Такие лжецы, как мы

Я чувствую его еще до того, как вижу, как ощущается зарождающаяся в атмосфере буря задолго до того, как на лицо упадет первая капля дождя. Не уверена, что именно это меня разбудило, но, когда открываю глаза в темноте гостевой комнаты, все тихо и спокойно.

Так тихо, что стук моего сердца кажется громким.

Воздух потрескивает от электричества. Какое-то животное чувство в глубине моего мозга предупреждает меня, что опасность где-то рядом. Повернув голову, я вижу Каллума в дверях комнаты.

В свете из коридора он стоит неподвижно, руки по бокам, ноги раздвинуты. Он босиком и с голой грудью, на нем только пара джинсов. Его лицо скрыто тенью, но я знаю, что он смотрит на меня.

Я лежу поверх простыней в тонкой хлопковой майке и трусиках, мои руки и ноги обнажены.

Мгновение ничего не происходит. Никто из нас не двигается. Я все еще нахожусь в том туманном состоянии между сном и бодрствованием и не совсем уверена, что он не плод моего воображения.

Затем Каллум входит в комнату, и электрический ток пронзает меня, обжигая каждый нерв.

Бесшумно, как пантера, он подходит ближе.

Останавливается рядом с кроватью и молча смотрит на меня.

Даже в тени можно разглядеть выпуклость под его молнией.

— Ты вернулся, — нервно шепчу я.

— Похоже, что так.

Каллум наклоняется, кладет руку на матрас рядом с моей головой, а другой рукой властно обхватывает мою шею. Он смотрит на меня сверху вниз, и его темные глаза серебристо поблескивают в тени, как у кошки.

Дрожа, я обхватываю обеими руками его толстое предплечье и смотрю на него с растущей тревогой. Я хочу что-то сказать, но не знаю что. Слова застревают у меня в горле.

Но слова становятся ненужными, когда он наклоняется и целует меня.

Он берет мою нижнюю губу между зубами и прикусывает ее. Затем облизывает место укуса и снова целует меня, на этот раз до тех пор, пока у меня не перехватывает дыхание, я корчусь и начинаю потеть. Мой пульс теперь бешено бьется о грудную клетку. Мое дыхание быстрое и поверхностное. Моя кожа пылает от жара.

Скользя рукой от моей шеи вниз к груди, он ласкает одну из моих грудей. А когда прерывает поцелуй, чтобы пососать мой твердый сосок прямо через майку, я задыхаюсь.

Затем он кусает его.

Наслаждение очень сильное. Я издаю громкий и непроизвольный стон.

Стоя на коленях рядом с кроватью, Каллум задирает мою майку и проводит щекой по моей груди, гладя обнаженную плоть своей бородой, а затем ртом. Пока я вздыхаю и цепляюсь за его плечи, он посасывает каждый из моих сосков до боли.

Затем он скользит рукой вниз по моему животу и между бедер. Каллум сжимает мою киску через нижнее белье, срывая очередной вздох с губ.

— Моя сладкая жена. Ты уже вся мокрая для меня.

Его голос такой мягкий, но в то же время горячий и темный, с волнующей ноткой.

Я никогда в жизни не испытывала такого сексуального возбуждения.

Я шепчу: — Мы не должны этого делать.

— О, но мы действительно должны.

— Я не хочу.

Его голос твердеет.

— Что я тебе говорил о том, что будет когда ты мне солжешь?

Раздвинув мои бедра, он дает мне резкий, жгучий шлепок между ног.

Я дергаюсь и вскрикиваю от удивления, а потом лежу, задыхаясь и теряя сознание, когда по моему телу прокатываются пульсирующие горячие волны удовольствия. Нос к носу, мы смотрим друг на друга. Его горящие глаза словно говорят мне: «Скажи, что тебе не понравилось», но я не скажу.

Потому что мне понравилось.

Но это мужчина, за которого я вышла замуж ради денег, а я — девушка, на которой он женился ради наследства. Мы не должны так мутить воду.

Только я очень хочу.

Очень мягко Каллум говорит: — Ты должна научиться быть моей хорошей девочкой. И твой первый урок — это манеры.

— Ты же знаешь, что манеры — не самая сильная моя сторона.

— Ты мне доверяешь?

— Ни капельки.

Он усмехается.

— Еще одна ложь. Ты бы уже кричала о помощи и выколола мне глаза, если бы думала, что тебе угрожает опасность.

Дрожа всем телом, я облизываю губы и смотрю ему в глаза. — Я... я боюсь.

— Нет, это не так. Ты взволнована.

Каллум ждет, что я буду отрицать это, но я не делаю этого. Доказательства слишком очевидны. Я уже начала качать бедрами в такт его руке, отчаянно желая, чтобы он засунул в меня свои пальцы.

В этом человеке что-то есть. Он чертовски привлекателен. Я никогда не встречала никого с таким невероятным магнетизмом.

Он просовывает другую руку под мою шею и сжимает ее.

— Скажи это, Эмери. Я хочу услышать слова.

Задыхаясь, я закрываю глаза и шепчу: — Да. Я взволнована.

— Хорошая девочка.

В награду он нежно проводит большим пальцем взад-вперед по моему ноющему клитору, поглаживая меня по мокрым трусикам. Он дает мне это и ничего больше, пока я не начинаю беспокойно двигать ногами в простынях, отчаянно желая почувствовать его рот между своих бедер.

Каллум напевает: — Я знаю, детка. Знаю, чего ты хочешь. И как только ты попросишь меня как следует, я полакомлюсь этой хорошенькой мокрой пиздой, а потом трахну ее. Если ты будешь хорошей девочкой и попросишь очень вежливо, я отшлепаю твою сладкую попку, а потом трахну и ее.

Мой пульс учащается. Тело дрожит. Я не могу перевести дыхание. Никогда еще мужчина не говорил со мной так откровенно, поэтому я даже не представляла, насколько это возбуждает.

Не могу рисковать и вступать с ним в эмоциональные отношения! Я должна сказать ему, чтобы он проваливал! Должна делать все, что угодно, только не лежать здесь, извиваясь в простынях, и позволять ему манипулировать моим телом!

Пытаясь найти логику, я говорю: — А что, если мы сделаем это только один раз? Чтобы выкинуть это из головы.

— Все знают, что это не работает. Теперь попроси меня о том, чего ты хочешь. И скажите «пожалуйста». У тебя есть пять секунд.

Его руки горячие на моей плоти. Его дыхание теплое на моем ухе. Его хриплый голос может стать моей смертью. Он пахнет чистой мужественностью — кожей и сексом, жаром и властью, — и я так возбуждена, что едва могу мыслить здраво.

— Пять.

Я нервно шепчу: — Мы должны поговорить об этом.

— Четыре.

— Например, установить какие-то границы или что-то в этом роде?

— Три.

— Я просто... я просто не хочу, чтобы все усложнялось, понимаешь, о чем я?

Жадно глядя мне в рот, он рычит: — Два.

— Ладно, хорошо! Я хочу, чтобы ты меня трахнул, хорошо? Пожалуйста, трахни меня.

На его лице появляется дьявольская ухмылка.

— Ты уверена? Я не хочу, чтобы ты обвинила меня в давлении, когда проснешься с болью и синяками, с отпечатками моих рук на твоей заднице и моей спермой на тебе.

Этот засранец. Он тычет мне в лицо моим «да» ради собственного удовольствия.

— Я уже говорила тебе, что терпеть тебя не могу?

— Да, детка. Но мы оба знаем, что ты лгунья.

Каллум целует меня так, как меня никогда не целовали за всю мою жизнь. Это всепоглощающий и всеохватывающий поцелуй, неоспоримое притязание. Через десять секунд я чувствую, как душа покидает моё тело.

Затем он срывает с меня трусики, раздвигает ноги и припадает к моей киске, словно изголодался по ней.

Потрясенная ощущением его горячего рта, я вскрикиваю и впиваюсь ногтями в его плечо. Он яростно лижет мой клитор, проводя толстым языком туда-сюда, пока я не начинаю стонать. Затем он просовывает в меня два пальца и трахает, глубоко погружая пальцы, пока усердно сосет мой клитор.

Я трусь о его рот, как сумасшедшая.

— О Боже, да, это так приятно.

Он поднимает руку и тянет за твердый сосок, а затем отвешивает моей груди жгучий шлепок.

Я больше не могу говорить, поэтому стону от одобрения.

Каллум продолжает, пока мой клитор не начинает пульсировать, матка сокращаться, а спина не отталкивается от кровати. Я кончаю ему в рот, царапаю его плечо и стону.

Он удерживает меня, положив руку мне на живот, пока я сильно кончаю, дергаясь и размазывая свои соки по его лицу. Затем он выпрямляется и обрушивает серию резких пощечин на мой пульсирующий клитор.

— Кончи для меня, детка. Пусть весь город услышит, кому ты принадлежишь.

Я выкрикиваю его имя.

Он рычит: — Вот моя хорошая девочка. Теперь попроси меня отшлепать тебя по заднице.

Когда я это делаю, он переворачивает меня и шлепает, двигаясь вперед-назад по каждой щеке, пока я упираюсь тазом в кровать.

Всхлипывая, сжимаю простыни в кулаках. Он внезапно прекращает шлепать меня, чтобы снова ввести в меня свои пальцы, и шипит в знак одобрения, когда чувствует, какая я мокрая.

Каллум требует: — Ты хочешь, чтобы мой член был в этой капающей пизде, не так ли, дорогая?

— Да!

— Скажи, пожалуйста.

— Пожалуйста! Очень прошу! Быстрее! Мне нужно, чтобы ты меня трахнул!

Слышать, как я умоляю, сводит его с ума. Он быстро занимает позицию позади меня, притягивает меня к себе на колени и расстегивает ширинку. Взяв одной рукой мое бедро, другой он проводит головкой своего твердого члена взад-вперед по моей влажной коже, пока она не становится скользкой. Затем он берет меня за другое бедро и просовывает член глубоко внутрь, заполняя меня.

Я выкрикиваю его имя.

— Да, жена. Теперь ты принадлежишь мне. Ты моя. Теперь возьми мой член, как хорошая девочка, и, возможно, я позволю тебе отсосать, когда я буду готов кончить.

В бреду я зажмуриваю глаза, когда он начинает неумолимо вбиваться в меня.

По внутренней стороне моих бедер течет влага. Его хриплое рычание от удовольствия заполняет мои уши. Я чувствую себя высоко и неустойчиво, как воздушный змей, попавший в торнадо.

Каллум трахает меня до тех пор, пока я не начинаю громко стонать, находясь на грани очередного оргазма. Затем он садится на пятки, прижимая меня к себе и обхватывая мое тело руками.

Откидываю голову назад, чтобы она легла на его плечо. Прижавшись спиной к его груди и раздвинув бедра, Каллум прижимается ртом к моему уху и говорит: — Это принадлежит мне, не так ли?

Он тянется к моим ногам и опускается между ними, проводя пальцами по тому месту, где он погрузился в меня.

Я хнычу.

Выгнув бедра так, чтобы его твердый член полностью вошел в меня, он шепчет: — Скажи, что это мое, и я позволю тебе кончить еще раз.

Его большой палец скользит по моему клитору. Мое ядро сжимается вокруг него. Я дергаюсь и стону. Мои соски твердые и ноющие, и я не могу перевести дыхание. Отклоняю бедра назад, отчаянно желая, чтобы Каллум снова начал двигаться.

— Такая охуенно идеальная. Эта идеальная пизда принадлежит мне, не так ли, детка? Скажи это.

Я шепчу: — Да.

— Да, что?

— Да, она принадлежит тебе. Вся я принадлежу тебе.

Я почти не понимаю, что говорю, но это доставляет Каллуму такое удовольствие, что он вздрагивает.

Поглаживая мой клитор подушечками двух пальцев, он снова погружается в меня. Я тянусь вверх и к его затылку, зарываясь пальцами в его волосы. А когда поворачиваю лицо к нему, он берет мой рот в глубоком, доминирующем поцелуе.

Этот мужчина — самое вкусное, что я когда-либо пробовала.

Это так хорошо, но и в то же время так, так плохо. Я должна была догадаться, что он так чувствуется. Должна была догадаться, что мы так хорошо подходим друг другу. С того самого момента, как он вошёл в мой магазин и наши взгляды встретились, я почувствовала химию между нами.

Я хотела его еще до того, как узнала его имя.

Каллум вколачивается в меня снова и снова, лаская мой набухший клитор. Расстегнутая молния его джинсов впивается в мою нежную, пульсирующую попку при каждом движении его бедер. Другой рукой он проводит по моим ребрам и сжимает мою грудь, а затем щиплет за сосок.

— Ах! — Я вздрагиваю от удовольствия и прошу его сделать это еще раз.

Он тяжело дышит: — Чёрт, детка. Ты даже лучше, чем я себе представлял. Ты — все, о чем я мечтал.

Его слова грубы. А дыхание становится еще более прерывистым. Он близок к тому, чтобы потерять контроль. Он делает еще несколько сильных толчков, а затем ругается.

— На руки и на колени. Приготовься открыть для меня свой красивый ротик.

Каллум отпускает меня, отходит и встает на край кровати. Задыхаясь, я придвигаюсь к нему лицом. Он собирает в комок мои волосы, а другой рукой берет свою эрекцию, притягивая меня к себе.

Он рычит: — Теперь соси и глотай. И не пролей ни капли моей спермы, поняла?

Выгнув бедра, он вставляет свой толстый член мне в губы.

Я жадно беру его в рот, одной рукой балансируя на кровати. Другой рукой обхватываю его ствол. Я сосу, облизываю и глажу его, пока его гортанные стоны не заполняют комнату.

Схватив мою голову обеими руками, он шепчет: — Вот и я, детка. Ах, черт, вот и я.

Дергаясь и ругаясь, он выплескивает себя горячими струями на мой язык. Я сглатываю, глаза слезятся, я пытаюсь дышать через нос и вместить его обхват без рвотных позывов.

Когда его судороги и проклятия заканчиваются, и Каллум смотрит на меня с опущенными веками, его грудь вздымается, он скользит рукой вниз к моей шее и сжимает ее.

Пристально глядя на меня, он глубоко выдыхает, а затем шепчет: — Идеально.

Меня не удивляет, что его простая похвала вызывает непроизвольную дрожь удовольствия в моем теле. Именно поэтому я так сопротивлялась этому. Потому что хотела, чтобы наши отношения были чисто деловыми, безэмоциональной сделкой, из которой мы оба выйдем невредимыми.

Но теперь уже слишком поздно. Мы прикоснулись к огню. Отсюда нет пути назад.

Трагедия заключается в том, что я уже знаю, что этот человек погубит меня, но даже этого недостаточно, чтобы я захотела спасти себя.

Теперь я просто хочу прыгнуть в пламя и сгореть.