Танец тьмы. Хроники чародейки

Глава 4, в которой Тиялинда старается понять

Итак, бескрайние просторы Тьму-Тараханской империи были нашпигованы магией. Но простому люду иметь её было непозволительно. В раннем детстве каждый житель империи проходил специальную проверку у королевских магов, и имеющееся у него выкачивалось. Бесплатно и необратимо. Эдакий налог, чтобы любой бунт не то, что подавить на корню, но даже не дать ему возможности возникнуть. Против магии обычные людишки не имели никаких шансов, тем более практически все, кого Тиялинда встречала в деревнях и посёлках, были скручены магией преклонения перед империей и её правителем и помогали им, отдавая последнее в случае необходимости, даже жизнь.

Окружающие страны на Тьму-Тарахань имели зуб. Они там ютились на маленькой территории, часто превосходя численностью всё население империи, а тут жировали на бескрайних просторах. Поэтому Чародейный сёстринск давным-давно выбрал это место — легко скрыться и не отсвечивать.

Сами чародейки расположились в месте, которое, по мнению жителей этих земель, было необитаемым. Ночное светило Тилуна позволяло не участвовать в земных разборках, сполна получать энергию солнца и творить, что вздумается. Ведьмы спокойно перемещались с земли на светило и обратно, при этом перемещения не ограничивались этим местом. Они свободно путешествовали по всей солнечной системе, создавая или влипая в конфликты. Лишь эта земля была свободной от их вмешательства. Так гласила Вселенская хартия чародеек, поэтому-то для доказывания своего совершеннолетия молодые чародейки отправлялись сюда. Магию использовать они могли, а вот в политику вмешиваться — нет. Но Тиялинде казалось, что сейчас политика вмешалась в её жизнь.

— Тьфу, — сплюнула Тия. — Любая ведьма метлу во всём этом сломит.

И она пыталась вникнуть в эту скукотень дальше.

Сейчас тут правил король Вирий Единственный. Да-да, если верить разговорам в округе, то он правил, по меньшей мере, тыщу лет. Старикашка за это время всем надоел. И многие надеялись, что скоро даже магия не спасет его от старости.

Много магических сил уходило на охрану границ и внешние конфликты. Сейчас велись войны с тремя королевствами: королевством Пыжиков, империю Хю и страной Даиверов. Кстати, Пьестонские земли граничили с империей Хю. Маленькой империй. Пока. Но за последние тридцать лет она присоединила к себе множество земель с другой стороны от Тьму-Тарахани и теперь посягала на святое для Вирия Единственного — его земли, зато он посягал на их земли. Но причём здесь Тиялинда?

Изыскания Тиялинды прервал бывший маг — деревенский рыжеволосый парень. Его мускулистое тело, словно высеченное из камня, источало грубую, первобытную силу. Широкие плечи, крепкая грудь и рельефный пресс свидетельствовали о тяжёлой физической работе на земле. Каждое движение молодого мужчины было полно мощи и энергии.

Тия сморщилась, когда он пошёл к ней — избушенция, как и было приказано, выпустила его, как только он стал способен на разговор. Девушка испытывала одну лишь брезгливость — она любила утончённость, изящество, ум. А тут… нашпиговали магией, запрограммировали, как цепного пса. В общем, делай дело и не думай.

Густые, рыжие волосы, вихрем вздымающиеся над высоким лбом, придавали ему дикий, почти необузданный вид. Глубоко посаженные зелёные глаза смотрели на мир с настороженностью, будто готовые в любой момент вспыхнуть гневом.

И он вспыхнул:

— Какого хрена я тут блюю? — от мощного баса даже избушка вздрогнула.

Тиялинда откинула чёрные волосы и посмотрела уничижительно, а ему хоть бы что.

Он сложил руки на груди, будто ненароком демонстрируя бицепсы. Неужели, угрожает? И она прыснула. Смех парня удивил. Он побледнел, потом покраснел и сел на стул напротив Тии. Стул от такой наглости, а ещё и веса тут же развалился. Парень, бухнувшись на пол, смутился ещё больше. А Тия сказала:

— Пять сек. Сейчас сварганю.

Щелчок пальцев, и стул собрался заново, но теперь это был не изящный стульчик, а мощный табурет, который мог выдержать даже такого увальня.

— Ведьма, — процедил парень.

— Чародейка, — поправила его Тия.

— И чего ты меня в заложниках держишь? — его грозность сменилась на растерянность.

— Ну, и наезд. Это ты ворвался в мой дом, собираясь препроводить меня на казнь! А я даже не сделала ничего.

— Всех вас надо извести — жить нормально не даёте, — он стукнул кулаком по столу.

Тот не успел развалиться только потому, что Тия была начеку и на долю секунды опередила столкновение стола с кулаком, щелкнув пальцами и меняя облик стола.

Крупные, загрубевшие от работы руки парня были покрыты россыпью веснушек, придававших ему простодушный, деревенский облик. Широкий, с горбинкой нос и квадратная, волевая челюсть. Простой работяга — ничего лишнего.

— То есть, ты считаешь, справедливым, что один маг убивает другого?

— Да!

— Но количество магии от этого не изменяется.

— Почему?

— Потому что от убитого она переходит к тому, на ком этот мертвец завязан. Ежели маг был свободным, то перейдёт к императору. И, между прочим, ты, придя сюда, сам был под завязку напичкан магией.

Парень растерянно посмотрел на свои руки:

— И чё? Я сейчас могу что-нибудь эдакое?

Тия помотала головой:

— Неее, я всё наносное с тебя убрала, вот тебя и промывало. Но ты, молодец, крепкий орешек, вообще-то и помереть мог.

Бешенство парня по поводу его возможной кончины длилось полчаса. Применять магию к нему сейчас было нельзя, поэтому Тия только заколдовывала имущество от разрушений. Парень крушил, а оно не крушилось. Парень бил, а оно не билось. Парень хотел уйти, а избушка его не выпускала.

Тиялинда удивилась, что во всём этом безумии у него даже ни одного посыла не было напасть на неё. И когда он успокоился, то она спросила его об этом.

Тот хмыкнул:

— Женщин бить нельзя. Они слабый пол.

Тиялинда вновь стрельнула вопросом:

— А вести невинную девушку на казнь, не давая ей даже слова сказать? Магией, между прочим.

Парень смутился и затеребил рукав клетчатой рубашки. Один был закатан до локтя, открывая взгляду мощное, покрытое загаром предплечье. А второй из-за его бушеваний раскатался и мешался на запястье. Брутальный образ дополняли потёртые джинсы и тяжёлые ботинки на толстой подошве. Несмотря на свирепый вид, в глазах парня читалась доброта и простодушие.

— Эээээ, — протянул он.

— Вот тебе и эээээ. Я тут живу, никому не мешаю, ни к кому не лезу. А тут, на тебе, приходите! — Тия чуть понизила голос и постаралась добавить в него слезу, а ещё страх молодой невинной девушки. Она даже шмыгнула носом для пущей убедительности и отвернулась, прикрыв глаза рукой. Пусть думает, что она плачет.

Парень заёрзал и запыхтел.

— Чем я могу искупить свою вину? — прямо спросил он.

Глаза Тии зажглись, но она выдержала паузу, словно стараясь унять слёзы:

— Мне просто нужна информация. Кто? Зачем? И почему?

— Но я ничего не помню, — парень растерянно захлопал глазами.

И Тия поняла, что можно переходить к следующей стадии — знакомству.

— Я Тия, — представилась чародейка.

— А я Брут, — протянул рыжеволосый ладонь.

Их руки соприкоснулись. Тия сморщилась — какие грубые! Ей вспомнилась нежная кожа Пьера — как же всегда хотелось, чтобы его ладони гладили её руки, шею, опускались ниже.

А это верзила её поцарапает! Он коров гладит, да свиней. Фуууу. Но Тия, приложив усилие, не вырвала руку и даже задержала чуть дольше положенного. Ей нужна его помощь. Нужный заговор можно наложить только с искреннего согласия, а то бы она давно его вышвырнула, выпытав предварительно всё, что требуется.