Воронка второго шанса

Глава 49

— Други мои! И знатные люди Миргорода!

Яра, одетая в роскошный малиновый камзол, неизменные узкие брюки и высокие сапоги вышла в центр большой трапезной. Рубиновые серьги сияли в ее ушах, так же как затейливая заколка в сложно заплетенных волосах.

За столами, где царил веселый гомон, немедленно наступила звенящая тишина. Где-то — дружеская, а где и настороженная. Кто-то заерзал опасливо, кто-то с соседом недоуменно переглянулся. Чего скрывать — побаивались жену воеводы княжьего. Кто — руки ее тяжелой, а кто — языка острого.

Гости вновь собрались на пиру с женами и сродственницами. Потому в глазах рябило от ярких тканей и вышивок, замысловатых украшений, перстней и кокошников. Перещеголять друг друга старались и женщины, и мужчины, особенно с боярской стороны. Еще бы — повод-то какой! Свадьба! Да не абы кого, раз князь главную трапезную отворил и вон сколь уйму народу зазвал. Да вот только Яра-то при чем? Собрались — честь по чести, уважить волхва Верховного. Ан нет, чего-то Яра-воительница надумала. Да еще в такой день? Стряслось чего али как?

Яра внимательно обвела взглядом гостей. Помимо привычных уже столов для старшей дружины и бояр, отдельный стол был для ее Волчат. Чай заслужили, да и возраст уже позволяет — эвон лбы какие вымахали. Плечистые красавцы, все как на подбор.

Напротив них за отдельным столом сидели ее воспитанницы. Разрешила Яра сегодня всем подопечным повеселиться. Вряд ли еще когда девчонкам княжий пир доведется увидеть. Так пусть хоть знают, что это такое. Тем более, что с невестой, да и женихом, в одном заведении обучаются. У Драга разрешения не спрашивала, но была уверена, что не рассердится. Хотя скорее всего и не заметит. Он, когда его жена в поле зрения, никого более не видит. Ишь как накрыло Ведающего. С головой и по самую макушку.

Пробежалась Яра глазами по волчатам — красивые, статные, как на подбор. Из них князь будет личную гвардию формировать. Пока еще только обсуждается это, надо будет посидеть, подумать, как оно лучше сделать. С огорчением заметила, что так и не явился Добрыня. Может оно и к лучшему. Потому как третий день кряду не является на ристалище. Ходили к нему в дом ребята, видели, что беспробудно пьет молодой сотник, горе свое заливая. Ни уговоры, ни угрозы не действовали. Мать в слезах, брат рукой махнул, ибо тяжела рука у младшенького. Слишком сильно ранил Добрыню выбор огневки. И ведь не обещала ему ничего, да ведь сердцу не прикажешь. Одному счастье до краев, а другой — черную чашу боли до дна пьет. Яра для себя решила, что уже завтра самолично поедет да за шиворот увезет Добрыню, а хоть бы и поперек седла. Не дело сотнику молодой дружины как последнему пропойце на полу средь кувшинов валяться. Посидит в леднике да протрезвеет маленько. А потом — в баньку да на кулачный бой, пусть так дурь из себя выгоняет. Когда руки заняты, в голове меньше дурных мыслей становится.

И если знала Яра, что рано или поздно, но сумеет кудрявый сотник победить тоску и вернуться к нормальной жизни, то острой безысходностью в сердце кольнула Бежана. Сидела бывшая рысь сейчас в кандалах в земляном порубе[1]. И заступиться за нее было некому. Понятно, что сама себе девка жизнь испортила. Ревностью да глупостью, но уж больно страшен оказался результат ее решения. Яра сама за нее не просила, потому как знала, что Велеслав не простит содеянного. Ради больной безответной любви на предательство пошла. Не стал князь скрывать от Яры ничего. Рассказал, что после свадебных гуляний казнит преступницу на центральной площади. Предательство должно быть наказано. А предательство друзей и страны — и подавно. Ежели за столько лет не выучил человек что такое совесть, то уже и не узнает.

Знала Яра, что суров на расправу князь. С достоинством новость восприняла. Только дома, на плече у мужа, позволила себе поплакать. Виня себя, что где-то недоглядела, не заметила гнильцы в душе девушки. Беригор единственный видел, что не столь несгибаема Ярослава-воительница, как все вокруг думают. И железо порой гнется под гнетом обстоятельств. Главное — не позволить себе сломаться.

Вскользь глянула Яра на остальных гостей. То ли купцы какие из дальних стран, то ли очередная делегация соседская — кто их разберет. Но если Велеслав решил такую честь оказать — видать заслужили. Разузнает при случае кто такие и зачем прибыли — и вся недолга. Щавей в этом случае незаменим, как всегда. Ну или позже сам князь расскажет, если захочет. Только это все потом.

Выдохнула Яра, отгоняя ненужные мысли. Не до того сейчас. Праздник! Друг ее ближний, брат кровный женится. Да еще и по любви великой! Это ли не счастье, что не придется более с чувством вины в глаза смотреть, зная, что влюблен безответно. А теперь и его глаза сияют, когда он на хрупкую жену смотрит. Нашел наконец свое счастье. Нашел и удержал, надрывая жилы. Так от того и счастье полнее ощущается.

— Други мои, историю вам поведать хочу. Прибыла как-то погостить племянница моя. Девушка молодая совсем, необыкновенно одаренная. Собиралась изучать историю, уклад и традиции. Да вот только жизнь по-своему распорядилась. Как не ограждала я, как не берегла голубку мою, да только уж больно настойчив оказался ухажер. Совсем голову от любви потерял.

— Яра, а ты к чему это? — не выдержал кто-то из старшей дружины.

— А это к тому, что пир-то у нас сегодня свадебный. А вот про невесту никому из вас ничего неизвестно. Одни слухи да домыслы. Так вот — невеста нашего верховного волхва Драгомира — и есть племянница моя Валерия!

Единым вздохом ахнул зал. И неизвестно еще кто более эмоционален был: женщины или их вторые половины. Тут и любопытство, и изумление, и недоверие. Отчего тогда скрывалось, кто невеста? Что ж за тайны такие? Может лицом страшна али болезная какая?

— А чтобы окончательно вас убедить, что выбор наш волхв достойный сделал, знайте: мы с вами ей обязаны. Всего до единого. Каждый из вас недавний пожар в Миргороде помнит. И то, как пламя внезапно ушло, хотя полыхало люто. Так вот, это она, моя Лера, его остановила. Всех жителей нашего города спасла!

После секундной тишины загудела трапезная, словно улей рассерженный. Сказанное невероятно было, да только Яра никогда во вранье замечена не была. И сейчас брехать резона нет. Нешто тогда правда это? И сродственница ее — чародейка могучая? Не удивительно тогда, что даже такой завидный холостяк как Драгомир, от нее голову потерял. Али приворожила? Не-е-ет, наш волхв тоже не промах, вмиг ворожбу бы раскусил. Нешто и правда — любовь? И как он исхитрился-то? Яра небось глаз не спускала со сродственницы. Ай да Драгомир! Силен!

Гудела трапезная и не умолкала вовсе. Да только Яра, не обращая ни на кого внимания, самолично подошла к большим двустворчатым входным дверям. Замерли и насторожились гости. Воительница повернулась к столам.

— Все вы про обычаи волхвов слышали. Что иначе у них проходит все, не так как у обычных людей. А потому те двое, что сейчас сюда войдут — уже муж и жена. Потому праздник этот — более для нас с вами. Чтобы уважить дорогих гостей. Помните об этом.

Яра распахнула двери и отошла в сторону.

Первый слаженный шаг пары — и первый вздох гостей. После чего зал завороженно молчал, впитывая увиденное. Драгомир был в привычном черном одеянии, бархатный камзол цвета ночи густо расшит серебром. Но не к нему были прикованы все до единого взгляды. А к той, что шла рядом. Свадебное платье цвета робкой, едва наступающей зари. Когда солнце только-только целует горизонт. Цвет доселе здесь невиданный, что уж про фасон говорить. Много про это платье слухов ходило, что-де привезла его с собой из далеких земель невеста, потому отличное оно от местных напрочь. А что в нем — конкретно не знал никто. Кумушки в светлицах себе языки счесали, строя предположения и небылицы. Оказалось, что не хватило им фантазии буйной даже близко к правде подойти.

Потому как не привычные каменья были главным украшением, а — цветы. Сделанные из ткани разных оттенков — от белого до ярко-розового они пышной пеной лежали вокруг плеч. Так как такого понятия как декольте здесь не существовало, пришлось закрыть участки кожи до самого горла тремя слоями телесного шифона, который расшили мелким жемчугом и бисером, словно капли дождя вот-вот скатятся на пышные лепестки цветов. Само платье с помощью корсета подчеркивало немыслимую талию девушки, от которой расходилось пышным каскадом. Главным украшением были те же цветы по подолу, в серединку каждого мастерицы вшили крошечную жемчужинку или бусинку хрусталя. А со спины, прямо от талии, водопад цветов стекал, расширяясь буйством разноцветья. Верхняя юбка была из прозрачного розового шифона, под которым находился атлас аналогичного цвета. На руках, до самых локтей невиданные здесь паутинно-кружевные перчатки, острый конец которых надевался на средний палец. Взгляды зрителей мгновенно прикипели к правой руке, на безымянном пальце которой огненно-красным горело обручальное кольцо. Даже букет, который сжимала новобрачная был невиданным: Драгомир перед выездом вручил ей букет белых орхидей.

Голову укрывала воздушная полупрозрачная белоснежная фата, крепившаяся к затылку. А на голове у новобрачной была совершенно необычная конструкция, которую много позже назовут «тиара».

Яра дар речи потеряла, когда они вместе открыли бархатную коробку с подарком волхва. На черном бархате высокомерно поблескивали гранями бриллианты

— Это что? — восхищенно прошептала она, — твой муж ограбил чью-то сокровищницу?

— Оно точно мне? — растерялась Лера, не решаясь притронуться к подарку.

— Такую красоту страшно трогать, но нам все же нужно решиться и достать это сокровище. Ты должна примерить. И да, без вариантов — ты идешь на пир именно в этом. Все мои побрякушки меркнут и выглядят жалкой бижутерией.

— Я…

— Посмей только сказать, что для тебя это «слишком» или ты «не достойна»! Твой мужик заморочился, боги знает откуда и как, достал эту прелесть. А потому ты даже не будешь думать о том, чтобы отказаться. Если он решил, что ты этого достойна, то ты это не оспариваешь, поняла? Или я тебя отшлепаю для лучшего усвоения материала.

И сейчас Лера гордо несла подарок мужа на голове, стараясь не обращать внимания на тяжесть конструкции. Центральным украшением тиары был бриллиантовый первоцвет, от которого разбегались травинки и более мелкие цветы, воссозданные с филигранной точностью. Казалось, еще секунда — и качнутся в такт ветерку. Свет сотен свечей разбрызгивал огни бриллиантовых капель по всей трапезной, создавая ореол вокруг головы девушки. Длинные, бриллиантово-ажурные серьги в ушках невесты шаловливо покачивались в такт медленному шагу пары, отбрасывая легкое свечение на лицо. А яркий волнительный румянец на щеках мог поспорить с нежностью ее необыкновенного свадебного платья.

«Смотри!», «Смотри», «А платье?», «Венец-то какой!» слышалось со всех сторон. Женщины растеряно закрывали ладонями рты, чтоб уж совсем не выглядеть деревенскими простофилями. Невиданным было все, но красиво так, что всматривались до рези в глазах. Стараясь запомнить все до единого лоскутка. Ох, ни в жизнь такое не повторить! Это что ж за талия? Двумя пальцами переломить можно! А цветы? Будто выросли на этом платье!

Мужчины же, что стар, что млад, таращились более на необычное лицо юной красавицы, походя отмечая пунцовые полные губы и огромные глаза необычного янтарного оттенка. Одобрительно кивали, бросая короткие реплики друг другу. Только памятуя о крутом нраве волхва, отводили глаза, едва пара подходила ближе. Драгомир был надменен и холоден, словно нет ему никакого дела ни до кого из присутствующих. Медленно проходил глазами по гостям и все как один опускали головы.

Он с трудом сдерживал раздражение. Еще в доме у Яры, когда увидел, как его сокровище медленно спускается по лестнице в розовом облаке платья, понял, что покоя ему не будет весь вечер. Почему все должны пялиться на то, что принадлежит ему⁈ И ведь будут пялиться, не побоятся! Видимо что-то такое мелькнуло в его глазах, потому что девочка растерянно остановилась, закусив губу.

— Что-то не так? Тебе не нравится?

— Прости. Просто подумал, что хочу всем мужикам на пиру гляделки вырвать. Чтоб не пялились. Иди ко мне, полюбуюсь. Ты — настоящая? — он протянул руки, и Лера с радостью вложила ладони.

— Ну как тебе?

— У меня сердце замирает от твоей красоты, жена моя, — медленно произнес Драгомир, не в силах оторвать взгляд от ее лица. Лишь походя отметил, что впору пришлось украшение, за которым он мотался в ее мир, чтобы порадовать чем-то необычным. Задергал всех ассистентов и знакомых ювелиров, чтоб нашли то, что подойдет именно ей. Да, платье, да бриллианты. Но центральное украшение — это она! Остальное лишь фон, обрамление — не более.

Сегодня Лера искрилась счастьем. И потому обычно скупой на похвалу Драгомир осыпал ее комплиментами, чтобы она знала то, что очевидно было любому смотревшему — ослепительна!

Волхв подвел жену к центральному столу. Там уже находился князь с матушкой. И даже Дивляна в алом с золотом платье, усыпанная украшениями и жемчугами, не могла не оценить наряд невесты. Восхищенно мотнула венценосной головой.

Драгомир коротко кивнул, больше здороваясь другом, чем кланяясь Миргородскому князю. Тот, не скрывая радости, стремительно спустился к нему.

— Ох, и шельмец! Какую красоту себе отхватил! — одобрительно хлопнул волхва по плечу.

— Не завидуй. Твоя не хуже будет.

— Куда там! Я уж и надежду потерял. Еще немного — и на первой встречной женюсь, чтоб мать отстала.

— Ну-ну. Не зарекайся. Я вот вообще был уверен, что не женюсь никогда. И вот — результат, — волхв продемонстрировал руку с кольцом.

— Пошли к столу друже, пока красавица твоя не заскучала. А сегодня все для вас сделано, чтобы вам весело было.

— Знаю, князь. Знаю и благодарен за это.

Драгомир усадил жену за стол. Рядом с ней сидела улыбающаяся Яра и княгиня. Смиренка убежала за стол к своим рысям, выдержав целую битву с матерью. Не любила она пафоса и лишнего внимания, словно и не княжна вовсе. Со стороны жениха — князь и воевода. Три друга, как всегда вместе. Да Байрат. Неведомо как — а уговорил воевода своего новоиспеченного братца на пир остаться. Каганчи скромно сидел с краешку стола и во все глаза глазел на пришедших красавиц, восхищенно цокая языком. Периодически наклоняясь к Беригору и расспрашивая про местные обычаи общения с противоположным полом.

— А хороша невеста у Ведающего, — одобрительно кивнула княгиня, — смотрю, Яра ты опять сделала так, что город шуметь будет? Думала твое свадебное платье никто не превзойдет. Ан нет, смогла.

— Так новая смена подросла. Вот и творит, что нам не под силу, — улыбнулась воительница.

— Ох, у местных кумушек сейчас глаза лопнут от зависти.

— К невесте или к жениху?

— Да там все и сразу, — рассмеялась княгиня.

Лера смущалась поначалу, но присутствие Яры, ее незаметное вовлечение в разговор мало-помалу раскрепостили. Но более — теплая рука мужа, что раз за разом поглаживала ее пальцы. Девушка смотрела по сторонам, на дивно расписанную трапезную, на нарядных гостей, на столы что ломились от яств в дорогой посуде. Потом переводила взгляд на мужчину с рядом с хищным профилем и строгим взглядом. И не верилось. Неужели это все сейчас происходит с ней?

— О чем задумалась? — чутко уловил ее состояние Драгомир.

— О чуде. Если бы меня не закинуло сюда… Мы бы не встретились. Я бы сейчас сидела в общаге и зубрила новый материал.

— Обязательно встретились бы, весна моя. Наши души слишком сильно звали друг друга.

— То-то ты на меня рычал и измывался.

— Не все могут распознать веления души, — иронично улыбнулся Драгомир, — но ты так живописно появилась, что у меня не было шансов. Твои желтые сапоги сразили в самое сердце. Люблю тебя, мышонок, — он коснулся губами тонких пальцев.

— И я тебя люблю.

Веселой была эта свадьба. Многие девушки пели, часто выходили рысята, которые успели подготовить несколько номеров. Звучали громкие, порой пошловатые здравицы. Люди понемногу расслабились. Поняли, что в такой день никого не осудит суровый волхв, потому пели и плясали от души. И это не считая конкурсов, ради которых Яра безцеремонно вытаскивала из-за столов самых именитых и насупленных. А чего сидят, надменными рожами настроение портят. Ничего, не убудет с них. Молодежи в зале было много, от того хохотали и веселились, заражая своим настроением остальных.

Князь самолично одаривал победителей, заставляя краснеть некоторых девушек. Даже рыси смущались, хотя привычные они к княжьему присутствию. Частенько Велеслав к ним в терем захаживал, ежели Яра спарринги устраивала. Может и привычные, да глаза его колдовские и улыбка уверенная любое девичье сердце быстрее биться заставит. Не старался Велеслав очаровывать, да само оно выходило. Потому Яра и не спускала глаз, когда он в логово с молодыми дружинниками приходил. Мало кто мог правителя удержать ежели ему девка приглянулась. Уж больно охоч до женского тела, да только рысей не трогал, помня уговор с Ярой. И без того хватало желающих ему постель согреть.

Когда заиграла незнакомая мелодия, переглянулись только те две, что ее узнали — Яра и невеста.

— Я не мог оставить тебя без первого танца. Пойдем, родная, — прошептал Драгомир, поднимаясь и увлекая Леру за собой.

Вальс? Как и когда он успел с музыкантами разучить чарующую мелодию, от которой нервы вытягиваются в струнку и тихонько звенят? Он медленно вывел ее на середину зала, позволяя гостям еще раз полюбоваться красотой платья. Одна рука на узкой спине, вторая — бережно держит маленькую ладонь. Лера доверчиво кладет ладонь ему на плечо и позволяет увести в первый шаг. На одном вдохе, глаза в глаза. Слова не нужны — ее улыбка светится благодарностью и восхищением. А еще в глазах обоих море любви, для которой не хватит всех слов на свете. Зал вновь потрясенно молчит, захваченный действием, что разворачивается перед их глазами. Со стороны кажется, что настоящую весну сейчас держит в руках волхв. Весну, окутанную первым цветом, нежной зарей и щемящим предвкушением счастья. Кружит по залу, оберегающим жестом придерживая хрупкую спину.

Когда Драгомир опустился на одно колено, позволяя жене мягко обойти его по кругу, зал ахнул. А кое-кто из женщин и прослезился. Никогда доселе не было, чтоб мужчина перед женой, да еще и прилюдно… Ежели бы кто другой — точно признак слабости. Но вот волхва Верховного слабым никто назвать не мог. Сейчас это был жест сильного, который настолько в своей силе и в своих чувствах уверен, что не стыдится уступить слабому. Своей женщине. Что это — если не любовь?

Еще один круг по залу и Драгомир легко, словно пушинку подбрасывает жену вверх. Под слаженное аханье она широко расправляет руки, словно и впрямь улететь готова. Да только мужские руки держат надежно, застывает Лера в самой высокой точке, нежно улыбаясь, и потом медленно оказывается стоящей на полу. Все в тех же надежных руках, которые делом доказали, что удержат в любой ситуации. Музыка смолкла, а молодожены так и стояли посреди зала, не размыкая рук и не сводя друг с друга глаз.

— Люблю тебя, — прошептали одновременно.

— Вот так надо жену на руках носить. Не то, что ты, — раздался неожиданно громкий голос.

— Да я б и носил, ежели бы тебе пару пудов скинуть, — звук подзатыльника утонул во всеобщем восхищенном гомоне.

Далее они вернулись за стол, а Байрат забросал воеводу вопросами — что сие было и всегда ли так у них на свадьбах происходит? А можно ли ему так станцевать? Учат ли где, али с малолетства все умеют? А жениться для этого обязательно?

Когда подошло время бросать букет, со своих мест повскакивали все незамужние девушки: и боярские дочки, и рыси безродные. Хохоча и толкаясь, приготовились ловить букет, что обещает скорое замужество. Эвон, в прошлый раз едва только княжна Смирена букет споймала — вмиг иноземный княжич с ней обручился. А значит — работает сия примета, надо во что бы то ни стало исхитриться и поймать букет, что жениха приманивает!

Лера посмотрела на смеющуюся стайку девушек, в последний раз втянула чуть заметный аромат невероятных цветов и развернувшись, со всего размаха закинула букет себе за голову. Разноголосый женский визг раздался мгновенно. Зал громко поддерживал претенденток. Лера, улыбаясь, повернулась. Веселая возня закончилась практически сразу. Толпа разряженных девиц в кокошниках и расшитых платьях расступилась, являя миру счастливицу. Растерянно сжимая букет, взору всех гостей предстала миниатюрная Лина.

— Молодец, Линка! — крикнул кто-то из волчат, прерывая напряженную тишину, — жди сватов!

— Линка, ежели никто не сподобится — сам женюсь! — бросил кто-то из его коллег, по привычке зубоскаля.

— Вот — дурак! — в сердцах девушка бросила в незадачливого «жениха» злосчастным букетом и пулей вылетела из трапезной.

— Что ж, поживем-увидим, — Яра встала, отвлекая на себя внимание, — а пока, гости дорогие, проводить наших молодых нужно. Им еще дорога до дома предстоит неблизкая. Так что сейчас — чарка за молодых. Проводим и уж без них веселиться будем.

Драгомир подняв очередной кубок с колодезной водой, пригубил, кивком благодаря гостей. После чего заботливо накинул соболью шубку на плечи жены и небрежно застегнул свой плащ. Отдавая дань уважения, мужчины вставали со своих мест, бросая им вслед шутливые пожелания пылкой ночи. Драгомир насмешливо дергал уголком губ, краем глаза уловив как заалели щеки жены. Знали бы какие он ей непристойные вещи шептал на ушко! И вот-вот собирался претворять их в жизнь.

Вышли из трапезной не в пример быстрее, чем вошли. Едва только слуга закрыл за ними большие резные двери, как Леру мгновенно прижали к стене, и ее губы накрыл нетерпеливый мужской рот. Она, не сдерживаясь застонала от неожиданных, но таких приятных прикосновений. Жадные руки сжали тонкую талию, вдавливая ее в твердое мужское тело.

— Весь вечер мечтал… думал этот пир никогда не кончится.

— И я, — пробормотала она между поцелуями, подставляя лицо под нежные быстрые прикосновения, — а нам еще так далеко ехать. Может в городе останемся?

Нехотя, Драгомир остановился. Прижался лбом к ее лбу, с трудом переводя дыхание. Нужно было остыть, чтобы голова хоть немного начала ясно мыслить. Иначе никаких сил не хватит.

— Давай-ка, нежная моя, обними меня покрепче и закрой глазки.

— А зачем? — удивилась Лера, тем не менее послушно обхватывая мужа за талию. Не сдержавшись, потерлась о него бедрами, вызвав злое шипение.

— Не шали. Иначе ничего не выйдет.

— А что именно?

— Сюрприз. Закрой глазки и покрепче. Так надо.

Лера послушно зажмурилась, прижимаясь щекой к его плащу. Не знала, что муж задумал, но готова была стоять сколько нужно, вдыхая родной, будоражащий аромат. Вокруг заклубился порыв холодного воздуха, словно кто-то рядом открыл окно нараспашку. Правда воздух был плотным, словно с неохотой проникал в легкие. Лера не успела удивиться, потому как прозвучало:

— Все. Можешь открывать глаза.

— И что ты… — Лера распахнула глаза и не сумела договорить. Она стояла на пороге их дома, прижимаясь спиной ко входной двери. Вокруг был привычный до последнего дерева лес. Но как? Как такое возможно?

— Ты…?

— Я, радость моя, слишком нетерпелив, чтобы терять время брачной ночи на дорогу. А потому сейчас перенесу тебя, как полагается через порог на руках, и прямиком в спальню. Какого, говоришь, цвета у тебя белье? — от мурлыкающих интонаций в низком голосе, по спине врассыпную побежали мурашки. А внизу живота предвкушающе сладко что-то сжалось.

— Красное, — прошептала Лера, не отрывая от него глаз, в которых уже заплясали язычки пламени.

— М-м-м, сегодня это мой любимый цвет, — порочно улыбнулся Драгомир.

— Может познакомишь нас со своей женой, Ведающий? — раздалось скрипучее за спиной. Взгляд Драгомира мгновенно похолодел. Лера почувствовала, как под пальцами напряглись мускулистые плечи.

— Ничего не бойся, — процедил он сквозь зубы и медленно повернулся к незваным гостям. В очередной раз закрывая жену спиной.

[1] Поруб — деревянный сруб, использовавшийся в Древней Руси в качестве места заточения.