Танец тьмы. Хроники чародейки

Глава 25, в которой Тие не удаётся отвертеться от свадьбы

— 25.1—Конечно, Тия вмешалась:

— А брюхатить он меня должен был с моего согласия, а? Или насильно?

Король отпрянул. Чародейка заметила, как сильно у него тряслись руки:

— Конечно, по любви и согласию.

Вирий Единственный, поддерживаемый дядькой Болотным, взобрался обратно на трон:

— Простите меня, гости дорогие. Оплошал я. Другое думал. Что мой дорогой родственничек не невесту везёт — жену! Как видите, стар я становлюсь. Слаб. Боюсь, не дождаться этого счастливого момента для всего королевства. Свадьбу играем завтра!

У Тии отпала челюсть, которую она с трудом вернула на место:

— Но я не готова!

— Ты его любишь? — подозрительно посмотрел на неё своими бесцветными глазами король.

Тия кивнула. Он уставился на Злота:

— А ты?

Тот гаркнул:

— Больше жизни, ваше величество!

Вирий Единственный зыркнул на боевых магов:

— Проверяли?

Все десять, в свите были только они, кивнули синхронно. Король потёр руки:

— Зачем же тогда дело стало? Чего ждать? Играем свадебку!

Тия выступила вперёд:

— У меня свои обряды, свой порядок этого действа. Мне две недели нужно на подготовку.

Они торговались, будто на рынке, переходя на повышенные тона и отчаянно жестикулируя руками. Нечеловеческими усилиями Тия выторговала пять дней, и то Злот потом ей сказал, что она совершила подвиг — самого короля переборола.

Но сама Тия считала, что проиграла, ведь она вообще не собиралась замуж, особенно за Злота.

Но обговорена была свадьба, брачная ночь, зачатие ребёнка.

«Ужас! — думала Тия. — Здесь женщины точно скотина на рынке, которая приплод должна нести по графику, а не по велению сердца». Как теперь закончить, что она начала? И поток ли её сюда принёс? Или более приземлённое желание? Как, например, отомстить Пьеру…

— 25.2—Вирий Единственный устал, и гости тут же были выдворены из зала. Тия смешно кланялась, уходя, то ли нервничая от его величия, то ли от скорой свадьбы. «Кретинка! — думал король. — Все замуж торопятся, а ей, видите ли, надо понять…» Но он выдержанно смотрел на этот цирк дворцовой неумёхи — она даже за стул зацепилась, а потом за лавку. «Ещё бы! В таком платье! Позор для тьму-тараханки! Но недолго ей осталось смуту в королевстве наводить и свои порядки строить», — Вирий дождался, когда все уйдут и посмотрел на тятьку Болотного:

— Любовь есть? Хорошо проверяли?

Тот поклонился:

— Даже тошно смотреть. Сюсюкают, он ей пальцы ног мусолит, а она его дальше не подпускает — хохочет и отнекивается.

ВирийЕдинственныйбуркнул:

— Ну, Злот, удивил. А по другим бабам ходит? Он же не может без этого дела.

— Никак нет, ваше величество. Только за ней бегает. Его не узнать, будто околдовали.

Вирий Единственный метнул гневный взгляд:

— Проверяли?

— Конечно.

— Чист?

— Как стёклышко.

— Во, дурак. Дурак. Я думал, что на его месте Пьер будет, а тот упустил, кретин, — последнее слово король произнёс с таким презрением, что на тятьку Болотного холодом повеяло. — На Злота у меня были другие планы, но ждать нет времени. Сколько осталось?

Тятька Болотный ответил, чуть испуганно выгнув бровь:

— Одиннадцать дней.

— Продлить сможете? — король устало потёр лоб.

— Никак нет, — тятька до земли поклонился.

— Дууурааа! Она ещё тянет! Организуйте, чтобы он её совратил до свадьбы!

На церемонии она должна быть беременна! — не крикнул, а прохрипел ВирийЕдинственный.

— Всё сделаем, — отрапортовал глава дворцовых магов.

— 25.3—Тия сидела в отведённых ей покоях во дворце и посматривала по сторонам. Комната поражала своей роскошью, но при этом отличалась вычурностью и отсутствием гармонии. Стены были обшиты дорогими панелями из тёмного дерева. Везде красовались помпезные гобелены и картины в массивных золоченых рамах. Громоздкая мебель из резного дуба соседствовала с вычурными светильниками, обильно украшенными хрусталем и позолотой. Повсюду сверкали и переливались дорогие безделушки — фарфоровые статуэтки, вазы, канделябры. Однако весь этот блеск и великолепие создавали скорее впечатление дешевизны и безвкусицы, нежели истинной роскоши и утончённости. Создавалось ощущение, что покои были заставлены наспех, без должного чутья и чувства меры.

Но Тия не замечала всего этого. Она думала. Каждое слово короля, сказанное после того, как они ушли из приёмного покоя, отдавалось в голове опасностью. Та пульсировала в висках, заполняя собой всё тело. Да, чародейка всё слышала. Не зря она там кланялась, цеплялась и строила из себя восторженную дурочку. Кусок платья остался на лавке, передавая всю картинку со словами, будто она лично присутствовала при разговоре. Пустые выцветшие глаза Вирия Единственного пугали своей безжалостностью и отсутствием хоть проблеска какого-то чувства. Он был словно чёрное пятно, которое хотело высосать весь свет, что был внутри. Тие казалось, что она чувствует его губы на своей шее, а он высасывает из неё всю магию. Да, в этих землях высасывали магию именно так — укус в шею, и пей до изнеможения. Всё, что выпил, твоё — могли пить по очереди, мог один. Если составлен магический договор, по которому магия отходила наследнику, то выпить человека было нельзя. Но так делали только высшие маги.

«Кому отошла магия Туесяка?», — задумалась Тия, чтобы хоть как-то отвлечься от парализующего страха и начать думать по делу.

Но не смогла, потому что в дверь постучали.