Воронка второго шанса

Глава 29

Обратную дорогу дружинник и огневка, не сговариваясь, шли быстрым шагом, и почти не разговаривая. Словно нашалившие дети, в глубине души надеялись — авось пронесет. Нервничала больше Лера, тогда как юноша был спокоен. Наказание — так наказание. Впервой что ли?

Преодолели охрану детинца, потом княжьей резиденции — никто на них и не взглянул толком. Мало ли с кем и по каким делам сотник малой дружины шастает? Добрыня довел девушку до дверей Рысьего логова. Смотрительницы доложили, что Яра «ужо возверталась».

— Может я одна пойду? — шепнула Лера.

— Нет уж. Я это придумал, мне и отвечать.

Лера выпростала свою руку из его ладони еще на входе в Детинец. Парень нахмурился было, но ничего не сказал. Вроде как надобности вести ее за руку нет. Здесь район тихий и благочинный. Нет толп людей, что толкнут или локтем двинут.

Девушка первая шагнула в спортзал. Было безлюдно, девчонки заняты уроками или рукодельничают. Отстегнула плащ и на цыпочках зашагала вперед. Хотела было сунуться в кабинет Ярославы, но услышала голоса из-за приоткрытой двери класса. Вот она где. Значит нужно сообщить, что вылазка в город прошла удачно, и с ней хорошо. Едва только подошла ближе, поняла, что разговор продолжается, а врываться — неудобно. Нужно дождаться окончания беседы.

— Слушай, я не понимаю твоей реакции Драг. Даже учитывая способности девочки.

— Ты действительно не понимаешь! Она опасна. Ее нельзя упускать из виду.

— Да ладно тебе. Ну, погуляют дети немножко. Девочка оставила записку, что ушла с Добрыней. Значит, можно быть спокойными, ничего плохого с ней не случится.

— Яра! — взревел Драгомир.

— А ты чего так психуешь, а? Это уже почти похоже на ревность… — раздался глубокий женский смех.

— Пф, не говори ерунды, — даже находясь за дверью, Лера по интонации почувствовала, как скривилось его лицо, словно от лимона, — какая ревность? Я и она? Ты настолько обо мне плохо думаешь?

— Тогда — что? Ты никогда ничего не делаешь просто так.

— Признаю, я последнее время повысил к ней градус внимания. Только это специально и сугубо по делу. Она должна быть на моей стороне. На нашей. А что может быть более управляемым, чем влюбленная дурочка?

— Что⁈ Ты совсем сдурел?

— Нет, просто — прагматичен. Кстати, это оказалась такая легкая задача, даже как-то скучно, — усмехнулся волхв. А Леру словно опалило изнутри. Вот так? Все настолько очевидно и гадко? Влюбленная дурочка всего лишь легкая и скучная цель?

Она задышала глубоко и часто, чувствуя, что не хватает воздуха. Ярость, бешенная и всепоглощающая, поднималась изнутри и требовала выхода. Он оглянулась в поисках выхода. Хоть какого-то.

— Добрыня — за мной! — рявкнула девушка, уволакивая огромного дружинника за собой. В первую попавшуюся дверь. Руки мелко тряслись, перед глазами плясали красные пятна. Она даже не сразу сообразила, что вломилась в кабинет Ярославы. Подошла к столу и оперлась о него бедрами. Сняла и отбросила надоевшую шапку. Тряхнула волосами. Добрыня выглядел напряженным, смотрел хмуро. Не удивительно — слышал все до единого словечка.

— Подойди и поцелуй меня! — требовательно посмотрела на юношу.

— Лер-ра, ты… Ты же этого не хочешь, — растерялся он.

— Поцелуй сейчас же! Или мне кого другого просить?

Против такого вызова Добрыня не мог устоять. Подошел вплотную и внимательно посмотрел с высоты немалого роста. В голубых глазах клубилось море эмоций, видно было, что дружинник борется сам с собой. И проигрывает битву.

Лера сама шагнула к парню, высоко задрала голову. И тот уступил, завороженный яростными всполохами в ее глазах. Не девка — огонь! Но ведь и хрупкая при этом, даже сама не знает насколько. Нежно обнял девичье лицо ладонями и приник к губам. Лере пришлось встать на цыпочки и опереться на могучие плечи, чтобы дотянуться. Добрыня целовал осторожно, бережно лаская податливые губы. Как же приятно, до щемящего кома в груди. Словно вливал в нее что-то светлое, ласковое. Делясь дыханием, отдавая себя. Но ей этого было мало. Она хотела страсти! Сама усилила поцелуй, делая его более напористым, жадным.

— Это что за… — прогремело у нее за спиной. Через мгновение огромного дружинника, как котенка, оторвали от нее и отбросили к дверям, — вон! — рявкнул Драгомир не поворачивая головы. Все его внимание было приковано к огневке. Которую он хотел испепелить взглядом, как и она — его. Гнев мгновенно заполнил все ее существо, грозя вот-вот вырваться наружу. Инстинктивно, девушка облизала ягодные губы, словно желая продлить вкус поцелуя. Который ей понравился. Мужчину это только подстегнуло. Глядя на припухшие от поцелуя губы, он резко подался вперед и втянул носом воздух.

— Драг, — раздался оклик Яры.

— Ты еще и пила⁈ — прошипел Драгомир, — Яра, по-твоему, это означает «просто погуляли»? А завтра куда гулять — на сеновал?

— Ведающий, то моя вина… — начал было дружинник, которого Яра медленно теснила к двери.

— Разумеется — твоя, — волхв все же нехотя повернул голову в сторону молодого сотника. Слова цедил сквозь зубы, едва сдерживаясь, — и ответишь. Потом. А сейчас — вон, я сказал!

— Не тронь ее! — взревел Добрыня.

— Яра, уведи его, ради всех Богов. Иначе не сдержусь.

— Командир, не гоже так!

— Драг! Прошу, не обижай девочку…

— Оставь нас, Яра, — тихо и страшно попросил волхв. И даже она не посмела ослушаться. С трудом увела дружинника и закрыла за собой дверь.

Лера, пока внимание разгневанного волхва переключилось на других, плавно отступала к стене, надеясь все же добраться до выхода и попробовать удрать. Если уж сама Яра не смогла его остановить… Страх и ярость сплелись внутри во взрывоопасную смесь, но сбежать — на тот момент казалось самым разумным.

— Стоять! — раздалось громовое, отчего она инстинктивно прижалась спиной к стене. А почему это она, собственно, боится? За что? Разве в чем-то виновата? Или может быть виноват тот, кто сейчас смеет на нее орать? Лера вмиг вспомнила, все услышанные про себя слова и выпрямилась, гневно задрав подбородок.

— Не надо на меня повышать голос!

Мужчина удивленно поднял брови на ее гневную отповедь. Нарочито медленно подошел почти вплотную, поставив одну руку у ее головы.

— Как прошел день, мышонок? — опасно-мягко спросил он, — прогулялась, выпила… Может еще что-то было? — наклонил голову, словно изучая ее, как диковинное насекомое.

— Может и было. Тебе какое дело?

— Значит — было, — медленно протянул волхв, — и как парнишка? Не подвел? Сколько оргазмов?

Маленькая правая ладонь взлетела для пощечины и была мгновенно перехвачена. Драгомир, криво усмехаясь, прижал пойманную руку над ее головой, заставив яростно, но беспомощно затрепыхаться. И тут его взгляд упал на браслет.

— Это что, подарок⁈ Вот эта деревяшка — за секс? Как же дешево он тебя ценит. Такого даже дворовым девкам не дают. И тебе не надо! — усмехнувшись еще шире, волхв коснулся пальцем вещицы и… мелкой трухой осыпалось на пол ажурное украшение. Лера неверяще подняла глаза, медленно проследила как песчинки опадают на доски пола… И тут ее словно выключило. Весь яростный запал погас, она поникла и безжизненной куклой сползла по стене на пол. Драгомир не стал ее удерживать.

— Что ты наделал? — с болью прошептала девушка, трогая пальцами рыхлую кучку.

— Избавился от дешевки, — насмешливо бросил он.

— Ты хоть знаешь, что это такое — всю жизнь быть невидимкой? Когда тебе хочется нравиться — а ты «бледная моль» или «нищий скелет». Потому что страшная и ходишь в обносках. Когда на восьмое марта тебе не мальчик дарит подарок, а его просто ставят на парту — потому что все до единого брезгуют целовать тебя в щеку, — она неморгающим взглядом уставилась в одну точку, всей сутью своей уйдя в прошлое, — когда у тебя брезгуют даже списывать, потому что ты ничтожество, которое по ночам моет посуду в забегаловке. Когда так хочется нравится. Хоть кому-то. А ты — пустое место, ноль. Никто и никогда не позовет погулять, не улыбнется, не посмотрит, как на девушку. А сегодня… Сегодня именно меня, невзрачную моль, позвали на свидание. Первый раз! Мне смотрели в глаза, понимаешь? С интересом и восхищением. Как будто я что-то значу. Я — есть! Я кому-то нужна и важна. И этот подарок был именно мне и для меня! А сейчас его нет… — девушка безучастно свесила голову, словно сломанный цветок. Бездумно перебирая пальцами опавшие песчинки. Словно весь мир для нее перестал существовать.

— Прости… — Драгомир присел рядом и попытался взять ее за руку. Отворачиваясь, она выпростала свою ладонь.

— Можно я сегодня останусь у Яры? — спросила шепотом, — у меня нет сил куда-то ехать. И заниматься. Я лягу спать возле ведра с водой, чтоб никто не пострадал…

— Хорошо, — выдавил из себя Драгомир.

— И да — не волнуйся: я буду управляемой. И на твоей стороне. Не стоит больше притворяться.

— Лера, — он поднял пальцами ее лицо за подбородок, но она вновь отвернулась, пряча безжизненные глаза.

— Не трогай. Уйди. Пожалуйста.

— Мы еще позже поговорим, хорошо?

— Уйди. Просто — уйди.

Со вздохом мужчина поднялся на ноги. Потоптался на месте, глядя на поникшую пепельноволосую голову. Узлом скрутило внутренности, не продохнуть. Муторно было смотреть на нее такую — словно всю душу из нее вытянуло, только оболочка осталась. Сжал кулаки, злясь на себя и на ситуацию глупее не придумаешь. Помялся и вышел из кабинета, отправив к девочке Яру. Та наверняка найдет слова утешения, успокоит и сделает так, чтобы эта глупая истерика кончилась.

Воительница, внимательно окинув взглядом фигурку на полу, молча присела рядом. Оперлась о стену затылком.

— Может поплачешь?

— Нет.

— Молодец, ребенок. Точно — моя порода, — приобняв, прижала девушку к себе.

Яра не стала лезть с расспросами. Иногда человека надо оставить один на один со своими печалями. Чтобы он провел внутреннюю ревизию и переоценку ценностей. Решила не мучить девушку верховыми поездками. Усадила сына и служанку на коня, а сама с Лерой прошлась пешком. Девушка молча переставляла ноги, полностью погрузившись в свои мысли. Какая там шла перестройка и что потом должно было получиться — знала только она.

Дотопав до дома, Яра едва не силком покормила подопечную. Та совершенно не хотела препираться — не было сил. Покорно села за стол и начала механически жевать то, что ей положили. Хотя на вкус еда была как опилки с картоном. Маленький Пересвет, продолжая тараторить, поначалу забрасывал ее вопросами. Но она отвечала настолько невпопад, что даже малыш оставил ее в покое.

Понимая, что является сейчас обузой для любой компании, Лера отпросилась в выделенную комнату. Механически умылась и завернувшись в одеяло, уселась на подоконник. Спать не хотелось, а холодное стекло у лица позволяло чувствовать себя живой. Все еще. Промозглый осенний вечер гнал немногочисленных горожан, поторапливая сырым ветром спину. Те невольно ускоряли шаг, стремясь добраться до тепла своих жилищ, где можно согреться и поесть чего-то горячего. Все хотели согреться. Только не она. В душе стояла заледеневшая стынь. Сковало получше любых цепей. Может оно и к лучшему — не болит. Ну, почти. Нужно просто смотреть в окно на редких прохожих и кружащие листья. Ветер завывает где-то в трубах, словно просит пустить погреться. Деревянные бревна — шероховатые на ощупь и пахнут лесом. Все что угодно, главное — не пытаться расковырять ту броню, что сковала душу. Так хорошо. Так правильно. Так нужно.

— Как она?

Слуги доложили, что волхв приехал поздно ночью, но в дом не идет. Яра была уверена, что он приедет, потому и не ложилась спать. Набросив поверх домашней одежды полушубок, вышла на крыльцо. Морозный воздух приятно щекотал ноздри и пощипывал щеки. Со вздохом воительница уселась на ступеньку рядом с Драгомиром. Тот сидел, задумчиво положив подбородок на большие пальцы рук. Делано расслаблен, но Яра чувствовала, что напряжен, словно сжатая пружина.

— Не очень. Может не стоило играть такого циничного козла?

— Может и не стоило.

— Что делать думаешь?

— Не знаю. Посмотрю как она будет завтра.

— Ладно. Лезть с советами не буду. Только девочка на подоконнике уснула. Поможешь перенести?

— Яра…

— Что? — сделала она удивленное лицо, — не конюхов же мне просить? Но если не хочешь…

— Пошли, — со вздохом мужчина поднялся на ноги.

В комнате его глаза мгновенно нашли кулек из одеяла, притулившийся в углу подоконника. Короткие пепельные волны мягко сияли в мерцании свечей. Ни у кого более нет такого оттенка волос, и второй такой нет. Только она!

Осторожно, чтобы не разбудить, Драгомир поднял невесомую ношу, по привычке вдохнув аромат нагретого луга у ее макушки. Ох, как же ему этого не хватало сегодня. Ее аромата, ее тепла, ее острых лопаток, упирающихся в грудь. Слабая улыбка тронула твердые мужские губы. С нежностью смотрел на умиротворенное лицо, пушистые трепещущие ресницы, изящные дуги бровей.

— Мышка, — мягко прошептал Драгомир, не в силах оторваться от ее лица. Показалось, или она слегка улыбнулась? Постоял, не желая расставаться с радостью, что она в его руках. Но потом опомнился и со вздохом уложил девушку на постель. Нужно влить в нее побольше сил. И сон сделать глубже, чтобы мучительные сновидения не беспокоили. Присел рядом, разглядывая горестную морщинку между бровей. Как же хочется разгладить ее поцелуем! И повиниться за все на свете…

— Ну, ты и дурак, — прошептала Яра.

— Сам знаю.