Волк

Глава 8

Далеко на запад от Колдвелла стоял фермерский дом с крыльцом по всему периметру, огромным кленом в боковом саду и семьей, жившей под остроконечной крышей, дом, в котором горел свет, искрились тепло и смех. В нем находился сын, которого недавно обрели, и сестра, сиявшая как солнце в полуночной тьме… а также мужчина и женщина, объединенные взаимной любовью. Хотя территория была изолирована, место едва ли можно было назвать одиноким. А внутри кладовые ломились от еды, над камином стояли семейные фотографии и было столько поводов для радости: дни рождения, праздники, даже привычные вещи вроде совместной Первой Трапезы или домашнего десерта на Последнюю Трапезу, чтения хорошей книги, игры в карты за общим столом или смешной шутки.

Это была хорошая жизнь. Замечательная, во всех смыслах.

И мужчина из этой семьи, выйдя за порог дома и сделав глоток насыщенного после дождя воздуха, солгал своему самому родному и близкому, подпирая тяжелую дверь ногой.

— Нет, ненадолго, — ответил Шакал. — Десять миль туда и назад. Займет примерно пару часов?

Никс, его шеллан, высунулась из дверного проема, ведущего в кухню:

— Звучит неплохо. Но будь осторожен со своей лодыжкой.

Какое-то мгновение он не мог оторвать глаз от своей супруги, от ее длинных, черных волос, обрамлявших знакомое лицо, ярких ореховых глаз и красивой улыбки. За краткий срок Никс стала его миром… Никс и его сын, Питер, ее сестра и ее дедушка.

Они были нитями, связывающими его с настоящим, с хорошей частью себя… с достоинством, которое у него было когда-то, которое он заново открыл в себе.

— Хорошо, — прошептал он, хотя и не особо помнил, с чем он должен быть осторожнее. — Я люблю тебя.

Никс склонила голову. А потом подошла к нему, невероятно сексуальная в своих свободных синих джинсах и мешковатой футболке. В ее руке было влажное полотенце для посуды, потому что в фермерском доме не было посудомойки. И, на самом деле, одно из его любимых занятий — стоять рядом с Никс возле раковины с губкой в руке и передавать ей чистые тарелки. Иногда мыла она, а вытирал он.

Такие простые вещи. Но когда он сидел в колонии, то думал, что уже никогда не увидит этого.

Когда его женщина остановилась перед ним, что-то в ее взгляде заставило Шакала почувствовать себя так, будто Никс читала его мысли. И он не хотел, чтобы она видела его изнанку. Не сегодня ночью. Не сейчас.

— Я рада, что тебе нравится бег, — сказала она. — Ты можешь бегать столько, сколько захочешь. Я никогда не стану тебе мешать.

Она слегка приподнялась на носочках. Когда их губы встретились, шакал покачал головой.

— Это всего лишь бег, — сказал он ей. — Правда.

Жаль, что это не так. Он хотел, чтобы это было правдой. И все же он понимал, что врет ей.

Врет ли? Если она знает его так хорошо?

— Прости, — сказал он тихо.

— Тебе не за что извиняться. Ступай. Делай, что должен. Я буду здесь.

Шакал снова поцеловал свою шеллан, а потом отвернулся и закрыл за собой дверь. Ступеньки скрипели, пока он спускался с крыльца, и, оказавшись на земле, он перешел на легкий бег. Потом увеличил скорость.

Он не отследил, как бежал по умирающей траве, когда лужайка сменилась асфальтом. Но он знал, как далеко ушел от дома, когда закончилась первая миля.

Без сознательного желания остановиться, Шакал застыл как статуя посреди проселочной дороги. По обе стороны от него не было ничего примечательного, только кусты, сейчас ставшие коричневыми. Но вдалеке виднелись горы, возвышающиеся над долиной так, словно образовывали чашу, которая не давала земле высыпаться в космос.

Он представил, как эти земли выглядели в теплое время года.

Время от времени, просто потому что имел такую возможность, он будет выходить из дома. Когда будет безопасно, когда солнце полностью скроется за горизонтом, и будет наслаждаться запахом свежего воздуха.

Он решил, что потребуется, по меньшей мере, год, чтобы привыкнуть к нормальной жизни. Он надеялся на это.

Сделав глубокий вдох, Шакал закрыл глаза.

Спустя добрые полторы минуты он смог дематериализоваться.

Он принял форму в паре миль вдоль по дороге и на хорошем расстоянии вглубь — от нее. Сосредоточившись на заросшей траве, он не сразу смог найти то, что искал. Ему пришлось бродить по округе, всё увеличивая радиус…

Да, вот оно.

Если целенаправленно не искать его, люк, скрытый камуфляжем, представлял собой квадрат, просевший в почве, отмеченный проплешиной на участке, захваченном обыкновенным плющом.

Но он искал люк, и он его нашел.

Шакал опустился на колени, которые ответили ему хрустом — свидетельство того, что порой он действительно бегал, покидая фермерский дом. Довольно часто.

Но не всегда.

Стряхнув грязный песок рукой, Шакал просунул пальцы сквозь кольцо… и рывком поднял панель.

Плотный смрадный запах мгновенно вернул его в Дхунд: земля, плесень, спертый воздух… задержавшаяся трупная вонь, хотя от тел давно избавились. Вниз в темноту вела лестница… и он, повернувшись, спустил себя на пару ступеней, носки его кроссовок торчали с другой стороны ступеней. Приняв устойчивое положение, он высунул руку из дыры и закрыл крышку лаза. Когда тьма полностью поглотила его, пришлось дышать через рот. В носу было столько запахов, заполнявших его горло, его разум… свирепый гнев разрывал его в клочья, хотя физически он оставался целым.

Он думал, что оставался целым.

Схватившись за поясницу, Шакал извлек телефон из поясной сумки и включил фонарик. Луч ледяного белого света почти полностью был поглощен темнотой, напоминая, что не было ничего темнее подземелья.

Когда Шакал достиг пола, он зашагал вдоль туннеля, вырезанного в земле и укрепленного старыми, сделанными вручную балками. Мелькнула мысль, что следовало прихватить с собой оружие… хотя вряд ли здесь кто-то был. В смеси запахов не было ничего нового, все старое и привычное.

Было несложно выйти на нужный путь, даже после обрушения. Большая часть лабиринта стала непроходимой либо слишком опасной, но не вся… и он был осторожен.

Он здесь один раз едва не умер.

Поэтому, черт возьми, не планировал умирать здесь сегодня ночью.

Век под землей. За дефлорацию девушки из Глимеры… которую сделал кто-то другой.

Если бы Никс не пришла сюда, когда она…

Он бы все еще отбывал срок.

Уходя глубже, Шакал водил лучом по туннелю. Земляные стены. Земляной пол. Земляной потолок, укрепленный деревянными досками. Но не вся колония пребывала в таком виде, были полностью реконструированные секции, с отоплением и вентиляцией. С возможностью уединиться. И с охраной.

Питер, его сын, жил в камере в таком блоке. С книгами, кроватью и столом.

Питер, его сын, каким-то чудом был освобожден его мамэн. Которая контролировала здесь все до того, как сама символично пала, убитая своим же монстром.

— Зачем я здесь? — спросил Шакал вслух.

Он не ответил себе. Он не знал, что искал, и почему это было так важно…

Остановившись на месте, он повернулся. А потом услышал низкий голос в темноте:

— Не стреляй.

***

Рио открыла дверь в свою тусклую квартиру и сразу нажала на кнопку пульта, чтобы отключить сигнализацию. Зайдя внутрь, она позволила двери захлопнуться за ее спиной и прошла по короткому коридору, не включая свет. Место не было просторным или заставленным мебелью: одна спальня, одна ванная комната, одна кухня размером со шкаф. С серым ковром от стены к стене и стенами цвета платины ей казалось, что она живет внутри старомодной консервной банки, в такой все бабушки хранят сахар или муку, поставив чан на пластиковую столешницу.

Функцию крыши над головой квартира выполняла успешно.

Положив ключи и сумочку на кухонный стол на две персоны, Рио осознала, что забыла снять обувь. Она всегда снимала ее на коврике у порога. Так она сбрасывала личину.

Опустив взгляд на черные ботинки, она подумала, сколько они прошли с тех пор, как она надела их в — сколько часов было? Восемь? Восемь тридцать? Разумеется, перебирая в голове события ночи, в памяти всплыл образ поставщика, отказываясь исчезать с глаз: сразу после того как ее сбила машина, когда мир сделал сальто вокруг нее, и она была готова расшибить голову об асфальт.

Она как на подушку приземлилась на тело наркоторговца.

Она все еще могла представить, с каким интересом он смотрел на нее из-под опущенных век, когда она оглянулась через плечо и обнаружила, что сидит на его бедрах… в позе, которая при иных обстоятельствах, была бы чересчур сексуальной, несмотря на то, что они были совсем незнакомы.

Забавно, как пули, пожар и трупы убивают всякий позитивный настрой.

Тряхнув головой, Рио оценила расстояние до коврика… и решила двинуться в спальню. В любом случае, избавление от обуви ей больше не помогало. В последнее время она мысленно оставалась на улицах, даже будучи дома, и неважно, что надето на ее ногах.

В свете фонарей с парковки смятые простыни на огромной кровати выглядели как глазурь на торте, выложенной тяп-ляп безалаберным пекарем. Аналогично, плед наполовину валялся на полу — она в спешке вскочила с кровати вчера вечером. Естественно, она проспала. Так бывает, когда ложишься спать в час дня — если вернулся домой с работы еще до полудня.

Можно подумать, что работа под прикрытием избавит тебя от бумажной волокиты, но хрен там. Каждую смену ей приходилось строчить рапорты, описывать, с кем она встречалась, фиксировать направление и содержание разговоров, проводить сверку информации с другими действующими расследованиями. Но пофиг. Это — часть ее работы.

Опустившись на матрас, Рио позволила рюкзаку рухнуть на пол, отметив при этом разнообразный лязг из сумки — словно там собралась миниатюрная аудитория, обрадованная тем, что она в целости и сохранности добралась, наконец, до дома.

Это все «Мотрин». Который пришлось принять. Из-за ноги, которая то ли была сломана, то ли нет, она не знала.

Рио не добралась до травмпункта. В итоге она просто остановилась перед вращающимися стеклянными дверьми. Смотря сквозь них, в ярко освещенную регистратуру и зал ожидания, она прокручивала в голове разговор с Капитаном Кармайклом.

Она отказывалась сдаваться. Должен быть способ остаться в деле. Лазейка. Какой-то козырь.

Поэтому нет, она не даст своему шефу повода отстранить ее по медицинским показаниям. К тому же, ноге уже лучше.

Ну ладно, конечность онемела. Поэтому сложно сказать, что с ней происходило.

Опустив голову на руки, Рио выругалась, потирая глаза. Когда она снова выпрямилась, то уставилась на себя в зеркальные двери шкафа.

Если сдвинуть панели, то за ними откроется ее гардероб… в котором особенно ничего не было. Там висело ее похоронное платье, костюм для собеседований, парки, флисовые кофты и еще одна зимняя куртка, слишком громоздкая, чтобы повесить ее на крючки возле парадного входа.

Не так уж много нарядов. С другой стороны, она принадлежала к тем, кто не заботился о моде, а одеждой просто прикрывал срамные места.

— Пора в душ, — сказала Рио своему отражению, сняв кожаную куртку, флисовую кофту и кевларовый бронежилет.

Когда Рио не шелохнулась, было сложно сказать, кто не желал слышать дельный совет. Она… или она.

Стоя на месте и изучая свое отражение, Рио ощутила холод и снова надела куртку из «Патагонии». Почему-то ощутимое тепло заставило ее задуматься, что о ней подумал тот поставщик. Ее темные волосы были коротко стрижены, лицо без макияжа, темные глаза… с одной стороны, их можно назвать уставшими. С другой — налитыми кровью.

Если выбирать третий вариант? Она не могла придумать ничего, что бы ей польстило.

Да, она являла собой занятное зрелище. И она бы сказала, что не могла узнать пустую оболочку, которая носила ее одежду. Но это не так. Может, капитан был прав, и ей нужен отпуск, но она отдохнет после того, как докажет связь Моцарта с поставщиком и тогда…

Фигура в черном выпрыгнула из-за дальней стороны кровати и бросилась на нее так быстро, что было очевидно — перед ней профессионал. Прежде чем ее ударили по голове, Рио заметила балаклаву на нападавшем… а потом удар по затылку лишил ее чувств, и она рухнула на ковер.

Охая, сопротивляясь внезапному параличу, чувствуя рев инстинкта самосохранения… но ее нейронные пути были и так перегружены, сигналы руки засунуть руку в куртку и схватить пистолет, ногам — пинать, всему телу — сражаться, что-то сделать… что угодно… сигналы тонули в водовороте адреналина и боли.

Мужчина обошел ее и посмотрел сверху. Рио ожидала, что он скажет ей что-то, как делали все киношные злодеи, но он молчал. Он — как анестезиолог — пытался оценить, нужен ли пациенту на операционном столе еще один укол пропофола[18].

Он схватил ее лодыжку. Потом вторую.

Он тянул ее, ее руки не двигались, когда потащили ее тело… но потом ее конечности нагнали все тело, когда ее потащили по ковру от кровати. Когда мужчина дотянул ее до гостиной, он разжал хватку и прохлопал ее по рукам и ногам. Один за другим, снял с нее пистолет, нож, мобильный и «Мэйс». Потом снова встал над ней.

Серия электронных щелчков сообщила, что мужчина набирал смс. А потом раздался звук поступившего на «айФон» сообщения.

Странно, как обычные-привычные звуки успокаивали ее. По абсолютно непонятной причине.

Повисла короткая пауза. Потом раздался дзынь.

Ее снова потащили. К раздвижным дверям.

И тогда Рио заметила, что за стеклянными панелями не горел свет. Он, очевидно, отключил лампы у входа в здание, которые отбрасывали свет в эту часть квартиры.

Она не обратила внимания на то, насколько темно было, когда вошла в дом.

Мужчина снова отпустил ее лодыжки и рукой в перчатке открыл одну створку двери. Внутрь проник влажный и холодный воздух после бури, который немного привел ее в чувства.

И дал понять, что похититель собирается утащить ее в свое логово. Где бы оно ни находилось. Прямо под балконом ее крошечной террасы его сто процентов ждал напарник, второй этаж был не так высоко.

Кричи, — приказала себе Рио. Просто открой рот и подними на уши весь дом.

Но она не закричала. Вместо того чтобы зашуметь, она ждала, когда мужчина приблизиться к ней, чтобы поднять ее. Сложно тащить мертвый груз, каким бы сильным ты ни был, и мужчина стиснув зубы оторвал ее от ковра…

Она использовала остатки сил, чтобы запустить руку к своей пояснице, к ремню, на котором была небольшая кобура.

Три. Два. Один…

Быстрым рывком, от которого заболела каждая кость в ее теле, Рио выдернула электрошокер и вдарила мужчине прямо в шею. Когда он рявкнул, а потом напрягся всем телом, не в силах издать хоть какой-то звук, нападавший выпустил ее из хватки… и Рио не оставила свое оружие.

Когда мужчину повело, Рио перекатилась на бок, дернула его штанину вверх и снова ударила его током, в этот раз в икроножную мышцу.

Нападавший рухнул как подкошенное дерево, тело ударилось о пол с такой силой, что соседи снизу должны были услышать это… будь там кто живой. Ее квартира располагалась над офисным помещением, и ночью там никого не было.

Рио, оторвавшись от пола, бросилась к двери, скорость была хорошая, а вот равновесие хромало. Она налетела на край дивана так жестко, что застучали зубы, но продолжила идти вперед, сжимая электрошокер в руке, отдаленное потрескивание сообщало, что она самопроизвольно стиснула руку на спусковом…

Она влетела в подельника в тот момент, когда он заходил в квартиру. На нем был капюшон, закрывавший его лицо… а в его руке он держал пистолет с глушителем.

— Господи, — пробормотал он, очевидно раздраженный. — Ну и заноза ты в заднице.

Бамс!

Прежде чем Рио смогла ответить, последовал еще один удар по голове. Последней мыслью Рио стало понимание, что ее ударили пистолетом по виску.

А после — темнота.