Ведомство. Свежая кровь

Глава 39

Тихо…

Темно…

Тепло…

Настя осознала, что лежит на чем-то мягком, что ей уютно…

Что открывать глаза не хочется.

Воздух пах как-то знакомо, и этот запах был приятен.

Наверное, она в безопасности…

Все хорошо.

Во второй раз она очнулась из-за того, что кто-то спорил за дверью. Голоса были знакомы.

— А я говорю, не пущу! Даже вас, Федор Богданович!

— Зинаида, дорогая моя, ну послушайте…

— Не пущу! Пусть спит девочка! Вон как намучилась, похудела, осунулась — смотреть страшно!

И вдруг Настя вспомнила все…

И застонала, но не от физической боли — сейчас у нее ничего не болело, — а от душевной…

Она снова одна. Нет больше Влада, нет больше Маргоши, названой сестры, с которой за считаные часы пережито больше, чем с кем бы то ни было в жизни…

Как смотреть в глаза Коту-Ученому?..

Вот сейчас он войдет…

Ее стон услышали за дверью — там завозились, и вдруг она распахнулась. В комнату ворвался свет, кто-то протопал мимо кровати, и света стало еще больше: с окна отдернули плотные шторы.

Свет был золотистым, и Настя поняла, чем пах воздух.

Это Лукоморье.

— Просыпайся, просыпайся, ученица! — Она увидела над собой нависшую морду эксперта. — Двое с лишним суток провалялась!

Кот-Ученый был в шейном бандаже, и, заметив Настин взгляд, прокомментировал:

— Прямой контакт с противником, не переживай, пустяки… Давай, просыпайся, не откладывай!

Зинаида-продавщица, высившаяся за ним — руки в боки, недовольно покачала головой и удалилась со словами: «Пойду, каши принесу… Тебе сейчас диетическое необходимо…»

— И гематогенок побольше! — крикнул ей вслед Кот-Ученый и снова повернулся к Насте.

— Что не откладывать? — грустно спросила Настя.

— Жизнь! И учебу! — провозгласил аналитик торжественно, подтянул к себе стоявший в углу стул и плюхнулся на него. — Начнем сразу, пожалуй.

«Только и остается, что учиться… Забыться в учебе… Ну что же, попытаюсь…» — пронеслось в голове.

— Урок номер раз. Жрице досточтимого Грааля вампирского необходимо очень тщательно работать над формулировками своих желаний. Запомнила? Отлично, повтори… ну, скажем, десять раз.

— Жрице досточтимого… Грааля… вампирского… Федь, скажи, зачем это все, а?

— Затем, что сейчас мы тонем в бумагах от Всероссийского общества охраны памятников и ЮНЕСКО, а ЮНЕСКО и Общество охраны памятников тонет в бумагах от нас! — лукаво взглянул на нее Кот-Ученый. — Одновременно магические структуры оборонных ведомств и разведки Цитадели и ее альянса тонут в бумагах от нас и ЮНЕСКО, а сами в это время пытаются устроить бумажный потоп в нашем Министерстве иностранных дел и Госдуме! В общем, круговорот запросов, ходатайств, нот, деклараций и протестов в магико-бюрократической природе!

Аналитик помолчал, глядя на Настю и, видимо, надеясь, что до нее дошло, но быстро понял, что это бесполезно.

— Ты куда их послала, а? — со вздохом спросил он. — Они уже двое с лишним суток торчат на территории старейшего музея деревянного зодчества России, живут там, спят, едят, испражняются… Повредить строениям почему-то не могут, хотя пытались, а вот реликтам и эндемикам на холме ущерб уже нанесен: снежный покров вытоптан, повсюду ямы от дестроеров, мусор, опять-таки…

«О боги! Святилище Рода!..» — пронеслось в голове, и Настя, отчаянно краснея, укрылась одеялом с головой: не хотелось, чтобы учитель увидел, как она ржет.

— В общем, так. Мы, конечно, соблюдаем Женевскую конвенцию в полной мере, о чем представители Цитадели поставлены в известность. Кормим, поим, оказываем медицинскую помощь, — продолжил Кот-Ученый. — Но уйти оттуда пленные сами не могут, и увести их мы не в состоянии — уже пытались, не вышло. Видимо, для этого нужно, опять-таки, твое желание. Сама прокляла, а значит, как ни крути — тебе и проклятие снимать. О формулировках подумаем позже, когда выясним, куда их теперь послать… Тьфу, где их готова Цитадель принять.

В палату вернулась Зинаида с подносом, на котором стояла тарелка, полная дымящейся геркулесовой каши с маслом, и лежали три гематогенки в обертках. Кот-Ученый вежливо отошел к окну, дав Насте возможность поесть без разговоров.

— Кушай, кушай, доченька… — умилялась Зинаида, глядя, как Настя уплетает кашу за обе щеки — голод действительно чувствовался нешутейный. — Я доктора твоего спросила, может, в банк крови сходить, а он говорит, не надо: тебе уже закачали три капельницы, пока ты без сознания-то была. Так что ешь гематогенки-то, ешь…

Настя с удивлением глянула на сгиб локтя — действительно, там виднелась красная точка и следы пластыря от катетера. То-то ей так тепло!

А может, все-таки это действие напитка Грааля?

«И ТО, И ДРУГОЕ… МЫ РАДЫ, ЧТО ТЫ СРЕДИ ДРУЗЕЙ…»

Тарелка в руках дрогнула.

«Вы что, всегда теперь со мной будете?!»

«ВСЕГДА. НО ТЫ НЕ ВОЛНУЙСЯ, МЫ НЕ СМОТРИМ…»

«Не смотрите на что?!» Вот уж не хватало ей этой толпы в голове!

В ответ раздался знакомый смешок — и тишина.

«Ну, ладушки! — пообещала самой себе Настя. — Доберусь — разберусь. Уверена, мы достигнем разумного компромисса…»

— Ну, получше? — осведомился Кот-Ученый, заметив, что она уже без особого аппетита дожевывает вторую гематогенку. — Тогда собирайся, навестим кое-кого. А потом пресс-конференция будет…

— Какая такая пресс-конференция?! — всплеснула руками Зина. — Вот сейчас к доктору схожу, он вам, Федор Богданович…

— Зинаида, неужели вы будете отвлекать доктора от по-настоящему тяжелых раненых? Кстати, идите лучше к ним, — очень спокойно сказал Кот-Ученый, и архетип продавщицы, поджав губы и покачав головой, удалился из палаты. — Вставай, Насть, у тебя только ушибы головы и копчика. Сильные, но всего лишь ушибы, сотрясения и переломов нет.

Настя откинула одеяло и снова удивилась: она, оказывается, в чистой теплой пижаме — однозначно, ее помыли, пока она была в бессознательном состоянии. Волосы даже пахли шампунем.

Она встала и первым делом подошла к окну: хотелось полюбоваться на Дуб.

Да, он был там и по-прежнему закрывал полнеба. От этого зрелища веяло покоем.

«Остаться бы здесь на несколько дней, съездить все-таки на Буян… — пронеслось в голове. — Побродить по улочкам, дома эти пофоткать, пейзажи заснеженные…»

И вдруг до нее дошло.

— Это что, госпиталь?

— Райбольница Лукоморья. Временно переоборудована в госпиталь. Раненых из Китежа очень много, там осталась только маленькая медсанчасть в кремле, а больница сгорела. Очень жаль — ценнейшие магические и технические новинки медицины в ней испытывались… — сокрушенно покачал головой эксперт. — А здесь и персонала мало… Но справляются — волонтеров вон вызвалась толпа, даже Зина сельпо на сменщицу оставила… Насть, ну давай уже, поторопись!

Она обнаружила в шкафчике у двери в палату больничный халат, еще одну пижаму и свою одежду — чистую, выстиранную. Не хватало только пуховика, и Настя подумала, что и спрашивать о нем не будет. Одеться решила в свое.

Пока натягивала свитер, случайно задела шишку на голове и зашипела сквозь зубы: больно, оказывается, еще было, и весьма! «Надо поаккуратнее стулья выбирать…» — подумала она, вспомнив про ушибленный копчик.

В коридорах госпиталя людей было много: туда-обратно носился персонал и волонтеры в белых халатах, прогуливались группами и поодиночке ходячие больные, некоторые сидели на стульях вдоль стен. Хлопали двери.

— Это ты у нас в одиночной вип-палате лежала, а в остальных мест не хватало, жители не только кроватей, даже надувных матрацев натащили — прокомментировал эксперт. — Самых тяжелых, правда, в спецгоспиталь московский отправили, кто транспортабельный… Кто полегче — амбулаторно приходят, поселили в домах у лукоморцев.

Они прошли через холл, где больные сгрудились у телика. Показывали репортаж о расчистке завалов в Китеже, и Настя увидела в углу экрана логотип Blood-ТВ. Голос корреспондентки, правда, был незнаком.

Спустившись вместе с Настей на этаж, Кот-Ученый толкнул дверь с табличкой «Отделение ортопедии и костной хирургии». Настя шла за ним по пятам, недоумевая, куда это ее затащило…

Наконец эксперт остановился у открытой двери в палату.

— Марго! — Настя остановилась на пороге, разрываясь между радостью видеть ее живой и страхом как-то потревожить названую сестру, случайно нанести ей вред…

Маргоша лежала на спецкровати — одна задняя лапа на вытяжке, подвешенная к тяжелым гирям, вторая в аппарате Илизарова. И гипс на передней.

— Сеструха! Иди сюда, не бойся, тут даже присесть можно на краешек… — Телохранительница показала куда, но Настя наконец увидела стул в углу и подтянула его поближе. — Ты справилась!..

— Марго… — Настя поняла, что у нее нет слов, и сумела только пробормотать: — Как же ты…

— О, это было прекрасно! — расцвела та. — Пусть это оказался мой последний бой, но это был бой, достойный называться последним! Я заставила их уничтожать друг друга, представь! Видела бы ты, с каким остервенением они дрались между собой, когда я уже отползла! Это восхитительно!

— Верю… — глядя во все глаза на свою спасительницу, кивнула Настя. — Но… Как же…

— Брось, Насть, — отмахнулась свободной лапой Марго. — Каждый телохранитель знает, что работает ради жизни вип-персоны, и понимает, чем эта работа может кончиться. Я свою карьеру завершила блестяще. Пора заняться тренерской деятельностью…

— Будет тренировать тебя, Насть… — бросил Кот-Ученый, стоявший позади. — Не отвертишься: в твоем положении надо уметь защищаться!

Настя вздохнула: зачем он напоминает о ее Предназначении сейчас, когда ей стало так хорошо на душе? Неужели нельзя оставить ее в покое и дать просто порадоваться? Хотя бы ненадолго?

— Не унывай, — правильно поняла ее Маргоша. — Он прав, но не надо думать о предстоящей жизни как о череде обязанностей и ограничений. Наоборот — любое Предназначение предполагает и какие-то ништяки…

Марго подмигнула Насте, та улыбнулась, удивившись сленговому словечку, но в этот момент в палату вошла медсестра и вежливо выставила их, сославшись на процедуры по расписанию.

Настя направилась к лестнице.

— Ты куда это? — удивился эксперт. — Экскурсия не закончена!

Она опять удивилась, но покорно поплелась за учителем и названым братом в торец длинного коридора.

Опять знакомые голоса за дверью палаты… Но на этот раз Насте пришлось покопаться в памяти, чтобы узнать Хранителей. «Верно, Марго же говорила, что Кисмерешкин ранен…» — пронеслось в голове.

Ожидая увидеть обоих магов, она притормозила у дверей палаты, размышляя, как их приветствовать и что сказать…

…Они рассказывали что-то, по обычаю, перебивая друг друга, потом замолчали, и вдруг им ответил кто-то… Тихо, с усилием…

— Что?!.. — прошептала Настя самой себе.

— Иди, — произнес Кот-Ученый.

Там, впереди, продолжал говорить кто-то — тихо, с паузами, явно переводя дыхание…

— Иди же! — скомандовал эксперт и для убедительности подтолкнул ее лапой в спину.

Она открыла дверь и механически шагнула в палату. И застыла.

Маги обернулись и, как по команде, засуетились, вставая и торопя друг друга к выходу.

— Настя… — выдохнул Влад тихо и повторил: — Настя…

Она молчала.

Ей показалось, что на него надет странный белый бронежилет, потом она сообразила, что конструкция слишком тонка для броника…

Подошла к нему. Протянула руку и осторожно дотронулась до его щеки, не веря своим глазам. Присела на стул.

— Ты… чего?! — улыбнулся он и взял ее за руку. — Ну… чего… ты?..

— Самые чистые слезы — слезы счастья! — с пафосом изрек из-за спины Кот-Ученый.

— Кот! — рявкнула Настя, вскакивая и разворачиваясь. — Немедленно прекрати!!!

— Все-все, исчезаю! — пробормотал названый брат, прикрывая за собой дверь, потом открыл ее снова и бросил ехидно: — Зато сразу поверила в реальность!

«Тьфу! — Насте было и обидно, и смешно одновременно. — На кого я злюсь?..»

— Тебе плохо? — спросила она, снова усаживаясь и вкладывая свои пальцы в ладонь Влада. — Болит?

— Нет… К дальнейшему… прохождению… службы… годен… — Он улыбался. — Корсет… тугой… говорить… тяжело… ребра… сломаны… Срастутся…

— Тогда молчи, хорошо? Давай просто посидим…

«Ну да, не больно ему! — Настя вспомнила одноклассника, как-то свалившегося с дерева и тоже сломавшего ребра. — Герой нашелся…»

От этой мысли в груди стало почему-то очень тесно и горячо, и Настя обнаружила, что снова дрожат губы и на глаза наворачиваются слезы. Пытаясь спрятать их, она отвернулась и вдруг заметила, что под одеялом у него одна нога толще другой. Влад заметил ее взгляд.

— Перелом… Ничего… страшного…

«Ну-ну… Я все равно у врача спрошу!» — твердо решила она.

— Ну хорошо… — угадав ее мысли, Влад возвел очи горе и попытался демонстративно вздохнуть над ее недоверием. — Сложный… перелом… Но собрали… так… без операции!..

Он потянулся, чтобы скинуть одеяло и показать ей, что гипс обычный, но не смог сдержать гримасу боли, и Настя сразу сдала назад:

— Верю, верю! Лежи!

Снова откинувшись на подушку, он потянул ее за руку к себе, и она очень осторожно, боясь нечаянно причинить ему боль, обняла его и приложила щеку к корсету. Кожу слегка защипало: корсет был магическим. Она потянулась, обхватила его голову ладонями и тихонько поцеловала…

Дверь грохнула, разрушая их мир.

— Ну, вот они, голубчики! — в палату бесцеремонно вошел Хватов, и сразу стало тесно.

Вслед за ним бочком вдвинулись Кот-Ученый, Хранители и еще кто-то знакомый в мундире ФСБ.

— Рад, рад видеть тебя в добром здравии, Влади́слав Сигизмундович! Ну, почти в добром… А уж тебя, дорогая моя Анастасия Ромуальдовна! — грохотал председатель Союза реципиентов и зампредседателя Общества досточтимого Грааля вампирского. — Даже сказать не могу, как рад!

«Это что? — пронеслось в голове. — Это я ему теперь должна подчиняться или он мне?»

Хватов, похоже, не считал ни так, ни так.

— Новых звезд на погонах не обещаю, Влади́слав Сигизмундович, — это уж как они сами решат. — Он кивнул подбородком в сторону эфэсбешника, и Настя вдруг узнала мага Тарасова из отдела специальных энергоинформационных операций. — Начальство, правда, пока временное… Но поощрение будет. И ты еще старое, по линии «Захвата», не получил, помнится…

— А Звонков? — вырвалось у Насти.

— Отстранен, — сухо бросил Тарасов. — Но я сам не задержусь, люблю оперативную работу. Пусть другого ищут.

— Теперь с тобой, Анастасия, — продолжал Иван Силантьевич. — Сейчас будет пресс-конференция, прямо тут, в вестибюле на первом — в Китеже ни одного приличного здания не осталось, а в Лукоморье их и не было никогда. Слушайте, чтобы ни слова! Никто! Даже полслова! Шепотом! Даже просто губами!!! О новой жрице! Понятно?!

Он грозно оглядел присутствующих. Все, включая Настю, кивнули.

— В святилище Рода противника собрала непреодолимая магическая сила! Формулировка ясна? И все! Пусть что угодно думают, хоть что это наше новое секретное оружие, хоть что… Ни слова!!!

Собравшиеся молчали.

— Надо серьезно подумать об охране и защите твоей, Анастасия…

— У меня и так… — Настя хотела напомнить о наружке, но Влад вдруг сжал ее локоть:

— Она… теперь… всегда… будет… под защитой…

И Настя вдруг поняла, что он поклялся. Дыхание замерло, она смотрела на него потрясенно…

— Э нет, друг дорогой! — Хватов покачал головой. — Доведу до вашего сведения… гм… сложившееся мнение. Если что, можете вот у Вадим Михалыча потом уточнить. — Он снова кивнул на Тарасова. — Во-первых, Влади́слав Сигизмундович, тебя никто от службы не освобождал и не освободит — ни в «Захвате», ни в отделе. Во-вторых, пришли к выводу, что вам… гм… надо предоставить свободу действий… — Хватов вдруг заметно смутился и даже покраснел: — Э-э-э… Свободу действий… гхм… гхрм!.. в отношении друг друга… Ну, чтобы ничто не мешало…

Концовка вышла скомканной.

Внезапно у Насти все похолодело внутри от простой и очевидной мысли. Надежды снова рухнули…

«Какая свобода действий?! Я жрица. Это навсегда. Мы никогда… Никогда… Не сможем… А он поклялся!..»

— Эй, дево Анастасия, ты чего? — наклонился к ней Кисмерешкин. — Чего опять плачешь-то?

— Я жрица… — захлебываясь слезами, всхлипывала Настя. — Как же я могу… Я одна!.. должна быть…

Рыдания душили, она даже не могла сформулировать внятно, что хотела сказать…

Но Иванов вдруг понял, в глазах возникла лукавая искорка:

— Эко ты удумала'т, а?! Ты серьезно, что ль?! Ну ты даешь! На Граале'т, чай, видала, что написано? Али Грааль'т подменили с тех пор, как я сам к нему ходил в последний'т раз? — Он уже откровенно смеялся. — «Жить нежити» написано'т, чай! Верно? А что такое жить? Это, к примеру вот, любить… Замуж, чай, выходить'т, детей рожать…

— Учиться! — вставил Кот-Ученый.

— Дево, ты всерьез?! — до Кисмерешкина тоже дошло, и он расхохотался басом. — У Грааля жриц триста лет почему не было? В ересь аскезы[1] последняя впала, дура! Потомков не оставила! Слава богам, ты из какой-то побочной ветви нашлась!

— Ой, уморила, Анастасия Ромуальдовна! — подняв брови, помотал головой Хватов и глянул на часы, поддев рукав пиджака. — В общем, заканчиваем здесь, други мои, пойдемте на прессуху[2]. И так задержались. С тобой, Настя, конкретно решим после, без охраны не останешься. А пока — оставь своего героя, прошу, это ненадолго. Ты у нас, знаю, временным секретарем пресс-службы Китежского гарнизона была? Вот с часок еще побудешь полноценным пресс-секретарем: ты телегеничная. Сейчас бумажку дам, ознакомишься, что говорить. Давайте, идем, сограждане россияне…

— Не рискованна'т идея — Анастасию сейчас нам светить'т, чай? — засомневался Иванов.

— Э-э-э, Элешке, опять ты ничего не понял, чуваш — земля квадратная! Она же уже в Китеже засветилась! — отозвался, выходя из палаты, Кисмерешкин и махнул ручищей в рыжих веснушках. — Так и так узнают — хотя бы те супостаты, которые в Куб проникли! Вернутся обратно в Цитадель — их там всех допросят! А она и не при делах, раз свободно по телику вещает! На самом видном месте спрячем…

[1] Аскеза — сознательное ограничение себя, лишение каких-либо жизненных удовольствий. Практикуется у монахов в духовных целях.

[2] Прессуха — на журналистском сленге пресс-конференция.