Твое пламя и твои крылья, феникс (СИ)

Глава о том, как сурова жизнь наемников (4)

Взгляд Агаты

Со всеми предосторожностями переложила малышку Таяте на руки — та и веками не дрогнула, спала просто как убитая — и поднялась размять ноги. Действительно успела затечь, привычки сидеть на земле или полу у меня не было. Топчась на месте, обдумывала то, что услышала, и пыталась представить себе, каково это — быть в сознании во внутриутробном состоянии. И как такое вообще возможно? Нервная система плода, по идее, на подобные чудеса не способна, но что я знаю о местной магии?

Впрочем, даже магия, какая бы она ни была, не особо-то, наверное, способна влиять на биологию и физику. А по законам биологии нейронные связи у младенца, если верно помню, формируются только в последние два месяца перед родами. Ну да… Но даже и в этом случае: целых два месяца, обладая сознанием, сидеть в пузе у матери и мочь только ногами-руками дрыгать — такое себе. Как она только с глузду не съехала — вопрос. А потом ещё пройти через роды! У-у-у…

Мотнула головой, отвлекаясь от малоприятных мыслей, огляделась — ну да, следы драки есть. И не только обычной, но и, видимо, магической: вон подпалина, и ещё одна, и ещё. Ветки поломанные, земля размётанная, вырванный с корнями куст. Мда, побушевали товарищи.

А вот и глава семейства Сверад с самым суровым из братьев, резковатым на суждения и поступки Азибулом. Я старалась сторониться его, он выглядел так, словно его вообще все вокруг раздражают: взгляд твёрдый, сведённые брови, жёсткий подбородок. Ещё и причёска эдакая — по бокам подстрижено очень коротко, а длинные пряди, оставленные в середине, связаны в тугой хвост, и к алому платку, который для этого использовался, привешены два оберега. На каждый конец по штучке.

Он обернулся на меня без малейшего намёка на приязнь.

— Шагай отсюда, крошка! — рявкнул бесцеремонно.

Я дрогнула, но перевела взгляд на Хиреама. Мне уже было известно, что именно он в группе главный.

— Тебе и правда лучше уйти, — сказал старший брат, нагибаясь и выуживая из травы пленника, которого до сего момента я попросту не видела. Потрёпанный, но злой, и на меня посмотрел с ожесточением. — Мы тут слегка заняты, и делом не самым приятным для женских глаз.

— А может, я помогу? — уточнила, разглядывая пленного. Ещё и голову слегка наклонила. Мне почему-то думалось, что так выглядит грознее.

Азибул демонстративно приподнял бровь.

— Что — можешь?

— Попробую, ладно?

— Зависит от того, что задумала.

— А он уже рассказал всё, что вы хотели узнать? — Я тянула время, пытаясь ухватить за хвост мысль, которая ёрзала у меня в голове. — Или упирается?

— Утверждает, что ничего не знает. Сказали, мол, напасть — они и напали, — неохотно сообщил Хиреам.

Наклонила голову в другую сторону, обдумывая задачу. Ну, строго говоря — человеческий мозг действует одинаково, что мой, что его. Принцип-то один. И если всё так, а я обладаю какими-то способностями, то почему бы не воспользоваться этим. Конечно, у наёмника наверняка есть какой-нибудь амулет, который помешает мне состроиться с его сознанием… Или нет? Вот, что-то болтается на шее… Или уже не болтается?

— Тут был какой-то амулет?

— Да, защита, — буркнул Азибул. — Такие штуки снимаются первым делом перед допросом. Почему ты спрашиваешь?

— То есть всё сняли? — Я ещё раз прошлась ладонью вдоль лица пришибленного пленника, потом его плеч и рук. — А вот тут что?

— А что тут? — встрепенулся Хиреам. Быстро обыскал жертву, ощупал её платье. — Вроде ж ничего нет.

— Вот тут. Что-то…

— Иоато!

— Да нет у меня ничего, — шлёпая разбитыми губами, выговорил пленник.

— Разберёмся. Иоато!

— Здесь я. Что такое?

— Посмотри — есть здесь какие-нибудь магические закладки?

Пока седоголовый Сверад возился, я разглядывала наёмника, мысленно решая логическую задачу. Итак, клетки мозга взаимодействуют посредством импульсов, которые что у меня, что у этого парня одинаковы. Нейроны у нас устроены по одному принципу. Причём работать с образами, которые генерирует, воспринимает и обрабатывает мозг, должно быть проще, чем с нервной системой всего организма, отвечающей за действия или работу органов чувств. Тут, по идее, просто набор картинок, именно он и требуется.

И, допустим, реально синхронизировать импульсы своих нейронов с тем, что происходит в голове пленника. В конце концов, это мир магии, что тут невозможного, если я смогу чётко распределить каждое действие по пунктам алгоритма и каждый шаг визуализировать?

В чужое сознание я входила очень медленно и осторожно. А ну как там можно потеряться, забыть, где границы своего и чужого! Неохота проверять. Тем более приём мой не факт что известен в этих краях, и как тогда они будут расцеплять наши сознания. Так что за собственное восприятие цеплялась упрямо, как совсем недавно — за край мостовой опоры. Поэтому и услышала раздражённое ворчание Иоато.

— Ну ты смотри! Это ж надо было так выкрутиться! — Он, кажется, даже восхитился. — Взгляни — действительно условно активный артефакт, причём вшитый в ткань, так сразу и не определишь как по действию, так и по расположению.

— А что за «условно активный»? — уточнил Азибул, с хрустом разминая пальцы. В сознании пленника полыхнули панические нотки.

— Пока непосредственно не действует — пребывает в покое и как бы не существует. Трудно заметить. Девушка очень талантлива, раз почувствовала.

— Ну, это мы знаем, — ворчнул Хиреам. — Нейтрализуешь?

— Да без проблем — теперь-то, когда чувствую, что тут да где… Эй, ты в порядке? — И «старик» потрогал меня за плечо.

— Угу, — говорила очень медленно, чтоб не помешать себе же самой подстраиваться под взаимодействие нейронов в чужой голове. — Нормально… Эм… А что вы у него спрашивали?

— Кто их отправил, разумеется. — Азибул дёрнул плечом.

— Он этого, похоже, не знает. Он — не главный в их группе. Зато знает, что нужно захватить и притащить куда-то женщин и ребёнка, чтоб заставить мужчин группы… что-то делать. Он, кажется, и не в курсе, что именно. Смутные какие-то представления о дальнейших задачах. — Я внимательно смотрела в ошалевшие от изумления и страха глаза пленного наёмника. — Или это у меня пока не получилось полноценно встроиться в систему нейронного обмена.

— Чего? — Азибул оглянулся на Иоато. — Чего она говорит?

— Прошу прощения — что ты имеешь в виду? — осторожно спросил маг.

— Я говорю о синхронизации моего и его сознания. Я стараюсь заглянуть в то, что он знает, и пока ничего особо важного не увидела.

— И как же именно ты это делаешь?

— Ну-у… Как бы… Деятельность мозга обеспечивается взаимодействием между нервными клетками. Они обмениваются импульсами, их природа, вроде бы, электрохимическая… Не помню точно. Но принцип у всех один. Я подумала сперва, что раз элементы нашей с ним нервной системы аналогичны (разница-то между мной и этим мужчиной лишь в ДНК и хромосомах, а нейронные импульсы плюс-минус одинаковы), можно состроиться и взаимодействовать. Но в процессе поняла, что проще воспринимать синаптический сигнал и анализировать уже его… Вот я и… — И развела руками.

Мужчины переглянулись.

— Ты чего-нибудь понял? — уточнил Азибул.

— Так, местами, — неопределённо ответил Иоато и посмотрел на меня с любопытством.

— Ладно, допустим. — Крепыш схватил пленника за грудки, чуток оттащил в сторону и сочно приложил спиной об ствол дерева. — Допустим, не знаешь. Но предполагать-то можешь. Вот о предположениях мы с тобой и побеседуем. А будешь артачиться, я тебя девочке отдам на опыты, более углублённые. Понял? — С трудом продышавшийся бедолага нервно закивал. — Иди, малыш, — сказал мне Азибул уже заметно мягче. — Мы тут пока в мужском кругу потолкуем. Ардис!

— Тут я. — Меня подхватили за талию уверенные мужские руки. — Пойдём, я помогу тебе переправиться через Белолику. На том берегу уже обустроили временную стоянку. Подождём, пока старшенький здесь закончит, и тогда отправимся дальше. Таята с Шеникой уже там. Есть хочешь?

— Нет.

— А пить? Наверняка ж хочешь… так ты, значит, владеешь ментальной магией?

— Нет. Просто в общих чертах представляю себе, как работает мозг, организм человека в целом. И попробовала. Отчасти получилось.

— Ты очень даровитая.

— Ну да, ну да, — буркнула, обхватывая Ардиса за шею. Он упрямо подхватил меня на руки и не собирался отпускать. Как ни удивительно, но путешествовать через реку в его объятиях оказалось совсем даже и не страшно. — Главное, чтоб в это поверили преподаватели академии.

— Куда денутся, — рассмеялся он. — Ты всех без труда впечатлишь.

— Я даже не знаю, как именно это делать!

— Вот уж волноваться тебе не нужно. В академии приходят не только те, кто уже получал хотя бы базовое образование, но и те, в ком дар проявился внезапно. Там умеют выявлять способности и оценивать их. А также обучать им как следует пользоваться. Во всех деталях.

— Ладно…

— Но даже если вдруг тебе откажут, я почту за счастье оплатить тебе курс.

— Э! — Я аж дёрнулась, благо мост мы уже миновали. — Но это уже чересчур! Я не могу взять у тебя деньги!

— Почему? — Удивление было совершенно искренним. — Ты ведь моя невеста.

— Ну, так нельзя. Мы же не одна семья… Допустим, пока. Но не одна.

— Я в любом случае очень рад буду тебя поддержать.

— Ты надеешься, что я выйду за тебя.

— Надеюсь, конечно!

— А если не выйду? Ну подумай!

— Что ж… Значит, мне не повезёт.

— А я так не могу! Я буду чувствовать себя обязанной. Как ты считаешь, вступить с тобой в брак из сочувствия или чувства вины — хорошая идея? Сам же понимаешь, что нет.

— Ты бы лучше просто об этом не думала, — поразмыслив, ответил Ардис. — Пусть всё идёт как есть и сложится как сложится.

— Ну извини, я так не умею. — И вздохнула. — Я всегда стремлюсь посмотреть в перспективу.

— Но даже если мы не поженимся — думаешь, нашей семье помешает знакомство с таким талантливым чародеем, как ты? Вот именно!

— Но я как-то… Не знаю. — И смутилась.

Поискала взглядом девочек — Таята, устроившись в тени дерева, баюкала на руках спящую без задних ног Шенику, рядом с ней устроились Перий, любитель украшений Рус и ещё один брат чуть дальше, в стороне. С трудом вспомнила его имя — точно, Нерайер. Этот уже вытащил кулёк с перекусом и усердно работал челюстями. Потом подал развёрнутую тряпицу Русу. Тот тоже выбрал себе чего-то.

Ардис усадил меня на край попоны, поближе к Таяте, сунул в руку фляжку, положил на колени свёрнутую лепёшку. Я уже знала, что внутри спрятан кусок варёного мяса, какие-то овощи, немного соуса… Вполне себе такой импровизированный походный дёнер.

И мне вдруг подумалось, что он ведь всю дорогу опекает меня, ухаживает, обихаживает, следит, чтоб и покушала, и устроилась поудобнее, и не расшибла задницу в мясо, трясясь в седле. Вот как предложил мне свой браслет, так и приступил. И надо ли сделать вывод, что он как раз всерьёз относится к моему статусу его невесты? Что бы там ни говорил, что это лишь для отвода глаз.

Ну прекрасно!

Я оценивающе посмотрела на молодого наёмника. А вообще красивый парень. На лицо вполне в моём вкусе. В трусах я его не видела, но по ощущениям и сложен он как бог, одежда ни разу ни брюшка не обрисовала, ни кривых ног, ни жирных боков, да и откуда они возьмутся при такой общей конституции и образе жизни наёмника, который всё время то дерётся, то едет куда-то, и при этом нормально питается!

Хорош, без слов. И по натуре, вроде, приятен.

А всё же я осторожничала. Он наёмник. Что это может означать? Неужели ему никогда не случалось насиловать, грабить, запугивать? Кхм… Сомнительно. А раз так, то стоит сперва внимательно присмотреться. И очень-очень тщательно подумать, прежде чем принимать его ухаживания.

В путь пустились ближе к вечеру. Шеника, вроде, проснулась, но была вялой, так и дремала в седле, где Таята крепко её к себе прижимала. Мужчины были молчаливы, обменивались лишь короткими фразами. Я не задавала вопросов, потому что помнила золотой принцип: не спрашивай, если не хочешь слышать ответ. А проблема тут была именно в том, что у меня не было ни малейшего желания слушать честный рассказ. И нечестный тоже. Любой не хотелось слышать.

Тогда зачем спрашивать?

Я терпеливо тряслась в седле, снова радуясь подушке под попой, и время от времени поглядывала на Таяту. Но та явно успокоилась, и девочку поддерживать ей было совсем не трудно. Малышка так и продремала до трактира (куда добрались уже в темноте), и снимали её с седла полусонную. Таяту с девочкой устроили в одной из комнат постоялого двора. Предлагали и мне снять, но я почему-то испугалась. Мужчины из семьи Сверадов собирались ночевать снаружи, и я предпочла устроиться с ними, под навесом. Не так уж было и шумно, вполне можно вздремнуть, тем более что завтра уже будем в Паратте.

Необычно это было — наблюдать за людьми, которые устраивались на ночлег у постоялого двора. Местные работники таскали охапки соломы, каждому из постояльцев предлагая устроиться поудобнее, горели огромные костры, а рядом, в низеньких жаровнях, полыхали почти прогоревшие угли, и над ними жарились тушки куриц или куски мяса, а кое-где грелись котелки с супом, который был подан на ужин. Хозяйка, полнотелая рябая женщина с седыми прядями, выбивавшимися из-под платка, разносила горячие лепёшки. Ко мне она заглянула, беспокоясь, не заболела ли я и не нужно ли мне овечьего молока. Коровье просто уже пущено в дело, с козьим не получилось, а вот овечье имелось. Я согласилась из чистого любопытства.

Оно поставило меня в тупик. Вроде вкусное, густое, как сливки, насыщенное, сладкое… И словно бы не молоко вовсе. Жирное очень. Даже не слишком животное, нет ощущения, что овечку за холку зубами хватаешь или прямо изо рта у неё выдираешь пук травы — без ярко выраженного привкуса. Но как-то очень непривычно. Ёлки. Я не могла понять, нравится мне или нет, в результате допила кружку до дна, вымученно улыбнулась и поблагодарила, заверив, что молоко отличное. После чего пошла запивать водой. Ну их, эти вкусовые эксперименты.

— Агата! — окликнул меня Ардис. — Идёшь отдыхать? Я тебя сопровожу.

— Мечтаешь запихнуть меня под своё одеяло? — фыркнула я.

— Хотелось бы. — Он вздохнул. — Но где уж там…