Убежище в горах

Глава 19

Хаксли

Паника, тревога и обилие других эмоций кипели и боролись в моём разуме и теле, пока Аспен тихо спал у меня под боком. Весь день я думал, как сказать ему, что не собираюсь уезжать. Моё решение казалось ясным и окончательным, а затем мой язык ответил противоречиво, что ошеломило меня.

Несмотря на шаткое состояние моих нервов, мне почему-то не хотелось отступать. Не помогало осознание того, что причиной этого был Аспен. Несмотря на беспокойство за его безопасность, от идеи больше никогда его не видеть глубоко в моей груди росла боль.

Пока ночь становилась глубже, и наши тёплые тела некомфортно липли друг к другу в жаре позднего августа, я понял, что нужно найти силы сделать то, что я сказал. Если я останусь осторожным, возможно, всё будет в порядке. У меня была высоко развита способность чувствовать опасность; этого не хватало обычным людям, и я это знал. Пришло время пользоваться этой силой.

Какое-то время спустя, думая, что нужно сделать перед отъездом, я уснул.

Как и всегда, на следующее утро меня разбудил щебет птиц. Аспен сопел, совсем ничего не замечая. В какой-то момент ночи он отодвинулся и растянулся на животе на дальней стороне кровати, отвернув лицо и закрыв голову руками.

Я поморщился, когда увидел ссадины на обоих его запястьях. Они были не такими опухшими, как предыдущей ночью, но жгучая краснота осталась. Оторвав взгляд от его повреждённой кожи, я оглядел каждый дюйм его обнажённого тела, растянутого на кровати. Меня влекла идеальная окружность его задницы, и я потянулся и провёл рукой по изгибам и вверх, к ямочке на его спине.

Он зашевелился от моего прикосновения и уткнулся лицом в подушку, издавая стон и выгибая спину, потягиваясь руками выше и зевая.

— Когда мы уезжаем? — спросил я.

Повернувшись лицом ко мне, он открыл глаза и нашёл мои своими ясными голубыми радужками, которые напоминали мне летнее небо. Во сне его светлые волосы взъерошились и торчали во все стороны, вызывая улыбку на моём лице. В неряшливом виде утреннего Аспена было что-то необычайно привлекательное.

— В воскресенье, — он похлопал по кровати рядом с собой. — Поспи ещё. Сейчас слишком рано.

Приглашение было заманчивым, и мне пришлось бороться с растущим желанием быть к нему ближе. Если мы уезжали на следующий день, мне многое нужно было сделать. В первую очередь, моему сердцу нужно было прекратить попытки вырваться из груди. Как бы я ни хотел выгнать Аспена из своей постели, и каким бы сильным ни было желание повторить всё, что мы делали, мне нужно было какое-то время побыть одному.

Вся моя жизнь вот-вот изменится — снова — и я не был готов к этому.

Я скользнул рукой вниз по его заднице и оставил её там на минуту, впитывая тепло его кожи. Не встречаясь с ним взглядом, я похлопал его по ягодице и поднялся, чтобы найти одежду.

— Мне сегодня нужно сделать пару вещей. Доберись до дома сам.

— Оу, эмм… — с его губ сорвалось замешательство. Затем комната погрузилась в тишину.

Взяв одежду из кучи возле кровати, я оделся и пошёл к двери. Шорох позади подсказал мне, что Аспен поднимается, и он обратился ко мне раньше, чем я вышел в летнее утро.

— Я зайду завтра утром. Хорошо?

Кивнув, всё ещё избегая его взгляда, который впивался мне в затылок, я ушёл.

***

Было что-то тревожное в эмоциях, которые я испытал, выпуская на свободу своих нескольких кроликов. Будто не понимая свою свободу, они скакали по клетке, кучей прижимаясь к проволочному забору, пока я не разогнал их ботинком по каменистому двору. Меня заполнило потаённое волнение, когда я понял, что эти бедные зверьки никогда не видели ничего за пределами клетки и, вероятно, не выживут в дикой природе.

Это было нелепо, учитывая, что их выращивали для еды и ничего больше.

Утро перешло в день, а день в вечер, прежде чем я вернулся в хижину. Я сделал большой крюк вдоль основания горы, очищая разум и раздумывая над будущим. Где я буду жить? Как я относился к необходимости снова работать? Какие трудности ждали меня по возвращению к городской жизни? Действительно ли я хотел этого? И прежде всего, какие опасности ждали впереди?

К вечеру я вернулся в единственный дом, который знал последние пять лет, и оглядел маленькое пространство, где лежало несколько личных вещей. Собирать было особо нечего. Я приехал ни с чем и уеду едва ли с большим.

Утром приедет Аспен и…

Меня снова охватила дрожь от этой мысли. Приняв решение и надеясь, что это поможет успокоить мои мысли, я пошёл по хижине и разобрал свои вещи по маленьким кучкам. Одежда. Туалетные принадлежности. Медикаменты. Ножи, верёвки и различные инструменты для выживания, которые я накопил за годы.

В последнюю очередь, я открыл ящик прикроватной тумбочки. Я достал свой дневник и единственную фотографию Натаниэля, которая у меня осталась. В моей груди росла боль, пока я смотрел на улыбающееся лицо мужчины, которого больше никогда не увижу. Правильно ли я поступал? Это был один из тех моментов, когда мне захотелось услышать в голове его заверения. Пустота в моём разуме и сердце была мрачной и болезненной.

Я открыл обложку дневника, чтобы засунуть под неё фотографию для безопасности, и нашёл засушенные незабудки, которые давным-давно подарил мне Аспен. Они были сохранены. Плоское изображение красоты, которой они когда-то являлись. В моём разуме прозвучал сантимент и слова Аспена.

«Для Натаниэля».

Я спрятал фотографию вместе с цветами и замер, изучая роли, которые оба мужчины сыграли в моей жизни. Давным-давно, я принял смерть Натаниэля и усердно старался двигаться вперёд. Было бы легче, если бы меня не преследовали люди Россена. Аспен не стеснялся упоминать или напрямую говорить о Натаниэле. На самом деле, он не раз заставлял меня вспоминать успокаивающие слова, которые говорил мой муж.

Я отправлялся в путешествие домой, где у нас была общая жизнь. Каким-то образом мне нужно будет найти силу официально попрощаться. Насколько тяжёлой будет жизнь, когда меня окружат воспоминания Крикстоун-Вэлли?

Я закрыл дневник и положил его среди других вещей. Солнце начинало садиться, и учитывая то малое количества сна, которое я получил предыдущей ночью, я рухнул и погрузился в лишённую сновидений дрёму до того, как на улице полностью стемнело.

Когда на следующее утро приехал Аспен, я ждал его на куче дров, которые годами собирал так же аккуратно, как расходовал каждое полено. Годами бездумно рубил дерево, соединяясь с окружающим меня уединением.

Выражение его лица было сдержанным, пока он вылезал из джипа, глядя на меня через тёмные очки, которые я никогда на нём не видел. Он был в серо-зелёной футболке и джинсах, несмотря на тёплую температуру.

Когда он поднял очки, надевая их себе на макушку, его сдержанность и затуманенное выражение лица меня укололи.

— Всё ещё едешь? — в его словах не было обычного тепла.

— Да, — я встал и подошёл к нему, останавливаясь в нескольких шагах. — Я выгнал тебя не потому, что не хотел тебя там видеть. Это… — я не знал, почему чувствовал необходимость объясниться, но было ощущение, что это важно. — Это… Я не уверен, что ты понимаешь, насколько это тяжело. Раньше… В пятницу… — чёрт, я не знал, что пытался сказать. — Я решил не ехать с тобой, но…

— Что изменилось? — в его глазах по-прежнему было мало эмоций. Он защищался, это было очевидно. Когда я не ответил, он взглянул на горы и вздохнул. — Слушай, мы ведь ничего друг другу не обещали. Я вполне ожидал, что всё закончится, так что не извиняйся…

— Я не хочу, чтобы это заканчивалось.

Единственный аспект моего возвращения домой, с которым я не хотел сталкиваться вчера, это то, в каком положении окажемся мы с Аспеном. Я знал, что в первую очередь рискую из-за него. Чтобы с его лица пропало холодное выражение, нужно было столкнуться с правдой и высказать это вслух.

Мы стояли, глядя друг на друга больше, чем было комфортно, и я заёрзал, пряча руки в карманы и ожидая какого-либо ответа. На его лице отражались различные эмоции, пока не осталось только беспокойство.

— Я не знаю, — наконец произнёс он, копируя мою позу и зарываясь руками глубоко в собственные карманы. — Я представляю, что это возвращение домой будет для тебя сложным. Я не уверен, что сейчас тебе нужно ещё больше препятствий.

— Ты не препятствие.

Его взгляд переместился обратно на горы. Я сократил расстояние между нами и перевёл его внимание на себя, положив руку ему на щеку.

— Что ты у меня просишь, Хаксли?

Я положил вторую руку на противоположную щеку и осмотрел каждый дюйм его лица, в конце концов теряясь в его глазах.

— Давай посмотрим, к чему нас это приведёт. Я знаю, что мне ко многому нужно будет привыкать в Крикстоуне, но зачем нам бросать что-то, что… кажется правильным. И ты знаешь, о чём я говорю.

Он тяжело сглотнул и потянулся убрать мои руки.

— Знаю, — прошептал он. — Просто… — он уставился в никуда, после чего покачал головой и закончил свою мысль, — я не думаю, что ты готов.

— Я готов. К чему тут готовиться?

Он колебался и прикусил губу, прежде чем продолжить.

— Твой разум, он… Я просто не знаю… — он вздохнул и не закончил.

Я нахмурился от его разбитого объяснения. Что было не так с моим разумом? Что он имел в виду? Он начал верить во всё это дерьмо о каком-то дурацком ярлыке, который на меня пытались повесить много лет назад?

— Хаксли, — его голос вернул меня в реальность, и он потянулся и сжал мою руку. — Давай посмотрим, что будет дальше?

Я отступил на шаг назад и посмотрел на него, прежде чем перевести взгляд на пейзаж. Растущее желание быть с ним подобралось ближе и полностью завладело мной. После прошлой ночи я не мог не чувствовать сильную магнетическую связь, которая нас сближает. Мне хотелось знать, почему он колеблется.

— Хорошо.

— Ты готов? — спросил он.

— Да. У меня почти ничего нет, только пару вещей внутри.

Мы оба зашли в хижину, и пока я сделал несколько подходов, чтобы отнести свои вещи в джип, Аспен проверил комнату. Когда я вернулся в дом после последней загрузки, Аспен стоял у тумбочки на кухне.

Я пересёк комнату и увидел, на что он смотрит; контейнер с супом, который он принёс мне давным-давно, по-прежнему нетронутый стоял в углу.

— Ты думал, что я пытаюсь тебе навредить, — это был не вопрос, а скорее резкая констатация факта.

— Я не был уверен.

— Тогда зачем его хранить?

Не уверенный, как он воспримет мою ласку, я прижался к нему всем телом и обвил руками его талию, касаясь губами его шеи, а затем уха. Он не отстранился, вместо этого прильнув ко мне спиной.

— В тот день, когда ты принёс это, напоминание Натаниэля звенело в моей голове бесконечным кругом. Хотя я не мог заставить себя принять его, а потому не мог съесть. Где-то внутри я знал, что Натаниэль был прав. Так что оставил контейнер как напоминание себе о том, что, может быть, ты просто вёл себя дружелюбно. Чем дольше я узнавал тебя, тем больше в этом убеждался. Но когда меня одолевало сомнение, контейнер всегда был на виду.

Аспен хохотнул и повернул лицо к моему.

— Это заплесневелый, отвратительный контейнер супа, который я сварил тебе в мае. Сейчас он тебя убьёт — что никогда не входило в мои намерения. Это уже научный эксперимент, а не суп.

Я прижал его к своему телу и вдохнул свежий после душа запах, уткнувшись носом в его шею.

— Поэтому он остаётся здесь.

К тому времени, как мы отправились в дорогу, напряжение между нами рассеялось, и мы увлеклись лёгким разговором.

Аспен объяснил, как собранная за последние несколько месяцев ДНК даст им довольно точное представление о популяции гризли в Альберте. Я слишком много раз терялся в его технических словах и ничего не понимал, но наслаждался восторгом и радостью в его голосе, пока он говорил о том, что было ему по душе.

На некоторое время наступила тишина, после того, как Аспен закончил говорить, и я откинулся на спинку сидения и наблюдал за проплывающим мимо пейзажем. Я заметил, что он надел часы на одно из своих повреждённых запястий, но другое было открыто, уже не такое красное, как поначалу, но достаточно, чтобы привлечь взгляд.

— Тебя дразнили?

— А? — Аспен бросил на меня вопросительный взгляд, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.

— Твои запястья. Дети тебя дразнили?

Аспен усмехнулся.

— Ты даже не представляешь. Крис на полдня онемел от шока, но к ужину в субботу готов был разорваться. Так что я велел ему высказаться и сказал, что после этого не хочу слышать ни слова. И предупредил, что иначе его труп будет валяться в горах.

— Грубо.

— Проведи с ним пять секунд, и тебе захочется поступить так же.

Я представил подростков, которых видел, и задумался, который из них Крис.

— Это тот парень с ирокезом?

Аспен рассмеялся.

— С неудавшимся ирокезом, да.

В тот день возле магазина этот парень открыто флиртовал с Аспеном. При воспоминании об их взаимодействии, у меня внутри начало расти раздражение.

— Он ревнует.

— Он засранец.

— Он к тебе приставал?

Аспен поморщился и бросил на меня вопросительный взгляд.

— Он флиртовал, но знал, что я не заинтересован.

— Разве?

— Прошу прощения?

— Кажется, тебе с ним было весело. В тот день возле магазина, ты флиртовал в ответ.

Внезапный взрыв хохота Аспена заставил меня нахмуриться.

— Уверяю тебя, я не флиртовал.

Я наблюдал за Аспеном, пока он вёл машину, изучал его лицо и ничего больше не говорил на эту тему. Он защищался ужасно настойчиво. Из-за Криса он был не особо уверен, что хочет больше разобраться в наших отношениях по возвращению домой? Я играл с этой мыслью в голове и преуспел в увеличении своего раздражения, думая, играл ли Аспен с нами обоими всё это время.

После четырёх часов езды я был готов распсиховаться. Я беспокоился из-за того, что так долго сидел в машине, и ворчал из-за того, что был так ослеплён похотью, что не заметил всей картины раньше. Аспен предложил остановиться на заправке и перекусить.

Возле автозаправки/закусочной Аспен съехал с дороги и припарковался на маленькой парковке рядом с витриной закусочной. Мы зашли внутрь, чтобы купить немного еды, но обнаружили, что это место было довольно популярной остановкой на шоссе, и большинство столиков были заняты.

Аспен не казался шокированным. Это была маленькая закусочная, которая обслуживала путешественников, и он объяснил, что она заполнена практически всегда. Краска обсыпалась, и столы и стулья из тёмного дерева видали дни получше. Через комнату тянулся длинный прилавок с прикрученными к полу барными стульями. Две официантки в белых передниках разливали кофе и разносили еду посетителям, вбегая и выбегая через двойные двери, которые вели на кухню.

— Давай просто возьмём еду с собой? — предложил Аспен после того, как мы оглядели закусочную. — Мне не особо хочется ждать, пока освободится место.

Мне не хотелось тоже, плюс, уровень шума давил мне на мозг и заставлял меня щуриться от давления.

Мы заказали сэндвичи и картошку и встали на свободное место у прилавка, ожидая. Аспен молчал, и его взгляд был сосредоточен на улице за окном, где люди выстроились у насосов, чтобы заправиться. Через пятнадцать минут официантка сообщила нам, что ждать осталось недолго, так что Аспен хлопнул меня по плечу и встал.

— Ты забери еду, а я заправлю машину. Встретимся на улице?

— Да.

Я наблюдал, как он вышел за дверь и сел в джип. Он подъехал к свободному насосу и заглушил двигатель. Как только вставил шланг, Аспен на мгновение прислонился спиной к джипу, а затем помахал кому-то рукой и подмигнул, тепло улыбаясь.

Молодой парень в чёрных свободных штанах и в обтягивающей белой футболке подошёл с такой же яркой улыбкой. Слишком яркой. Парень оперся рукой на насос, который использовал Аспен, и у них завязался разговор. Беседа продолжалась какое-то время, и Аспен один раз взглянул на цифры на насосе, но быстро вернул внимание к слишком самодовольному парню перед собой.

Должно быть, вскоре бак заполнился, потому что внимание обоих мужчин переключилось на насос. Аспен вынул шланг и вернул его на насос, после чего закрыл бензобак. Он достал из заднего кармана бумажник и попытался протянуть парню пару купюр, но работник отмахнулся от них и позвал Аспена за собой в маленькое здание, которое располагалось между насосов.

Аспен зашёл первым, и парень проводил его, осторожно положив руку на поясницу Аспена. Это действие заставило меня оттолкнуться от прилавка и подойти к окну, чтобы рассмотреть получше. Этот жест был слишком дружелюбным на мой вкус, и я не мог понять, почему Аспену понадобилось зайти внутрь, когда он был более чем готов расплатиться за бензин наличными.

Когда я подошёл к окну, угол обзора лучше не стал, и я собирался выйти на улицу, когда женщина за прилавком крикнула мне, что заказ готов. Нахмурившись, я отвернулся от окна и быстро расплатился за еду, чтобы выйти и разобраться, какого чёрта происходит.

Моё нетерпение увеличивалось, пока официантка не торопясь отсчитывала мне сдачу. В конце концов, я сказал ей оставить мелочь себе, взял пакеты с едой и вылетел за дверь. Пока я подходил к джипу, Аспен вышел из здания, с улыбкой на лице и зачарованным взглядом, посмеиваясь.

— Какого чёрта это было? — рявкнул я.

Он резко остановился и поднял голову, его улыбка сменилась замешательством.

— Что «это»?

— Это, — я кивнул подбородком на здание, внутри которого по-прежнему находился тот работник, и всучил пакеты с едой в руки Аспену.

Он оглянулся на здание, а затем посмотрел на меня, нахмурившись.

— О чём ты?

— Зачем ты ходил туда с ним?

— Чтобы расплатиться за бензин? — он произнёс это медленно и с интонацией, которая выставляла меня идиотом.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— На самом деле, Хаксли, не знаю. Просветишь меня?

В этот момент работник заправки решил вернуться на улицу, и я бросил на него убийственный взгляд, который заставил его передумать.

Аспен нахмурился и стал толкать меня в грудь, подвигая нас, пока мы не оказались за джипом, вне поля зрения, если вдруг этот засранец решит понаблюдать за нами из-за затемнённых окон.

— Какого чёрта происходит?

— Это мне и хотелось бы узнать. У тебя не было причин заходить с ним в это здание. Ты предложил ему за бензин наличку. Я это видел. Но нет, этому раскрепощённому мистеру ты понадобился внутри. Зачем?

Брови Аспена взлетели вверх, и он мгновение смотрел на меня, после чего открыл рот, закрыл, провёл рукой по своей щетине на подбородке, а затем наконец заговорил, тыкая пальцем мне в грудь.

— Я даже не буду обсуждать это. Садись в джип.

Он развернулся, чтобы подойти к своей стороне, но я поймал его за руку. Прежде чем я успел выплюнуть, что хочу получить ответ, он приблизился ко мне, понизив голос до опасно низкого тона.

— Встряхни свою чёртову голову. Я предложил парню наличку, да, но они не принимают купюры в пятьдесят или сто долларов. На витрине есть табличка, которой я не видел, пока он мне не сказал. Я зашёл внутрь, чтобы расплатиться карточкой.

Я открыл рот, чтобы нанести ответный удар, но он подошёл ближе и зарычал.

— Это уже не лезет ни в какие ворота. Садись. В. Джип.

Когда мы снова отправились в дорогу, тишина стала такой тяжёлой, будто превратилась в отдельное существо в салоне, которое давило и поглощало свободное пространство, пока я не почувствовал необходимость подвинуться ближе к окну и дать этому существу требуемое место. Чем дольше это тянулось, тем громче тишина кричала в моих ушах.

Наша еда давно закончилась, и километры оставались позади, пока мы приближались к Крикстоун-Вэлли. Я закрыл глаза, когда мой разум атаковали воспоминания в виде Натаниэля, который отчитывал меня за то, что я обвинял его в том, что по его заверениям не являлось правдой. Такое случалось часто.

— Покажи мне твёрдые улики, Хаксли! У тебя есть факты, или твоя голова просто снова придумывает истории?

— Я просто знаю.

— Детка, ты слишком много думаешь, и твоя умная голова просто рушит всё хорошее. Факты. Объективные мысли. Помнишь, что говорил доктор Кольер?

Я откинул голову на спинку сидения и ущипнул себя за переносицу.

— Прости, — пробормотал я.

Это было первое слово, прозвучавшее между нами за много часов, и оно так долго висело в воздухе без ответа, что я открыл глаза и взглянул на Аспена. Он сжал руль так, что побелели костяшки пальцев, и смотрел вперёд, сжав губы в тонкую линию.

Я был уверен, что он не ответит, и собирался снова откинуть голову назад, когда он сквозь сжатые зубы выплюнул:

— Я не твоя собственность, Хаксли. Мы никак не обозначили отношения. Мы не встречаемся. Ничего официального. Вообще ничего. Это был очень хороший трах посреди глуши и возможность, может быть, чего-то большего по приезду домой. Если бы тот парень на заправке ко мне подкатывал — чего не было — и если бы я флиртовал с Крисом — чего тоже не было — это тебя не касалось бы.

Злость встала у меня перед глазами пеленой. Очень хороший трах посреди глуши? Разве я не дал понять, что заинтересован в большем? Разве я говорил не достаточно конкретно?

Будто читая мои мысли, Аспен отвёл взгляд от дороги достаточно, чтобы добавить:

— Я сказал, что мы посмотрим, к чему нас это приведёт. Я не знаю, готов ли ты уже к этому. Пока что, на протяжении нескольких часов, я ставлю это под сомнение.

Не трудясь отвечать, так как во мне остался один яд, я снова закрыл глаза и укутался в предпочтительную тишину. Как и все из моего прошлого, Аспен заскочил в состав поезда «тебе нужна помощь» и свистел прямо мне в лицо.

В какой-то момент я провалился в сон и проснулся некоторое время спустя, когда меня толкнул Аспен.

— Эй, до дома осталось минут сорок. Ты хочешь позвонить своей матери и дать ей знать, что почти приехал?

Поток тревоги ударил меня прямо в грудь, пока сонный разум крутил его слова в моём наполовину проснувшемся мозге.

— Остановись.

Мою панику было не скрыть, и Аспен повернул голову в мою сторону.

— Что?! Зачем? — ещё не договорив, он проверил зеркала заднего вида и замедлился, уводя джип на обочину.

Только когда он остановился и повернулся ко мне, я смог сформулировать объяснение своей внезапной вспышки тревоги.

— Она знает, что я еду? — я даже не подумал спросить раньше.

— Она знала, что это возможно, но до сегодняшнего утра я не был уверен, что ты не передумаешь.

Я кивнул, глядя вдаль, куда мы направлялись.

— Ладно. Нам… Нам нужно быть осторожными. Я не буду уверен, в безопасности ли мы, пока не приеду туда. Если люди Россена…

— Хаксли.

Я сосредоточился на Аспене, который ущипнул себя за переносицу с усталым видом, который я множество раз видел в своей жизни. Это было выражение лица наивных людей, которые считали себя неприкасаемыми. Эти люди не слушали, не важно, насколько явно им всё объясняли. Я думал, что Аспен другой.

Он взял свой телефон с приборной панели и протянул мне.

— Пожалуйста, позвони своей матери, — усталость достигла его глаз, и я взял у него телефон, желая найти какой-либо способ заставить его понять.

Натаниэль поначалу тоже мне не верил. Ему понадобилось много времени, чтобы понять, что я могу уловить вещи, которые не улавливают другие люди. И моя мать это понимала.

Я нашёл мамин номер и нажал кнопку вызова, пока Аспен притворялся, что заинтересовался пейзажем. Меня невозможно было одурачить, и я знал, что он краем уха слушает мой разговор.

— Алло? — от её голоса моё сердце сжалось.

— Привет, мама.

Раздался шумный вздох.

— Хаксли, малыш, ты едешь домой?

— Мы довольно близко.

— Ох, милый, — слова выходили из неё с трудом, из-за эмоций. — Не могу поверить, что ты едешь домой.

Этого было практически достаточно, чтобы растоптать все мои беспокойства, но мне нужно было оставаться осторожным и не забывать, какую опасность может вызвать моё возвращение.

— Мама, к тебе кто-нибудь приходил с тех пор, как мы разговаривали в прошлый раз?

— Хаксли, малыш, послушай сейчас меня. Угрозы нет, слышишь?

— Мама.

Она вздохнула.

— Никто не приходил.

Я кивнул и сделал глубокий вдох.

— Хорошо.

— Приезжай домой, милый. Не доставляй хлопот Аспену. Помни, что если ты будешь слишком много думать, иногда это может навредить людям вокруг тебя. Ты очень умный, но не все ведь такие.

Она понимала. Моя мать всегда понимала.

— Я просто не хочу никому навредить.

— Я знаю, малыш.

Мы попрощались, и я вернул телефон Аспену. Он выглядел истощённым, бросая гаджет обратно на приборную панель.

— Мы можем ехать?

— Да.

Аспен больше ничего не сказал. Он выехал обратно на шоссе и повёл машину молча.

Чуть больше часа спустя, Аспен припарковался на обочине у дома, который я не видел много лет. Сады цвели, и газон выглядел свеже подстриженным. Двигатель заглох, но я сидел на месте.

За пять лет, я никогда не ожидал возвращения, но вот, я снова стоял перед домом своего детства. В моей крови текло больше эмоций, чем я мог определить. Страх. Неуверенность. Злость. Замешательство. Тревога. Паника. Облегчение.

Из-за столкновения и смеси ощущений я смотрел вдаль, на прошлое, которое предпочёл бы никогда не вспоминать. Когда это произошло, к чувствам добавилась скорбь.

— Ты в порядке?

После тишины, которая длилась большую часть дня, искренность в голосе Аспена прорвалась сквозь мой туман, и я повернулся к нему.

— Да. Просто… всё это сложно обдумать, — я глянул обратно на кирпичный дом, возвышающийся на фоне безоблачного неба. Я не знал, что делать дальше, или как сделать этот первый шаг. — Послушай, прости меня за…

— Забудь. Давай просто оставим это в прошлом. Я знаю, что тебе не легко. В последнюю очередь тебе сейчас нужно переживать о том, что не имеет значения.

Я повернулся лицом к нему, хмуря брови.

— Не имеет значения?

Он вздохнул и покачал головой.

— Хаксли, ты теперь дома. Сосредоточься на этом.

Лицо Аспена было напряжённым, и в его голубых глазах таился намёк на грусть.

— Так мы всё ещё можем посмотреть, к чему нас это приведёт? Или ты говорил серьёзно о том, что я был просто хорошим трахом посреди глуши?

Он опустил внимание на свои руки и минуту возился с ногтями, прежде чем снова поднять голову.

— Я не это имел в виду. Я был расстроен. Ты бросался в меня сумасшедшими обвинениями. Но, честно говоря, Хаксли, я не думаю, что сейчас хорошее время нам что-то строить.

— Почему?

Он колебался и подбирал слова осторожно, чтобы продолжить.

— Думаю, тебе придётся ко многому привыкать заново. Может, со временем, когда ты устроишься, мы поговорим об этом ещё раз. Тебе следует воссоединиться с семьёй… и, может быть, с доктором тоже.

Я поморщился от его последнего заявления.

— Что?

— Это не повредит.

— Ты считаешь меня сумасшедшим.

— Я не считаю тебя сумасшедшим. Я считаю, что тебе нужна… помощь.

Мои вены наполнились ледяной водой, и я мог только ошеломлённо смотреть, как замедлилось время, и слова Аспена одно за одним встали на места. Как только они полностью осели в моём мозгу, я высвободился от шока и отстегнул ремень безопасности.

Прежде чем я успел выйти из джипа, Аспен схватил меня за руку, которую я быстро попытался вырвать.

— Хаксли, подожди.

Я оглянулся, с растущей злостью.

— Ты знаешь, почему я ходил к доктору Кольеру. Я поделился этим с тобой. Я не болен. Я не параноик. Я не одержимый. Но ты такой же, как все остальные, и видишь только то, что выбираешь видеть. Натаниэль знал. Он видел, как я иногда выматываюсь из-за всего, что обдумываю ежедневно, о чём не думают другие.

— И ты ходил к доктору Кольеру, чтобы успокоить свои мысли, верно?

— Да, — произнёс я сквозь сжатые зубы.

— Ладно. Логично. Так почему бы не пойти к нему снова?

— Потому что я себя контролирую.

Аспен невесело фыркнул, что только разозлило меня ещё больше.

— Хорошо, да, определённо контролируешь. Хаксли, — его хватка на моей руке ослабла, и он обхватил мою ладонь своей, разворачивая меня. — Я не буду тебе врать. Мне действительно нравилось то, что было между нами. Ты… У меня никогда не было такого секса, и это было действительно нечто. Когда твой разум не бежал впереди тебя, я даже наслаждался тем, что узнавал тебя. Но правда в том, что прямо сейчас тебя поглощают мысли, и это немного слишком. Мне не нравится выслушивать обвинения в том, что не является правдой. Так что, как бы сильно я ни хотел посмотреть, что у нас может получиться, я не могу, когда ты такой.

Мой взгляд опустился на наши соединённые руки, и мне понадобилась минута, чтобы найти свой голос. Красный след на запястье Аспена пробудил воспоминание о нашей совместной ночи. О ночи, которая была всего два дня назад.

Прежде чем успеть ответить что-нибудь глупое, я убрал руку из его хватки и открыл дверь джипа. Аспен вышел и помог мне выгрузить вещи на газон, а затем повернулся ко мне.

Я покачал головой, пока он не успел заговорить.

— Просто уезжай.

Оставив его стоять у дороги одного, я направился к входной двери в дом своего детства.