Твоя навеки

Глава 35

София сидела на стволе дерева, которое когда-то стояло на вершине холма. За год до этого, в октябре, его повалило сильным ветром. «Ничто не вечно, — подумала София. — Природа сильнее нас всех». Она оглянулась: ее приветствовало щедрое июньское солнце. Она имела возможность насладиться еще одним божественным рассветом. Положив руку на живот, София удивилась тому, что ей снова было даровано чудо продления жизни. Ей стало грустно, оттого что ее семья в Аргентине ничего не знала о жизни своей блудной дочери за океаном. Она разнервничалась, подумав о предстоящей встрече с Евой Аларкон и Роберто Побито. София вспомнила их такими, какими они были более десяти лет назад, и теперь пыталась представить себе, как изменило их время.

Она ждала этой встречи с большим нетерпением и боялась разочарования, если Ева с Роберто в последний момент решат не приехать на прием к Зазе. Она подогревала свое любопытство в течение последних нескольких месяцев, и сейчас ей хотелось одного: чтобы момент встречи наступил как можно быстрее. Теперь, когда она спокойно воспринимала то, что снова услышит о далекой родине и родном доме, она бы не перенесла, если бы ей было отказано в удовольствии поговорить с соотечественниками. Ей хотелось знать, как сложилась судьба Санти.

Она прибыла домой, приняла ванну и начала готовиться к обеду, который устраивался по случаю юбилея Зазы. София потратила час только на то, чтобы разобрать свои наряды. За ней с удивлением, постукивая хвостами о пол, наблюдали Сэм и Квид.

— Вы мне не помощники! — сказала она собакам, бросая очередной наряд на кровать.

Когда в комнате появился Давид, она стояла к нему спиной и яростно боролась с очередным платьем, которое не хотело натягиваться на ее располневшие бедра. Он наблюдал за ней до тех пор, пока его не выдали собаки.

— Я толстая! — проворчала она, сердито сбрасывая платье.

— А в чем дело? — спросил он, обнимая ее сзади.

Они вместе посмотрели на свое отражение в зеркале.

— Я толстая, — повторила она.

— Ты не толстая, дорогая, ты беременная.

— Я не хочу быть толстой. На меня ничего не натягивается.

— А в чем тебе удобнее всего?

— В пижаме, — хмуро бросила она.

— Хорошо, одевайся в пижаму, — сказал он и поцеловал ее, перед тем как удалиться в ванную.

— Вообще-то идея не такая уж плохая, — радостно отозвалась она, вытаскивая свою шелковую пижаму из ящика комода. Когда Давид вошел в комнату, София стояла перед ним в брюках на шнурке и в футболке.

— Давид, ты гений, — с сияющим видом произнесла она, восхищаясь своим отражением.

Давид кивнул, перешагивая через груду туфель и одежды. Сэм и Квид одобрительно чихнули.

Тони распорядился соорудить белый шатер на случай дождя. Но день выдался ясным, и гости устремились на солнышко. Все были в легких платьях и в костюмах. Шампанское текло рекой. Особняк из коричневого кирпича и клумбы с цветами радовали глаз своим великолепием. Заза встретила Давида и Софию, а потом ринулась давать распоряжения официанту, державшему в руках поднос с копченым лососем.

Заза не могла похвалиться особым вкусом, но она была достаточно умна, чтобы чувствовать модные тенденции. Она тратила тысячи честно заработанных Тони фунтов на то, чтобы нанимать декораторов и садовников, которые сумели превратить ее дом в картинку для журнала «Дом и сад». София ценила красоту особняка Пиквик, но считала, что Заза проявляет слишком много рвения. Как только они присоединились к толпе гостей, София стала со страхом искать среди окружающих Роберто и Еву.

— София, как приятно встретить тебя снова, — раздался рядом с ней чей-то голос, и мужчина наклонился поцеловать ее.

От него неприятно несло смешанным запахом шампанского и лосося. Она отступила на шаг и непонимающе взглянула на господина перед ней.

— Джордж Хевивезер, — напомнил он, не скрывая разочарования, оттого что она не узнала его. — Ты же должна помнить, где мы встретились!

Он игриво подтолкнул ее локтем.

София раздраженно кивнула: она и вправду вспомнила бестактного остряка, который сидел рядом с ней на том памятном приеме четыре года назад.

— На обеде у Ланкастеров, — равнодушно заметила она, вглядываясь в гостей за его спиной.

— Точно, Бог ты мой, как давно это было. Сколько лет ты пряталась? Уже можно было смело выходить в свет, дорогуша, ведь война-то закончилась.

Он сам рассмеялся своей сомнительной шутке. София решила, что пришло время забыть о хороших манерах.

— Прошу прощения, но я заметила гостей, с которыми охотно пообщалась бы.

— О да, — бодро проговорил он. — Встретимся позже.

«Ни в коем случае», — сказала себе София, смешиваясь с толпой.

София и Давид прибыли позже остальных. София провела полчаса в безуспешных поисках Евы и Роберто. Она с тоской подумала, что, очевидно, они передумали приехать. Понурив голову, она присела на скамейку в стороне от шумной толпы. Время тянулось бесконечно медленно. Софии хотелось домой, и единственное, что ее смущало, — как можно ускользнуть незамеченной.

— София? — донесся до нее приятный, с хрипотцой голос.

Она увидела светловолосую женщину в элегантном платье.

— Какая неожиданность! — воскликнула она, целуя Софию.

У Софии все поплыло перед глазами, когда она ощутила все тот же лимонный запах духов, что и двенадцать лет назад. Ева сияла красотой и свежестью. Они присели.

— Я решила, что вы уже не приедете, — вымолвила София по-испански, взяв Еву за руку, словно боялась, что она испарится.

— Мы опоздали. Роберто заблудился, — объяснила Ева и рассмеялась своим неподражаемым смехом.

— Как хорошо, что мы встретились! Ты совсем не изменилась, — искренне сказала София.

Она оглядела Еву с головы до ног — придраться было не к чему.

— Ты тоже.

— А когда вы с Роберто поженились? — поинтересовалась она. — И где он?

— Он с гостями. Мы поженились три года назад. Я переехала жить в Буэнос-Айрес после окончания школы и на вечеринке познакомилась с Роберто. У нас есть сынишка, его тоже зовут Роберто. Он настоящее чудо. О, я вижу, что ты беременна, — воскликнула она, кладя руку на округлившийся живот подруги.

— У меня уже есть дочь, ей три годика, — ответила София, улыбнувшись при воспоминании об Оноре.

Ее лицо возникло перед ней, как из тумана, который словно обволакивал Софию во время разговора с Евой.

— О, как бежит время! — вздохнула Ева.

— Лучше не скажешь. Мы встретились двенадцать лет назад летом. Двенадцать лет. Однако когда я смотрю на тебя, то готова поверить, что это было вчера.

— София, я не стану играть с тобой в игры и притворяться, будто я не знаю причины твоего отъезда в Европу, иначе получится, что наша дружба лишь пустой звук.

Аквамариновые глаза Евы неотступно следили за Софией.

Она схватила руку Софии и сжала ее своими ладонями цвета меда.

— Я умоляю тебя вернуться, — тихо произнесла она.

— Я счастлива здесь, Ева. У меня чудесный муж. У меня есть дочь, и я жду ребенка. И я не стану возвращаться. Мое место тут.

София была необычайно встревожена. Она и предположить не могла, что Ева так неожиданно затронет столь деликатную тему.

— Но разве ты не можешь хотя бы поехать в гости? Прошлое надо оставить позади. Так много всего случилось за последние десять лет! Если ты будешь откладывать встречу с родными, то она может и не состояться. Там твоя семья, в конце концов.

— Расскажи мне о них. Как Мария? — спросила София, пытаясь отвлечь Еву от темы, которую она не могла обсуждать с ней.

Ева убрала руки и сложила их на коленях.

— Мария замужем, — ответила она.

— За кем?

— За Эдуардо Маральди, доктором Эдуардо Маральди. Я не вижу ее очень часто, но, когда мы встречались последний раз, у нее было двое детей и третий на подходе. Мне кажется, что сейчас у всех Соланас рождаются дети. Очень сложно уследить. Ты знаешь, что Фернандо в изгнании в Уругвае?

— В изгнании?

— Он связался с партизанами, которые замышляли заговор против Виделы. Фернандо в порядке и мог бы вернуться в Аргентину в случае смены правительства. Но мне кажется, что он настолько потрясен тем, что ему довелось пережить, что и не думает о возвращении. Его пытали, представляешь? Сейчас он живет и работает в Уругвае.

— Его пытали? — в ужасе воскликнула София.

Она выслушала историю, которую Ева узнала от Мигеля и Чикиты. Ева рассказала, как в дом тети и дяди Софии ворвались какие-то люди, как Фернандо выкрали, и ему только чудом удалось сбежать в Уругвай. София была подавлена услышанным, сожалея о том, что ее не было рядом с семьей в такую трудную минуту.

— Это было ужасно, — продолжали Ева. — Мы с Роберто однажды навестили его. У Фернандо домик на пляже. Он стал другим человеком, — сказала Ева, вспомнив мрачного молодого мужчину, который жил, как хиппи, зарабатывая на жизнь тем, что писал статьи для уругвайских газет.

— А Санти? С ним все в порядке? — взволнованно спросила София, представляя, как все это должно было повлиять на него.

— Он женился. Я встречала его — он по-прежнему необыкновенно красив.

Ева вспыхнула. Она помнила его поцелуи. София рассеянно провела рукой по губам.

— Его хромота стала заметнее, но это идет ему. Он все тот же Санти, — добавила Ева.

— А на ком он женился? — поинтересовалась София, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Она отвела взгляд, всматриваясь в какую-то далекую точку.

— На Клаудии Калис, — ответила Ева, и ее ответ прозвучал как вопрос.

— Нет, я ее не знаю. А какая она? — спросила София, борясь с пустотой, катастрофически быстро заполнявшей ее изнутри.

Она была потрясена тем, что Санти нашел себе жену, после того как клялся под деревом омбу в вечной любви, просил убежать вместе с ним и жениться вопреки всему. Его голос отдавался гулким эхом в ее памяти.

— Она очень элегантная. Темные волосы, блестящие, красивые. Очень ухоженная. Настоящая аргентинка, — ответила Ева, не подозревая, какую бурю эмоций вызывают ее слова. — Она очень общительная и основную часть времени проводит в городе, потому что, как мне кажется, ей больше нравится шум, чем тишина и покой ранчо. Однажды она призналась мне, что терпеть не может лошадей. Сказала, что ей пришлось притворяться, будто она от них без ума, чтобы найти с Санти общий интерес. Ты ведь знаешь Санти — он бредит животными.

Ева сделала паузу и добавила:

— А ты не знала, что он женился?

— Конечно, нет. Я не разговаривала с ним с тех пор, как... уехала, — проговорила София хриплым голосом и опустила глаза.

— Но я не думаю, что Санти и есть причина твоего упорного отказа возвращаться?

— Нет, конечно, нет, — слишком поспешно ответила София.

— Ты совсем не поддерживаешь с ними связи?

— Нет.

— Даже с родителями?

— Особенно с родителями.

Ева отстранилась и всмотрелась в лицо Софии, не скрывая изумления.

— Разве ты не скучаешь по ним? — В голосе Евы прозвучала нотка возмущения. — Разве тебе хорошо без них?

— Я очень страдала в самом начале. Но ты и представить себе не можешь, что творят с человеческой памятью время и расстояние... — солгала София, но затем остановилась. — Я заставила себя забыть их, — добавила она.

Они погрузились в молчание. Ева пыталась догадаться об истинных причинах изгнания Софии из родного дома, а София не могла выкинуть из головы мыслей о Санти и о его женитьбе на Клаудии. Она хотела представить его повзрослевшим, с более заметной хромотой, но не могла. В ее памяти он так и остался юношей — таким, каким она оставила его под деревом омбу.

— А ты знаешь, что Августин живет в Вашингтоне? Он женился на американке, — сообщила Ева.

— Неужели? А Рафа? — София пыталась сделать вид, что ее интересуют все члены семьи, но она могла думать только о Санти.

Ей очень хотелось, чтобы Ева снова заговорила о нем.

— Он женился на Жасмин Пенье много лет назад, почти сразу после твоего отъезда. Я их почти не вижу, но знаю, что они счастливы в браке. Они проводят все время в Санта-Каталине. Рафа следит за делами на ферме. Я всегда относилась к нему с большой симпатией. На него можно положиться, он совсем не похож на Августина, — сказала Ева, вспомнив его навязчивые знаки внимания.

Когда Августин жил в Буэнос-Айресе, он заработал себе славу ловеласа и кутилы. Он встречался с несколькими девушками одновременно и приобрел дурную репутацию, став одним из тех мужчин, о недопустимости связи с которыми предупреждают дочерей обеспокоенные мамы и о которых с пренебрежением отзываются подруги на девичниках. Поэтому неудивительно, что Августин женился на американке, подумала Ева. Начал осваивать новую территорию.

— А Санти счастлив в браке? — вдруг спросила София, закусив нижнюю губу.

— Думаю, что да. Но ты же знаешь, как это происходит: люди женятся, обзаводятся детьми, а потом уже не так часто общаются с друзьями. Я вижусь с ними время от времени, но мы с Роберто много путешествуем. Я редко бываю в Буэнос-Айресе, а в Санта-Каталине гостила последний раз, еще когда с Фернандо было все в порядке. Они с Роберто были очень близкими друзьями, но сейчас трудно выкроить время для встреч. Хотя я вспоминаю, что видела Санти в городе на свадьбе.

— Расскажешь мне об этом? — рискуя раскрыть свои истинные чувства, сказала София.

Ева с любопытством посмотрела на нее. Она знала, что Софию выслали из родного дома, чтобы она смогла выбросить из головы своего кузена, но Ева не знала, насколько серьезным было это увлечение. Как она могла знать, что София все еще плачет при одном упоминании имени Санти, которого она давно выкинула из памяти, но не из сердца.

— Это была свадьба кузины Роберто. У них прекрасное поместье неподалеку от Санта-Каталины и в двух часах езды от Буэнос-Айреса. Они приехали с Клаудией, с которой я не была знакома до этого. Они были женаты к тому времени года два. О да, именно так, потому что они поженились в 1983 году. Значит, это было прошлым летом. Санти был немного напряжен, так как они почти не разговаривали. Очевидно, между ними произошла какая-то ссора. Клаудия все время была с детьми. Она так хорошо находит с ними общий язык! Я заметила, что дети готовы идти за ней следом, как за Крысоловом, и слушаются ее во всем. Я тоже очень люблю малышей. Мы с Роберто тогда еще мечтали о ребенке. Думаю, что и они переживали похожее время. Клаудия совершенно точно бредила детьми. Я поговорила с Санти. Он все еще играл в поло, не то, что Роберто. Санти не профессионал, конечно. Честно говоря, я думаю, что они с Роберто недолюбливают друг друга.

Ева улыбнулась, уверенная, что причиной взаимной антипатии мужчин была именно она. Она снова вспомнила, как Санти целовался с ней, и на ее щеках заиграл румянец.

— Я не думаю, что можно судить по этому дню, потому что уверена: они счастливы. Санти доволен браком с Клаудией. Просто выдался плохой день. Санти был немного отстраненным, но, как всегда, очаровательным. Они красивая пара. Твои родители тоже были среди гостей. Я всегда относилась к ним с огромной теплотой, особенно к твоей маме. Она мне кажется такой доброй и отзывчивой.

Если бы София внимательно слушала рассказ Евы, то невольно нахмурилась бы, ибо такое описание ни за что не пришло бы ей в голову, но София отвлеклась, думая о Санти.

— Я просто не могу понять, почему тебе не навестить их, — с жаром вымолвила Ева. — Самое сложное в том, чтобы сказать друг другу «привет» после долгой разлуки, — это решиться на такой шаг. После этого все снова вернется на свои места, и все будут счастливы.

— О, а вот и Роберто! — воскликнула София.

Роберто направлялся к ним: он мало изменился, почти не постарел. Правда, его красивую внешность стал немного портить слишком тяжелый подбородок, который словно «съедал» линию рта, но он все еще был привлекательным.

— Я вижу, что ты уже познакомилась с моей женой, — сказал он, проводя рукой по светлым волосам Евы.

— Мы встречались до этого однажды.

— Я никого не любил так, как люблю свою жену, — четко выговаривая слова, произнес он. — Я чувствую себя на седьмом небе от счастья.

София улыбнулась. Он никогда не был особенно сложным человеком, и его мотивы было легко разгадать. Роберто хотел намекнуть ей на тот давний роман и сказать, что он для него ничего не значит. Напрасно Роберто волновался. Он ничего не значил и для нее. Прошло несколько минут, разговор иссяк сам собой.

Ева и Роберто смотрели вслед удаляющейся в сторону шатра Софии.

— Она по-прежнему очень красива, — проговорила Ева. — Она очень странная, скажу я тебе. Оставить родной дом, оборвать такую крепкую связь. Кто мог бы так поступить?

— Она всегда была упрямой как мул, — пожал плечами Роберто. — София была строптивой и избалованной. Фернандо терпеть не мог ее.

— Но со мной она была весьма мила. Когда я гостила в Санта-Каталине, она очень тепло приняла меня. Я не смогу забыть ее гостеприимства. Я с благодарностью вспоминаю и Софию, и ее семью.

— Ты расскажешь им о том, что встретила ее? — спросил он.

— Конечно, расскажу. Анне точно. Я не хочу ворошить прошлое, похоже, это очень деликатная тема.

Помолчав, она добавила:

— Я могу ошибаться, но мне кажется, что она все еще неравнодушна к Санти. Она расспрашивала меня о нем.

— После стольких лет? Не могу поверить, что такое возможно.

— Вполне. Как ты думаешь, она из-за него отказывается возвращаться домой?

— Нет. Фернандо сказал, что София поссорилась с Анной и Пако потому, что они отправили ее в Женеву. Она собиралась вернуться, но наверняка снова устроила бы родителям несносную жизнь. Поверь, Ева, я знаю Софию. Она только и делает, что затевает скандалы. Каким бы прекрасным ни был ее муж, она осталась такой же, как прежде.

— Роберто, ты относишься к ней предвзято, — покачала головой Ева. — Я собираюсь сказать Анне, что ее дочь хорошо устроена, что она выглядит очень счастливой. Думаю, Заза даст мне ее адрес, и Анна, по крайней мере, сможет написать дочери. Все это притянуто за уши: ссоры, разногласия... — Она вздохнула и добавила, обняв мужа за шею: — Я бы не оставила тебя ни за что на свете.

— Любимая моя, ты не оставила бы меня, потому что я бы тебя ни за что не отпустил, — сказал Роберто и поцеловал ее.

Ева заметила Софию, идущую под руку с мужчиной, очевидно мужем. Они несли в руках тарелки с салатом и курицей. И Ева вдруг подумала о том, как, должно быть, страдает София из-за вынужденной разлуки с домом. Ева намерена была положить конец этой нелепой ситуации.

Решение, которое приняла Ева, было продиктовано исключительно благородными побуждениями, однако она недооценила участников этой драмы. Получив от Евы письмо, в котором она пересказала свой разговор с Софией и высказала суждение о том, как та устроилась в Англии, Анна долго вертела письмо в руках, вглядываясь в адрес в конце письма.

Анна была глубоко оскорблена тем, что дочь отвергла ее. С какой стати она должна выбрасывать белый флаг первой? София не связалась с ними, даже когда разразилась война между Аргентиной и Англией. Она не стала сообщать им о том, что у нее родилась дочь. Она знала все их координаты, но ни разу не позвонила, ни разу не написала. Ни разу. Теперь она ждала, что они протянут ей руку. Нет, жизнь не так легка, как кажется на первый взгляд.

Она думала, что они бессердечные? Она думала, что им на нее плевать? Она всегда была трудной и упрямой. Но в том, что она уехала на край света и ни разу не вспомнила о родном доме, проявилась еще одна ее черта — жестокость. Пако так и не смог пережить этой истории, она его просто подкосила. Он постарел, стал замкнутым и вел себя так, как будто София умерла. Но даже смерть была бы предпочтительнее, менее болезненной, так как она не делала бы ситуацию такой неопределенной. Они бы оплакали ее и смирились с потерей.

Смерть не так страшна, как жестокость. София продемонстрировала им, что ее не волнует судьба семьи. Она нанесла им удар в спину, она пренебрегла всеми устоями. То чувство единства, которым был силен их клан, словно испарилось в воздухе, словно его размело ветром по равнине. Нет, Анна не намерена была первой идти на уступку. София должна была осознать свою вину. Она сложила письмо и положила в шкатулку с теми вещами, дорогими ее сердцу, которые дарил ей Пако. Анна решила, что не станет рассказывать о письме мужу. Он будет пытаться убедить ее пойти на перемирие. Она не хотела, чтобы София снова стала причиной ссоры.