Воронка второго шанса

Глава 38

— Как ты, мышка моя? Ничего не болит? Никто тебя не обидел? Веточка моя хрупкая, — нежно шептал ей, прижимая к себе, целуя то висок, то макушку. Хотелось сжать до хруста костей, чтобы убедиться — жива. Чтобы стереть картину, что перед глазами стояла — тонкая фигурка, которую пожирает огненный вал. Уже понимал, долго ему это в кошмарах сниться будет. Лера млела от его слов, от его горячих рук, что беспокойно пробегали по ее телу в поисках ран и ушибов. Так приятно оказывается, когда до тебя кому-то есть дело! Она кивала, улыбаясь, всей кожей ощущая кокон его заботы, в который куталась как в самый теплый плащ.

— Я смогла. Я смогла остановить огонь, — пробормотала она, когда волхв снял ее с лошади на княжьем дворе.

— Ты — умница, мышка. Я готов лопнуть от гордости за тебя, — ни на кого не глядя, понес свою драгоценную вглубь хором.

— Друже, потом в рабочую горницу мою зайди, — крикнул князь вслед, и Драгомир рассеянно кивнул головой, что услышал.

Пока нес девочку, выловил кого-то из челядинок, приказал за собой следовать. Ненавистный запах гари и злой ворожбы щекотал ноздри. Не этим должна пахнуть его девочка. Совсем не этим.

В комнате зажег все свечи и понес Леру в ванную. Набрал воду и нагрел, хорошо хоть в комнатах Яры все на своих местах было. Иногда оставалась она тут ночевать, когда муж надолго уезжал. Не хотела в одинокую постель ложиться, здесь порой куковала. Потому в спальне и кровать поставили пошире — чтоб егоза-Пересвет тоже поместился. Куда он пока без мамки?

Пока волхв возился с водой, Лера расстегнула застежку и сняла плащ. Повесила на крючок и теперь топталась растерянная, не знала, куда себя деть.

— Ты уходишь? — встрепенулась, когда мужчина развернулся к двери.

— Я быстро. Тоже хочу освежиться.

— Не уходи! Страшно.

— Мышка, я неподалеку. Дай мне две минуты, прошу? Воняю, как паленая псина. А нам же еще к князю идти, — он подошел и осторожно погладил ее по плечу.

Как ни странно, последний аргумент оказался весомым, девушка сдалась. Покорно вздохнула и отступила на шаг.

— Куда? Без поцелуя не уйду, — Драгомир быстро притянул ее к себе и нетерпеливо поцеловал. Усиливая напор и входя во вкус. Еще и еще, не в силах насытиться, — моя, только моя, слышишь?

В ответ она тихо смеялась, наслаждаясь ласками его губ, его языка, сильных рук.

— Лера, мне же идти надо, — бормотал, не в силах оторваться, словно стремился выпить ее досуха.

— Так иди, — довольной кошкой мурлыкала она, подставляя лицо под поцелуи.

— Все, ухожу. Ну, почти. Еще разок, нет, два.

— Иди! — девушка нехотя отстранилась и только сейчас он посмотрел в ее глаза. Колдовские, янтарные, в которых плясали алые языки пламени. Вот и все. Значит, в полную силу вошла огневка. Немудрено! С такой силой схлестнулась, по самому краю прошла. Жизнью своей рискнула, но пожар городской усмирила. А даже если и в полную силу вошла — ну и что? Нет ему никакого дела.

Драгомир с нежностью провел пальцем по испачканному сажей лицу. Прекраснее которого для него не было. Костяшки пальцев прошли до подбородка, обхватив его и притянули для еще одного нежного, головокружительного поцелуя.

— Из-за тебя меня ждет ледяная ванна.

— Почему?

— А сама как думаешь? — жарко полыхнули серые глаза.

— О! — Лера настолько густо покраснела, что он не смог удержаться от добродушной усмешки.

— Хочу, чтобы всегда так краснела. Но только для меня, — коротко чмокнув ягодные губы, Драгомир вышел из ванной. Строго глянул на челядинку, что дожидалась за дверью. Та мелко закивала, без слов понимая молчаливый приказ.

Лера страшно смутилась, когда к ней, лежащей в ванной, постучалась и вошла служанка. Резко села, сжав руками колени. Женщина услужливо положила принесенную одежду и полотенца, стараясь не смущать незнакомку.

— Ежели что другое из одёжи надобно — я мигом принесу.

— Не стоит. Можете идти. Можешь…

— Али еще что госпоже угодно? — поинтересовалась пожилая женщина, добродушно улыбаясь. Гостья не кичилась, не ругалась, лишь испуганно опускала такие странные огромные глаза.

— Если можно, что-то из еды, — робко попросила Лера.

— Солодкого желаешь? Али чего посытнее?

— Куска пирога будет достаточно, — Лера прислушалась к себе и удивилась — привычного волчьего голода не было. Словно сыт ее внутренний огонь. А тело покормить — много ли нужно?

Служанка с поклоном удалилась за съестным. Лера же с удовольствием мыла голову и тело, избавляясь от гари и копоти. И думала. Немного отстраненно, будто и вовсе не о себе. И так вертела, и эдак… Понимала — нет из этой ситуации выхода. Вернее есть, только один. Как бы не ярился князь Велеслав — а руки ему выкрутили, да нож к горлу приставили. Если выбирать между войной и неизвестной девчонкой, попаданкой — то выбор очевиден. Даже если Драгомир или Ярослава против будут — последнее слово за князем. А он обязан думать о своих людях, об их благополучии. На чаше весов море крови или одна жизнь. Аргументов никаких, противопоставить нечего. Как ни горько признавать — а это правда.

Значит ее ждет смерть. А что перед смертной казнью положено? Правильно, последнее желание. И оно у нее есть.

Лера поднялась, медленно вытерлась. Надев трусики и нательную рубаху из тонкого льна, подошла к зеркалу. Посмотрела на себя внимательно, словно изучая. В целом даже ей начало нравиться ее отражение. Этот странный мир пошел на пользу. Пропала изможденная бледность, темные круги и затравленное выражение лица. Глаза сияли, румянец нежно розовел на алебастровой коже щек. Губы, которые еще помнили вкус поцелуев, были маняще-яркими. Может и ему все это нравится? Настолько, что он не откажет в ее просьбе?

Жаль, что она не рыжая, как Лина. Или темноволосая, как Яра. Всегда ненавидела свой цвет волос, но сегодня даже он ей нравился — пепельные волнистые пряди. Лера аккуратно расчесалась гребнем, слегка встряхнув волосы, чтобы высохли быстрее.

Страшно. Очень страшно просить, тем более — о таком. Но Драгомир научил ее не бояться.

Лера вышла из ванной. В горнице на столе стоял поднос с пирогом и горячим питьем. Девушка почувствовала, что аппетита от волнения нет совсем. Заставила себя откусить кусочек и сделать пару глотков, чтобы смочить пересохшее горло. Не простит себе, если не решится!

Глаза неотрывно смотрели на дверь, но, когда та резко отворилась, она низко опустила голову, стараясь скрыть нахлынувшее смущение.

— Лера, нам идти пора, — огневка вскинула на него глаза, завороженно следя за входящим мужчиной. Драгомир был в темно-красном расстегнутом камзоле, из-под которого сияла кипельной белизны рубаха. Серые глаза смотрели прямо и уверенно, весь собранный, подобравшийся, словно хищный зверь перед броском.

Девушка медленно встала и направилась к нему. Он с удивлением посмотрел на ее голые ноги.

— Ты почему не одета?

Вместо ответа Лера подошла вплотную. От волнения грудь часто вздымалась и перехватывало дыхание.

— У князя только один выход, правда?

— Это мы еще посмотрим, — сжал челюсти волхв.

— Я может и глупая, но не настолько. Не нужно меня обнадеживать. Я уже смирилась. Мне только одно нужно…

— Что? — нахмурился мужчина, с непониманием посмотрев на нее. В ответ она встала на цыпочки, и сама обвила его шею руками. Мужские ладони немедленно оказались на ее талии.

— Пожалуйста, я хочу знать, как это… до конца… с тобой.

— Лера?

Она начала осыпать его лицо несмелыми поцелуями.

— Не отказывай, прошу. Иначе мне умереть смелости не хватит. А после тебя… когда с тобой… ничего не страшно.

Драгомир растерянно посмотрел на нее — такую отчаянную, такую желанную. Кровь мгновенно вскипела в жилах, но он держался, понимая, что у девочки шок.

— Лера, мы потом…

— Не хочу потом! Сейчас хочу! Тебя хочу, с тобой… — она лозою крепко прижалась к нему, нутром чувствуя, что не сможет волхв устоять. Потянулась и прижалась к его губам. Юркий язычок проник в его рот, лаская, оглаживая. Губы ласкали неумело, но так горячо и страстно, что он сдался. Последней искрой разума взмахнул пальцами, запирая дверь на засов, и со стоном приник к ней, перехватывая инициативу. Гори оно…! Он даст все, о чем его девочка просит. Не разрывая поцелуя, подхватил на руки и понес в спальню.

Жадные, горячие, поцелуи кружили хмельную голову. Драгомир поставил ее на ноги, продолжая терзать поцелуями. А тонкие нетерпеливые ручки уже тянутся, неумело стараясь стянуть камзол с мужских плеч. Он отводит руки и стряхивает его куда-то на пол.

Волхв проходит цепочкой поцелуев по нежной коже щеки до ушка, прикусывая мочку. Девушка в ответ жадно втягивает воздух. Мужские губы спускаются по шее, перемежая поцелуи с крохотными укусами. У нее такая нежная кожа, что хочется смаковать ее, как изысканное лакомство. Но в крови уже ревет бешеный огонь. Из последних сил он твердит себе, что нужно быть нежным. Нельзя в их первый раз вести себя, как похотливое животное. Даже если девочка тает от его поцелуев.

Тонкие пальцы несмело гуляют по его груди, осторожно изучая мужское тело. Я весь твой, малышка. Для нее он стягивает рубаху, подставляя всего себя под нетерпеливые девичьи ручки. Дает ей всего пару мгновений пробежаться по крепким мускулам груди и плеч. От того, каким жадным нетерпением вспыхнули ее глаза, Драгомир едва не взвыл. Нельзя доводить до исступления одним взглядом! Жадно приникает к ее губам, ягодный вкус которых стал его личным приворотным зельем. Продолжая целовать, мягко подталкивает ее к кровати.

Опускается, увлекая огневку за собой. Бережно укладывает, ложась рядом. Девочка отчего-то на секунду вздрагивает. Настолько застенчивая? — мелькает в голове. Но ее страстность, ее горящие глаза и нежные пальцы на теле выметают все из его головы. Только она. Вновь ее изящная шея под губами, а мужская рука ложится под коленку и поглаживающе ползет вверх.

— Моя девочка, моя птичка, как же ты меня с ума сводишь, — бормочет Драгомир, лаская.

Лера растеряна, оглушена ощущениями. Чувствует, как рубашку подхватывает и тянет вверх. Первая мысль — сжаться, оттолкнуть. Нет! Только не с ним.

В комнате тепло, но она вздрагивает, почувствовав воздух комнаты обнаженной кожей. К горлу подкатывает страх, но в этот момент твердые губы накрывают вершинку ее груди. Из горла вылетает растерянно-потрясенное «Ах». В этот момент она понимает, насколько искусен Драгомир в игре на женском теле. Его губы нежны и порочны одновременно. Пальцами он крутит и ласкает второй сосок, погружая ее в бездну сумасшествия. Куда она летит радостно, потому что он — рядом. Его руки, его губы. Только он сейчас важен. Лера выгибается ему навстречу, с губ слетают нетерпеливые стоны.

Лаская ее ртом, он осторожно поглаживает девичье бедро. На ней остались только трусики, но вид ее алебастровой кожи и его загорелых рук на ней заводит Драгомира так, что самообладание трещит по швам. Хочется раздвинуть коленом ее ноги и ворваться на всю глубину. Но он держит себя в узде, железной рукой придавливая собственные желания.

Ему нравится ее небольшая аккуратная грудь, нежные розовые соски, которые гордо топорщатся, требуя ласки. И он ласкает, накрывая ртом то один, то другой. Посасывая, оглаживая, прикусывая твердую вишенку, лаская языком и пальцами. Лера ощутимо прихватывает его за волосы, выгибаясь ему на встречу. Она горит желанием, бормочет что-то неразборчивое, обжигая его потемневшим янтарным взглядом.

Чувствуя, что терпения надолго не хватит, Драгомир накрывает ее промежность ладонью. Распаленная желанием, она тем не менее инстинктивно сжимает ноги. И черт возьми, ему это нравится. Нравится преодолевать ее застенчивость, нравится, что на смену смущению приходят стоны и дрожь стройного тела. Мужские пальцы начинают поглаживать ее сквозь тонкую ткань трусиков. Лера стонет низко, гортанно. Так страстно, что у него волосы на затылке встают дыбом. Не прекращая ласкать, Драгомир тянется чуть выше и накрывает ее рот новой порцией поцелуев.

— Нежность моя! Моя девочка, моя беляночка, — шепчет ей он между поцелуями. Лера с готовностью, жадно целует в ответ, уже смело лаская его язык своим. Увлеченная поцелуями, порочной игрой языков, она не сразу понимает, что мужские пальцы нырнули под кромку трусиков и осторожно растирают влагу по набухшим складочкам. Сначала инстинктивно пытается сомкнуть ноги, но потом, под ласковым нажимом издает такой протяжный горловой стон, что кровь в венах едва не закипела. Бедра расслабляются, словно приглашая его внутрь.

Пальчики, гладившие его лицо, переместились на плечи, ощутимо царапая ноготками. Вот так девочка, я знаю, тебе это нравится. Хочу, чтобы ты кричала от моих пальцев и подо мной. Драгомир нервно сглатывает, дурея от желания попробовать ее на вкус. Ничего, все у них будет. Немного позже.

— Вот так. Тебе нравится, маленькая? — шепчет он.

— Да! Не останавливайся!

— Не смогу. Уже не смогу…

Она помогает ему избавиться от трусиков. Крошечная хлопковая вещица отброшена в неизвестном направлении. Лера, согнув ноги в коленях, сама подставляет себя под мужские пальцы. Изгибаясь, гортанно мурлыкая, вся превратившись в единый комок желания.

Драгомир поглаживает, растирает пальцами ее клитор, высекая новые искры удовольствия. Она отзывается на любое его касание, отвечает с готовностью и пылом. В крови бурлит удовольствие, щекоча каждый нерв раскаленными пузырьками. Всего на несколько секунд он отстраняется, торопливо скидывает штаны и сапоги. Лера, закусив зацелованную губу, стыдливо прикрывает глаза, когда волхв ложится обнаженным на постель. Черт, как его заводит это сочетание невинности со страстностью. Хочется искусать и расцеловать каждый миллиметр стройного тела, оставить следы своих ласк не только на шее, но и на бедрах, груди и плечах. Потом. У них обязательно будет это «потом».

Осторожно, он вводит один палец туда, в манящую глубину. Боги, какая узкая! Совсем крошечная, по сравнению с ним. Член болезненно ноет от желания отказаться там, где сейчас его палец. Лера распахивает глаза, глядя на него с затуманенным страстью удивлением. Он возвращает большой палец на клитор, и комната вновь наполняется восхитительными звуками женских стонов. Ему кажется, это лучшая музыка, что он слышал.

Когда она начинает подмахивать бедрами, Драгомир понимает, что не может больше ждать. Перемещается, любуясь ею, распаленной желанием, ее влажной промежностью, где он сейчас окажется. Придвигает девушку к себе за бедра и продолжая ласкать клитор, начинает осторожно входить в тесную глубину. Лера, почувствовав распирание от гораздо большего предмета чем палец, распахивает глаза и сжимает внутренние мышцы.

— Тихо, вы́нега[1] моя. Не зажимайся, — шепчет он, опаляя ее бешенными от желания глазами. Лишь на мгновение девушка испуганно закусывает губу, но потом с усилием расслабляется.

— Только ты! Ты и никто другой, — прерывисто шепчет, впуская его в себя.

Мягким и плавным движением Драгомир входит в нее, замирает на короткое мгновение перед преградой, но не в силах остановиться, вводит член до конца.

Лера смотрит на него испуганным и ошалелым взглядом. Он, перемещается, накрывая своим телом, тянется к ее губам, надежно удерживая вес руками. Нежные руки обнимают мужскую спину, приковывая его сердце надежнее любых цепей.

Мягкий, извиняющийся поцелуй она встречает с отчаянной решимостью.

— Мне не больно. С любимым не бывает больно, — шепчет огневка, обхватывая его ногами. После этого у Драгомир срывает последние предохранители. Нутро скручивает узлом от ее признания. Он падает в небо, готовый на все, лишь бы рядом была эта девочка. Его наваждение, его нежность.

Осыпая ее лицо короткими поцелуями, он начинает медленно двигаться. Боги, как же в ней хорошо! Настолько мучительно-сладко, что почти больно. Несмелый вздох девушки переходит в стон, и он начинает наращивать темп, неудержимо чувствуя, как огненная волна бежит по позвоночнику, сметая все на своем пути. Лера, обнимая его влажную спину, кричит, подстегивая и без того бешенное желание. Ему настолько хорошо, что до крошева сцепил зубы, стремясь отдать ей максимум. Она страстно движется ему навстречу в самом древнем танце мужчины и женщины. Драгомир, сквозь пелену желания любуется ее лицом, понимая, что пропал. Окончательно и бесповоротно. Никогда, за всю его насыщенную жизнь, он не испытывал такого, как сейчас. Никогда не стремился отдать всего себя, не требуя ничего взамен. Ни одна женщина своей беззащитностью не ставила его на колени.

— Моя! Запомни — моя! — хрипит он в ошалелые янтарные глаза. Бормочет нежности, ласковые слова и просьбы быть рядом. Только она важна, только ради нее стоит жить! Лера пытается ответить, но губы начинают мелко подрагивать. Драгомир чувствует, как ее накрывает волна удовольствия.

Внезапно запрокинув голову, Лера резко вскрикивает. По хрупкому телу проходит короткая судорога удовольствия. Внутренними мышцами она сладко сжимает его, словно бархатной перчаткой, вызывая разноцветные пятна перед глазами. Мужчина срывается в запредельный темп, стремясь догнать ее удовольствие. Позвоночник ощущается острым и колючим, подстегивая его нарастающим удовольствием. Еще секунда — и огненная волна от позвоночника бьет прямо в мозжечок. Несколько рваных движений и с коротким рыком Драгомир замирает, изливаясь в нее.

Уткнувшись влажным лбом в ее шею, он пережидает, пока огненные вспышки перед глазами исчезнут. После чего перекатывается на спину, увлекая обмякшую девушку за собой.

[1] Вынега(ударение на первый слог) — ласковая, нежная хрупкая девушка.