Убежище в горах

Глава 26

Хаксли

Я притянул обнажённое тело Аспена к себе, ища его тепло, поправив лежащее на нас тяжёлое одеяло. Палатка не предоставляла места для манёвров, и из-за холода мы прижимались друг к другу всю ночь. Спальный мешок был не достаточно велик для нас обоих, так что Аспен нашёл в джипе одеяло. Оно не идеально спасало от холода, но мы справились.

Я уткнулся носом в его затылок, вдыхая костровый аромат, который окружал его и цеплялся за его волосы. После наших занятий предыдущим днём, мы долго болтали у костра и немного поели, после чего пошли исследовать туристические тропы. Мы вернулись пораньше и легли спать только после того, как потратили свою последнюю энергию, переплетясь вместе.

— Доброе утро, — пробормотал Аспен, всё ещё цепляясь за грани сна. — Ты проснулся?

Рассвет едва окрасил горизонт, и мир за пределами палатки всё ещё был частично окутан темнотой. Слабые намёки поднимающегося солнца дарили мягкое свечение, благодаря которому можно было видеть очертания, но не более. Несколько не перелётных птиц пели на деревьях над головой, разнося эхо своих песен сквозь тишину наступающего дня.

— По большей части, — я притянул его ближе, прижимая спиной к себе спереди, и скользнул руками вниз по его твёрдой груди, останавливаясь на его утреннем стояке.

Через несколько коротких движений, он начал двигаться вместе со мной и стонать, в более ясном сознании, чем раньше.

Никто из нас не спешил выбираться из теплоты, мы были счастливы провести ранние утренние часы, исследуя друг друга и доставляя удовольствие.

В конечном итоге наши желудки заставили нас подняться с постели около десяти. Пока я разводил огонь, Аспен достал из джипа ингредиенты для завтрака. Мы работали вместе, жарили сосиски и яйца в железной сковородке на огне, а для горячих напитков кипела кастрюля воды.

Всё приготовив, мы молча поели. Приготовленная на открытом огне еда всегда была вкуснее. Я не понимал, по скольким мелочам своей жизни скучал, когда уехал из хижины, но каждый день что-то напоминало мне о них.

Когда вода закипела, Аспен поднялся и наполнил две походные кружки, заваривая растворимый кофе. Протянув мне одну из кружек, он задержался передо мной, глядя сверху вниз.

— Спасибо, — я взял кружку, но не отводил взгляда от его лица, чувствуя, что он хочет что-то сказать.

— Нет времени лучше, чем настоящего.

Беспокойство исказило его лоб и светилось в его голубых глазах. Я не улавливал суть. Увидев, что нужно объяснить, он протянул руку и положил ладонь мне на щеку.

— Я знаю, что эта мысль тебя пугает, но мне нужно знать, что ты настроен серьёзно. Они тебе нужны. Я хочу всего этого с тобой, Хаксли.

Таблетки.

Я сделал вдох и прильнул к его руке, ища силы. Моё сердце пропускало удары и скакало по грудной клетке от осознания, что я должен последовать совету. Мысли разгонялись. Всеми силами я пытался прогнать возражения и сопротивление, и потянулся в свой карман за баночкой.

Я покрутил её в руке и поднял взгляд на Аспена.

— Хорошо. Предупреждаю, может понадобиться, чтобы ты жёстко контролировал меня насчёт них. Это идёт против всех желаний моего разума и тела.

Он наклонился и поцеловал меня, прежде чем заглянуть глубоко мне в глаза.

— Я сделаю что угодно, чтобы помочь. И, — на его лице появилась озорная улыбка, — я определённо буду контролировать тебя так жёстко, как ты захочешь. Когда угодно. Где угодно. Только скажи.

Мы оба рассмеялись, я покачал головой и открыл баночку, после чего высыпал одну таблетку себе на ладонь. Пока не успел надумать слишком много, я закинул её в рот и запил кофе.

После солидного приёма пищи, мы прибрались, и Аспен предложил прогуляться до заледеневшего озера. Вместе мы прорывались через густые деревья в сторону тропы вдоль озера, пока не вышли на поляну со склоном вниз, который вёл к выступу рядом с замёрзшей водой.

Осторожно, чтобы не поскользнуться на заснеженной земле, мы спустились и нашли пару булыжников, чтобы ненадолго присесть.

Окружающие нас спокойствие и уединение впитывалось глубоко в мою душу, и я вдохнул, позволяя этому наполнить меня всем, чего не хватало с момента возвращения в город. Знание того, что Аспен часто сбегал сюда, вызывало у меня мысли, чувствовал ли он ту же самую гармонию в организме, что и я. Он никогда не казался мне тем, кто хорошо вписывается в толпу, но всё же, он работал в университете и учился на профессора, насколько я понимал. Казалось, это шло против натуры.

— Почему ты хочешь быть профессором? — спросил я, когда любопытство стало слишком большим.

Он рассмеялся, рассматривая что-то на берегу вдалеке.

— Забавно, что ты спросил. Я недавно задавался этим же вопросом.

— Похоже, тебе не нравится хлопотная жизнь, которая будет при преподавании на таком высоком уровне. В университетах шумно, а это не для тебя.

Он опустил взгляд на свои руки.

— Не для меня. С каждым годом я провожу всё больше и больше времени здесь, на природе. Напряжение меня съедает. Полевые работы всегда привлекали меня намного больше, но за них не платят так хорошо, как за исследования или преподавание.

— Должен быть более гармоничный вариант.

— Да, — он запустил пальцы в свои волосы и улыбнулся. — Он есть. Многие небольшие колледжи на севере постоянно ищут преподавателей. Это не тот уровень, на который я целился, но там мне не понадобится докторская степень. Их лекторы более приземлённые и больше ориентируются на полевые исследования. И там намного тише.

По его лицу я видел, как ему трудно объясняться, и не был уверен, откуда такой конфликт.

— Так зачем заставлять себя делать что-то, если ты не уверен, что хочешь этого?

Он сжал губы и устремил взгляд вдаль, не видя ничего за гранью собственных мыслей. Через минуту он пожал плечами и отмахнулся от повисших вопросов.

— А что насчёт тебя? Если ты больше не работаешь в гараже, что дальше?

Чувствуя, что он не хочет говорить о своей ситуации, я отпустил эту тему и задумался над его вопросом.

— Билл может взять меня обратно, если узнает, что я снова хожу к доктору Кольеру. Он старый друг семьи. Меня не столько уволили, сколько сказали, что, может быть, я ещё не готов к работе. Я позволю этим дурацким таблеткам оказать эффект и вернусь и поговорю с ним.

— Но разве ты хочешь быть там?

Пришла моя очередь чувствовать себя неловко.

— Я не знаю, где хочу быть. Когда я жил здесь раньше, всё было иначе. С тех пор, как вернулся, мне не кажется, что здесь моё место. Повсюду воспоминания о жизни, которой у меня больше нет.

— О Натаниэле?

— Да, — я встретился с ним взглядом, задаваясь вопросом, что он подумает о таком признании. Увидел я только беспокойство. — Просто я знал его практически всю свою жизнь. У меня было дерьмовое детство, а он всегда был рядом и поддерживал меня. Во взрослой жизни он продолжал это делать. Когда никто другой не хотел иметь со мной ничего общего, он стоял рядом и держал меня на ногах, двигая вперёд. Только после всего произошедшего и моего отъезда, я понял, что даже не знал, как функционировать или стоять на своих двоих без него. Пять лет самостоятельной, тяжёлой жизни многому меня научили. Я узнал, кто я и как заботиться о себе, не используя в качестве костыля Натаниэля. Я стал жить сам по себе. Возвращение сюда просто придало мне ощущение пустоты. Вакуума. Я оставил позади человека, которым был с Натаниэлем. Я вырос в нечто другое. И всё же, вокруг меня всюду воспоминания. Когда я задаюсь вопросом, скучаю ли по той жизни, я чувствую себя виноватым, потому что ответ — нет. Я любил Нейта всем сердцем. Я скучаю по нему. Но я больше не тот человек. И человек, которым я являюсь, не знает, где моё место в этом большом, шумном городе.

Аспен хохотнул.

— Ну разве мы не два сапога пара.

Я присоединился к нему, и мы посмеялись друг над другом, после чего воцарилась уютная тишина. День скользил мимо, пока мы сидели и смотрели на суету дикой природы вокруг нас. Когда Аспен вздохнул и поднялся с места, я проследил за ним взглядом.

— Задница отмёрзла, — объявил он, потирая её.

Я поднялся и притянул его к своей груди, убирая его руки, чтобы занять его место и помассажировать его ягодицы, возвращая им тепло.

— Можно кое-что у тебя спросить? — я провёл носом вдоль его шеи и чмокнул в губы.

— Конечно.

— Ты подумаешь о том, чтобы ходить на приёмы вместе со мной? — Аспен вздрогнул. Этого он не ожидал. — Просто, я знаю себя достаточно хорошо и отмахиваюсь от большинства того, что говорит доктор Кольер, потому что у него есть привычка меня злить. Тебе я доверяю. Если ты будешь там, думаю, я буду меньше склонен возражать всему, что он говорит, и, наверное, последую его советам.

— Плюс, весь этот контроль над тобой, — добавил Аспен, изогнув губы.

— Ему не нужно знать о нашей сексуальной жизни. Но да, ты можешь меня контролировать и смотреть за тем, чтобы я слушался.

— Я с удовольствием. Думаю, для меня это тоже будет полезно.

— Спасибо.

Он притянул моё лицо ближе и закрыл глаза, прикасаясь к моему лбу и холодному носу своими.

— Спасибо тебе.

***

Жизнь — это не прогулка по парку, и Аспену пришлось фигурально наседать на меня намного больше, чем я ожидал; до точки раздражения и нескольких ссор, из-за которых мы не разговаривали по несколько дней. Но в отличие от того, что было раньше, как только в нас закипал огонь, мы садились вместе, мирились и разговаривали.

Аспен приходил на каждый мой сеанс с доктором Кольером и даже решил записаться на несколько одиночных для себя. Хоть поначалу это меня взбесило, он объяснил, что ему тоже нужна некая форма помощи.

К апрелю всё значительно успокоилось. Меня снова наняли в гараж, и я стал не таким злым и реактивным, как раньше. Аспен подчеркнул, что прописанные мне лекарства, видимо, помогают. У меня были сомнения, но я продолжал нашу ежедневную рутину, которая по тем дням, когда я не ночевал у Аспена, включала в себя утреннее сообщение:

«Доброе утро! Таблетка, кофе, затем позвони мне».

Я растянулся под одеялом и потёр глаза, отвечая тем же сообщением, которое отправлял каждый день.

«Кто-нибудь должен исправить это твоё командирское поведение».

Я нажал «отправить» и ждал необходимого ответа. Когда телефон пискнул, я улыбнулся.

«Не вынуждай меня приезжать, иначе я засуну тебе в горло не только таблетку».

Я положил телефон на свою голую грудь и обхватил ладонью свой утренний стояк, думая сказать ему «нет», только чтобы проверить, выполнит ли он угрозу. Бросив взгляд на часы, я простонал. К сожалению, такого варианта не было. Если я не ускорюсь, то опоздаю на работу.

Я принял быстрый душ, затем надел свои чумазые рабочие джинсы и рубашку и спустился вниз, чтобы сварить кофе. Мама должна была встать ещё не скоро, так что я тихо передвигался по кухне, находя ещё и завтрак. Дожидаясь, пока сварится кофе, я запил таблетку стаканом воды и набрал номер Аспена. Раздался один гудок, прежде чем он поднял трубку. И перед тем, как он успел что-то сказать, я его перебил.

— Однажды утром, я заставлю тебя выполнить эту угрозу.

Он хохотнул, и я услышал, как он копошится, вероятно, заваривая кофе себе.

— Мне сегодня нужно в университет, но домой должен вернуться около шести. Хочешь поужинать?

— Что ты планировал?

— Возьмём еду в «Астрос» и прогуляемся?

Зная, что прогулки Аспена в основном проходили вдали от множества спешащих толп, я согласился. Мы запланировали, чтобы он за мной заехал, и попрощались, чтобы отправиться работать.

Ровно в шесть я стоял у входа и ждал приезда Аспена. Деревья снова зацветали, и среди затхлых запахов города в воздухе висела нотка весны. Я закрыл глаза и вдохнул, пытаясь разобрать лёгкие ароматы один за другим. Влажная земля, мускус гниющих с прошлой зимы листьев и свежий оттенок новой жизни.

Звук подъезжающего джипа заставил меня открыть глаза. Я заскочил в салон, и Аспен улыбнулся.

— Я делал то же самое, пока шёл к джипу, собираясь ехать за тобой. Люблю запах весны.

— В нём есть что-то, что оживляет всё вокруг. Например, как земля возрождается заново.

С Аспеном я никогда не чувствовал себя странно, выражая себя или свою любовь к природе, потому что знал, что он поддерживает меня. После декабрьской вылазки мы возвращались в лагерь ещё три раза, просто чтобы побыть на природе. Погода никогда не являлась препятствием. Мы оба чувствовали себя более расслаблено, прячась среди деревьев.

Мы поехали в пиццерию, о которой говорил Аспен, и купили пару кусочков, чтобы съесть их в джипе. Я не знал, какую экскурсию Аспен планировал после ужина, но доверял его суждению и расслабился, пока он вёл машину.

Через несколько минут он съехал с дороги в сторону большого кладбища и припарковался на краю одинокой тропинки, которая петляла по местности. Это было необычно, но имело свой смысл. Не было ничего более мирного и тихого, чем бродить среди надгробий. Город оставался под контролем акров плоской земли и случайных деревьев.

— Не то, чего я ожидал, — сказал я. — Но тихо, так что я понимаю.

Он заглушил двигатель, но не двигался. Я замер, держа руку на двери, и оглянулся, задумываясь, почему он не выходит. Глубокое сочувствие в его пронзительных голубых глазах вызвало ощущение, напоминающее поток ледяной воды, щиплющий кожу.

— Хаксли, — он повернулся на сидении лицом ко мне. — Я привёз тебя сюда не просто так.

Я тяжело сглотнул и бросил взгляд на ряды ближайших надгробий. Тревожное чувство глубоко внутри подсказало мне правду.

— Он здесь, да? — мой голос был едва слышен, и я откинулся назад, не уверенный, куда деться.

— Да.

За восемь месяцев с тех пор, как вернулся домой, я избегал выяснений того, где похоронили Натаниэля. Любую мамину попытку раскрыть местоположение я намеренно прерывал. Множество раз доктор Кольер подталкивал меня обсудить гибель Натаниэля, и я подчинялся. Это было не легко, но я учился двигаться вперёд.

— Зачем? — спросил я.

— За тем, что ты так и не попрощался. Я вижу усилия, с которыми ты каждый день двигаешься вперёд, но, думаю, что-то всегда тянет тебя назад. Доктор Кольер несколько раз говорил тебе о том, что это может помочь. Натаниэль всегда будет частью твоей жизни, но, думаю, несмотря на всю твою скорбь и восстановление, пора сделать этот последний шаг. Я просто… подумал, что тебе может понадобиться рука поддержки. Я знаю, что это не легко, — когда я не ответил, он добавил: — Мы можем уехать. Наверное, мне не стоило давить, я просто…

— Нет… Я… Где он?

Аспен взял меня за руку и переключил моё внимание на другую область.

— Видишь то дерево? Третий ряд слева, вдоль забора.

Я кивнул, глядя туда, куда он указал. Внутри нелепо шевелились смешанные чувства. Долгие месяцы я пытался вытолкнуть это из своего сознания, терпел сокрушающий вес правды, когда она вылезала на поверхность, и продолжал двигаться вперёд, ставя одну ногу перед другой. Сколько бы я ни скрывал боль, которую носил, Аспен каким-то образом всё знал.

— Мы можем сначала прогуляться? Мне нужна минутка.

Он сжал мою руку.

— Конечно.

Мы пошли по кладбищу в противоположную сторону, по помеченным для посетителей тропам. Аспен ни разу не отпустил мою руку. Мы никогда раньше не были парой, которая чувствовала необходимость цепляться друг за друга, но я ценил этот жест. Должно быть, он чувствовал дисбаланс, шатающий меня изнутри.

Через полчаса неспешной прогулки, я повернул нас в сторону места последнего успокоения Натаниэля. В полурастерянном состоянии, я смотрел прямо и шёл. Его надгробие выделялось среди других. Не то чтобы оно было более блестящим или больше по размеру, просто его имя, выбитое на гранитной поверхности, манило меня ближе.

Я остановился в ногах его могилы и пустым взглядом смотрел на надпись, проникаясь датами и впитывая свои ощущения. Только когда челюсть начала болеть, я понял, что сжимаю её. Нахлынуло моё прошлое — наше прошлое. Путешествие, которое мы совершили вместе, и все испытания, которые мы разделили. Как я уже объяснял Аспену не так давно, тогда жизнь была другой. Я был другим человеком.

Как бы тяжело мне ни было на сердце, и как бы я ни скучал по своему лучшему другу всей жизни и мужу, дорога впереди меня продолжалась, и я шёл по ней, даже если мне этого не хотелось, если было страшно или грустно. Остались только воспоминания в глубине моих мыслей. Те, которые я всегда буду беречь.

Я опустил голову, закрыл глаза и молча попрощался с Натаниэлем. Он жил в моём сердце, и я без сомнений знал, что он поддержит моё движение вперёд.

Я сжал руку Аспена и потянул его за собой.

— Идём.

Мы вернулись к джипу и сели в салон. Пока Аспен не успел никуда нас отвезти, я положил руку на его колено.

— Спасибо тебе.

— Надеюсь, ты не расстроен.

— Нет. Не думаю, что я понимал, насколько мне это нужно.

Он накрыл мою руку своей и наклонился поцеловать меня в щёку.

— Куда едем?

— К тебе?

— Останешься на ночь?

— Лучше места не найти.