Такие лжецы, как мы

Я нахожу Каллума наверху, в хозяйской спальне, где он сердито открывает и захлопывает ящики комода. Прислонившись к дверному косяку, я складываю руки на груди и некоторое время наблюдаю за ним.

— Если ты ищешь свое терпение, то, по-моему, ты потерял его лет тридцать назад.

— Сейчас не время умничать, жена.

Он еще несколько минут роется в ящиках комода, отбрасывая в сторону сложенную одежду и заглядывая под нее, а затем бормочет проклятия, не найдя того, что искал.

Понимая, что настроение у него черное и нужно подходить к нему, как к загнанному в угол волку, я сохраняю нейтральный тон.

— Значит, твой отец хороший.

За это замечание я получаю испепеляющий взгляд. Хотя это было бы разумнее, но я не отступаю. У меня в голове слишком много вопросов, требующих ответов.

— Однако мне интересно, почему он не был первым, кому ты рассказал о нашей ситуации.

Когда Каллум молчит, я спрашиваю: — Учитывая его ультиматум насчет твоего наследства?

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Но это сложно.

— Похоже на то.

Чувствуя, что я жду большего, он добавляет: — Мы не всегда были близки. Есть... напряжение. История. Неразрешенное дерьмо между отцом и сыном.

— Да, я поняла. Чего я не понимаю, так это того, что ты делаешь такого, что он считает это таким опасным.

На долю секунды Каллум замирает, а затем смотрит на меня из-под опущенных бровей.

— Ты подслушивала наш разговор?

Моя улыбка теплая.

— Я знаю. Это грубо с моей стороны. Но я училась у мастера. — Пожимаю плечами, зная, что он поймет, что я имею в виду ужин с моими сотрудниками в Jameson’s, с которого все это началось.

Он с минуту смотрит на меня в каменном молчании, а потом огрызается: — Это просто бизнес. То, во что тебе не нужно вмешиваться.

Я смотрю на него, так явно расстроенного, но не желающего дать мне даже намека на причину, и решаю прыгнуть прямо в глубокий бассейн.

Не сводя с него сердитого взгляда, я мягко говорю: — Ты мне не противен.

Каллум кажется ошеломленным, но быстро приходит в себя.

— Ты вышла замуж за меня из-за моих денег.

— Да. Угадай, что, придурок? Ты тоже женился на мне из-за своих денег.

Выражение его лица меняется.

— Это не одно и то же.

— О, правда? Объясни, как.

Он сжимает челюсти.

— Почему ты всегда испытываешь меня? Для тебя это предмет гордости?

— Позволь мне воспользоваться твоим примером и сказать: — Не меняй тему.

Его взгляд становится злобным.

— Мне следовало жениться на ком-то менее умном.

— Поговорим об обратном комплименте. Молодец. Не меняй тему.

Наш зрительный контакт настолько интенсивен, что это практически физическое явление. Мы стоим в шести футах друг от друга, но по ощущениям могли бы бороться на полу.

Наконец, Каллум требует: — Назови хоть одну вещь, которая тебе во мне нравится.

Я поддразниваю: — Помимо твоего очаровательного темперамента, ты имеешь в виду?

Когда он не улыбается, я сдаюсь.

— Ладно, ворчун, мне нравится твое чувство юмора.

Он поднимает одну бровь в идеальную сардоническую дугу.

— Да, это правда. Когда ты не занят тем, что властвуешь и лаешь приказы, ты на самом деле довольно забавный. Не смотри на меня так. А еще мне нравится, что ты такой заботливый.

Каллум моргает, явно удивленный этим.

Мне нравится заставать его врасплох, поэтому я продолжаю.

— Ты также невероятно щедрый. Почему-то я всегда считала, что богатые люди скупы, но ты разбрасываешься деньгами, как конфетти. Посмотрим, что еще? О, мне нравится твой вкус в декоре интерьера. И в книгах. Коллекция первых изданий в шкафу просто охренительна. Честное слово, я должна зажечь ладан и свечу и сделать из нее святыню, настолько она хороша. А еще мне нравится твое лицо. Я понимаю, что это странно, но если бы ты знал меня лучше, то понял бы, что это комплимент. Иногда я смотрю на лицо человека, и что-то в нем так раздражает, что хочется бросить в него ботинком. Личная причуда.

— Тебе нравится мое лицо, — с сомнением повторяет он.

— Оно очень симметричное.

Его выражение сомнения сменяется выражением насмешки.

— Заткнись. Я еще не закончила свой список. Ты можешь придумывать остроумные ответы, пока я говорю. Мне нравится, что ты ходишь по миру так, будто он тебе принадлежит. Тебе комфортно в своей шкуре. Признаюсь, я немного завидую этому, потому что всегда чувствую себя инопланетянином, который приземлился на эту планету и должен понять, как влиться в нее, чтобы не попасть под обстрел, не подвергнуться экспериментам и не застрять в зоопарке. Ты уверен в себе, вот что я хочу сказать. Это очень привлекательное качество в человеке.

Каллум начинает выглядеть озадаченным. Это так приятно, что я поглубже погружаюсь в свои запасы мужества и продолжаю.

— Мне нравится, что ты слушаешь. Ты замечаешь вещи и следишь за всем.

— Например, — требует он.

— Когда я сказала Софи, что она заслуживает повышения, ты заставил ее босса дать ей его.

Он думает об этом, а затем поднимает плечо, как будто это пустяк.

— Это был очень щедрый поступок.

— Я сделал это не ради нее.

Как только это вырывается из его уст, Каллум выглядит так, будто хотел бы вернуть все назад. Он переминается с ноги на ногу и смотрит вдаль.

Я чувствую странное размягчение в центре груди, как будто твердый узел, который годами жил под моей грудной костью, медленно развязывается.

Я мягко говорю: — Тогда для кого ты это сделал?

Он оглядывается на меня, стиснув челюсти, с горящими глазами.

Узел ослабевает, и я делаю первый полный вдох за последние годы.

— Каллум, я знаю, что я тебя достала, но я искренне считаю тебя удивительным человеком. Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал.

Он гримасничает, как будто я своими словами ударила его по кишкам.

— Судя по выражению твоего лица, я не очень хорошо выразила свою признательность. Прости меня за это.

Выражение его лица проходит через множество эмоций, начиная с шока и заканчивая разочарованием. Он хрипло говорит: — Не извиняйся. Никогда больше не извиняйся передо мной ни за что. Если бы ты знала...

Что бы он ещё ни собирался сказать, он замолкает, стиснув зубы.

— Если бы я знала что?

— Ничего. Мне нужно идти.

— Точно. Таинственный телефонный звонок. Ты опять уезжаешь в Прагу?

Он смотрит на меня в напряженном молчании, а затем приказывает: — Никому не повторяй этого. Я имею в виду никому, понятно?

Его манера поведения настолько странная и напряженная, что это заставляет меня нервничать. Сердце бьется быстрее, и я подхожу к нему ближе.

— Почему? Скажи мне, что с тобой происходит.

— Я не могу.

— Твой отец считает, что можешь.

— У моего отца вместо мозга — черствый сухарик.

— Правда? Человек, основавший многомиллиардную империю, — идиот? Как-то с трудом верится.

— Тебе трудно поверить во все, что я говорю.

— Не во все. Только в то, что звучит как бред.

Он закрывает глаза и бормочет: — Черт возьми, женщина.

— Эй, если тебе нужна была мышь в жены, надо было на ней жениться. Поговори со мной, Каллум. Пожалуйста, расскажи мне, что, черт возьми, происходит.

Он проводит рукой по лицу, запускает ее в волосы и тяжело вздыхает.

— Дело в том, что мне нужно уехать по работе. Я не знаю, когда вернусь. Это все, что я могу тебе сказать.

— Все, что ты хочешь мне рассказать, ты имеешь в виду.

Должно быть, моя обида отражается в моём голосе, потому что он смотрит на меня долгим напряжённым взглядом, прежде чем сократить расстояние между нами и взять моё лицо в свои ладони.

— Ты должна доверять мне, — говорит он настоятельно, заглядывая мне в глаза.

— Мое доверие заслуживают, а не выдают по первому требованию.

— Тогда хотя бы не мешай мне, пока не станешь мне доверять.

— Почему я должна это делать? Твой отец, очевидно, считает, что я в какой-то опасности, но ты отказываешься уступить мне хоть дюйм. И что это за парень, о котором он говорил? А беспорядок, в котором, по твоим словам, оказалась твоя семья? Что, черт возьми, происходит, Каллум?

Он опускает руки к бокам и впивается в меня своим самым злобным, мужским взглядом, возвышаясь надо мной, как Годзилла, собирающийся разграбить город.

Я говорю: — Да, ты очень страшный. Доволен?

— Нет.

— Какой шок!

Мы смотрим друг на друга в безвыходном положении целую вечность, пока он не решает, что с него хватит, и, обойдя меня, выходит из гардеробной, не оглянувшись назад.

Я поворачиваюсь и обращаюсь к нему: — Знаешь что? Я беру назад все то хорошее, что я о тебе сказала. Ты чудовище!

Через плечо он рычит: — Теперь ты поняла это, жена.

Каллум оставляет меня стоять в одиночестве в его гардеробной, и я не знаю, к какому из его костюмов мне сначала подойти с ножницами.

Этой ночью я не могу уснуть. Я лежу одна в постели, смотрю на тени, сменяющие друг друга на потолке, и перебираю в уме все, что происходит.

Семья МакКорд вовлечена в опасное дело.

Каллум никому не сказал, что женился.

Он сделал что-то, за что, по его мнению, я его возненавижу, если узнаю.

Меня насторожило то, как он отшатнулся, когда я поблагодарила его. То, как он приказал мне никогда не извиняться. Эти сдержанные слова после «Если бы ты только знала».

Он хранит от меня секреты.

Но почему?

А что это за таинственные телефонные звонки? Внезапные командировки? Человек, которому, по словам его отца, нельзя доверять?

И еще было что-то странное в том, как Каллум сказал, что у меня есть стимул выйти за него замуж, и в ответе Конрада. «Не все такие корыстные, как ты».

Я не могу понять смысл этого обмена, тем более что по-настоящему корыстный — человек, который заставил бы своего сына жениться, чтобы обеспечить себе наследство.

Мне кажется, что нечто важное находится совсем рядом. Как будто мне не хватает кусочка, который завершит головоломку, но я нигде не могу его найти.

Утром чувствую себя уставшей и напряжённой, меня преследуют мысли о Каллуме. Я иду на работу, но по мере того, как тянется день, моё беспокойство нарастает. Не могу избавиться от ощущения, что что-то не так, поэтому звоню Дани и спрашиваю, не может ли она встретиться со мной, чтобы выпить после закрытия.

— Не сегодня, детка. Райан позвонил и сказал, что задержится на работе, поэтому не сможет присмотреть за Мией.

— О Боже, какая же я дура. Я совсем забыла спросить тебя, как продвигается его новая работа.

Она смеется.

— Не то, чтобы в твоей жизни больше ничего не происходило.

— Я до сих пор чувствую себя ужасно из-за этого.

— Не надо. Ему нравится новая работа в McCord Media.

— Правда?

— Они дали ему огромный угловой кабинет с видом на город и удвоили зарплату. Что может не понравиться?

— Я так рада за него!

— Все благодаря тебе, девочка. Все благодаря тебе.

Я собираюсь ответить, но меня отвлекает вид мужчины, стоящего у входа в ValUBooks. Он прислонился спиной к стене и упирается в нее одной ногой, скрестив руки на широкой груди. Одет он в черную кожаную куртку, черные ковбойские сапоги и джинсы, и вид у него смутно знакомый.

Хотя зеркальные солнцезащитные очки затеняют его глаза, кажется, что он смотрит в сторону моего магазина.

—Эм? Ты еще здесь?

Страх пронзает меня, заставляя дрожать.

— Я здесь.

— Ты в порядке? У тебя вдруг странный голос.

— Давайте я тебе перезвоню.

Я вешаю трубку, прежде чем она успевает сказать что-то еще, и пристально смотрю на незнакомца в черном, мое сердце колотится, а адреналин бурлит в жилах.

Я знаю, что видела его раньше. Я знаю это. Но где? Когда?

Он следил за мной?

Словно услышав мои мысли, мужчина отталкивается от стены и исчезает через открытые стеклянные двери ValUBooks.

Вив поднимает взгляд от коробки с книгами, которую она распаковывает, и смотрит на меня.

— Что случилось? Ты белая, как простыня.

Я едва слышу ее, потому что вспоминаю, где уже видела человека в черном. Это было в день торжественного открытия ValUBooks. Он стоял почти на том же месте и смотрел в сторону моего магазина из-за зеркальных очков-авиаторов.

Повернувшись, чтобы посмотреть в окно, Вив спрашивает: — На что ты смотришь?

Я облизываю пересохшие губы и вытираю липкие ладони о переднюю часть рубашки.

— Там был мужчина... парень, который показался мне знакомым.

Она оборачивается и хмурится на меня.

— На парковке?

— Вон там, у входа в ValUBooks. Кажется, я видела его там раньше, он смотрел в ту сторону. В нем есть что-то странное.

— Как он выглядел?

— Высокий. Мускулистый. Одет в черное с зеркальными солнечными очками. Выглядит как ходячая проблема.

Через некоторое время она говорит: — Как тот парень на похоронах твоего отца.

Испугавшись, я смотрю на нее.

— Что?

— Ты как-то давно упоминала об этом. Мы читали список лучших сцен похорон в кино, составленный каким-то критиком, и Сабина сказала, что, когда ее будут хоронить, она хочет нанять кого-то, кто будет стоять отдельно от скорбящих под зонтом, глядя на них издалека, чтобы все подумали, что она причастна к чему-то таинственному, и ты сказала, что так было на похоронах твоего отца. Что там был таинственный незнакомец, наблюдавший за происходящим из-под фиолетового цветущего дерева. Я помню, потому что ты сказала, что у него были флюиды Джеймса Дина и Росомахи, и я совершенно точно представила его в своем воображении.

Джеймс Дин и Росомаха.

Все мое тело холодеет. Руки покрываются мурашками.

Сейчас я помню это в мельчайших подробностях, хотя до этого момента я все забыла. Тогда меня поразило то, что этот человек выглядел так непринужденно среди склепов и надгробий, словно проводил там большую часть своего времени.

Как будто он ходил среди мертвых, чтобы жить.

Как будто он сам был призраком.

И хотя это невозможно, я убеждена, что человек, которого я видела на улице, — это тот же человек, которого я видел на похоронах моего отца.

Похороны, которые состоялись четыре года назад.

Несмотря на то, что сердце колотится, а желудок сводит, я быстро иду к входной двери.

— Вив, присмотри за всем минутку. Я направляюсь к ValUBooks.

— Почему? Что ты делаешь?

— Отправляюсь на охоту за привидениями.