Теперь ты моя

Глава 32 Хейден

– Штат против Джонсона, – объявляет судебный пристав.

Я сижу, постукивая ногой под столом, и жду, когда это слушание закончится. Из-за неудобного деревянного стула я нервничаю еще больше. Я не хотел покидать Калисту, но я не планировал отправляться за решетку. Нужно хоть раз в жизни играть по правилам.

Особенно после того, как я пытал Томаса Рассела, а потом расчленил его.

Несмотря на отвратительное настроение, на моих губах играет улыбка. Его крик был музыкой для моих ушей, пока я не отрезал ему язык. И даже после этого я постоянно прокручиваю его в голове. Он мучился, как я ему и обещал. Если бы в больнице меня не ждала Калиста в это время, я бы снял с него всю кожу, а не большую ее часть…

Высокий и гнусавый голос судьи вырывает меня из размышлений. Я окидываю взглядом ее, а потом присяжных, замечая их скучающие лица и молчаливое сочувствие.

Через несколько секунд я мысленно возвращаюсь к Калисте. Я проигрываю в голове наш последний разговор в больнице, и внутри все скручивается. Неопределенность и боль в ее глазах до сих пор убивают меня. Мне нужно заставить ее понять, что я завязал с самосудом. Я не шутил, когда говорил, что она смысл моей жизни.

Месть и правосудие не идут ни в какое сравнение с любовью и преданностью.

К тому моменту, когда я спустя несколько часов решительно вхожу в здание больницы, я уже готов упасть на колени перед Калистой, если она пообещает не убегать. Я видел настороженность в ее взгляде, и мне не удалось сделать так, чтобы она исчезла. Инстинктивно я понимаю, что именно поэтому я был целый день на взводе, а теперь бегу по коридору к ее палате.

Я скольжу потной ладонью по дверной ручке, поворачивая ее, и толкаю дверь. Взгляд тут же падает на аккуратно заправленную пустую кровать. У меня сжимается грудная клетка, когда я вижу на тумбочке ее телефон, а под ним белый конверт.

Трясущимися руками я кладу в карман телефон Калисты и беру в руки конверт с моим именем на нем. Я открываю его быстро, несмотря на беспокойство, разрывающее меня изнутри. Становится только хуже, когда я нахожу в конверте нитку жемчуга. Вместе с запиской.

Я опускаюсь на кровать, чувствуя, как внутренности закручиваются в узел, и сжимаю клочок бумаги… единственное, что мне осталось от Калисты.

Пока что.

– Я всегда буду преследовать тебя, – говорю в тишине пустой комнаты. – Можешь не сомневаться.

Если она думает, что я преследовал ее до этого момента, она даже не представляет, что ее ждет.