Такие лжецы, как мы

Это была самая длинная ночь в моей жизни.

В течение нескольких часов я отрицаю свою вину. Сижу на краю матраса в темноте и говорю себе, что он вернется в любую минуту и что все это просто игра. Небольшая расплата за то, что я не пришла, когда он приказал. Небольшой тайм-аут, чтобы я задумалась о своем поведении, а потом он снова появится, ухмыляясь и чертовски раздражая.

Но где-то около полуночи наступает холодная, жесткая реальность, и я смиряюсь со своей участью.

Переворачиваюсь на спину, раскачиваюсь на матрасе и хватаю ногами подушку с изголовья кровати. Подтянув колени, мне удается обхватить ее рукой и подложить под голову. Натягиваю одеяло снизу кровати, пока не получается пробраться под него одной рукой, затем ложусь на спину в темноте и смотрю в потолок, поклявшись себе, что найду способ заставить Каллума пожалеть об этом.

Наконец, когда небо за окнами переходит от глубокого сапфирового к жемчужно-серому, я проваливаюсь в тяжелый сон.

Не знаю, сколько я была без сознания, но, очнувшись, я вижу Арло в перевёрнутом виде. Он наклоняется надо мной и улыбается.

— Доброе утро. Надеюсь, вы хорошо спали. Кофе?

Я пытаюсь перевернуться, но мне больно напоминают, почему я не могу этого сделать, когда почти выворачиваю руку из сустава.

Смотрю на наручники, пристегивающие мое запястье к столбику кровати. Затем оглядываюсь на Арло.

Я спокойно отвечаю: — Да, кофе было бы замечательно, спасибо. Сразу после того, как ты позвонишь в полицию и сообщишь о похищении.

Он кудахчет: — Вас не похитили. В конце концов, это ваш собственный дом.

— О, хорошо. Тогда никто не будет возражать, когда я сожгу его дотла.

Из кармана рубашки Арло достает маленький серебряный ключ и протягивает его.

— Мне?

Подыгрывая этому вежливому безумию, я улыбаюсь.

— Вы так добры. Огромное спасибо.

Он расстегивает наручники ловким движением запястья, затем незаметно отворачивается, когда я сажусь, снимаю их и со злостью швыряю в изголовье кровати.

Наверное, мне следовало бы смутиться, что я совсем голая, но сейчас у меня есть дела поважнее скромности.

Поднявшись с кровати, я прижимаю простыню к груди и встречаюсь взглядом с Арло.

— Мой муж, случайно, не дома?

Повернувшись ко мне лицом, он говорит: — Сегодня рано утром он ушел на работу.

— Понятно. Но шеф-повар здесь, я полагаю?

— Да. Хотите, я попрошу его приготовить вам что-нибудь поесть?

— Да. Я бы хотела омлет «Денвер», четыре кусочка бекона, нарезку из фруктов, яблочный сок и кофе.

Месть всегда должна осуществляться на сытый желудок.

— Отлично. Я скоро займусь этим. — Он наклоняет голову и уходит.

Я принимаю душ, укладываю волосы феном и одеваюсь, выбирая элегантное красное шелковое платье, на покупке которого настояла Дани, хотя я считала, что в нем я похожа на ведущую игрового шоу. Она сказала, что подобные вещи понадобятся мне для всех обедов с богатыми светскими дамами или для прослушивания в следующий сезон «Настоящих домохозяек Беверли-Хиллз».

Я ответила ей, что лучше буду жить в водно-болотных угодьях Баллона, чем делать что-либо из этого.

Подруга сказала, что обычно я выгляжу так, будто жила на болотах Баллона, так что «забирай это чертово платье и заткнись уже».

Стоит ли говорить, что она была права. Я выгляжу респектабельно. Консервативно, но с намеком на сексуальность. Стильно, но не кричаще.

Одним словом, я выгляжу богато.

Удовлетворенная, надеваю пару босоножек на высоком каблуке цвета нюд, чтобы завершить образ, и выхожу из гардеробной, чтобы застать Арло возле письменным столом, накрывающим мой завтрак.

— Прекрасно. Спасибо, Арло.

Он выдвигает для меня стул, кладет салфетку мне на колени и отходит в сторону, наблюдая, как я откусываю первый кусочек омлета.

— Вкусно.

— Я так рад.

Откусываю еще кусочек, проглатываю его, затем делаю глоток кофе. Все это время Арло наблюдает за мной, словно бродячая собака, ждущая объедков со стола.

— Есть какая-то причина, по которой ты наблюдаешь за моим завтраком?

— Мистер МакКорд поручил мне убедиться, что у вас есть все необходимое сегодня утром.

Я улыбаюсь ему.

— Вообще-то, нет. Не мог бы ты принести мне топор? Он мне понадобится позже, когда мой дорогой муж вернется домой.

Мне кажется, что на его губах мелькнула мимолетная улыбка, но она исчезла так быстро, что я не могу быть уверена.

Он говорит: — Его очень беспокоило ваше настроение.

Я говорю с укором: — А. Как заботливо. И как странно, что если он был так обеспокоен, то не пришел, чтобы самому оценить мое настроение.

— Я уверен, что он хотел этого.

Фыркаю и накалываю омлет вилкой.

— Просто он очень занят. На работе на него оказывается огромное давление.

Я бормочу: — Этот человек еще не видел огромного давления.

После паузы Арло говорит: — Я не должен вам этого говорить, но... — Его вздох граничит с мелодрамой.

Я смотрю на него, подняв брови.

— Что?

Арло проводит пальцем по резному краю письменного стола, задумчиво глядя на дерево. Затем дважды постукивает по нему, словно приняв решение, и поднимает на меня глаза.

— Он заботится о вас, Эмери. Так, как я еще никогда не видел, чтобы он заботился о ком-то.

— Если это его способ показать, что ему не все равно, то бог мне в помощь. Этому человеку нужна смирительная рубашка.

Он усмехается.

— Я знаю, что он другой.

— Другой — это мягко сказано. Он инопланетянин. — Сделав еще один глоток кофе, я спрашиваю: — Как долго ты на него работаешь?

— Шесть лет. С тех пор как он впервые был принят в...

Резко остановившись, он прочищает горло.

— С тех пор как он сменил своего отца на посту генерального директора MacCord Media.

Внимательно следя за его выражением лица, я спрашиваю: — Принят куда?

— Я прошу прощения. Это был неправильный выбор слова.

Мы смотрим друг на друга. И оба знаем, что он лжет. Я решаю оставить все как есть, потому что знаю, что большего от него не добьюсь, но откладываю эту мысль на потом.

— Если я захочу, чтобы ты меня куда-нибудь отвез, это возможно? Или ты работаешь только на Каллума?

— Я к вашим услугам. Отвезу куда захотите.

— Хорошо. Встретимся в гараже через двадцать минут.

Моя улыбка пренебрежительна. Я вижу, что Арло хочет спросить, куда мы едем, но не спрашивает.

Он скоро все узнает.

Когда мы останавливаемся перед отелем Wilshire Grand в центре города, я выхожу из машины, прежде чем Арло успевает открыть мне дверь, и вхожу в вестибюль семидесятиэтажного здания, словно оно принадлежит мне.

Наверное, так и есть, учитывая, за кем я замужем.

Улыбнувшись охраннику в форме, сидящему за внушительной стойкой регистрации из черного гранита, я радушно говорю: — Доброе утро. Я здесь, чтобы увидеть Каллума МакКорда.

Охранник, приятный молодой человек с широкими плечами и отвратительной стрижкой «чаша», очевидно, подаренной ему его недругом, говорит: — Вам назначено, мэм?

— Нет, но мне это и не нужно.

Его выражение лица говорит об обратном. Прежде чем охранник успевает сказать мне, чтобы я убиралась восвояси, я говорю: — Я Эмери, его жена.

Он смотрит на меня, быстро моргая. Другой охранник, сидящий рядом с ним, тоже в шоке смотрит на меня.

Очевидно, мой дорогой муж не поделился с ними радостной новостью о нашем браке.

Я говорю: — Скажите ему, что, если я не увижу его в ближайшие две минуты, то брошу всю его одежду в большую кучу посреди бульвара Сансет и подожгу ее. И не забудьте передать это дословно.

Подхожу к ближайшему креслу и сажусь, чтобы подождать.

Это не занимает много времени. Уже через минуту ко мне подходит охранник с нервным видом.

— Мэм, мистер МакКорд просил отправить вас прямо наверх. Я провожу вас до лифта.

— Спасибо.

Я поднимаюсь, держа в руках коричневый бумажный пакет, который взяла с собой, и следую за ним через оживленный вестибюль к лифту. Охранник использует свой пропуск, чтобы получить доступ на этаж, а затем нажимает кнопку для меня, когда я захожу внутрь.

Когда лифт останавливается и двери снова раздвигаются, передо мной открывается красиво оформленный вестибюль пентхауса с водным объектом от пола до потолка с одной стороны и стойкой регистрации — с другой. Я подхожу к женщине за стойкой. Она примерно моего возраста, с волнистыми темными волосами, красивым лицом в форме сердца и завидно сияющим цветом лица.

— Доброе утро. Я Эмери. И могу ли я сказать, что мне нравится оттенок вашей помады? Смелые красные губы — мои любимые.

Она смотрит на меня, словно пораженная.

— Боже мой. Вы существуете.

— Вы так говорите, будто я снежный человек. Что я упускаю?

Вскочив на ноги, она подходит к углу стола и берет мою свободную руку, энергично пожимая ее.

— Простите, пожалуйста, за мои манеры! Я Трейси. Когда минуту назад мистер МакКорд сказал мне, что сейчас придет его жена, я чуть не упала в обморок. Я имею в виду, его жена? — Она смеется. — Чудо! Никто не думал, что это когда-нибудь случится!

Я весело говорю: —Да, он ждал до последней минуты, не так ли?

Она некоторое время недоуменно смотрит на меня, а затем качает головой.

— Пожалуйста, считайте меня своим помощником. Я здесь, чтобы помочь вам со всем, что вам может понадобиться, — от организации поездки до бронирования билетов и, в общем, всего, что угодно. Я так рада познакомиться с вами. И поздравляю! О, это такая неожиданная, прекрасная новость...

— Трейси.

Рычащее слово разрезает воздух, как нож. Трейси перестает качать мою руку и замирает.

Мы смотрим на Каллума, который стоит в открытой двери своего кабинета и стреляет глазами в секретаршу отравленными дротиками.

В ужасе она отбрасывает мою руку, как будто та ее обожгла, и бежит обратно к своему столу, где судорожно щелкает мышкой на компьютере.

Я бросаю на Каллума мрачный взгляд.

— Доброе утро, Солнышко.

Он поджимает губы и отступает, чтобы дать мне пройти.

Войдя в его кабинет, я оглядываюсь. Тот впечатляет. Произведения искусства, обстановка, вид на небосклон Лос-Анджелеса — все это говорит о деньгах, власти и престиже.

Я не ожидала меньшего.

Сзади меня Каллум говорит: — Это сюрприз.

— Еще бы.

Поворачиваюсь к нему лицом. На нем красивый угольно-серый костюм, который, вероятно, стоит больше, чем годовая зарплата моего сотрудника. Он закрывает дверь и смотрит на пакет, который я несу.

— Я принесла тебе обед. — Пройдя к его огромному дубовому столу, я ставлю его рядом с телефоном. Затем сажусь на край стола и улыбаюсь ему.

Он ухмыляется в ответ.

— Ты выглядишь хорошо отдохнувшей.

Этот высокомерный урод. Надеюсь, он насладится своим гребаным сэндвичем.

Я легкомысленно отвечаю: — Да, спасибо. Матрас такой удобный.

Мы смотрим друг на друга, пока он медленно подходит ближе, его ухмылка растет с каждым шагом.

— Я пришла обсудить мою машину. Ты ведь помнишь ее, правда, дорогой? Фольксваген, который ты увез на металлолом?

— Это была смертельная ловушка.

— Это была моя смертельная ловушка. Ты не имел права избавляться от нее. Так же как ты не имел права приковывать меня к своей кровати.

— Нашей кровати, — поправляет он, окидывая взглядом мою фигуру. Облизывая губы, он говорит хриплым тоном: — Это платье просто невероятно.

— О, эта старая вещь? Я купила ее по твоей нелепой безлимитной кредитке в каком-то модном бутике на Беверли-Хиллз, где продавцы смотрели на меня так, будто я родила чешуйчатого младенца Сатаны с вилообразным языком и таскаю его за окровавленную пуповину. Такие очаровательные, эти дамы из бутиков. Они заставили меня почувствовать, что самоубийство — мой единственный выход.

— Скажи мне, какие именно, и я прикажу уволить их всех.

— Заманчивая мысль, но я не хочу нести ответственность за скачок уровня безработицы, который это вызовет. — И на этом можно остановиться. Это достаточно близко.

Он останаливается всего в нескольких футах от меня, смотрит из-под опущенных бровей.

Когда его голодный взгляд снова скользит по моему телу, я лаконично отвечаю: — Я не даю тебе разрешения прикасаться ко мне. — Затем я опускаюсь задницей на его стол, откидываюсь назад, опираясь на руки, и скрещиваю ноги.

Медленно покачивая одной ногой взад-вперед, я улыбаюсь ему.

Его глаза вспыхивают. Мышцы на его челюсти напрягаются. Каллум медленно вдыхает, его ноздри раздуваются, когда он выдыхает.

Это опасная игра, в которую я играю, но, черт возьми, это весело.

— Моя машина, Каллум.

Он рычит: — Ее нет. Я куплю тебе все, что ты захочешь, чтобы заменить ее.

— Отлично. Я хочу ту же марку и модель. Того же года и цвета. И, судя по тому, как раздуваются твои ноздри, тебе не нравится эта идея, но ничего не поделаешь.

Его горячий взгляд блуждает по моей груди.

— Осторожно, жена.

— Нет, ты будь осторожен. Потому что, если ты думаешь, что женился на пофигистке, подумай еще раз.

— Я точно знаю, на ком женился, — тихо говорит он, его глаза пронзительны. — А ты?

— Да. На психопате, у которого слишком много денег, слишком мало терпения и слишком много самоуверенности для его собственного блага. Когда ты собираешься представить меня своей семье?

Мышцы на его челюсти снова напрягаются.

— Когда придет время.

Я смеюсь.

— О, интересно! Это будет тот самый случай, когда ты дашь понять буквально всем, что у тебя есть жена? Потому что, судя по всему, я вызвала шоковую волну, просто появившись здесь сегодня утром. Я думала, твоей бедной секретарше понадобится кислород.

— Я не раскрываю свою личную жизнь никому за пределами семьи. Я уже говорил тебе об этом.

— И что же? Я должна спрятаться в замке и притвориться, что меня не существует?

Каллум становится все более и более взволнованным. Я не уверена, что это из-за моего легкомысленного тона или из-за того, как я соблазнительно покачиваю ногой взад-вперед, но в любом случае я могу сказать, что его кровяное давление повышается.

Надеюсь, у него лопнет аорта.

— Нет, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — Теперь дай мне разрешение прикоснуться к тебе.

Крутя прядь волос между пальцами, я сладко говорю: — Дорогой муж, когда это случится, в аду будет холодный день.

— Эмери, — предупреждает он, сверкая глазами.

Я притворяюсь, что дрожу от страха.

— Ооо. Так страшно.

— Не испытывай меня.

Я хихикаю, глядя на выражение ярости на его лице. Изматывать его, возможно, станет моим новым любимым занятием.

— Или что? Ты будешь изображать большого плохого волка и рычать? Извини, но я уже видела этот номер. Тебе придется постараться лучше.

Выражение его лица становится жестким. Его губы истончаются. Он сжимает руки в кулаки.

Электрический и сладкий трепет пробегает по моему телу. Пульс учащается, соски твердеют, а дыхание перехватывает в горле. Упиваясь своей способностью вывести его из себя, а также вновь обретенной силой удерживать его на месте, не имея ничего, кроме отрицания, я громко смеюсь.

Понимаю, что допустила ужасный просчет, когда он бросается на меня.