Вишневая

Глава 13

Ответственность. Слово, которое Миронов ненавидел и старался избегать почти всю свою сознательную жизнь. Ответственность за себя, за свои поступки, за людей вокруг — это не про него, не про Даню. В детстве ему твердили, что принимать ее — означает быть взрослым. Тогда он мало осознавал сказанное и просто согласно кивал головой. Лишь с годами пришло понимание, что имели в виду родители, и какое на самом деле это отвратительное чувство.

Никто не заставлял его вырывать из рук Вишневецкой телефон и разбрасываться обещаниями о ней позаботиться. Да это и не забота была толком, так, одолжение. Нужно было всего-то довести ее до домика и пожелать доброй ночи. Откуда ему было знать, что судьба в издевку оборвет провода, и все вдруг станет немного сложнее.

Бросить ее посреди нервной толпы не позволяла проклятая совесть. Только на ней ответственность всегда и держалась. Невозможность просто отмахнуться от навалившихся обязательств неимоверно раздражала Миронова. Одно дело — готовить Вишневую к стартам, чтобы утереть нос Зубкову с его воспаленным самомнением, другое — нянькаться с ней же посреди обесточенной базы. Не так он представлял себе итог сегодняшнего вечера.

Сама Есеня явно была не слишком-то обрадована его компанией. Говорить она старалась мало, а на любую попытку наладить зрительный контакт, спешно отводила глаза под ноги. В чем успел провиниться перед ней Миронов на сей раз оставалось загадкой, времени решать которую в его распоряжении не было. Вряд ли все дело было в том дурацком сообщении на новый год, после которого она вдруг перестала отвечать. Казалось бы, всего три простых слова, а она на него отчего-то теперь даже смотреть не могла.

В кармане снова завибрировал телефон. В пятый раз за последние две минуты. Как только связь с внешним миром была восстановлена, на Миронова обрушился поток оповещений. Проверить он их так и не успел. Едва смартфон оказался в его руках, как экран предупредительно мигнул в последний раз и беспомощно потух, истратив последние запасы заряда.

— Нужно возвращаться, — сухо заметила Есеня и обреченно побрела в сторону утопающей в густой темноте тропинки.

Даня без лишних слов побрел следом.

Хватило всего лишь такой малости как отключение электричества, чтобы мирная спортбаза превратилась в суматошный улей с роем жужжащих пчел, в броуновском движении снующих всюду, куда только дозволено заходить гостям. В душной темноте административного корпуса, нарушаемой только истеричными бликами чьих-то фонариков и голубых экранов смартфонов, протискиваться через толпу взволнованных людей становилось до безобразия неудобно.

Царящий внутри хаос вогнал Вишневецкую в парализующий ступор. Она бы, наверное, так и замялась на самом входе в этот терновник, если бы крепкая рука Дани не протащила ее сквозь толпу насильно, вцепившись в ее пальцы с чудовищной силой, чтобы не потерять.

Толчея не кончалась ни у стойки непонимающего и перепуганного администратора, ни в главном холле, ни в маленьких гостевых, где темноту разжижали апельсиново-рыжие блики каминов. Люди заняли все свободное пространство от входа до общих комнат головного здания, толкаясь на месте в поисках хоть каких-то обнадеживающих вестей.

Информация со скоростью заразы разносилась из уст в уста, трансформируясь из безобидного заявления об обрыве сети в фантастическую историю о вселенском заговоре. Гудящий сотней голосов воздух быстро наполнился зудящим напряжением. И, к счастью, пока это была всего лишь неуютная тревога, а не бесконтрольная паника.

— Дэн, иди сюда, мы здесь! Дэн!

В глубине здания, где осталось только двухэтажное помещение библиотеки и бильярдная, царила куда более мирная атмосфера. Мелкие группки людей ютились на широких диванах, перешептывались о чем-то еле слышно и покорно ожидали новостей в окружении благоговейной полутьмы. Тихо потрескивал камин, шуршала зимняя одежда и скрипели в старческом негодовании кожаные диваны. Присутствующие вели себя так, словно ничего и не произошло толком и поводов для паники не было.

Даню эта атмосфера едва ли успокоила, но по крайней мере заставила разжать затекшие пальцы и выпустить Есеню из крепкого хвата.

Друзья отвоевали два дивана у окна. За стеклом все продолжало густо валить и прекращаться это безумие, как видно, не планировало. На коленях Макса ютился ноутбук. За неимением других вариантов, они развлекали себя просмотром какого-то сериала.

Даня, недолго думая, стянул с себя куртку и плюхнулся на свободное место. Есеня, чуть помявшись, с явной неохотой уместилась на подлокотнике. Напряжение в ней выдавали поджатые губы и то, с каким усердием она скручивала в руках шапку. Конечно. Как он мог забыть: Вишневецкая всю жизнь была отъявленным интровертом и это положение дел ее вполне устраивало.

— Ребята, это Есеня, — чувствуя необходимость прояснить ситуацию, представил ее Даня. — Есеня, это моя сестра Кира.

— Двоюродная сестра, — тут же поправила она, дружелюбно протягивая Вишневецкой руку через диван.

— Макс.

Смахнув с плеча дреды, тот вежливо кивнул в ответ. Близнецы поприветствовали жестом «peace», не дожидаясь представления.

— Костя и Андрей. Если начнешь их путать, не страшно, они привыкли.

Лучшее из того, чем Миронов мог бы снизить градус нервозности Есени, покончить с прелюдиями и не бросать ее в центр всеобщего внимания. Впрочем, фокус разговора и так довольно быстро сместился к более насущному:

— Какие новости? — буднично бросил Костя, покручивая между пальцами стик от электронной сигареты.

Даня с тяжелым вздохом подался чуть вперед:

— Короче, снегу нападало столько, что оборвало провода. Еще и дорогу намертво завалило. так что раньше утра ремонтников ждать не стоит. Трассы перекрыты, всех разворачивают обратно в город.

— Хорошо отдохнули, — раздался недовольный голос Киры с противоположного конца дивана.

— Ой, да ты-то чего разнылась, у тебя планы какие-то на вечер были? — осадил ее Макс. Почти в кромешном мраке его зеленые дреды, казалось, светятся сами по себе.

Остальные присутствующие сохраняли молчание, в котором громче всяких слов звенела обреченность.

— Да уж, вот это попадалово, ребят.

Навалившиеся проблемы вызывали у присутствующих озадаченность лишь первые минут сорок. Именно столько ушло, чтобы переварить новости, успеть с ними смириться и начать искать в сложившемся положении плюсы. Вот только Даня, как ни старался, найти их не мог. Есеня и компания друзей, которые явно начинали погибать от скуки, отсутствие новостей и нарастающее раздражение придавали ситуации горький вкус. Телефон, подпитываемый от одолженного у Киры пауэрбанка, упрямо выводил на экран оповещения о непрочитанных сообщениях.

Пару дней назад он и не предполагал, что тщательные умасливания Макса, который настаивал на том, чтобы выйти из дома и проветриться на новом горнолыжном курорте, обернутся затворничеством в четырех стенах, да еще и в компании Вишневецкой.

Затишье нервировало и злило.

В какой-то момент нервная система не выдержала и позорно сдала. Даня рывком вскочил с места и, не тратясь на лишние разъяснения, направился к выходу из библиотеки. Вишневая, разумеется, словно на привязи, собралась тащиться следом. Перегородив собой дверь, Миронов торопливо бросил:

— Пойду к ресепшену, может что полезное узнаю. Посиди с ребятами.

— Слушай, я лучше вернусь в домик, — перспектива провести и без того нервные минуты ожидания в компании его друзей ее очевидно не радовала, — не хочу я ни с кем сидеть.

— Чего ты как маленькая? — с едва слышной претензией взвился Даня. — Они нормальные… Бывают, когда захотят. К тому же, я обещал твоей матери…

— О чем тебя никто не просил, — отвесила без раздумий Есеня, тяжело вздыхая, — слушай, я в состоянии найти путь до дома сама, без посторонней помощи.

— Просто дай мне все выяснить, и мы разойдемся как в море корабли.

Напрягшиеся плечи Вишневецкой наперед выдавали нервозность. Она ведь ненавидела незнакомцев, особенно когда их количество изрядно превалировало. Внутри вдруг несмело заворочались сомнения. С чего вообще он взял, что ей остро необходима его опека? Откуда эти дурацкие мысли, что без него она обязательно сгинет в черноте ночи, не разобравшись толком, что делать?

Даня хорошо помнил, как таскал за нее тяжелые сумки на сборах и заставлял тем самым испытывать неловкость. Как обидно поддевал всякий раз, стоило ей ошибиться, исполняя очередное упражнение. Как она злилась на него за это и злость подстегивала ее стараться лучше.

Он помнил, как они старались друг друга игнорировать за пределами спортивной школы, будто и не знакомы были вовсе. Как во время редких совместных выездов на природу с родителями обменивались за весь день лишь парой фраз, и каждый скупой диалог начинался и заканчивался на стандартных для них: «пошел ты» и «сама иди».

А потом случилось олимпийское золото в командном зачете и бронза в индивидуальном, у него снесло крышу и Даня, мало осознавая масштаб последствий, неосторожно бросил те слова, что для карьеры Вишневой оказались фатальными. Травма плеча, закрывшиеся двери спортивной карьеры. Пять лет забвения и вот судьба снова свела их вместе. А в глазах Миронова она будто так и осталась той нескладной девчонкой, которую так нравилось изводить и провоцировать. В детстве он считал это забавным, сейчас делал это скорее по старой привычке. Вот только Есеня давно уже выросла, чего Даня, кажется, до сих пор не мог до конца осознать.

— Ладно, — сдавшись, выдавила она.

— Вот и умница.

В ее взгляде красноречиво читалось стандартное «иди в жопу, Миронов». Нехотя она вернулась на диван и без особого желания подхватила диалог, отвечая на бесконечный поток вопросов от Киры. Даня беззвучно шмыгнул за дверь.

Толпа у ресепшена с течением времени так и не рассосалась, напротив, уплотнилась и загудела еще громче, словно растревоженный вулкан. Кто-то показательно хватался за сердце, кто-то угрожал сдохшим телефоном и несуществующими связями, обещая, что эту лавочку скоро прикроют, кто-то подобно рыбе на нересте метался из стороны в сторону в поисках новостей. Людей же вроде Дани, способных сохранять бесстрастие и терпеливо дожидаться, когда схлынет эта суета, остались скромные единицы.

— А что случилось-то? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Провода накрылись, — с недовольством бросил кто-то в ответ. — Вызовут электриков и во всем разберутся, панику не разводите.

— А связь где возьмут для электриков-то?

— На горе все прекрасно ловит, сейчас сходят и вызовут, успокойтесь.

— Зачем вообще строить там, где телефон не ловит?

— А чтобы такие как вы спрашивали.

Перекличка взаимными оскорблениями поднялась волной от центра зала и без предупреждения затопила окраины. Минуты не прошло, как развязалась настоящая словесная баталия с пожеланиями жить долго и счастливо. Ловить в этой палате для душевнобольных было нечего, однако Даня по собственной глупости решился настойчивым буром пропахать себе путь сквозь людское стадо к стойке и поинтересоваться, когда, наконец, эти придурки сообразят взять ситуацию под контроль.

Кажется, ругань с администратором заняла всего ничего, высосала нервы и терпение, но точно не время. Только часы твердили об обратном. Препирательства отняли у него два часа жизни вместе с не подлежащими восстановлению нервными клетками. Миронов не раз проклял тот день, когда вместо традиционной поездки с отцом в Европу согласился на эту дыру.

В библиотеку он вернулся изрядно всклоченный и заведенный, а на месте компании обнаружил только сиротливо устроенного с ноутбуком в руках Макса, слишком поглощенного своими занятиями, чтобы его заметить.

— Куда все опять делись? — без особых вступлений раздраженно отвесил Даня. Всю вежливость выжрала злость.

— Так они вроде на тусовку какую-то собрались. Кира и подружку твою с собой уговорила, — просто ответил Макс, бросая на него безразличный взгляд.

— На какую тусовку?

— Да откуда я знаю, че ты допрашиваешь меня, Миронов? — друг встал в глухую оборону, потирая висок. — Сказали, что в соседнем корпусе организаторы притащили сабвуфер и подключили к генератору, даже работу бара умудрились восстановить, чтобы людей не волновать.

Неискоренимая потребность нажираться даже в самой неподходящей ситуации Даню удивляла мало. Тем более не удивлял факт того, что в месте скопления музыки и алкоголя непременно затешутся его друзья. Единственное, что по-настоящему вызывало удивление, так это новость о том, что Есеня, обычно лишенная стадного чувства, нашла в себе смелости потащиться за ними следом. Хотя кому, как не ему знать, какие сладкие песни способны петь друзья, чтобы споить кого-нибудь.

— Что ж за день сегодня такой! — громко и несдержанно процедил сквозь зубы Даня, срываясь с места.