В поисках любви

Глава 4

Поезд замедлил ход и остановился. Пассажиры двинулись к выходу.

Немолодой человек с серьезным лицом и седыми висками на несколько секунд задержался на перроне, раскуривая сигару. Удостоверившись, что на него не обратили внимания, он направился к выходу.

По-видимому, незнакомец оказался в Рединге впервые, потому что некоторое время плутал по улицам (впрочем, ничего не спрашивая у прохожих), но наконец, облегченно вздохнув, он решительно направился к небольшому ресторану.

В этот час народу в ресторане было немного. Странный посетитель задержался в дверях, внимательно оглядывая зал.

Увидев за стойкой светловолосого молодого человека, приезжий вздрогнул: «Поразительное сходство… Может получиться. Только надо все правильно рассчитать…»

В свою очередь, парень за стойкой заметил незнакомца и косился на него с подозрением: почему это тот стоит на пороге, не заходя внутрь, и так пристально осматривает всех?

— Я могу чем-нибудь помочь, сэр? — обратился он к приезжему со всей возможной вежливостью.

Пожилой человек вздрогнул. «Господи, и голос…»

— Мистер Ноэль Гордон?

— Да, чем могу служить?

— Я бы хотел поговорить с миссис Эдной Фрост. И с вами, — незнакомец протянул молодому человеку визитную карточку: «Филипп Эдвардс, адвокат»

Филипп Эдвардс не любил Джеймса Гордона.

Как-то раз они с друзьями сидели в ресторане, и Эдвардс заметил карикатуристу Пензеру, что тот в последнее время слишком уж увлекся спиртным. Пензер, тогда уже действительно начинавший спиваться, хрипло рассмеялся в ответ:

— Да, я пью, черт возьми. Но, по крайней мере, не держу ни на кого зла. А ты капли в рот не берешь…, а ради денег и карьеры перегрызешь глотку кому угодно… и в первую очередь — своему боссу Гордону…

Пензер угодил в больное место. Эдвардс полагал, что в жизни ему не повезло. Он был уверен, что достоин большего, нежели прозябание в адвокатской конторе или работа на какого-то надменного богача. Кроме того, в его отношении к Гордону была изрядная доля зависти. Тот мог гордиться не только большим состоянием, но и старинным английским родом, а также связями с аристократией и деловыми кругами Англии. Его жена Оливия, дочь крупного финансиста Адамса, считалась одной из самых красивых женщин Нью-Йорка.

Кроме того и это признавали все — Джеймс Гордон был на редкость удачлив в делах.

Эдвардс был слишком благоразумен, чтобы пытаться как-то повредить своему клиенту или прокручивать за его спиной финансовые махинации. Везение, сопутствующее боссу, раздражало завистливого Эдвардса, а неудачи и огорчения Гордона порой даже радовали.

Будучи поверенным Джеймса, он, конечно, знал о существовании его бывшей любовницы Эдны Фрост и их сына Ноэля. Впрочем, Гордон не делал из этого тайны, хотя говорить на эту тему не любил. Очевидно его амурные воспоминания не относились к категории приятных. Но по его распоряжению Эдвардс регулярно высылал Эдне деньги на содержание сына, а когда Ноэль достиг совершеннолетия, адвокат отправил в Англию чек на триста фунтов.

Эдвардсу приходилось слышать о хористках и новичках из кабаре, которые выскакивали замуж за лордов и сыновей миллионеров, и он знал, что эти современные Золушки на редкость хитры и расчетливы.

«Гордону, как обычно, повезло, — думал он. — В таких случаях дело не всегда кончается свадьбой, но от таких особ бывает очень трудно откупиться. А эта Фрост, вероятно, очень глупа».

Подробности истории стали известны ему гораздо позже, когда однажды, разбирая бумаги своего клиента, он наткнулся на пачку писем от Эдны. «Ты не можешь жениться на ней. У меня будет ребенок, — было написано в первом же письме, отправленном нездолго до женитьбы Джеймса на матери Алана.

Я не могу допустить, чтобы он рос в нищете, не зная отца, глядя, как люди показывают пальцами на его мать…» Эдвардс усмехнулся, представив себе лицо молодого повесы, когда тот читал это письмо. Наверняка Гордон рассчитывал на пустяковую интрижку с доступной красоткой-официанткой и известие о ребенке неприятно поразило его. «Жаль, нельзя прочитать ответ», — подумал поверенный не без злорадства. Очевидно, из этого ответа Эдна поняла, что перегнула палку. Несколько последующих писем были почти умоляющими. Она любит его, любит всем сердцем. Он просто не может так с ней поступить! Но Джеймс был непреклонен, и когда Эдна поняла, что стать миссис Гордон у нее не выйдет, она сменила тон. Теперь ее письма звучали сухо и по-деловому. «Если ты все-таки намереваешься жениться, изволь назначить мне и будущему ребенку приличное содержание. И, полагаю, простая порядочность велит, чтобы ты признал его своим».

И Джеймс действительно повел себя как джентльмен. Родившийся мальчик получил его фамилию, а Эдне регулярно высылались деньги. Эдвардс осторожно навел справки и узнал, что она переехала в маленький провинциальный городок Рединг и приобрела небольшой ресторан.

Последнее письмо Эдны было написано уже после переезда Джеймса в Америку. Ей попал в руки номер журнала «Скетч», в котором объявлялось о помолвке мистера Джеймса Гордона и мисс Оливии Адамс, и она решила воспользоваться шансом.

«Я требую, чтобы нам с сыном было назначено содержание в семь тысяч фунтов в год, и еще восемь тысяч наличными пусть будут присланы сразу.

В противном случае мисс Оливия Адамс узнает о существовании внебрачного сына мистера Гордона…»

Джеймс ответил ей официально черновик этого письма сохранился в его бумагах:

«Миссис Фрост может поступать как ей угодно считаю своим долгом предупредить ее, что мисс Адамс, как и ее отец, осведомлена обо всем. Поэтому всякая попытка вступить с ней в переписку будет рассматриваться как шантаж, после чего письмо будет немедленно отдано в полицию».

После такого ответа Эдна благоразумно прекратила попытки вытянуть из Джеймса что-то еще. С его стороны это не было блефом. И Джеффри Адамс, и его дочь Оливия действительно с самого начала знали о внебрачном сыне Джеймса. Даже Эдвардс был вынужден признать, что молодой легкомысленный шалопай превратился в человека честного и храброго, готового отвечать за свои поступки. Таким же он старался воспитать и законного сына, Алана.

Об Алане Эдвардс был невысокого мнения. Юный бездельник, больше ничего. Помощник отцу в делах из него был никудышный, парень интересовался только скачками и автомобилями. Несколько раз он пробовал играть на бирже, но дело заканчивалось только долгами. Несколько раз у него из-за этого случались серьезные ссоры с отцом — последняя как раз незадолго до его смерти. Вероятно, были и интрижки, но тут Алан был более благоразумен, чем в свое время Джеймс. Возможно, сыграло роль и то, что тоже знал о существовании своего единокровного брата…

Но теперь, прочитав эти письма, Эдвардс решил сделать ставку на внебрачного сына.

Вскоре после этого он помогал Джеймсу составить завещание. Тот намеревался разделить свои деньги поровну между женой и Аланом, Эдне полагалась пожизненная пенсия, а Ноэлю назначалась небольшая рента — двести фунтов в год. Этого вполне хватило бы на жизнь, но, прочитав письма Эдны, адвокат сильно сомневался, что эту особу устроят такие условия.

Теперь, после смерти Джеймса Гордона, у поверенного были развязаны руки. В последнее время босс как будто стал меньше ему доверять… Но Алан, которому, несмотря на все старания отца, деловые вопросы были неинтересны, верил Эдвардсу вполне.

Все складывалось удачно. Именно поверенный предложил Алану съездить в Англию, и тот, желая как-то развеяться после смерти отца, согласился. У адвоката появилась реальная возможность разыскать Эдну и ее сына, тем более что Алан вовсе не горел желанием встречаться с ними. Он сам попросил Эдвардса съездить в Рединг и уладить все дела. Они договорились, что поверенный приедет в Англию через два месяца.

Но такой великолепный шанс упускать было нельзя. Поэтому он выехал в Англию сразу же вслед за Аланом.

Именно так он и представлял себе эту женщину. За двадцать семь лет от ее яркой, вызывающей красоты почти ничего не осталось, но ее жадность и расчетливость с годами только увеличились, хотя на деньги Джеймса она жила безбедно — они с сыном занимали большую квартиру при ресторане. Кроме того, дела явно шли неплохо — ее грузная, располневшая фигура была облачена в дорогое атласное платье.

Она с недоверием смотрела на сидевшего перед ней пожилого человека. Угроза Джеймса передать ее письма в руки полиции сработала — теперь она с подозрением относилась к легким деньгам.

— Уверяю вас, — повторил Эдвардс, пригладив ладонью волосы, — это единственный случай, и его нельзя упускать. Формальности я беру на себя, поскольку все бумаги Гордона сейчас в моих руках…

— А что кому причитается по завещанию? — поинтересовался Ноэль. Он действительно был очень похож на Алана — те же светлые волосы, те же тонкие черты лица; только голубые глаза достались ему от Эдны. Кроме того, он казался серьезнее единокровного брата.

— Вторая жена и законный сын получают практически все деньги, примерно по шестьдесят тысяч фунтов стерлингов в год — в долларах это дороже! Вы, миссис Фрост, будете получать пенсию — сто пятнадцать фунтов в год. А вам, Ноэль, полагается рента в двести фунтов и сверх этого — двести фунтов наличными.

— И вы можете все устроить? Так, чтобы получилось наоборот?

— Да, — ответил поверенный. — Это можно сделать — во всяком случае, технически это не так сложно. Все-таки текст завещания составлял я …

— Все это очень хорошо. Но сколько же хотите вы? — перебила его женщина.

Адвокат помолчал, потом твердо сказал:

— Тридцать пять процентов. Плюс оплата адвокатских услуг.

— Э, нет, — начала было Эдна, но Эдвардс непреклонно повторил:

— Тридцать пять процентов. Во-первых, за десять лет Гордон сколотил немалое состояние на лесоторговле. Во-вторых, помните — все документы у меня.

— Пусть решает Ноэль, — угрюмо сказала Эдна.

— Скажите, — спросил молодой человек, подумав, — то, что вы предлагаете, действительно возможно?

Адвокат кивнул. По его лицу мать и сын ясно увидели, что этот человек полностью уверен в успехе.

— … и небоскребы. В двадцать этажей, — закончил Алан.

В ответ Марианна смогла только с восхищением и недоверием покачать головой.

За эти несколько дней они вволю побродили по Лондону, а любимым местом их прогулок стал парк Кенсингтон-Гарденс. Они успели подружиться, и им казалось, что они знают друг друга очень давно.

Марианне хотелось задать кузену мучивший ее вопрос. Приезд брата стал для нее огромным событием, а прогулки с ним — необычайным удовольствием, и она боялась лишиться всего этого.

— Конечно, — начала она осторожно, — наш дом не так велик, как небоскреб…

— Пожалуй, что и не так, — согласился Алан, улыбнувшись.

— … и, наверное, ему далеко до вашего особняка, но…

— Но — что?

— Но ведь ты не переедешь в отель? — взволнованно спросила девочка.

— Я не хотел мешать тебе и тете… — Алан замялся. — Возможно, в Лондоне мне придется хлопотать, разыскивать людей, связанных с делами отца, назначать встречи… В отеле это было бы гораздо удобнее.

— Ты нисколько нам не помешаешь, — поспешно заявила Марианна.

Алан не был так в этом уверен, он догадывался что суматоха будет неприятна миссис Харди, но расстраивать кузину ему не хотелось.

— Расскажи лучше о себе, — попросил он, решил побеседовать о чем-нибудь другом. — У тебя есть подруги?

— Н-нет. — Марианна и Морин держали свою дружбу в тайне, поскольку миссис Лаура едва ли одобрила бы ее.

— Почему тетя не отдала тебя в пансион?

— У меня была гувернантка… Но теперь мама говорит, что я уже знаю все, что необходимо для девушки… чтобы выйти замуж. — На самом деле гувернантка просто потребовала прибавки к жалованью, а миссис Лаура была скуповата, но в этом Марианна никогда бы не призналась Алану. — Но ведь я смогу выезжать только с восемнадцати лет…

— Ну, три года пролетят быстро, — сочувственно заметил брат. — И ты всех покоришь. Отец оставил тебе по завещанию жемчужное ожерелье, и ты наденешь его на первый бал.

— Нет, — не согласилась с ним Марианна, — три года — это долго. Вот у ирландцев девушки ходят на танцы с пятнадцати лет!

Алан слегка удивился осведомленности кузины и собрался было спросить, откуда ей это известно, но не успел. Он вдруг остановился как вкопанный.

По песчаной дорожке, огибавшей пруд, шли две девушки, и одной из них была Беатрис Уэйн.

— А, Беатрис тоже здесь, — Марианна проследила за направлением взгляда Алана.

— Ее зовут Беатрис? — Алан вышел из оцепенения и умоляюще обернулся к сестре: — Пожалуйста, представь меня ей!

— Здравствуйте, мисс Харди, — поздоровалась Беатрис с Марианной, когда девушки подошли ближе.

— Добрый день, мисс Уэйн, — вежливо ответила девочка. — Позвольте представить вам моего кузена, Алана Гордона.

Беатрис величественно кивнула:

— Очень рада, мистер Гордон.

Алан пожал протянутую ему руку. Пожатие у Беатрис было твердое, почти мужское. Она была высокого роста, только немного ниже его, с правильными чертами лица, темно-шоколадными волосами и синими глазами. Марианне каждый раз при встречах с ней казалось, что в этих глазах прячется насмешка, но Алан был очарован.

Они поговорили несколько минут и разошлись.

— Красивый юноша, — сказала Беатрис своей спутнице, когда они отошли от пруда, — Американец.

Он не сводил с тебя глаз, — заметила подруга.

Беатрис только улыбнулась в ответ.

— Прелестная девушка! — восклицал в это же время Алан. — Просто очаровательная!

Девочка с облегчением вздохнула, поняв, что кузен забыл и думать о ее неосторожной фразе про ирландцев. Но когда они подошли к дому, она решилась повторить свой вопрос.

— Так ты не переедешь? — настойчиво спросила она Алана, чтобы на этот раз добиться точного ответа.

Молодой человек задумчиво посмотрел на соседний дом — дом, в котором жила Беатрис.

— Нет, — ответил он, — не перееду.