, но ни за что на свете не признался бы он этой такой славной татарочке, что повелся на похотливую сучку...

— Наиленька, я на руках носить не умею, но уважать и обижать точно не буду. Ну, что ты там, в своей деревне делать будешь, с тоски помирать и стареть раньше времени?

— Но мамка моя...

— А что мамка? Она точно порадуется, что у дочки все срослось. Не, мы с тобой сразу же распишемся, ты не переживай, я тебя не для постели зову, а для жизни совместной... ну, постель, она тоже будет, но как с женой... — Генка утер вспотевший лоб. — Я в жизни столько много не говорил, ну, вот запала ты мне в душу ещё с той поездки, особенно волосы твои... с ума сводят.

— А мама твоя что скажет?

— А мамка скажет примерно так — "Наконец-то дубина при семье".

— Ох, Гена, страшновато мне.

— Не, а чего, с Айшой мы точно скорефанились, да и не стану я ребенка обижать, здорово же, когда буду приезжать домой, а там не пустая квартира — жена и дочка ждут. Цветы заведем в горшках, я, знаешь, как люблю фиалки, фикус вон пришлось у соседки на старой оставить до лучших времен. Уезжаю иной раз надолго, а цветы, они внимание чувствуют.

Вот рассуждениями о цветах Генка и успокоил Наилю. Она помолчала, потом нерешительно сказала: — Хорошо, попробуем. Но, Гена, если хоть раз обидишь или кто другой понравится — уеду сразу.

— Ну да, ну да! — подскочил к ней Генка и, пробормотав, — давно мечтал! — вытянул все шпильки из волос.

— Ох ты, даже лучше, чем я ожидал! — воскликнул он, осторожно взяв в руку прядь волос. — Надо же, до самой попы. Я и не встречал такого богатства.

— Гена, время позднее, придется тебе вон на том скрипучем диване поспать, а я к дочке прилягу. Тебе выспаться надо, дорога-то не близкая, а совместная ночь, она до твоего дома подождет, не обижайся!

Генка поцеловал свою неожиданно найденную половинку.

— Понимаю, но учти, дома передыху не дам!