Убежище в горах

Глава 18

Аспен

— О боже, это самая милая штука в мире.

Крис буквально скакал на цыпочках, махая листом бумаги в воздухе, с дурацкой улыбкой на лице. Его печальное подобие ирокеза после ночи сна было не более чем лохматым беспорядком.

— Как думаешь, у тебя получится снизить этот девчачий визг до более выносимого уровня? — спросил я, допивая свою вторую чашку кофе. — Сейчас только шесть утра.

— Я не замолчу. Смотри, тебе оставляют любовные записки в двери. Это как в чёртовой старшей школе. О боже, ребята, послушайте это, — Крис взял листок в две руки и прочистил горло, поворачиваясь к остальной команде лицом и спиной ко мне. — Аспен, дай мне подумать пару дней. Приходи в хижину…

Я пролетел на другой конец комнаты и вырвал листок из руки Криса, в то время как он рассмеялся.

— Ты чёртов незрелый мальчишка, знаешь?

Все остальные изо всех сил старались скрыть улыбки, возвращаясь обратно к занятиям, которые бросили, чтобы послушать Криса.

— Брось, приятель, он оставил тебе любовную записку на двери. Я млею — признаюсь, слегка завидую — но млею, а это даже не для меня.

Игнорируя его, я взял свой кофе и вышел из кухни. Закрывшись в своей комнате, я поставил кофе на столик рядом с кроватью и прочитал записку, которую оставил Хаксли.

«Аспен,

Дай мне подумать пару дней. Приходи в хижину в пятницу, и я тебе отвечу. Я ничего не обещаю, потому что действительно ещё не знаю, что делаю. По меньшей мере, я хочу убедиться, что попрощаюсь должным образом.

Х»

Пятница. Прийти в хижину в пятницу.

Это был официальный последний день проекта. В этот день мы планировали снять свой последний датчик, собрать полную коллекцию образцов и готовиться к воскресному отъезду домой. Нам нужно было освободить арендованную хижину не позже тридцатого числа, что технически было в следующую среду. Я дал себе небольшой запас, на случай, если Хаксли понадобится ещё несколько дней.

В пятницу у него будет ответ, или, судя по его записке, он будет прощаться. От этой альтернативы у меня скрутило желудок. Я не раз отмахивался от мысли, что мы станем чем-то большим, если он решит поехать домой. В его голове был беспорядок, и я не был уверен, что он сможет пойти на что-то длительное.

В миллионный раз, я вспомнил все наши разговоры о его возвращении домой, включая плюсы и минусы, которые ему нужно было обдумать при принятии решения. Он не был глупым человеком, он должен был понять, что единственный выбор — идти вперёд.

Неделя предстояла длинная.

***

Множество раз, между днём получения записки и пятницей, мне приходилось останавливать своё желание сесть на квадроцикл и поехать в хижину Хаксли, чтобы узнать, принял ли он решение. Крис не переставал дразнить меня, даже когда остальные члены команды говорили ему отвалить.

Когда мы остановились у дома в пятницу днём и слезли с квадроциклов с последней коробкой образцов, атмосфера гудела от энергии. Мы закончили последний сезон проекта «Гризли». Это предстояло отметить.

Вся молодёжь занялась работой, занося оборудование внутрь и занимая душ. Шли разговоры о куче выпивки и потенциальных поездках в тренировочный лагерь пожарных, чтобы посмотреть, на месте ли они ещё.

Когда я вышел из ванной, вытирая полотенцем влажные волосы, ко мне, пританцовывая, подошёл Крис.

— Готов к своему свиданию? Надеюсь, ты хорошенько потёр свою дырочку для этого горца.

Я бросил в него своё мокрое полотенце и пошёл дальше по коридору.

— Тебе нужно потрахаться, Крис. Ради бога, иди найди горячего пожарного и оставь меня в покое.

— Что? Я ведь не подкатываю к тебе… уже.

— Нет, но моя сексуальная жизнь тебя слишком сильно интересует, что говорит мне о твоей собственной засухе в данный момент. Сделай нам обоим одолжение.

Я взял себе пиво и прислонился к тумбочке рядом с Тигром.

— Круто, — усмехнулся Тигр, протягивая свой кулак, чтобы я стукнулся о него своим. — Я буду по тебе скучать, босс.

— Да-да, а я совсем не буду скучать по вам, ребята.

— Аспен, ты сегодня уезжаешь или хочешь присоединиться к нам? — спросила Тифф, занимая место у стойки.

— Я оставлю вас веселиться одних. У меня другие планы.

— Планы, которые включают в себя ещё больше ссадин на коленях? — отозвался из гостиной Крис.

— Отстань уже от него, — крикнула через плечо Тифф.

— Не нужно меня защищать, — я указал бутылкой пива на Тифф, после чего сделал глоток. — Я толстокожий.

— Но синяки у тебя как у нежной принцессы.

— Крис! — рявкнул Тигр. — Клянусь, если ты не заткнёшься, я сегодня найду кого-нибудь, кто заткнёт тебя вместо меня.

Крис заглянул на кухню с яркой улыбкой и блеском предвкушения в глазах.

— Обещаешь?

Тигр бросил крышку от своей бутылки в голову Криса, и они оба рассмеялись.

— Хорошо, мне развлечений хватит, я пошёл, — я допил остатки своего пива и оставил пустую бутылку на стойке. — Не разбейте квадроциклы. Ведите себя ответственно. И не ждите меня, я ночевать не приду.

С этими словами, я подмигнул Крису и вышел за раздвижные двери на террасу. Я хохотнул, когда Крис заскулил прямо перед тем, как закрылась дверь.

— Как я завидую!

Я испытывал желание признаться, что, наверное, буду скучать по этим ребятам. Работать с ними было весело. Даже с Крисом. Они были молоды и полны молодёжных шуточек, но умели усердно работать и закончить дело.

Было ещё светло, пока я ехал по дороге к оазису Хаксли в лесу. Предвкушение того, что я узнаю его ответ и снова увижу его, росло всю неделю. С этим предвкушением смешалась дрожь восторга из-за обещаний, которые лежали впереди этого вечера.

Задумчивый и отстранённый Хаксли сидел на старом пне рядом с хижиной. Когда я подъехал и припарковался, он поднял взгляд на меня, но в его глазах не было ни намёка на радость. Внутри меня всё рухнуло. Он решил остаться? Я приехал для нашего официального прощания? Почему эта мысль так некомфортно меня съедала?

Он поднялся со своего места, в то время как я слез на землю и посмотрел на него с вопросом и тревогой.

— Ты в порядке?

Он кивнул, но отвёл взгляд, не в силах сосредоточиться на мне более чем на краткое мгновение.

— Ты ел? — он направил вопрос в горы вдали, хмурясь.

— Нет. Только утром.

Он повернулся и посмотрел на меня с опаской, после чего указал на хижину.

— Я приготовил кролика с рисом. И соус из чёрной смородины и малины. Это вкусно. Возможно, моё любимое блюдо. Если ты захочешь, — он пожал плечами, ожидая ответа.

Я не мог игнорировать слабость внутри и сократил расстояние между нами. Он отвёл глаза, но я положил руку на его щеку и вернул его взгляд к себе.

— Ты готов ответить?

— Да, — прошептал он, глядя на мои губы и отказываясь поднимать глаза. — Но давай сначала поедим. Пожалуйста.

Я редко видел уязвимую сторону Хаксли. Мужчина, стоящий передо мной, разваливался на части и очень старался не показывать этого.

Я провёл большим пальцем по его нижней губе, наслаждаясь грубостью его бороды под своей рукой. Он закрыл глаза и прильнул к моей руке.

— Сначала еда, — согласился я. — Но потом мы поговорим?

Он взялся за моё запястье и прижал мою руку к своему лицу. Прильнув ближе, он прижался к моему лбу своим. Так мы стояли ещё минуту, пока я впитывал редкое проявление близости, игнорируя то, как моё сердце болело и тянулось к нему.

— Идём, — я подтолкнул его вперёд.

Он неохотно отстранился и повёл меня в дом. В хижине было душно, но воздух заполнил сладкий запах приготовленных ягод, уравновешивая дискомфорт чем-то хорошим.

На тумбочке, рядом с миской соуса стояла железная тарелка с приготовленным мясом. Рис был слегка подгоревшим и стоял в своей тарелке, напоминая мне о моём большом опыте готовки на огне. Было практически невозможно не спалить еду время от времени.

Хаксли протянул мне тарелку со сколами и ложку и кивнул, приглашая угощаться. Только наполнив свою тарелку, я понял, насколько голоден. Мой желудок неприлично заурчал, и я хохотнул, бросая взгляд на Хаксли. Он не заметил. Стоя меньше чем в двух метрах от меня, он потерялся в своих мыслях, глядя в далёкое никуда, глубоко нахмурившись.

— Твоя очередь, — я толкнул его плечом, чтобы привлечь внимание. — Выглядит отлично. Я умираю от голода.

Он опешил и на мгновение встретился со мной взглядом, после чего покачал головой и положил себе целую тарелку еды.

Я подошёл к дивану и присел на дальний конец. Хаксли сел напротив и молча начал есть. Не уверенный, что сказать, я занялся своей едой, пытаясь оттолкнуть из разума дурное предчувствие.

Закончив, Хаксли поднялся и прошёл обратно на кухню, где на тумбочке оставил свою тарелку. Он тяжело наклонился, сжав кулаки, развернувшись ко мне спиной. С меня хватило тишины. Не закончив есть, я оставил свою тарелку на столике и пошёл за ним.

Его тело застыло. Единственным движением было его тяжёлое дыхание. Я подошёл к нему сзади и положил руки на его бока. Его сжатые мышцы напряглись ещё больше. Я провёл руками по его спине, на мгновение надавливая на его напряженные мышцы, после чего прижался к его телу и обвил его руками.

Его дыхание замедлилось, и он наклонил голову на бок, позволяя мне целовать его шею, двигаясь к уху.

— Поговори со мной.

Он не ответил, но чем дольше я оставался рядом с ним, даря ему нежные поцелуи и прижимая к себе, тем больше он расслаблялся.

В конце концов, он развернулся в моих объятиях и взял моё лицо в свои большие, грубые руки. С момента моего приезда это был наш самый долгий зрительный контакт, так что я не двигался. Я наблюдал, пока он искал в моей душе что-то, в чём отчаянно нуждался — только я не знал, что это было.

Затем он притянул моё лицо к своему и поцеловал меня, крепко и глубоко. С грубой силой, он впивался в мои губы, лизал и исследовал каждую впадинку, толкая меня спиной вперёд по комнате, к своей кровати. Это было удушающе, напряжённо и требовательно.

Когда мои икры ударились о раму, я вцепился в его майку, стягивая её через его голову, пока он избавлял меня от моей.

Разговоры подождут. Пламя, которое взрывалось, когда мы были вместе, невозможно было сдержать, пока оно не поглотит нас обоих.

Мои штаны упали на пол, и я откинул их ногой в сторону, избавляя Хаксли от его брюк. Обнажённый, он, наконец, разорвал наш поцелуй и отступил назад, чтобы рассмотреть меня, и из его горла вырвался рык.

— Аспен? — прошептал он.

Это был вопрос, и я знал, о чём он спрашивает. В начале недели я решил, что не стану останавливать это. Поэтому я купил презервативы и напрямую сказал ему использовать их.

— Я был снизу, но не часто, так что держи это в уме.

Он потянулся к ящику рядом с кроватью, но прежде чем открыть его, оглянулся и спросил:

— Ты мне доверяешь?

Забавно, хоть я без сомнений знал, что это одностороннее чувство, я доверял Хаксли. Я видел всё сквозь защитные барьеры, которыми он оградил своё сердце, и знал, что этот человек не причинит мне вреда.

— Да.

От моего ответа в его глазах загорелся огонь, и губы приподнялись в развратной улыбке. Моё сердце ёкнуло, неуверенное в том, на что я только что неосознанно согласился. Хаксли открыл ящик, бросил на кровать презервативы, которые я ему дал, и полупустую баночку смазки — слава богу — а затем достал свободный отрезок нейлоновой верёвки.

Вот чёрт.

Его недавние слова всплыли на передний план моих мыслей.

«Не двигай руками, иначе в следующий раз я их свяжу».

Должно быть, на моём лице отобразилось удивление. Он встал передо мной и разочарованно покачал головой, с кривой усмешкой.

— Помнишь, что я тебе говорил? — он взял одну мою руку и помассировал большим пальцем моё запястье, рассматривая его. Затем взялся за вторую руку. — Держи их вместе. Вот так.

Я не мог оторвать от него глаз. Мой пульс дико ускорился, пока я держал руки параллельно, прижав запястья друг к другу. От того, с каким навыком он обматывал и завязывал верёвку, по моему телу прошла волна жара, и мой член жаждал прикосновений. В свои тридцать девять лет я мог честно сказать, что никогда не занимался в спальне ничем чересчур диким. Если задуматься, я практически мог назвать свою сексуальную жизнь предсказуемой, или даже скучной.

Пока я наблюдал, какая похоть исходит от Хаксли, пока он заканчивал связывать мои руки, меня переполняли ощущения. Его взгляд переместился на изголовье кровати, и он похлопал меня по бедру.

— Вверх. Руки над головой.

Как покорный щенок, которым я казался в последнее время, я забрался на кровать и лёг на спину посередине. Я поднял связанные руки над головой и положил их рядом с изголовьем.

Хаксли забрался по кровати и оседлал меня, глядя вниз и облизывая губы.

— Знаешь, сколько раз я фантазировал об этом?

Наблюдая за капелькой спермы, которая появилась на его головке, я тяжело сглотнул и облизнул губы, ужасно желая его попробовать.

— Я предположу, что это происходит с того вечера, когда ты сказал мне не двигать руками.

— Ты не послушал, — ещё одно движение. Ещё одна капля спермы, из-за которой первая покатилась вниз по его стволу.

— Тогда я заслуживаю этого.

— Это верно.

Он подполз ближе на коленях и поднёс член к моему рту. Я ещё не был привязан к кровати, но руками не двигал. Подняв голову, чтобы встретить его предложение, я лизнул головку его члена, пробуя жидкость и издавая стон от вкуса, который взорвался в моём рту.

Он запустил пальцы в мои волосы и прижал мою голову обратно к матрасу.

— Не двигайся.

Меня согрел хриплый рык его голоса.

Он снова сосредоточился на верёвке и обмотал оставшийся отрезок вокруг перекладины изголовья, оставляя достаточно, чтобы я мог переворачиваться на живот и на спину. Как только остался доволен, он снова опустился ниже и приблизился губами к моему уху.

— Если в какой-то момент захочешь всё прекратить, говори. Понял?

— Да, — выдохнул я в его кожу.

Он поднял лицо от моего уха и накрыл мои губы своими, скрепляя нас вместе в поцелуе, из-за которого по моим венам потекла жидкая лава. Это была смешанная битва губ, языков и зубов, пока мы пытались взять больше и больше того, чего хотели.

Когда он высвободился и опустился ниже по кровати, я получил минимальное предупреждение, прежде чем его горячий рот обхватил мой ствол. Я вскрикнул и машинально собрался схватиться за его голову, чтобы замедлить темп. Верёвка натянулась, и я затормозил, когда вспомнил, что не могу двигаться.

— Вот чёрт, — я поднял голову и смотрел, как исчезаю в его губах снова и снова, пока он двигал головой и отсасывал мне, доводя меня чуть ли не до комы. Его взгляд поднялся, и решительность в его глазах была грубой и живой, с такой сексуальностью, что мне захотелось потянуться и прикоснуться к нему. Жажда вытянуть все эти эмоции на поверхность заставила меня дёрнуть свои путы.

Мой оргазм подбирался всё ближе, пока он сосал и лизал мой член, сосредотачиваясь языком на моей щели и обводя головку круговыми движениями. У меня дрожали ноги, и я жалобно скулил, снова опуская голову и дёргая бёдрами в такт его движениям.

Затем он исчез.

Я выгнул спину, гонясь за его исчезнувшими губами. Его крепкие руки прижали мои бёдра к кровати, и он хохотнул.

— Боже, ты так дёргаешься.

Я изнывал от боли, находясь в секундах от оргазма, а он просто бросил мой член, не отвечая на его зов. Я прорычал и попытался поднять бёдра, борясь с его силой, но он опустил их, придавливая своим весом.

Мне нужно было трение, прикосновение, что-нибудь, что угодно. Протестуя, я умолял его взглядом, что только вызвало смешок. Этот мужчина никогда не смеялся, едва ли улыбался, но моя агония вызывала у него смех.

— Просто трахни меня, — умолял я. — Ты ждал всё это время, так что сделай уже.

Хаксли сел на пятки, отпуская мои бёдра.

— Я это и планирую.

Затем он взялся за мои ягодицы, раздвигая их и приближаясь лицом к моей пояснице.

— Ох, чёрт…

Я едва подготовился к тому, что надвигалось. Жар его рта и языка заставил меня дёрнуться ему навстречу. Его хватка стала крепче, и он продолжал свои действия, не сбиваясь из-за моего протеста. Его язык проник глубоко в мою задницу, и я потерял все ощущения разума и тела.

Издавая невнятные стоны и умоляя, чтобы он коснулся моего члена, я был уверен, что умру от переизбытка ощущений, прежде чем он решит закончить начатое. Его рот снова нашёл мою напряжённую эрекцию, в то время как он просунул глубоко внутрь меня два пальца, с каждым толчком задевая мою простату. Пальцы были скользкими от смазки, но я не помнил, чтобы он искал баночку и наносил её.

Это было слишком.

— Хаксли, пожалуйста. Я не могу… — выдохнул я.

Когда я подумал, что больше не смогу этого выносить, его губы и пальцы исчезли. Меня ловко перевернули на живот, и с поднятыми над головой руками я был вынужден уткнуться лицом в простыни. Хаксли поднял меня на колени и помял мои ягодицы, проскальзывая большим пальцем в мою дырочку.

— Чёрт, у тебя идеальная задница.

Я оглянулся через плечо, пока он надевал презерватив на свой член, и пока он поглаживал себя смазанной рукой, я вспомнил, какой у него толстый ствол. Опьянённый страстью и находясь на грани беспамятства, я сглотнул свою нервозность, зная, что будет больно, если я не расслаблюсь.

Он взялся за мои бёдра и провёл головкой своего члена по моей заднице, немного надавливая и погружая внутрь кончик, прежде чем снова вытащить. Я зарылся лицом в одеяло и зажмурился, когда он надавил снова, давая мне чуть больше, прежде чем отстраниться. Жжение было сильным, но моему телу было плевать, и оно кричало от желания вторжения. Следующее движение вперёд, и я дёрнулся в ответ, позволяя ему скользнуть на дюйм глубже.

Он втянул воздух через зубы, отстраняясь назад и снова входя в меня, без паузы. На этот раз глубже и с низким стоном, вырывающимся из его горла.

— Чёрт, ты узкий. Меня надолго не хватит.

Он снова надавил вперёд и погрузился до самого основания, замирая на месте, когда мы оба застонали от удовольствия. Я никогда в жизни не чувствовал себя более цельным. Жжение, в конце концов, рассеялось и превратилось в блаженство, пока он медленно вынимал член и входил в меня снова.

Он задал темп. Сначала движения были медленными, но как только я начал с готовностью встречать каждый его толчок с равной силой, он взялся за мои бёдра и беспощадно вбивал меня в кровать. Я кусал одеяло, пока из моего рта вырывался равномерный поток всхлипываний и криков. Каждая часть моего тела горела и покрывалась мурашками.

Мой член напрягся, жаждая прикосновений, но я до него дотянуться не мог. Я был в полной власти Хаксли, и он знал об этом. Каждый раз, когда он касался моей простаты, я кричал, умоляя. Теряясь в ощущениях, я чуть не расплакался, когда он вышел из меня полностью. Пустота и глубокая нужда, которая разрослась по моей кожи и проникла глубоко внутрь меня, заставила меня снова дёрнуться в своих путах, пробуя что угодно, чтобы получить облегчение.

Крепкие руки Хаксли перевернули меня на спину, беспокойство из-за жжения на моих запястьях стало далёким, когда я увидел голодный взгляд его тёмных глаз. Он поднял мои ноги, подцепляя руками мои бёдра, и согнул меня чуть ли не пополам, погружаясь в меня снова.

Мне было уже не двадцать лет, и я знал, что если и не чувствую боль в этот момент, позже будет болеть всё. Целостность вернулась, и я запрокинул голову назад, жмурясь, пока он кусал и лизал мою шею, вбиваясь и толкаясь в меня.

— Пожалуйста… Боже, Хаксли, пожалуйста… Прикоснись ко мне.

Я больше не мог этого выносить. Я слишком долго был на грани. Он двигался беспощадно, наша кожа ударялась друг о друга, соединяясь в жарком, взаимном удовольствии. Снова и снова, пока из моего члена на пресс не закапала сперма.

Затем гонка до финишной черты замедлилась, когда он отпустил одну из моих ног и протянул руку за мою голову, чтобы распутать связанную верёвку. Так как он использовал одну руку, на это ушло какое-то время, но он не переставал двигать бёдрами и заполнять меня. Прежде чем отвязать меня полностью, он опустил голову, прижимаясь к моей щеке свой, и его жаркое дыхание коснулось моего уха.

— В тебе так хорошо.

Снова сосредоточившись, он распутал последний узел и развязал верёвку.

— Подрочи себе. Кончи для меня.

Он снова взялся за мою ногу и поднял её. Это был конец. Как только он закрыл глаза и начал двигать бёдрами, я потерялся в нарастающем вихре удовольствия, которое охватывало моё тело и копилось в яйцах.

Он вибрировал надо мной, кусая свою губу, гонясь за собственным оргазмом. Я дрочил себе в такт его движениям и упал за грань раньше, чем понял, что происходит. Я кричал изо всех сил, пока в глазах не потемнело. Казалось, это продолжалось вечность, пока напряжённое удовольствие, наконец, не выпустило меня из своей хватки.

Наконец открыв глаза, я смотрел, как поток крохотных капелек пота скатывается по вискам Хаксли. Поймав мой взгляд, он наклонился, целуя меня до беспамятства, делая внутри меня ещё несколько хороших толчков. Последнее движение глубоко внутри, и он отпустил себя. Я чувствовал каждое содрогание, которое проходило по его телу, каждую пульсацию его оргазма, пока он наполнял презерватив, и каждый щипок его пальцев, которые впивались в мою кожу.

Мы оба задыхались, не в силах восстановить дыхание. Несколько тихих минут мы были ещё соединены, впитывая момент, прежде чем Хаксли скатился с меня. Реальность медленно вернулась, очищая дымку, которая окружила нас обоих.

Это было совсем не то, чего я ожидал. Всё ещё заторможенный и опьянённый от такого мощного оргазма, я пытался заново проиграть всё в уме, захватить вовлечённые эмоции, пока они не выскользнули из моих пальцев и не исчезли. Только когда моё сердце успокоилось, я начал осознавать жжение на запястьях. Я поднял руку и увидел воспалённую, слегка опухшую полоску кожи под ладонью. Кожа не была порвана, но появились ссадины и краснота.

Хаксли перевернулся и осторожно взял меня за руку, притягивая её к себе и оглядывая повреждения.

— Чёрт, — его голос был хриплым и грубым. — Я тебе навредил.

— Всё в порядке. Факт в том, что я, очевидно, не очень умею лежать смирно.

— Да, но… — он затих и поднял вторую мою руку, чтобы рассмотреть. Она была повреждена так же.

Удивив меня, он поднял голову и оставил нежные поцелуи вдоль красных ссадин.

— Мне так жаль, — он ласково погладил большим пальцем опухшую кожу на моём левом запястье. — Я не думал, что на тебе останутся такие следы.

Я хохотнул, надеясь развеять глубокое беспокойство, которое свело вместе его брови.

— Я боец.

— Ты молотилка, — исправил он, хохотнув и ещё раз поцеловав мою руку. — Подожди секунду.

Он встал с кровати, выбросил презерватив и бросил мне полотенце, после чего принялся копаться в тумбочке рядом с кроватью. Когда он вернулся, в руках у него была маленькая бутылочка с прозрачным гелем внутри.

— Алоэ вера. Дай мне свои запястья.

Я подчинился, и Хаксли посмотрев на них еще раз, аккуратно нанес мазь на ссадины. Когда он закончил суетиться, я убрал руки от его нежной заботы, не желая, чтобы он чувствовал себя плохо из-за того, чем я насладился больше, чем ожидал.

— Значит, в следующий раз, — сказал я, — мы используем что-нибудь помягче. Например, шёлковые ленты, а не нейлоновую походную верёвку. Идёт?

— В следующий раз? — он положил голову рядом с моей и уставился в потолок.

— Знаешь… если следующий раз будет.

Тишина была слишком тяжёлой, и мне хотелось спросить о его решении, но не хотелось рушить момент потенциально напряжённым разговором. Всё было слишком хорошо. Больше, чем хорошо. Это были такие чувства, которые я ассоциировал с отношениями, а не с одноразовыми связями. Но я не мог думать о таком. Ещё нет. Часть меня думала, что это глупо, даже если он поедет домой, зная, какая сложная жизнь у Хаксли, и сколько ему нужно помощи.

Хижина медленно погрузилась в темноту, когда село солнце. Судя по сезону, я предполагал, что времени около девяти. Когда мои глаза привыкли к тьме, я наклонил голову, чтобы посмотреть на Хаксли. Я понятия не имел, как он относится к нам, что думает, и что принесёт утро.

Он встретился со мной взглядом в темноте и просунул руку под мою голову, притягивая меня ближе. Прижимаясь к его тёплому телу и потираясь носом о его щеку, я знал, что больше не смогу оставаться в неведении.

Прежде чем я успел задать пугающий вопрос, он запустил пальцы в мои волосы и повернулся достаточно, чтобы поцеловать меня в лоб.

Он вдохнул, проводя носом вдоль линии роста моих волос, а на выдохе прошептал:

— Я еду с тобой домой.