Убежище в горах

Глава 15

Хаксли

Кровь прихлынула к голове и застучала у меня в висках, как только Аспен начал говорить. Все внутри меня скрутило, и мне пришлось собрать все свои силы, чтобы скрыть свою реакцию. Меньше всего мне хотелось, чтобы он решил, что добрался до меня. Он и так слишком много знал. Он копал под меня. Разговаривал с моей мамой. Изучал мое прошлое.

«Почему, черт возьми? Зачем?»

Мне было необходимо снова взять инициативу в свои руки, так как я чувствовал, что земля уходит у меня из-под ног. Пока мой разум постепенно нашептывал мне, что рядом с Аспеном я могу чувствовать себя в безопасности, я все равно оставался настороже. С тех пор как он появился, я не улавливал суть нашего разговора полностью, так как я был убежден, что враги окружают.

Я просто не мог ни о чем думать.

Было слишком много информации, которую нужно было переварить, а я не мог сделать этого, пока он стоял передо мной, безжалостно копаясь во мне. Каждое слово, слетавшее с его губ, все глубже проникало мне под кожу, пока я не зажмурился и не попытался абстрагироваться от него.

— Хаксли, я говорю тебе все это, чтобы ты хорошенько все обдумал.

«Обдумал? Думал? Я ни черта не могу сделать этого».

— У меня есть копия документов на хижину, приложенная к письму...

«Заткнись!»

Я отвернулся, чтобы оценить все возможные пути отступления, пока голос Аспена продолжал звучать позади меня. Он был один? Была ли вся эта его информация частью подставы? Неужели все это ложь?

Я снова пристально посмотрел в обеспокоенное лицо Аспена, чтобы уловить доказательства лжи. Ободряющие слова Натаниэля вновь пронеслись в моей голове, но я отбросил их в сторону. Натаниэль не всегда был прав. Слишком часто посторонние манипулировали им, играя на его доброте.

— Уходи, — давящий комок в горле сделал мой голос особо хриплым. — Мне нужно, чтобы ты ушел от меня. Я знаю, чего ты пытаешься добиться, но это все равно не сработает.

— Хаксли, я просто пытаюсь помочь тебе.

— Нет! — мой пронзительный крик эхом разнесся в горах. — Ты пытаешься манипулировать мной. Вы используете всяческие уловки, чтобы убедить меня вернуться домой, потому что прекрасно знаете, что там я окажусь в их руках. Ты хочешь меня подставить, но я не куплюсь на это. Убирайся!

— Хаксли...

Я бросился в его сторону со всей яростью, не в силах совладать с собой. Аспен сделал несколько шагов назад и вскинул руки вверх, признавая поражение, и это остановило меня.

— Я уйду. Только обещай, что ты обмозгуешь все, что я тебе сказал. В этой ситуации я не какой-то плохой парень. Я пытаюсь тебе помочь.

Я ничего не ответил, но, в конце концов, он понял, о чем я думаю. Опустив руки, он вздохнул и отправился восвояси.

Стоя как вкопанный, я смотрел ему вслед до тех пор, пока он не дошел до выступа скалы и не скрылся в лесной чаще. Мне все еще не удалось отдышаться, когда я услышал рев мотора его квадроцикла, что свидетельствовало о том, что он уехал. Придя в себя, я развернулся и собрал все свои принадлежности для мытья с земли, где они были оставлены, и отправился к себе домой.

Или не к себе.

Зерно сомнения было посеяно в глубине моего сознания, и сколько бы я не пытался отключить мозг и отвлечься от того, что мне рассказал Аспен, я не мог. Тяжелый груз полученной информации все сильнее давил на мой разум, до тех пор, пока это не стало единственным, о чем я мог думать.

Как только я оказался внутри своего единственного убежища, которое служило мне в течение пяти лет, внутри моего изолированного уголка, затерявшегося в глуши, я почувствовал себя абсолютно растерянным. Было слишком много всего, что я должен был обдумать, и я не понимал, с чего я должен начать.

Когда я был полностью разбит попытками хоть как-то совладать с ситуацией, я рухнул на свою кровать и порылся в ящике тумбочки в поисках своего дневника. Оставшийся огрызок от карандаша нуждался в заточке, поэтому я воспользовался карманным ножом, чтобы срезать пару завитков древесины, чтобы привести его в рабочее состояние.

Я несколько раз глубоко вздохнул, стараясь совладать с нервами, и отыскал запись, которая была посвящена Аспену. Под надписью «Голубоглазый» было написано его имя, сразу после того, как я познакомился с ним. Помимо описания его внешности, которое я составил в первый день, я добавил туда короткие пометки о наших последующих встречах. Пометки, которые включали в себя информацию и о наших жарких контактах, когда похоть настолько захлестнула меня, что я не видел другого варианта усмирить ее.

Я проглотил комок, вставший мне поперек горла, когда я перечитывал о событиях тех дней. Аспен был одновременно покорным и несдержанным. Воспоминания о его расширенных зрачках, напрочь скрывающих восхитительную синеву его глаз, полностью заполонили мой разум, и я отогнал их, подавляя порочные мысли прежде, чем мое тело отозвалось на них.

Я перелистнул на чистую страницу, чтобы больше не видеть написанного, и начал новые записи, перечисляя все, что он поведал мне сегодня. Натаниэль снова вернулся ко мне, побуждая сосредоточиться на фактах. Нужны только факты.

«Есть веские причины, почему доктор Коллиер настаивает на том, чтобы ты вел дневник, Хаксли. Только так ты сможешь распознать черное и белое в этой жизни. Оставь все непонятное на страницах. Это просто твой мозг заполняет существующие пробелы, а у тебя вдобавок слишком бурное воображение. Черное и белое — это чистые факты. Будь предельно внимателен к ним. Помни, детка, что не все…»

— ...хотят заполучить меня. Я в курсе. Некоторые просто хотят стать мне другом.

Потерев переносицу, я отвлекся от записей и усиленно выдохнул. Ведение дневника всегда казалось мне бессмысленным, но Натаниэль так настаивал на этом.

«Ты считаешь, тебе может навредить это? Просто обдумай все. Если ты хочешь делать этого для себя, то сделай это для меня. Мне нравится смотреть, как ты ведешь свои записи. Это успокаивает».

Итак, я делал это ради Натаниэля. Прошло уже пять лет, а я продолжал заниматься этим ради него. Мне нравилось представлять, как он смотрит на меня с небес и улыбается. Если видя то, как я веду дневник, он обретает покой, то я готов вести его вечно.

Я трижды перечитал всю информацию, которую пытался донести до меня Аспен. Был ли я достаточно объективен? Я пробежался глазами еще раз.

Все в порядке.

Приступ паники вновь охватил меня, и я был вынужден подняться с кровати, расхаживая из угла в угол, чтобы привести все, что сказал мне Аспен, в порядок. Намекнул ли он мне как-то, что работает на людей Россена?

Он навещал мою мать, узнавал о моем прошлом, копался в том, что происходит со мной сейчас, и пугал меня перспективами моего будущего.

«Ты, правда, считаешь, что он пытался запугивать тебя, детка?»

Я зажмурился, пытаясь еще раз в голове прокрутить весь наш разговор. Аспен утверждал, что моя мать скучает по мне и это впервые за долгое время заставило мое сердце болеть. Прошло уже немало лет с тех пор, когда я заглядывал в этот потаенный уголок своей души. Вместо того чтобы бежать в полицию, Аспен вначале отыскал мою мать. Он уже несколько месяцев владел информацией о моем местонахождении и уже множество раз мог бы заполучить меня, если бы захотел, но он этого не делал.

Мое пребывание в хижине скоро закончится? Он говорил правду по поводу этого или же это просто была уловка, чтобы заставить меня вернуться домой?

Я схватился за грудь, чтобы усмирить свое сердцебиение. Беспрестанный стук под ребрами становился невыносим.

«Что должно случиться, чтобы ты понял, что тебе ничто не угрожает?»

— Черт возьми, я не знаю!

Чем дальше от дома я находился, тем менее ощутимой для меня становилась угроза. Пять лет спустя, могу ли я вернуться обратно без проблем или они до сих пор подстерегают там меня?

«Твоя мать скучает по тебе».

«Ты доверяешь мне?»

«Ты доверяешь мне?»

«Ты доверяешь мне?»

Я стиснул зубы, развернул ход своих мыслей и стал рассуждать от обратного. Порой не все зависело от доверия. Я доверял Натаниэлю, но и он не всегда был настороже. Зачастую он видел в вещах не то, что нужно, и нуждался в моем зорком глазе. Люди бывают так слепы. Аспен существовал словно в вакууме и не задумывался об опасностях, таящихся вокруг, которых я изо всех сил старался избегать.

В данном случае доверие было вовсе ни при чём. Аспен был слишком наивен. С осознанием этого внутри меня что-то сдвинулось, и я немного успокоился. Его слепая вера грозилась втянуть его в серьезные неприятности. Он может оказаться в опасности и даже не понять этого. Возможно, он вовсе и не тащил меня в пасть зверя. Вероятно, что он сам стал потенциальной жертвой, впрягаясь в эту историю.

— Вот дерьмо.

Он встречался с моей матерью. Если они в курсе этого, то могли усомниться в его намерениях. Они проанализируют его поведение и постановят, что он является помехой в реализации задуманного. Если еще больше углубиться в происходящее, то они могут предположить, что Аспен и вовсе пытается мне помочь.

— Черт!

Он был в опасности.

Картина происходящего быстро развернулась в моей голове, как только я понял, как могут обстоять дела на самом деле. Я просто не смог бы не думать об этом, даже если бы очень захотел. Не раздумывая, я снова рухнул на кровать и подготовил чистый лист бумаги. Как только я наткнулся на истину, я решил все записать. Я фиксировал в своем дневнике каждую, даже малейшую, мысль, что посещала мою голову.

«Детка, опирайся на факты. Доктор Коллиер…»

— Замолчи.

Отбросив все старые воспоминания о том, что было, я провел следующие несколько часов, анализируя то, что изначально я оставил без внимания, с момента, как Аспен возник в моей жизни. Нарушение правил ведения моего дневника являлось единственным способом докопаться до истины.

Как только я закончил и прочел еще раз все написанное, волосы на моей голове зашевелились от страха. Мне не следовало впускать Аспена в свою жизнь. Как он умудрился оказаться впутанным в клубок моих повседневных мыслей? Бог с ними, с моими мыслями, он ухитрился копнуть глубже и вытащить на поверхность глубоко похороненные потребности и желания.

Пока огрызок от карандаша балансировал между моими пальцами, в моем сознании всплывало воспоминание о том, как мой член обхватывают его губы цвета кораллов. Его горящие от желания глаза. Его расширенные от вожделения зрачки, а затем и хриплые стоны, которые эхом разносились среди гор, когда я доводил его своим ртом до оргазма.

От этих мыслей мою кожу обдало жаром. Я захлопнул блокнот и аккуратно положил его на прикроватную тумбочку. Покраснев и вспотев от одолевающих меня воспоминаний, я поудобнее устроился поверх одеяла и закрыл глаза.

Мысленно я был все больше расположен к Аспену. Решение о том, друг он мне или враг, лежало практически на поверхности. Оно было продиктовано непреодолимым, обжигающим возбуждением, гуляющим по всему моему телу.

Это не очень предусмотрительно, и я осознавал это. Но доктор Коллиер всегда утверждал, что я слишком много думаю. Сегодня мне не хотелось больше думать. Поддавшись взывающей потребности опустошить свои яйца, я расстегнул свои шорты и нарисовал в своей голове совершенный образ задницы Аспена. Две восхитительные округлости, освещенные только лунным светом, пробивающимся сквозь кроны деревьев. Я представлял себе, как я овладею им и буду трахать, пока Аспен выкрикивает мое имя.

***

Понадобилось четыре дня, чтобы я пришел к осознанию того, что я все еще владею недостаточным количеством информации. Сомнения вновь вернулись, и маятник моего отношения к Аспену колебался из стороны в сторону. Пару дней назад, пока я занимался рыбалкой и кроликами, на моем пороге появилась папка с документами.

Они подтверждали слова Аспена касательно хижины. Он не только предоставил копию завещания, но и приложил распечатку переписки с руководством университета, которые раскопали эту информацию, и с адвокатом, который предоставил документы и проконсультировал его по вариантам решения проблемы, если у него возникнет необходимость получить разрешение на пребывание на этих землях. В заключение, он распечатал статьи законов, связанных с несанкционированным вторжением на частные территории.

Тщательное изучение бумаг снова заставило все внутри меня сжаться. В какой-то момент в следующем году молодой парень станет владельцем хижины, и я не мог знать, чем это чревато для меня. Аспен был прав, мое время пребывание здесь было сочтено. Риски были слишком велики, и я должен был составить план. В самые короткие сроки.

Этим утром я решил, что пришло время снова встретиться с Аспеном и обсудить все более обстоятельно. Если он покинет эти места в августе и вернется в Крикстоун, он может оказаться в опасности лишь из-за того, что знаком со мной. Я не мог допустить этого.

Когда я добрался до его лагеря, вокруг было тихо, и я не обнаружил ни одного из трех квадроциклов. Было уже за полдень, и палящее солнце обжигало обнаженные участки моей кожи, несмотря на то, что я выбрал довольно тенистую тропинку для прогулки. Пот струился у меня по вискам, а еще скапливался посередине спины, от чего футболка неприятно липла к телу.

Аспен рассказывал мне, что они стараются выполнять большую часть полевых работ до полудня, так что я бродил неподалеку от их лагеря в ожидании их возвращения. Джип Аспена был припаркован сбоку их хижины, и я задержался возле пассажирской двери, изучая салон автомобиля. На задних сидениях громоздились кипы книг и папок, а также, кое-какие вещи, которые являлись походным снаряжением. Палатка, походная плитка, спальный мешок, туристические стулья и столик, плохо скрученные брезентовые подстилки и куча прочих предметов, среди которых была и пачка крекеров. Прошла уже уйма времени с тех пор, как я позволял себе такие изыски, и это вызвало у меня повышенное слюноотделение.

Еще раз окинув взглядом безлюдную территорию вокруг, я дернул дверцу машины и обнаружил, что она не заперта. Вырвавшийся наружу теплый поток воздуха нес в себе стойкий запах костра, что вызвало у меня улыбку. Это было приятным воспоминанием об Аспене, и мне это доставляло удовольствие.

На переднем сидении со стороны пассажира лежала пара толстовок и плащ-дождевик, а на полу огромные черные резиновые сапоги со следами засохшей грязи. Я зажал толстовку в своем кулаке и поднес ее к носу, удовлетворяя свою потребность, которая возникла сама по себе. Несмотря на приятный лавандовый аромат от кондиционера для белья, на ней остался выраженный запах Аспена.

Вернув толстовку на то место, где я ее обнаружил, я открыл бардачок и порылся в нем, обнаружив его водительские права и страховку. Аспен Лоренс Тейлор, проживающий в доме номер 427 по Боллпарк-Роуд, Долина Крикстоун. Каждый аргумент, который мне удалось раскопать, возвращал мое доверие к Аспену. Я аккуратно сложил обнаруженные документы и захлопнул бардачок. Беспорядок на заднем сидение поведал мне достаточно о его увлечениях и образовании, чтобы подтвердить рассказанное мне ранее, поэтому я не стал искать новые доказательства. Однако я стырил у него кусок нейлоновой веревки, засунув его в карман своей сумки, прежде чем захватить с собой непочатую пачку крекеров.

Еще раз прогулявшись вокруг дома, я поднялся по лестнице и устроился на шезлонге, где однажды утром застал Аспена. На столе рядом с ним лежала книга и я положил ее себе на колени. «Фату-Хива: Возврат к природе» Тура Хейердала. Это была та самая книга, которую Аспен читал в то утро. Я понял это по ее обложке. Закладка была примерно посередине, но не далеко от того места, что в прошлый раз. У парня явно не хватало свободного времени для чтения.

Прочитав аннотацию на обороте, я распечатал упаковку крекеров, чтобы насладиться их приятной соленостью. Книга являлась биографической историей ученого, который еще по молодости решил вернуться к природе и жить вдали от цивилизации вместе со своей супругой на Маркизских островах.

Минуло уже немало времени с тех пор, когда мне в руки попадало что-то годное для чтения, поэтому я откинулся на спинку шезлонга, стараясь не выронить закладку Аспена, и начал читать историю сначала, попутно наслаждаясь своей закуской.

Солнце уже практически скрылось за деревьями, когда до меня донесся рев моторов квадроциклов, несущихся по дороге. Я слишком погрузился в путешествия Тура, поэтому вздрогнул от неожиданности, когда транспорт появился в поле моего зрения на служебной дороге. Они припарковались, прежде чем я успел вернуть книгу на стол и стряхнуть крошки со своей рубашки.

Глаза Аспена сразу были прикованы ко мне, и как только его квадроцикл остановился, он спрыгнул с него и двинулся в мою сторону. Я поднялся с места, встречая его и недовольно наблюдая, как кучкуется его команда и перешептывается о чем-то, что я не могу слышать. Они изучали меня с нескрываемым любопытством и ухмылками, которые были мне непонятны и неприятны.

— Привет, — поприветствовал меня Аспен, как только отдалился от команды на несколько метров. — Вижу, ты чувствуешь себя как дома, — он кивнул в сторону стола с книгой и крекерами. — Ты должен быть в курсе, что эти гребаные штуковины — мои любимые, и если ты слопаешь их все, я вытащу тебя в город и заставлю купить мне новые.

В его голосе не было и намека на враждебность, только юмор. Я тянул с ответом, настороженно наблюдая, как его команда собирает свое снаряжение и движется в нашу сторону. Меньше всего мне хотелось говорить о чем-то в присутствии любопытных подростков, слушающих нас.

Прищурившись, я кивнул Аспену в сторону небольшой лесной полянки, которую мы приметили ранее.

— Не хочешь пойти со мной?

Он прикусил губу, когда его команда шумно проследовала по лестнице и скрылась в хижине.

— Не сейчас. Мне необходимо сбегать в душ, иначе мой запах может привлечь нежеланных гостей, — он кивнул в сторону книги. — Посиди тут немного, а я выйду минут через двадцать.

Я жестом согласился, когда он одарил меня воодушевляющей улыбкой и прошмыгнул внутрь дома. Снова откинувшись на спинку шезлонга, я уставился вдаль, не став продолжать чтение. Спустя несколько минут я извлек из сумки папку с документами, которую Аспен принес для меня, и в сотый раз пробежался по страницам, напоминая себе, для чего я здесь.

Вскоре, пока я был занят перечитыванием письма адвоката, Аспен вернулся на террасу и навис надо мной. Я закрыл папку и вернул ее в сумку, прежде чем посмотреть в его сторону.

— Ты получил мои документы.

Ничего не отвечая, я поднялся с места и вновь закинул сумку на плечо, ожидая, когда Аспен сдвинется с места, чтобы мы могли уйти. Он кивнул в сторону стола, прежде чем вновь посмотреть на меня.

— Необходимо убрать их обратно в джип. Оставлять здесь еду небезопасно.

Я схватил упаковку с крекерами, не отводя от него взгляда, и проследовал за ним с террасы в сторону его машины.

Аспен выхватил из моих рук коробку и небрежно швырнул ее обратно на заднее сидение, прежде чем захлопнуть дверцу.

— Я бы должен сказать, что поражен тем, что ты рылся в моем джипе, но не скажу. Ты ведь просто хотел удовлетворить свое любопытство, не правда ли? Надеюсь, сейчас до тебя начинает доходить, что я не подхожу на роль бандита-манипулятора, стремящегося подставить тебя и обвинить в убийстве.

Эти слова задели меня, но я не подал виду. Оставив эту шутку без внимания, мы оба двинулись в том направлении, которое было нам уже знакомо. На полпути к нашему месту я приметил куст дикой малины, скрытый в более густых зарослях, и свернул к нему, чтобы сорвать несколько ягод, полагая, что не слишком отстану от Аспена.

Повернувшись спиной к тропе и Аспену, я вздрогнул, когда неожиданный рывок сзади чуть не уронил меня на землю. Заплетаясь в собственных ногах, я врезался в грудь Аспена, который очутился позади меня, прежде чем поймать равновесие и обернуться, чтобы узнать, что произошло.

— Какого черта? — прорычал я.

Аспен вскинул бровь и протянул руку в сторону куста, к которому я следовал.

— Я понимаю, что малина — вкусное и сочное лакомство, но ты вообще смотришь, куда идешь?

Я снова бросил взгляд в сторону куста, не понимая причин беспокойства Аспена. Не дождавшись от меня ответа, он похлопал меня по спине и потянул за собой обратно на тропу, по которой мы следовали.

— Она манит, но окружена ядовитым плющом. Может быть, ты один из немногих людей, кому на это плевать, но мне даже просто подышать рядом с ним чревато серьезными проблемами. Поэтому, прошу, не подставляй меня.

— Ты серьезно? — я перестал сопротивляться и проследовал за Аспеном.

— Предельно серьезно. Понимаю, зная род моей деятельности можно предположить, что у меня иммунитет, но это совсем не так. Позволь мне рассказать тебе небольшую предысторию.

Мы поднимались по высокому склону, а Аспен беспрестанно смеялся и болтал. Атмосфера оказалась не настолько давящей, чем я ожидал, и спокойствие покрывалом опустилось на мои плечи, когда я слушал его историю.

— Много лет назад, когда я только закончил свою работу над проектом «Бурый медведь» в северном Онтарио, мы с моей командой решили разбить лагерь в Алконгинском парке. И однажды днем мы с парнем, с которым я сблизился тогда, решили отправиться исследовать то, что не имело никакого отношения к местности.

Аспен стрельнул глазами через плечо в мою сторону и широко улыбнулся. Я прочел, что он хотел сказать между строк и игнорировал укоренившееся семя ревности внутри меня, продолжая следовать за ним.

— Мы думали совсем о другом и полностью игнорировали то, что нас окружает. Мы едва не забывали о хищниках, обитающих вокруг, что уж говорить о густой растительности у нас под ногами. До того момента меня мало беспокоило это, потому что никогда не сталкивался с реакцией на ядовитый плющ. Я был одним из тех самодовольных сукиных детей, которые считают себя неуязвимыми. Но как оказалось, я катастрофически ошибался. Ты можешь думать о самых худших аллергических проявлениях, но мои были самыми ужасными, и учитывая то, чем мы занимались, им были подвержены те области тела, которые ты никогда не пожелал бы подвергнуть раздражению. Поверь мне. Мои страдания длились около трех недель. Ни один член команды не проявил ко мне сочувствия, так как весь сезон я бахвалился своей невосприимчивостью к таким вещам. В конце концов, когда наша экспедиция подошла к концу и мы готовы были отправиться домой, реакция угасла. Я вернулся в город и начал готовиться к новому учебному году. Спустя месяц после начала учебного семестра по моей коже вновь побежали волдыри. Они были очень похожи на реакцию на ядовитый плющ, но дело в том, что я не выбирался на природу. На этот раз они покрывали все мое тело, а не концентрировались в определенных областях, поэтому я нашел это странным и обратился к врачу.

Мы наконец-то вышли к небольшому водоему и выбрали скалистый выступ с противоположной стороны от того места, где мы располагались в прошлый раз.

— Оказывается, — продолжил Аспен, — что у меня в крови еще оставался яд от растения. Сыпь оказалась вторичной реакцией на мой контакт с плющом несколько недель назад, и позволь мне заверить тебя, что это было еще в сотни раз хуже. Я думал, что сдохну. Зуд был невыносим настолько, что я даже не смогу этого описать. Как результат, у меня сейчас очень слабый иммунитет к воздействию ядовитого плюща. Врач объяснил, что аллерген может оставаться в моей крови неопределенный срок, что сделает меня более восприимчивым к этому растению. Поэтому даже дышать рядом с ним чревато для меня последствиями, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к нему.

— Упаси, господь, — мысль об этом приводила меня в ужас.

Я обитал в дикой местности уже пять лет и не разу не задумывался о ядовитом плюще, так как никогда не испытывал аллергических реакций по отношению к нему.

— Вот и я о том же. Так что прости, что прервал твою охоту за лакомствами, но если ты собираешься провести этот день рядом со мной, но при этом будешь купаться в зарослях этого кустарника, я уверен, что реакция не заставит меня ждать.

— Я понял. Это реально крайне дерьмово.

— Так оно и есть. Мое единственное спасение в том, что если у меня нет прямого контакта с растением, то реакция протекает довольно мягко.

Некоторое время мы просидели молча, пока я обдумывал его историю и прикидывал, а не подвергал ли я его опасности ранее. Я проводил довольно много времени на природе, занимаясь загонами для кроликов и рыская по лесу в поисках чего-нибудь съестного. Между нами также была пара весьма впечатляющих эпизодов близости, когда я касался и ласкал самые чувственные части его тела.

По моему телу пробежала дрожь от этих воспоминаний, и я постарался загасить пожар в моей крови, прежде чем мое тело среагировало. Было слишком просто снова пересечь эту черту и забыть обо всем, что я хотел обсудить. Аспен был покорен и податлив оба раза, и у меня не было никаких причин полагать, что сегодня все может быть по-другому.

— Итак, — Аспен вырвал меня из потока моих мыслей, — у тебя уже была возможность изучить документы, которые я предоставил тебе?

— У меня складывается впечатление, что ты всеми силами хочешь выманить меня из единственного убежища, которое я нашел после того, как покинул Крикстоун.

— Это не так. Моей целью было лишь проинформировать тебя. У меня такое ощущение, что ты настолько зациклился на одном, что совсем не видишь того, где может крыться реальная угроза.

Угроза. Аспен признавал, что она есть, но я не был уверен, что он осознает, что его расследование ввергло его в круговорот проблем.

— Я обдумывал возможные варианты.

— И к чему ты пришел?

— Мне нужно еще разобраться кое в чем.

Аспен прислонился спиной к каменному выступу за нашими спинами и притянул меня к себе, чтобы я присоединился к нему. Выступ был довольно невелик, поэтому наши плечи соприкасались, когда мы делили столь тесное пространство.

Прежде чем я успел открыть рот, чтобы хоть что-то пояснить, рука Аспена скользнула мне на бедро и слегка сжала его.

— Я на твоей стороне, просто знай это.

Так ли это? И моя ли эта сторона?

Я наблюдал за его рукой, пока его большой палец скользил по поверхности моего бедра, как будто это было в порядке вещей. Это невинное действие вновь разожгло пожар в моей крови, который я так хотел игнорировать, и я одернул себя, чтобы иметь возможность продолжать.

— Ты говорил с моей матерью лишь однажды?

— Нет. Я созванивался с ней довольно часто. С тех пор, как она узнала, что с тобой все в порядке, ей хочется быть в курсе. Она хочет наконец-то узнать, удалось ли мне, в конце концов, убедить твою упрямую задницу вернуться домой.

Он навалился всем своим весом на мое плечо, подталкивая меня и тем самым показывая, что говорит об этом с долей шутки.

— Вот как… И каким был ее голос? Она казалась взволнованной? В ее голосе слышалась встревоженность… или… я не знаю, может быть складывалось впечатление, что кто-то вынуждает ее вытягивать информацию из тебя? Неужели она совсем не была напугана?

Рука Аспена сжала мою ногу сильнее, когда он посмотрел на меня. Он развернул мое лицо к себе, нежно коснувшись моего подбородка.

— Хаксли, она беспокоится только о благополучии своего сына. И ни о чем более.

— Но если они узнают, что он знает о моем местоположении, тогда...

Его пальцы коснулись моих губ, не давая мне договорить.

— Она совсем не напугана. Никто не тянет из нее информацию о тебе, и она в полной безопасности.

— Откуда у тебя такая уверенность? — произнес я сквозь его пальцы. — Эти люди не остановятся не перед чем, если они пронюхают, что моя мать...

Его рука полностью закрыла мне рот, и он прислонился своим лбом к моему, пристально смотря мне в глаза. Глубокий небесный свет, исходящий от них, слегка утихомирил мое сердцебиение, но не настолько, чтобы я отступил от этой темы. Как я мог думать о возвращении домой, если все еще не взвесил все риски? Как я мог...

— Не хочешь сам поговорить с ней?

Я больше не мог ни о чем думать и чуть не упал с выступа. Рука Аспена еще сильнее сжала мое бедро, а другая его рука скользнула мне за спину и становилась на затылке, удерживая меня на месте.

— Успокойся. Это был всего лишь вопрос, и ты можешь ответить отказом. Просто, возможно, услышав голос своей матери, ты сам сможешь судить о том, как он звучит.

Отчаянно ища в себе силы ответить и испытывая неприязнь к притяжению Аспена, я вырвался из его хватки и спрыгнул с насиженного места, чтобы иметь возможность собраться мыслями. Мой разум плыл от того, что Аспен был настолько близко, а я не мог позволить ему, чтобы он затуманил мои мысли. Его заботливые прикосновения сбивали меня с рационального пути, а это было опасно.

— Черт возьми, ты не должен предлагать мне такого, — прорычал я, но собравшись, продолжил менее агрессивно: — я не уверен, что ты даешь себе отчет, насколько все серьезно.

— Я понимаю, что это пугает тебя, — Аспен сдвинулся к краю выступа. — Я знаю, что ты видишь массу рисков в том, чтобы вернуться домой, но какой вред может быть от телефонного разговора с матерью? Прошло пять лет, Хаксли, и эта женщина не находит себе места. Ты ее сын. Она тоскует по тебе.

Я прокрутил эту мысль в голове и постарался все взвесить. Может ли это быть опасным? Какие могут быть риски от разговора с ней? Вероятно, что хуже, чем есть, уже не станет.

Пока я был погружен в свои мысли, Аспен извлек мобильник по карману и постучал им по своему колену.

— Всего пару слов. Сигнал здесь оставляет желать лучшего, и связь может прерваться в любой момент, но она привыкла к этому, и я просто перезваниваю ей, когда появляется возможность.

Я встретился взглядом с Аспеном и вновь начал искать намек на обман, изучая глубину его синих глаз. Почему я всегда чувствовал себя таким безвольным в его присутствии? Он вынуждал меня посмотреть на себя так, как это в свое время делал Натаниэль, и это нехило выбивало меня из колеи.

Когда слова Натаниэля вновь всплыли в моем сознании, я отогнал их, не желая слышать вновь.

Слова «я согласен» и «я позвоню ей» вертелись у меня на языке, но я был не в состоянии их произнести. Аспен протянул мне свой телефон, и все, что я смог сделать, это кивнуть в ответ.

Он мягко улыбнулся мне со всем своим добродушием, которое я успел полюбить и которое успокаивало меня, и положил телефон к себе на колени, чтобы набрать нужный номер.

— Хочешь, сначала я поговорю с ней?

Я замотал головой, избегая его взгляда, и уставился на его мобильник, словно эта была бомба, которая вот-вот сдетонирует. Разговор с матерью после пятилетнего молчания вдруг показался мне крайне интимной вещью, и я уже не был уверен, что вообще хочу видеть Аспена рядом в этот момент.

Он несколько раз провел пальцем по дисплею и вновь протянул телефон мне.

— Просто нажми «позвонить», и вы на связи.

Использование гаджетов уже не вписывалось в концепцию моего существования, поэтому ощущение телефона в руке было чуждым. Не оповещая Аспена, но будучи уверенным, что он поймет, я развернулся и спустился к кромке воды, чтобы перебраться на другой берег, балансируя на камнях и пристально вглядываясь в имя матери на дисплее телефона.

Оказавшись в некотором отдалении, я приземлился на один из камней и нажал на вызов раньше, чем успел пойти на попятную.

Гудки прерывались помехами и продолжались довольно долго, и я уже был уверен, что никто не возьмет трубку. Но вскоре, на пятом гудке, раздался щелчок, за которым последовал нежный дрожащий женский голос пожилой женщины. Это был голос, память о котором я хранил в глубине своей души, и он поразил мое сердце неожиданным уколом, который заставил меня свернуться калачиком, оперившись лбом в колени, но не убирая телефона от уха.

— Алло? Меня слышно?

Я сделал судорожный вдох и резко выдохнул, стараясь не терять почву под ногами, которая куда-то ускользала.

— Мама? — мой голос прозвучал сдавленно и был таким же прерывистым, как и связь из-за помех.

— О, Хаксли, это ты? — в трубке раздался негромкий, но отчетливый вздох облегчения.

— Да, это я, мама.

Я не знал, что говорить. Этот момент настолько обескуражил меня. Я собрался силами и бросил взгляд в сторону Аспена. Он по-прежнему сидел на каменном выступе, который мы делили с ним, и наблюдал за нашим разговором с настороженностью и тревогой. Заметив, что я смотрю на него, он взмахнул рукой и ободряюще улыбнулся.

— Хаксли, сынок, ты даже не представляешь, как я переживала за тебя. Как ты мог держать меня в неведении так долго?

Я был не в силах сглотнуть комок, стоявший у меня в горле, поэтому я пытался говорить, игнорируя его.

— Я не хочу подвергать тебя опасности. Если они интересовались у тебя обо мне, то лучше, чтобы ты ничего не знала.

— Перестань думать об этом, мальчик мой. Что бы тебя ни тревожило, это осталось далеко позади. Ты слышишь меня?

Так ли это?

Меня не было там, и я не имел ни одной возможности узнать это.

— Я переживаю за тебя, — продолжил я.

— Я понимаю тебя. Твой разум занят тем, чтобы сделать так, чтобы со мной все было хорошо. Ты знаешь, как я это ценю.

Умиротворяющий тон ее голоса был не тем, что я ожидал услышать. Она казалась спокойной и счастливой, не считая некой взволнованности из-за того, что была счастлива услышать меня. Все было точно так, как сказал Аспен.

— Хаксли, милый, как ты?

— Я... Со мной все в порядке. Не думаю, что стоит рассказывать тебе, где я сейчас. Я в курсе, что в общих чертах Аспен уже описал тебе, но… это не самая лучшая затея.

— Я все понимаю. Аспен с тобой?

— Да, — я снова встретился с ним взглядом.

— У него прекрасная и чистая душа. Он очень напоминает мне Натаниэля, тебе так не кажется? Проницательный, прямолинейный, но заботливый и чуткий.

Я не мог найти слов, чтобы ответить. Поскольку я сразу же сбежал, у нас никогда не было возможности поговорить о трагедии, которая настигла Натаниэля. Фактически, единственный человек, при котором я упоминал это имя, сидел напротив меня, наблюдая за мной, пока моя мать проводит параллели, которые я был не в силах отрицать.

— Возможно, в чем-то.

В некоторых аспектах они сильно различались. Никогда в жизни я не смог бы овладеть Натаниэлем так, как делал это с Аспеном. У Натаниэля имелись табу в постели, и любое проявление грубости было среди них.

Аспен больше не смотрел на меня и был сосредоточен на выковыривании грязи из-под ногтей. Луч солнца блеснул на его грязно-светлых волосах. За летние месяцы они изрядно выцвели, а его кожа, напротив, приобрела золотистый загар.

— Ты вернешься домой? — ее вопрос был довольно внезапным, но ожидаемым. — Аспен вернется в Крикстоун в конце месяца, и ты мог бы сделать это вместе с ним. Это будет менее страшным для тебя, когда рядом будет друг.

— Не могу обещать.

— Опасность миновала, Хаксли. Если твой разум все еще тревожит это, ты можешь быть уверен, что доктор Коллиер будет рад снова помочь тебе.

Я напрягся и поджал губы, прежде чем что-то ответить.

— Мой разум в порядке.

— Это просто предложение. Доктор Коллиер был хорошим, надежным другом. Не забывай об этом.

— Который пичкал меня таблетками, из-за которых я не мог мыслить здраво. Ты же знаешь, как я ненавидел это. Мне важно, пребывать в здравом рассудке. Когда я принимаю это дерьмо, я слишком расслаблен и спокоен, что мешает мне сконцентрироваться.

— Но вы с Натаниэлем меньше ссорились, вспомни?

— Натаниэль мертв.

Из-за помех на линии возникла тишина, и я снова посмотрел в сторону Аспена, который продолжал возиться с ногтями.

— Возвращайся домой, мальчик мой. Больше нет причин скрываться.

— Возможно, мам.

— Возможно — это уже лучше, чем нет. Ты же позвонишь мне еще?

Я вздохнул.

— Я не знаю. Это не мой телефон.

— Аспен, наверняка, не будет против одолжить его тебе, пока он рядом.

Я в этом не сомневался.

Мы попрощались ни на чем, и я нажал кнопку «завершить разговор», прежде чем подняться с места и вернуться к Аспену. Он заметил мое приближение и выпрямился, слегка улыбаясь.

— Как все прошло?

Я вернул ему мобильник и пожал плечами.

— Она хочет, чтобы я вернулся домой.

— А ты?

— А я еще не уверен в том, что это правильное решение.

— У тебя же не возникло ощущения, что ей что-то угрожает? Я знаю, ты переживал по этому поводу.

Я помотал головой и нахмурился.

— Нет. Но...

Когда я не договорил, он протянул ко мне руку и коснулся моих пальцев.

— Но что?

— Но, если я вернусь домой, пусть даже угроза реально миновала, как утверждает моя мама, там больше нет ничего моего.

Мысли о моем будущем в Крикстоуне породило ощущение пустоты внутри меня. Моей квартиры, где мы с Натаниэлем строили нашу жизнь, больше нет. Моя работа никогда не была настолько стабильной, чтобы я мог рассчитывать вернуться к ней. Все было чужим для меня, как никогда раньше. Технологии двигались вперед, а я стоял на месте.

Мои мысли вернулись к книге, которую читал Аспен, и к близости с природой, которой придерживался Тур. Во многом это не сильно отличалось от того, к чему пришел я. Целых пять лет хижина, спрятанная в горах, служила мне убежищем. За его пределами все менялось, и я не был уверен, что готов столкнуться с этим.

Пальцы Аспена переплелись с моими, и он потянул меня вниз, чтобы я сел рядом.

— Чтобы ты не решил, я уверен, что твоя мама поддержит тебя и поможет с этим справиться. Она беспокоится о тебе и желает лишь одного, чтобы ты был в безопасности.

— Я чувствую себя в безопасности здесь.

Я окинул взглядом горную местность, и печаль еще сильнее укоренилась в моем сердце.

— Я понимаю твое ощущение покоя. Вот почему я убегаю в поля при каждом удобном случае. Дома порой наваливается слишком много дел. Этот груз давит на меня, и, в конце концов, я ловлю себя на том, что мне тяжело дышать. Поэтому я делаю такие короткие перерывы для обновления. Возможно, если возвращение домой для тебя станет слишком тяжелым, ты тоже сможешь устраивать себе такие перерывы. Если ты начнешь чувствовать себя неуютно, ты сможешь проводить неделю-другую где-нибудь на природе и оценишь, помогает ли это.

— Мне нужно обдумать все это.

Аспен снова схватил меня за бедро и слегка сжал его.

— Это серьезное решение, и принимать его страшно, но дай мне знать, когда определишься. Если хочешь, мы можем вернуться вместе. Я пробуду здесь еще несколько недель, так что у тебя еще есть время, чтобы все обдумать.