Война Трёх ведьм

Глава 28. Покушение

С момента нахождения Дионы в замке проходит два года. Ведьме пришлось быстро привыкать к суетной жизни служанки. Короткие часы сна и тяжелая ручная работа выматывали сильнее длительных магических тренировок, но Диона не жаловалась.

Подготовка к коронации проходит в спешке. Торопливый топот ног, уставшие вздохи, приказы главной горничной снова заполняют не успевший отойти от недавней церемонии похорон замок.

Бэйла рассказывает очередную сплетню, протирая тряпкой итак сверкающий от чистоты подсвечник.

— Многие утверждают, что будет мальчик, — не перестаёт болтать девушка. — Но поверь мне, я чувствую: будет девочка. Я в таких вещах никогда не ошибаюсь.

Диона угукает. Около полугода назад стало известно, что принцесса Теофана беременна. Новость тогда подняла на уши всю страну, а на грандиозный банкет по этому случаю съехалась вся Вителиийская знать. Те несколько недель подготовки Диона практически не спала, но после самого торжества на целый день уснула, разморенная теплом от печи на кухне. Из-за этого она правда чуть не лишилась нескольких фаланг пальцев, но вовремя подоспевшая Бэйла смогла перевести внимание мадам Нильсен на себя.

— Ты чего такая хмурная? Не выспалась что ли?

Бэйла смеётся. Она всегда смеётся. У неё недостаёт одной фаланги на мизинце, но когда Диона спросила, девушка рассказала об этом не с грустью или страхом, а с какой-то непонятной для Дионы гордостью. Улыбка никогда не сходила с лица Бэйлы и Диона соврала, если сказала бы, что не завидует этому. Сама она не помнила, когда в последний раз улыбалась за прошедшие два года. Тщетные попытки узнать что-то о сестре или выйти на связь с Эрбином и Ланикой с Адеей подкосили Диону и морально и физически. И если в первый год тлеющие угли надежды подпитывал ветер упрямства и неверия в плохой конец, то потом и он затих, превратив угли в пепел, а Диону в безропотную куклу.

— Да. Не выспалась, — кивает Диона.

— Ну ты как всегда, — смеётся Бэйла. — Так с этой комнатой покончено. Значит на сегодня осталась только отнести грязное прачкам. А мы сегодня шустро, да? Ещё и часы трижды не прозвенели, а работу свою выполнили. Ух, можно будет потом и в город сходить: у Эда в лавке всегда к шести часам свежая выпечка…

Диона слушает болтовню Бэйлы загружая в грязное бельё в корзину. Девушки выходят во внутренний двор, желая сократить путь к зданию для слуг через тренировочный плац. Сам плац заполнен солдатами. Грохот доспех, лязг оружия, разговоры тренирующихся и окрики командиров заполнили всю площадку. Диона удивлённо приподнимает брови.

— Откуда здесь столько солдат? — спрашивает она обращаясь к Бэйле. — Их всех привезли из-за предстоящей коронации?

— А из-за чего ещё? — хмыкает Бэйла. — Это тебе не абы какой праздник. Говорят собрали самых лучших со всей Вителии, Акрата и Ихт-Карая.

Что-то в груди проскакивает настолько быстро, что Диона не успевает даже осознать. Она проходится взглядом по толпе сияющих на солнце лат.

— Самых лучших, говоришь? — шепчет Диона.

— Да, а что? Знакомого увидела? Познакомишь?

— Нет, никого я не видела. Ты вроде хотела зайти к Эду? Пойдём быстрее, иначе не успеем.

Бэйла радостно подпрыгивает, кивая, и ускоряет шаг. Диона следует за ней, стараясь не обращать внимание на неприятное чувство обжигающее между лопаток.

Банкетный зал слепит своим великолепием. Диона стоит в стороне, одетая в более дорогую и красивую униформу чем обычно. Сегодня её поставили за место одной из служанок, что должна была подавать блюда на празднике. Диона не спрашивала, почему её внезапно поставили на место той девушки и лишь послушно кивала, слушая наставления молчать и не мешаться под ногами. Ведьма была рада возможности заработать лишнюю фэсу.

— Я надеюсь все всё запомнили, — строгим голосом произнесла тогда мадам Нильсен. — Повторять для особенных я не буду. Любая оплошность — ваша вина. На этот раз не обойдётесь отрезанными пальцами. Повезёт если голова останется при себе.

Одетые с иголочки, с идеально ровными спинами, служанки одновременно кивнули. Уголок губ главной горничной довольно дёрнулся. Она мотнула головой и в этот самый момент двери зала отворились. Гости заходили парами. Богато одетые, шеи женщин украшали массивные колье, а пальцы мужчин множество перстней. С надменными выражениями лиц они проходили в центр зала, усаживаясь за столы, ломящиеся от еды.

Диону тошнило от высокомерия, что источали из себя эти знатные вельможи. Они смотрели на простых слуг с презрением, а когда видели кандалы на чужих запястьях плевались и брезгливо отсаживались подальше.

Вино льётся ручьём, музыка играет не переставая, гости начинают хмелеть. Диона наполняет вновь опустевший бокал. Глаза с хмельным блеском изучающие проходятся по фигуре девушки. Аристократ хрюкает, словно довольная свинья, и с похабной улыбкой вгрызается в куриную ногу. Стараясь не скривить лицо от отвращения, Диона натягивает вежливую улыбку и отходит в сторону. Внезапно стихает музыка. Раздаётся голос церемониймейстера:

— Приветствуйте Его и Её Величество, короля и королеву Вителии, Кэлварда и Тэофану Грайт.

Дубовые двери с трудом расходятся в стороны. Кэлвард идёт уверенной походкой. На плечах его массивная, тяжёлая даже на вид мантия. Голову венчает, украшенная драгоценными камнями, корона. Рядом идущая Теофана слепит блестящей золотой вышивкой на платье цвета изумруда. Её живот слегка выпирает, подпоясанный сверху золотым поясом. Светлые волосы убраны под золотистую сеточку.

Король и королева проходят через весь зал, садятся на свои места. Кэлвард взмахивает рукой.

— Почему не играет музыка? Сегодня нужно веселится! Налейте всем ещё вина и позовите шута!

Зал снова заполняется гомоном голосов, смехом и шумными поздравлениями. Возникший будто из неоткуда шут, длинный и тощий настолько, что кости выпирают из-под костюма, прыгает по залу как молодая лань, шутит на самой грани, вызывая улыбку на лицах аристократов. Из-под трёхрогово разноцветного шаперона, что звонко бренчит колокольчиками на концах, топорщились рыжие острые прядки.

— Ну-ну, господа, зачем же вы так торопитесь. Неужто вас дома не кормят, проглатываете еду так, что скоро икать начнёте. Вот же веселье, на коронации короля не барды будут играть, а лягушки квакать!

Проходя мимо одного из столов, Диона хмыкает. Она уверена, что если бы не алкоголь в крови, знать давно бы разорвала пёстро разодетого клоуна на кусочки за его дерзкие слова.

Еда сменяется одна другой. Алкоголь не перестаёт литься. Кто-то засыпает прямо на столе, несмотря на шум вокруг. Музыка меняется. Начинаются танцы. Кэлвард выводит Теофану в центр зала. Они двигаются быстро, плавно и слаженно. Словно вырезанные из сияющего камня искусным мастером фигурки, что выходят под мерный звон, они кружатся в танце. Вокруг них собираются пары.

Диона стоит у стены, в тени колонны, наблюдая за происходящим и примечая не закончилась ли у кого еда или выпивка. Ей скучно и сильно хочется спать. Диона зевает, пару раз хлопает сонно глазами и замечает около соседней колонны одну из своих коллег. Непримечательная на вид девушка, нервно оглядывается по сторонам и до крови жуёт губу, теребя в пальцах подол платья. Под кандалами на её запястьях стёртая в кровь кожа, зажившая ужасными рубцами. Диона смотрит на неё некоторое время, затем пожимает плечами и отворачивается. Её не волнуют дела других.

Танцы продолжаются ещё какое-то время, пока за окном солнце окрашивает облака нежно-розовым. Затем музыка и разговоры сходят на нет, когда король поднимает над головой бокал и начинает произносить речь. Речь получается длинной и не особо интересной. Кэлвард восхваляет своих деда и отца, благодарит всех собравшихся, говорит о будущем величии Вителии. Диона несколько раз зевает, сонно моргая. В голове только мысли о завтрашнем выходном, ужине и койке в пристройке для слуг.

Речь короля заканчивается, гости разражаются аплодисментами.

— И в такой знаменательный день, — продолжает Кэлвард, — я хотел бы сделать подарок самому важному человеку в своей жизни.

Король поворачивается к Теофане. Та улыбается, глаза её блестят детским любопытством. Она держит руку на животе и мягко поглаживает его ладонью.

— Заводите! — отдаёт приказ Кэлвард.

Стража отворяет тяжёлые двери. Гости замирают в ожидании. Королева в нетерпении поддаётся вперёд, вызывая тёплую ухмылку у короля. Из широкого проёма выходит слуга, что держит в руке длинную цепь, следом за ним показывается сначала закруглённый клюв, потом небольшая голова, покрытая, переливающимися синим и зелёным, перьями. Глаза окружают белые пятна перечёркнутые синей полосой. На макушке, словно веер, расположилась корона из перьев.

Птица шла уверенно, спокойно и грациозно, несмотря на кожаный ошейник на шее, лишь изредка поджимала лапы от холода напольных плит. За ярко-синей шеей из дверного проёма показывается мощное тело, покрытое множеством сине-белых и зелёных перьевых чешуек. А затем птица пушит хвост, заставляя прокатится по залу волну восхищённого вздоха.

Огромный веер разноцветных перьев, закрывает собой почти весь дверной проём. Искрящиеся зелёным золотом, будто пальмовые листья, каждый из которых украшает зелёный круг с синим пятном посередине. Птица трясёт головой, собирает и снова пушит хвост. По залу снова разносится восхищённый шёпот.

— Это… Что это за чудо? — пролепетала королева, не сводя глаз с подарка мужа.

— Нафенцы называют эту птицу павлином, — ответил Кэлвард, забирая из рук слуги цепь, прикреплённую к ошейнику. — Его привезли по моему заказу из лучшего питомника Пурата. Его имя Рифау, что значит прекрасный. Прекрасная птица, для прекрасной женщины.

Улыбаясь, король аккуратно подводит птицу ближе к жене. Павлин лениво дёргает головой, прикрыв глаза осматривая окружающую обстановку. Теофана делает осторожный шаг, вытянув вперёд ладонь. Птица поворачивает голову, настороженно смотря на украшенные кольцами пальцы. Пустив перьями ряб по крыльями и опустив голову, она подставляет её под женскую ладонь.

Теофана радостно улыбается и осторожно гладит павлина по гладкому оперению.

— И правда, правда прекрасный, — говорит она, зачарованная голубо-зелёными переливами.

— В Южном Леурдине есть поверье, — говорит Кэлвард, подойдя к жене со спины и приобнимая её за плечи, — которое гласит, что наличие павлина в доме приносит счастье и благополучие в семью.

Резко развернувшись, Теофана во все глаза смотрит на мужа. Даже стоя в отдалении, скрытая за колонной, Диона отчётливо видит, с какой любовью блестят глаза королевы.

Внутри зло и завистливо ёкает. Давно молчавшие чувства снова проснулись, назойливо буравя виски. Диона сжимает губы и глубоко вдыхает, в который раз напоминая себе, что так как у короля и королевы у неё уже никогда не будет.

Оторвавшись от мозолящей глаза картины, Диона цепляется взглядом за стоящего около трона главнокомандующего армией. Ларес Гартогс, как всегда выглядит великолепно. Строгий жакет подчёркивает стройную подтянутую фигуру. Волосы убраны назад. Одна рука спрятана за спину, другая лежит на эфесе меча.

Их разделяет несколько метров, с десяток столов и около тридцати смеющихся гостей, но Диона чётко видит напряжение на лице мужчины. Ярко-голубые глаза не моргая смотрят в одну точку. Ведьма заинтересованно дёргает бровью и смотрит туда же куда и главнокомандующий. За колонной почти нет света, но у Дионы всё равно получается разглядеть волнующие лицо девушки, которую она видела несколько минут назад. У девушки безумно округлены глаза, губы что-то беззвучно бормочут, а в руке она сжимает что-то длинное, что ярко бликует, когда свет падает на украшенные кандалами руки.

Осознание приходит слишком медленно. Диона поддаётся вперёд, выкрикивая громкое “Нет!”, но не успевает. Девушка, с пронзительно криком кидается вперёд:

— Сдохни! Сдохните все!

Из глаз её брызжут слёзы, нож дрожит в руке, но девушка замахивается над королевой и совершает удар. Лезвие проходится по мантии короля, что прикрыл собой жену, разрезая толстую ткань напополам. Зал заполняется криками, испуганными возгласами и злыми воплями. Перепуганный павлин, неистово маша крыльями и оглушительно крича, пытается выбежать из зала, но слуга дёргает цепь, пытаясь удержать птицу на месте.

Характерный звук удара железа о камень раздаётся, когда нож падает из ослабевших пальцев. Девушку скручивает охрана. Дрожащая, в стальной хватке солдат, она рыдает и кричит на короля и королеву:

— Вы все помрёте! Сдохните в пламени Богини! Проклинаю! Я всех вас проклинаю!

Не переставая кричать, она дергается в руках солдат.

— Убить, — слышится безэмоциональный, но решительный шёпот.

Все переводят своё внимание на королеву. Держась за живот, Теофана страшными глазами смотрит на брыкающуюся в жалких попытках освободится ведьму. Королева мягко отталкивает от себя мужа и подходит к служанке. В глазах плещется холодная ярость.

— Отсеките ей голову, — спокойный голос пускает по телу Дионы табун мурашек. — Пусть с этого дня она будет украшать главные ворота замка. И делайте это с каждым, кто осмелится пойти против королевской власти.

Рыцари уводят ведьму. Проклятия стихают за тяжёлыми дверьми. В зале повисает напряжённая тишина. Диона отрешённо смотрит на паутину трещин на колонне. В голове звенящая пустота и чёткое понимание — теперь как прежде не будет.

“Зачем… зачем ты это сделала? Теперь, мы ведь теперь не сможем… жить нормально”, — мысль проплывает в голове чёрной зловонной жижей.

Диона боязливо поднимает голову тут же встречаясь с несколькими десятками пар глаз, что смотрят со страхом и злостью. Люди шепчутся, кто-то плюёт себе под ноги, качая головой.

Вся сжавшись, Диона обнимает себя за плечи. Хочется убежать от презрительных взглядов, забиться в самый дальний угол и долго, очень долго плакать. Диона прикусывает губу, стараясь не дать волю слезам.