Танец тьмы. Хроники чародейки

Глава 41, в которой Тия просыпается одна

— 41.1—Злот будто нарочно тянул время. Так медленно он ещё не любил Тию. То он был словно обезумивший лев, а сейчас неспешная черепаха. И от этого Тия стонала так громко, желая продолжения, страстно мечтая о кульминации, а она каждый раз наступала! Но не у него. И он после паузы продолжал ласки вновь. Тия царапала ногтями ему в спину, впивалась зубами в широкие плечи, выгибалась, как кошка, и молила его не останавливаться, потому что несмотря на то, что казалось, что она больше не выдержит, хотелось ещё. Опыт у Злота был невероятный, и он знал, как доставить женщине удовольствие. Сейчас Тия лежала на животе, а он закрыл её целиком сверху. Его ладони скользнули ей на грудь, а он двигался медленно, словно желая свести её с ума. Вот его пальцы переместились на бёдра. Он встал на колени и подтянул её к себе.

— Оооооо! — Тия уже вопила, а муж всё не останавливался.

Спустя вечность они упали оба, мокрые от пота, а тело Тии подрагивало. Она была измождена так сильно, что тут же заснула, чувствуя руку мужу на своём бедре, а, когда проснулась, Злота не было.

— 41.2—Беганье по комнате, оханье и причитание… Тия за эти пять минут пережила многое. Она никогда не боялась, считая, что ей всё по плечу. Но с уходом таких привычных способностей всё изменилось. Она перестала быть всесильной и всемогущей, а стала слабой и зависимой. И от кого? От мужика!

Если быть точнее, то от любимого мужчины. Но что это меняло? Она знала про него одно, что он вертихвост. По-простому бабник, каких свет не видывал. Она была для него проигрышем, манящей конфеткой, которую хотелось попробовать, призом, который он не получил.

И вот… он достиг цели. Непревзойдённый ловелас доказал, что неимоверно крут — залез в постель даже к названной сестре, к той, которую многие считают императрицей. А вот ответственность… правда… да, нафиг ему это надо?!

Убёг! И всё!

Не зря предупреждала маман, что мужиков надо использовать, а не любить.

От слёз к ярости. От злости к самобичеванию. Казалось, время тянулось, а каждая мысль жалила раскалённым железом.

В этот момент дверь распахнулась.

— Ты?! — Тия набросилась на Злота с кулаками.

Он опешил, выронил всё, что нёс, и куча свитков и бумаг разлетелась по комнате. Но мужчина, одетый в чёрное, как обычно в последнее время, не бросился всё это собирать. Он крепко прижал к себе Тию и заглянул ей в глаза:

— Что ты успела себе напридумывать, звезда моя?

Тия всхлипнула, пытаясь отвернуться. Но Злот крепко держал её за талию, не давая ни на шаг отодвинуться. Он ногой захлопнул дверь, а второй рукой держал её за подбородок, чтобы она не отвела взгляд.

— Что? — повторил он вопрос.

Снова всхлип.

— Мне читать твои мысли?

— Не сможешь, — всхлипнула Тия. — Я пустота для магии.

Злот усмехнулся:

— Проверим?

Он подхватил Тию на руки и перенёс на кровать, но, против обыкновения, приставать не стал, а просто сел рядом и крепко обнял:

— Ты решила, что я бабник и, получив, что хотел от тебя, просто сбежал.

Тия дернулась, но вскочить он ей не дал и отодвинуться от себя тоже:

— Так?

Пришлось кивнуть, но после признания Тия стрельнула вопросом:

— Как ты это делаешь? Как ты ко мне применяешь магию?

Злот вздохнул и устало бросил:

— Дура.

— 41.3—Конечно, это ему даром не прошло. Потом пришлось успокаивать, целовать и всё прочее. На каком-то моменте Тия сдалась и упала в объятия, как давно хотелось.

Снова жаркие поцелуи, горячие руки, стоны, переплетение обнажённых тел. Но это всё не снимало вопросов, лишь откладывало.

На два дня в этот раз смог Злот смог угомонить свою жёнушку, а потом она снова попёрла в нападение. Ей прямо хотелось уличить его во лжи, припереть к стенке.

Вот уже десять дней молодожёны провели в спальне. Туалет и ванна были тут же, еду им исправно носили. Проверял её Брут, пробуя все кушанья. Никуда не ходили, ничего государственного не делали, ни в какие вопросы не вникали. Но так невозможно жить вечно! Тия, измождённая любовными утехами, хотела правды.

— Ты не правды хочешь, — Злот любовался обнажённой женой. Он по-прежнему с ней говорил только, когда она была в таком виде. — Ты хочешь уверенности, что ты не зря отдалась мне. Но в этом случае, ты будешь вынуждена признать, что ошибалась. Поэтому ещё больше ты хочешь подтвердить свои сомнения, что я лгун и обманщик. Тогда ты сможешь сказать, что я была права, что твоя мать была права, что все твои подруги были правы, считая мужиков сволочами. В любом случае проигрываю я. Знаешь почему?

Тиявспыхнула:

— Почему?

— Потому что в первом случае ты возненавидишь меня, потому что я оказался лучше тебя, и начнешь мстить мне за свои ошибки. Выискивать, к чему бы придраться, чтобы доказать, что не зря так думала. А это червями разъест то, что только-только начало прорастать. А вовтором — очевидно, что ты меня тут же вышвырнешь и, наверное, казнишь. В результате я рано или поздно остаюсь без любимой женщины. И вот это меня не устраивает.

Тия, конечно, утверждала, что он не прав и совсем её не знает. Но Злот лишь грустно улыбался, обнимая её:

— У тебя за плечами не только твои мысли — весь твой род, всё то место, где ты выросла, его атмосфера, убеждения. И я… которого ты считаешь ничего не понимающим идиотом.

Тия замялась:

— Ну, в любви ты понимаешь очень хорошо, признаюсь.

— Ох, дорогая, — Злот зарылся в её волосы, — я же знаю, что ты тут же меня выставишь вон, и я больше не смогу прикасаться к тебе, смотреть на тебя, обнимать тебя.

Тия вздрогнула:

— Всё так ужасно?

Злот кивнул:

— Хуже. Всё, что ты знаешь обо мне, — ложь.