Такие лжецы, как мы

Мы молча принимаем душ вместе. Я хочу говорить, но не знаю, что сказать.

Как сказать незнакомцу, за которого ты вышла замуж ради его денег, что он становится центром твоего притяжения? Что его магнитное поле настолько сильно, что игла компаса в твоем сердце поворачивается вокруг него, указывая на истинный север?

Это похоже на сказку.

Меня беспокоит то, что обратная сторона каждой сладкой сказки показывает, что под ней скрывается нечто гораздо более мрачное.

После душа Каллум одевается, целует меня на прощание и уходит на работу. Я медлю над остывшим завтраком, пытаясь приспособиться к этому странному новому миру, в котором я оказалась.

Я не хотела эмоциональной связи с ним. Вообще не хотела ничего к нему чувствовать. Но он оказался совсем не таким, как я ожидала. Более чуткий и внимательный. Более щедрый и добрый. В нем есть глубина, которая меня очаровала.

А в качестве любовника ему нет равных. На его фоне мои предыдущие партнеры выглядят неуклюжими дилетантами. Никто и никогда не оказывал на меня такого эффекта, как Каллум.

Решив позволить всему идти своим чередом и не забивать себе голову, я заканчиваю завтракать и одеваюсь, предвкушая новый день. По крайней мере, сейчас всё в мире кажется правильным.

Потом приходят домработницы и снова все переворачивают.

Я нахожусь на кухне с Арло, когда входит первая. Молодая, брюнетка и фигуристая, она улыбается мне и здоровается.

— Привет. Я Эмери.

— Приятно познакомиться.

— Сара, это жена мистера МакКорда, — говорит Арло, поднимая глаза от газеты, которую он читает на большом центральном острове. — Они недавно поженились.

— О, поздравляю! — тепло говорит Сара.

— Спасибо.

Мой ответ не вызывает энтузиазма, потому что на кухню заходят еще две молодые женщины, чтобы присоединиться к нам. Они одеты в белое, несут сумки с чистящими средствами, как и Сара, — трио милых брюнеток, которые выглядят так же, как и я.

Вплоть до красной помады.

Сара говорит: — Это Келли и Мишель. — Обе бормочут скромные приветствия.

Через мгновение мне удается ответить: — Привет.

— Есть ли у вас какие-то конкретные места, на которых вы хотели бы сосредоточиться сегодня?

Они смотрят на меня с профессиональным ожиданием. Я понимаю, что должна дать им какие-то указания. Никогда раньше мне не приходилось руководить домашними работниками, и я нахожусь в растерянности.

Даже не знаю, где здесь находится стиральная машина, черт возьми.

— Может, как обычно?

— Конечно.

Сара, которая, очевидно, является лидером, поворачивается к остальным дамам и говорит: — Давайте начнем. — Они кивают и начинают суетиться по кухне, их движения быстры и эффективны.

Помимо того, что я чувствую себя неуютно, я ещё и мешаю. Поэтому я прощаюсь со всеми и направляюсь в гараж, где несколько долгих минут стою, как вкопанная, и смотрю на ряды роскошных автомобилей, сомневаясь в собственном здравомыслии.

Не может же быть совпадением, что мы все похожи друг на друга?

И секретарь Каллума тоже?

Разозлившись на себя, я трясу головой, чтобы прояснить ситуацию.

Конечно, это совпадение. Я веду себя нелепо. Позволяю эмоциям сегодняшнего утра захлестнуть меня с головой. В этом городе миллионы невысоких брюнеток. Буквально миллионы. А я веду себя так, будто я рыжая с ростом в восемь футов и рогом радужного единорога вместо носа.

Кроме того, Конрад говорил, что его сын предпочитает блондинок. Если уж на то пошло, я должна была бы беспокоиться, если бы все его сотрудники были похожи на Сабину.

К тому времени, когда я прихожу на работу, я уже заставила себя поверить в это.

Когда раздается стук в дверь моего кабинета, я поднимаю глаза от компьютера.

— Привет, Мерф.

Он стоит в дверях и показывает большой палец в сторону входа в магазин.

— К тебе пришел молодой человек. Говорит, его зовут Коул.

О Боже. Это ворчливый брат Каллума. У меня сводит живот.

— Он выглядит сердитым?

— Вовсе нет. Кажется, он дружелюбный. Может, мне сказать ему, что ты занята?

Я поднимаюсь, разглаживая руками перед юбки.

— Нет, проводи его сюда, пожалуйста.

Заставляю себя сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить нервы. Понятия не имею, зачем Коулу понадобилось видеть меня, но не могу отделаться от мысли, что этот неожиданный визит не сулит ничего хорошего.

Потом он входит в дверь, и я передумываю.

В его взгляде нет злорадства, как на семейной фотографии, и нет той мрачной, трескучей напряженности, которая была у него в тот день в офисе Каллума. Одетый в черные брюки и белую рубашку, он выглядит серьезным, но не суровым.

Он подходит ко мне и протягивает руку.

— Привет, Эмери. Прости, что не позвонил сначала. Сейчас подходящее время?

Я пожимаю его руку, стараясь не вздрогнуть, когда он сминает все маленькие косточки в моей. У этого человека хватка как у гидравлического пресса.

— Все в порядке. Хотя, должна признать, это неожиданно. Что-то не так?

Мой вопрос заставляет его улыбнуться. Ну, не совсем улыбнуться, но его губы изгибаются так, словно готовы растянуться в улыбке, если бы не боялись, что он их оторвёт за такую дерзость.

— Ты говоришь как я.

— О? Как это?

— Твоя первая мысль всегда негативна.

Я не знаю, как к этому относиться, поэтому обхожу стороной.

— Не хочешь ли присесть?

— Нет, нет, я не буду отнимать у тебя много времени. Я просто хотел поговорить с тобой о Каллуме.

Его выражение лица заставляет меня нервничать снова и снова.

— Он знает, что ты здесь?

— Нет. И я буду признателен, если ты не скажешь ему, что я был.

Мы стоим в неловком молчании, пока я не говорю: — Не хочу показаться грубой, но ты ставишь меня в неловкое положение, прося об этом.

— Я не прошу лгать. Просто не передавай эту информацию.

— Есть какая-то причина, по которой ты не хочешь, чтобы я сказала ему, что видела тебя?

Коул смотрит на меня с минуту, его темные глаза оценивают, а красивое лицо стало мрачным.

— Могу я быть откровенным?

— Я бы предпочла, чтобы так и было.

— Мой брат... — Отведя взгляд, Коул прочищает горло, как будто может подавиться тем, что собирается сказать. Его голос становится на октаву ниже, и он говорит: — Мне трудно сказать тебе об этом.

Я опускаюсь в кресло за столом и провожу трясущейся рукой по лицу.

— Пожалуйста, не говори, что у него есть тайная семья.

Коул оглядывается на меня с выражением ужаса.

— Нет. Господи, конечно же, нет. Почему ты так думаешь?

Закрываю глаза и вздыхаю.

— Потому что я королева ужасных вещей, вот почему. Сейчас я бы хотела выброситься из окна, но мы на первом этаже. — Я открываю глаза и встречаюсь с его удивлённым взглядом. — Прости. Ты что-то говорил?

Ему требуется мгновение, чтобы перегруппироваться после удара по голове тупым предметом моей глупости.

Затем он говорит: — Я хотел сказать, что мы с братом не близки.

Когда Коул не продолжает, а только стоит с явным дискомфортом, я пытаюсь мягко подтолкнуть его к разговору.

— Каллум не говорил мне об этом, но мне показалось, что в день нашей встречи между вами было какое-то напряжение.

— Он не говорил тебе, что мы не ладим?

Кажется, он удивлен этим. Я не могу не задаться вопросом, что за этим стоит.

— Нет. Если честно, Коул, он вообще мало что рассказал мне о вашей семье. Хотя он вообще почти обо всем умалчивает, включая себя. Я бы не догадалась, были ли вы лучшими друзьями или заклятыми врагами. Он ведет себя так, будто его личная жизнь — это государственная тайна.

Коулу требуется около тридцати секунд, чтобы изучить мое лицо с сузившимися глазами, чтобы решить, как реагировать. Затем он опускается в кресло напротив моего стола, проводит руками по волосам и вздыхает.

— Я был уверен, что Каллум сказал тебе, каким идиотом он меня считает.

Я снова пугаю его, когда смеюсь. Он смотрит на меня в замешательстве.

— Я прошу прощения за смех. Просто он считает всех идиотами, кроме себя. На твоем месте я бы не принимала это близко к сердцу. У него эго Ротшильда.

Коул хмурится.

— Мы богаче Ротшильдов.

Вот что происходит, когда бедный человек пытается шутить над богатым.

Видя мое ошарашенное лицо, Коул пытается помочь.

— Может, ты имела в виду Уолтонов?

— Кто они?

— Семья, владеющая WalMart.

— Они богаче вашей семьи?

— Нет.

— Тогда почему ты привел их в качестве примера?

— Я не думал, что ты спросишь.

Я начинаю понимать, почему у Каллума могут быть проблемы с братом.

— Может, тебе стоит просто рассказать мне, в чем дело?

Коул откидывается на спинку стула и окидывает меня жестким взглядом, а затем зловеще говорит: — С ним тебе придется несладко.

Я жду, зная, что будет еще что-то, но не ожидаю того, что он скажет.

— Если хочешь знать правду, он — мудак.

Раздраженная, я поднимаю руку, чтобы прервать его.

— Позволь мне остановить тебя прямо здесь. Я понятия не имею, что у вас с ним, и, если честно, это не мое дело. Но я знаю, что я замужем за ним, засранец он или нет, и я не собираюсь сидеть здесь и позволять тебе говорить гадости о моем муже.

Очевидно, не готовый к тому, с какой силой я произнесла эту речь, Коул смотрит на меня с неприкрытым удивлением.

Когда он приходит в себя, то говорит: — Я не закончил. Хотел сказать, что он мудак, но я рад, что он нашел кого-то, кто может с ним мириться. У меня не было возможности сказать это в офисе, но я надеюсь, что вы будете очень счастливы вместе.

— Ох. — Мне кажется глупым, что я ругала его всего одну секунду, а потом снова раздражаюсь на него. — Почему ты не сказал этого сразу?

Его злобный взгляд еще хуже, чем у Каллума, если такое вообще возможно.

— Мне не дали ни единого шанса.

Клянусь Богом, эти МакКорды могут довести женщину до инсульта.

— Есть какая-то причина, по которой ты не хочешь, чтобы я сказала Каллуму, что ты заходил, чтобы сказать ему что-то очень приятное?

Коул мрачно хмыкает.

— Потому что он бы взорвался к чертовой матери, если бы узнал, что мы остались в комнате вдвоем. После того как ты ушла в тот день из офиса, мы как обычно занялись ерундой. Не буду вдаваться в подробности, но я сказал, что удивлен, что такая милая особа может пойти за таким козлом, как он, и он чуть не убил меня.

Я весело говорю: — Ну и ну, интересно, почему он обиделся на такой милый комплимент?

— Наверное, потому что я сказал не «милая». Я сказал «сексуальная».

Щеки пылают жаром, но я сижу так, будто это не имеет никакого значения.

Он понимает, что я в шоке, и говорит: — Гарантирую, я не пытаюсь к тебе приставать.

— Это хорошо. Это, пожалуй, единственный способ сделать этот разговор менее неловким. Может, перейдем к тому, что ты расскажешь мне, почему не хочешь, чтобы он знал, что ты был здесь?

— Я хочу сказать, что никогда раньше не видел, чтобы Каллум ревновал к женщине. Черт, я никогда не видел, чтобы он проявлял какие-либо эмоции по отношению к женщинам, с которыми встречался до тебя. Но я сказал, что ты сексуальна, и он прижал меня к стене, обхватив рукой горло, не успел я и глазом моргнуть, выплевывая мне в лицо угрозы смерти, как сумасшедший.

Знаю, что мне, наверное, следовало бы выразить неодобрение или сделать какой-нибудь одобрительный комментарий о том, как ужасно это было со стороны Каллума, но я почему-то испытываю странное удовлетворение.

Мне действительно нужно записаться к психотерапевту.

Не найдя даже мало-мальски внятного ответа, я просто говорю: — О.

— Да.

— В таком случае я ему не скажу.

Его рот снова изображает почти улыбку.

— Я ценю это.

— Раз уж ты здесь, не возражаешь, если я задам личный вопрос? И ты не обязан отвечать. Я не обижусь.

С любопытством глядя на меня, Коул говорит: — Давай.

— Это касается бизнеса вашей семьи.

Я ожидала, что он напряжется или будет выглядеть настороженным, как Каллум, но он просто ждет, когда я продолжу, не меняя выражения лица. Воодушевленная, я продолжаю.

— Все в порядке с этим?

Вопрос заставил его нахмуриться.

— В каком смысле?

— Я имею в виду, есть ли какая-нибудь опасность в том, чем вы занимаетесь?

Если бы он попытался, то не смог бы выглядеть более озадаченным.

— Опасность? Конечно, нет. С чего ты это взяла?

— Просто Каллум что-то сказал. Может, я неправильно его поняла.

— Скорее всего. Единственное, что опасно в медиабизнесе, — это то, что ты можешь умереть от скуки. Я целыми днями сижу за столом, тасую бумаги. Это ад.

Это заставляет меня улыбаться.

— Если ты хочешь сменить профессию, я могу устроить тебя на работу сюда, чистить кошачьи лотки.

На его красивых чертах появляется слабое выражение отвращения.

— Это была шутка.

Судя по его выражению лица, это слово ему незнакомо.

Коул спасает нас от еще более искрометного разговора, поднимаясь и говоря, что ему пора идти. Я провожаю его до двери, сомневаясь в том, что мне удалось подслушать в разговоре Каллума и его отца на кухне. Я могу сказать, что растерянная реакция Коула на мой вопрос была искренней, а значит, либо я услышала не то, что думала, либо Конрад и его старший сын затевают что-то такое, о чем Коул не знает.

Коул останавливается на выходе, чтобы еще раз пожать мне руку.

— Надеюсь, тебе удастся убедить Каллума поужинать в доме моих родителей в ближайшее время. Моя мама умирает от желания познакомиться с тобой. У нее трое сыновей, и она очень рада, что в семье появилась еще одна женщина.

Я от этого просто в восторге. Понятия не имею, чего ожидать от своей новой свекрови, но, судя по всему, мы с ней поладим.

— Это радует, — мягко говорю я.

Коул качает головой, нахмурившись.

— Что ты имеешь в виду? Ты боишься, что по какой-то причине не понравишься ей?

Мой смех звучит застенчиво.

— Я имею в виду, это необычная ситуация.

— Она не сноб в таких вещах.

— Каких именно?

— Ты находишься в другом социальном кругу.

Он имеет в виду, что я бедна. Как элегантно сказано. Полагаю, иметь миллиарды — значит научиться благородным способам оскорбления безмозглого населения планеты.

— Нет, я имела в виду, почему Каллуму пришлось жениться.

Коул смотрит на меня так, будто я говорю по-голландски.

— Пришлось? Что значит «пришлось»? — Его взгляд падает на мой живот, и он краснеет. — О Боже. Ты беременна.

Очевидно, что Коул ничего не знает об ультиматуме своего отца Каллуму: он должен жениться или потерять наследство.

Я только что засунула ногу в свой большой глупый рот.

Пытаясь отступить, я смеюсь и надеюсь, что это звучит искренне.

— Нет! Боже, нет, я не беременна. Просто имела в виду, что он должен был жениться... так быстро... потому что он... я имею в виду, мы были... были... так влюблены!

Он купился на мое выступление, отмахнувшись от него пренебрежительным взмахом руки.

— Мои родители знали друг друга две недели до того, как сбежали. Глупо, любовь с первого взгляда у нас семейное.

Я чуть не падаю к его ногам от облегчения. Представляю, как отреагирует Каллум, если узнает, что я проболталась о чем-то столь важном. Это было бы некрасиво.

И тут я снова начинаю отступать, но на этот раз от того, что только что сказал Коул.

— Любовь с первого взгляда? Это Каллум так сказал?

Коул некоторое время изучает меня, колеблясь.

— Не совсем.

— Теперь мне стало любопытно. Что он сказал? Обещаю, что не буду ему рассказывать.

С явным презрением к этим чувствам он говорит: — Каллум сказал, что увидел все свое будущее, когда впервые посмотрел в твои глаза.

Дыхание вырывается из меня с такой неожиданной силой, что я поднимаю руку, чтобы прикрыть рот. Ошеломленная, смотрю на Коула, и мои глаза начинают слезиться.

— Я бы не поверил, если бы не услышал это своими ушами, — говорит он, качая головой. — Но я рад за вас, ребята. Как уже сказал, я рад за вас.

— Спасибо, — говорю я, и мой голос дрожит. Чтобы скрыть внезапно нахлынувшие эмоции, я заставляю себя улыбнуться. — Позволь мне проводить тебя.

Мы вместе идем к входу в магазин, и я в оцепенении думаю о том, что, возможно, все плохое, что со мной когда-либо случалось, было преддверием этого.

«Он сказал, что увидел все свое будущее, когда впервые посмотрел в твои глаза».

Даже Джейми Фрейзер не смог бы с ним сравниться.

Я вся в тумане и сентиментальности, пока мы с Коулом не доходим до входной двери магазина. Тогда он смотрит в окно на вид торгового центра за окном и втыкает булавку в мой маленький счастливый пузырь, разбивая его вдребезги.

Жестикулируя в сторону ValUBooks, он говорит: — Я никогда не пойму, почему мы открыли магазин именно здесь, а не в центре города.

Мы?

Открыли свой магазин?

Чувствуя себя так, словно он только что ударил меня в живот, я с трудом выдавливаю из себя: — Что?

— Мы приобрели их несколько лет назад. Переплатили, если хочешь знать мое мнение, но Каллум настаивал, что это хорошее дополнение к портфолио. Все это должно было быть большим секретом по какой-то причине, которую я так и не смог разгадать. — Он смотрит на меня. — Сильно ли это повлияло на твой бизнес, когда по соседству находится такой крупный конкурент?

Я хочу ответить, но не могу. Мой рот не может вымолвить ни слова, потому что в голове пусто.

McCord Media владеет компанией ValUBooks.

Они приобрели компанию несколько лет назад.

Это должен был быть секрет.

Мой муж настоял, чтобы они купили ее.

Мой муж настоял, чтобы они купили ее.

Мой желудок переворачивается. Я уверена, что меня сейчас стошнит.

— Нет, — шепчу, чувствуя, как всё внутри меня начинает рушиться, словно неустойчивый край обрыва, который вот-вот обрушится и превратится в оползень. — Нет, на нас это никак не повлияло.