Война Трёх ведьм

Глава 46. Переговоры

— Что вы тут делаете?

Диона ошеломлённо смотрит на градэнов. Двенадцать ведьм и ведьмагов сидят за столом на тесной кухне её дома. Они пришли внезапно, с первыми лучами солнца. Стук в дверь разбудил Ланику, и стоило ей только открыть дверь, как градэны вошли в дом без всякого разрешения. Не успела Ланика понять, что происходит, как Филлея приказала ей привести к ним Диону. Решив не спорить с незнакомцами, от которых исходила мощная магия, девушка выполняет их приказ.

— Просим прощения, что потревожили вас в такое раннее время, — мягко говорит градэн Жулиа. — Но разговор не терпит отлагательств.

— Время пришло, девчонка, — в своей привычной заносчивой манере говорит Полидора. — У Оракула было видение. Последняя битва скоро начнётся.

Сонливость смахивает как рукой.

— Как скоро? — спрашивает Диона.

— Нашла, что спрашивать, — ворчит градэн Фливи. — Может тебе ещё до минуты время сказать?

— Подождите, — встревает в разговор Ланика. — Кто вы такие? И о чём вы говорите? Диона, что происходит, кто эти люди?

Адея, стоящая рядом с ней и сонно потирающая глаза, кивает.

— Ещё две дуры, не знающие истории своих предков, — складывает руки на груди Филлея.

— Ланика, Адея, помните, я рассказывала вам, как сбежала из замка? — разворачивается к подругам Диона.

— Помним, но при чём тут эти люди? — хмурится Ланика.

— Тогда мы с Эрбином сбежали не одни, а вместе с ними.

— Но ты говорила, что ведьмы, с которыми вы сбежали, были… Ох! — окончательно проснувшись, Ланика с ужасом и трепетом смотрит на незваных гостей.

Адея за её спиной шепчет, прикрыв рот ладонью:

— Градэны…

— Это правда вы? — сипит Ланика.

Диона смотрит на подруг, в глазах которых смятение, неверие и разгорающаяся надежда сплелись в единый клубок, и хмыкает про себя. При первой встрече с градэнами она испытывала те же чувства.

— Но где вы были всё это время? — спрашивает Ланика. — Я имею в виду, после того как выбрались? Почему сразу не остановили людей? Вам ведь это под силу.

— Под силу, — кивает Аллипий Плюккер. — Но знаешь, что мы поняли после того, как избавились от заточения? Что ведьмы беспомощны. Наш народ постоянно полагался на более сильных, на тех, кто сможет решить все проблемы. И к чему это привело? В нужный час они не смогли постоять за себя, не смогли отстоять свою землю, защитить родных. Поэтому мы решили, что не будем вмешиваться. Ведьмы должны победить сами, сами вернуть то, что давно потеряли.

— Тогда зачем вы пришли? — спрашивает Диона.

— Как и было сказано ранее, Оракул видел предзнаменование. День последней битвы совсем скоро наступит, но до этого есть шанс решить всё без кровопролития, — говорит градэн Тит.

— Когда Оракул смотрит в будущее, ему становятся открыты все варианты событий. Какие-то менее чётко, темнее, другие — словно яркая вспышка, проносятся так, что не успеваешь запомнить сюжет. И есть третьи, долгие и чёткие, во всех красках описывающие будущее. Именно такие варианты Оракул рассматривает как наиболее вероятные, — поясняет градэн Оми.

— И какие варианты он увидел? — спрашивает Адея.

— Оракулу предстали два варианта будущего: жестокая война и мирные переговоры.

— Переговоры? — Диона удивлённо приподнимает брови. — Да разве это возможно? Люди никогда не пойдут на перемирие.

— И всё же, такой вариант развития событий тоже имеет место быть, — говорит Данкан Кантиций. — Именно поэтому мы пришли.

— Вы хотите заключить перемирие с королём? — уточняет Ланика.

— Если Богиня даёт возможность избежать ненужных смертей, ей нужно воспользоваться, — кивает Рена.

— Хорошо, — складывает руки на груди Диона. — И что вы предлагаете?

— Запросить аудиенции у короля, — отвечает Полидора. — Если же он откажет, отправить письмо с требованием перемирия и его условиями.

— А если и письмо он читать не будет? — боясь услышать ответ, спрашивает Адея.

— Значит, война, — хором отвечают градэны.

Градэны исчезают так же неожиданно и быстро, как появились. Их плащи растворяются в утренней дымке, а три подруги остаются стоять на крыльце, обдумывая услышанное и наблюдая за медленно просыпающимся городом.

— Я… представляла их себе немного по-другому, — первой говорит Адея.

— Я тоже, — кивает Диона.

Ланика стоит, хмурясь и стуча пальцем по бедру.

— Если честно, когда ты рассказала о своём побеге, я не поверила тебе, — говорит она, поворачиваясь к Дионе. — В голове не укладывалось, что всемогущие градэны на самом деле существуют, и что они не так всесильны, как рассказывали. Прости. Теперь я знаю, что ты говорила правду.

— Всё нормально, — улыбается Диона и машет рукой. — На твоём месте я бы тоже себе не поверила.

— Как думаете, король примет наше предложение о перемирии? — спрашивает Адея.

— Нет, — уверенно отвечает Ланика. — Нам повезёт, если он вообще соблаговолит прочесть письмо. Нужно отправить голубей. Начинается подготовка к последней битве.

— Ва-а-аше Величество-о-о, — хрипло тянет Кир, пытаясь убрать душащую его руку.

Кэлвард, схватив Верховного Жреца за горло, смотрит зло и безумно. Лицо ведьмага покраснело, вздулось, казалось, вот-вот лопнет. Кэлвард сжимает пальцы крепче и кричит:

— Ничтожество! Ты клялся, что разберёшься с повстанцами! Я выделил тебе столько денег, а ты! Где твоё хвалёное решение проблемы?! Мои города превращаются в руины! Мой народ лишается дома! Вы! Во всём виноваты ты и твой грязнокровный народ!

Кэлвард разжимает пальцы и отходит назад. Кир падает, хватаясь за шею и судорожно вдыхая воздух.

— Казнить, — холодный голос короля пускает дрожь по телу.

В глазах старика собираются слёзы. Он жалобно плачет, ползёт к Кэлварду, хватаясь за штанину.

— Ваше-е Вели-ичество! Прошу-у! Пощадите! Я всё-ё исправлю! Молю-ю вас!

Кэлвард грубо отпихивает ведьмага, ломая ему нос. Ботинок пачкается кровью. Охрана тут же подхватывает Кира под руки и уволакивает из зала. Старик, гнусавя и заливая пол кровью, молит о пощаде. Когда его крики стихают за дверью, в зал входит советник.

— Ваше Величество, — кланяется он. — Только что прибыло важное послание.

— Что ещё?! — рявкает Кэлвард и выхватывает из рук советника протянутый пергамент.

Чем дальше он читает, тем больше в груди закипает ярость.

— Это шутка?! — Кэлвард рвёт пергамент надвое и кидает на пол. — Они хотят аудиенции?! Просят о мирных переговорах?! После всего, что сделали?! Не дождутся! Я убью их всех! Избавлю страну от этих выродков! Собирайте армию, мы идём на войну!

Кэлвард тихо приоткрывает дверь, стараясь не скрипеть петлями. Комната окутана тьмой, и лишь тонкая полоска света из окна позволяет различить хоть какие-то очертания мебели. Кэлвард подходит к кровати и отодвигает балдахин в сторону. Теофана спит на животе, раскинув руки и согнув одну ногу. Король падает на колени перед кроватью и жалостливо смотрит на жену, словно щенок на любимую хозяйку.

— Я не смог, — шепчет он дрожащим голосом. — Я не смог защитить тебя. Прости… прости — прости — прости!

Не переставая словно в бреду извиняться, Кэлвард протягивает руку и гладит воздух около волос Теофаны. Пальцы его непослушно подрагивают.

— Я всё исправлю, любовь моя. Я избавлюсь от них. Ото всех, на кого ты укажешь пальцем. Всех, кто посмеет тебя обидеть.

Улыбка мужчины колеблется, уголки губ нервно прыгают вверх-вниз. Кэлвард сжимает трясущиеся пальцы в кулак. Он чувствует, как грудь снова сжимает приступом боли. Упёршись лбом в матрас кровати, Кэлвард рвёт ногтями простынь, пытаясь успокоить обезумевшее сердце.

— Знаешь, это было ожидаемо, — говорит Глион.

Они с Дионой сидят на укрытой травой земле. Несмотря на то, что осень уже заканчивалась, погода радовала почти летним теплом. Листья желтели медленно, опадали на землю неохотно и лениво. Снег до сих пор не выпал, но что-то подсказывало Дионе, что скоро он укроет землю плотным одеялом. Тёплый нежный ветерок перебирал в своих пальцах волосы и щекотал нос солёным привкусом моря и хвои.

— Рассчитывать, что они согласятся на перемирие и вернут нам наши земли и свободу, было минимум что глупо, — рассуждает парень.

Диона слушает его в пол уха. Она смотрит на их пальцы, запутавшиеся в траве и почти соприкоснувшиеся. Тепло и нежность, что разливались в груди, когда Глион был рядом, теперь не были для Дионы просто странной реакцией тела. Она прекрасно понимала, что чувствовала. Это не было похоже на то, что она испытывала к Эрбину. Чувства к магу напоминали танец с огнём, дикий, страстный, болезненно обжигающий. Эмоции, которые дарил Глион, были совсем другими. Это было спокойствие, тишина и умиротворение. Словно маленькая горная речка в надёжных объятиях леса. Диона опускала покрытые шрамами и ожогами руки в воду, и мягкая прохлада успокаивала повреждённую кожу.

Диона шевелит пальцами и придвигает их ближе к ладони Глиона. Ловким и быстрым движением она забирается под чужую ладонь и переплетает пальцы в замок. Глион дёргается от неожиданности и удивлённо смотрит на сцепленные ладони. Кончики его ушей краснеют.

— Диона, что ты… — договорить ведьмаг не успевает.

Диона прикрывает ему рот свободной рукой и, перекинув ногу, садится парню на бёдра. Глион мычит что-то в ладонь девушке и пытается увести взгляд. Уши его покраснели ещё больше, и Диона невольно умиляется от этого вида.

— Глион, я хочу сказать тебе кое-что очень важное, — говорит она.

Глион кивает осторожно и скашивает взгляд на ладонь, закрывающую его рот.

— Обещаешь, что не будешь перебивать?

Парень кивает. Диона медленно убирает руку.

— Знаешь, Глион… Я не могу быть уверенной в том, какое будущее нас ждёт. Надвигается битва, и в ней многие могут погибнуть. Поэтому я не хочу держать свои чувства внутри. Возможно, это последний шанс сказать тебе, что… Ты мне нравишься, Глион. Не просто как друг. Я бы хотела держать тебя за руку, засыпать вместе, смотря на звёзды, и просыпаться в твоих объятиях. Я бы хотела любить тебя и быть любимой тобой. Ты не обязан принимать мои чувства, и, если не испытываешь ко мне того же, то скажи сразу.

Стоит только Дионе закончить свою речь, как губ касаются нетерпеливо, но осторожно. Глион, поддавшись вперёд, дарит Дионе мягкий, почти детский поцелуй. Не успевает девушка почувствовать всю сладость чужих губ, как Глион отстраняется.

— Прости, — бубнит он, — прости, я просто…

Диона берёт лицо парня в ладони и, приблизившись, шепчет в губы:

— Не извиняйся.

На этот раз поцелуй выходит более чувственным. Диона берёт инициативу на себя. Она мягко разминает чужие губы своими, приоткрывает, прикусывает и касается кончиком языка. Сбитое дыхание Глиона переплетается с её собственным. Диона гладит плечи парня, берёт его запястья и укладывает ладони на свою талию. Глион мычит в поцелуй, пальцы на боках сжимаются. Осмелев, он скользит ладонями дальше, одной поглаживая лопатки, второй — зарываясь в волосы. Градус страсти повышается. Диона сжимает бёдра, чувствуя, как тянет внизу живота. Невыносимо сладко и тепло пульсирует, желая большего. Диона инстинктивно двигает тазом вперёд, натыкаясь на недвусмысленный бугорок. Глион отрывается от губ девушки, смотрит затуманенным, полным осторожного желания и неверия взглядом. Он аккуратно переворачивает девушку на спину и спускает поцелуи на шею. Касается нежно, почти невесомо. Пальцы незаметно приподнимают юбку. Начинают гладить от щиколотки, поднимаясь всё выше. Когда Глион касается шрамов, Диона дёргается, разрывая поцелуй, и отползает. Ведьмаг испуганно и виновато смотрит на девушку.

— Прости, я сделал что-то не так? Тебе больно?

— Нет, просто…

Диона, обняв себя руками, чувствует, как начинает дрожать. То ли от переизбытка эмоций, то ли от тревоги за предстоящую битву. Воспоминания накрывают с новой, утроенной силой. Озноб проходит по коже. Диона пытается выровнять сбившееся дыхание. Она снова заглядывает Глиону в глаза. Тёплый лесной ручей в его радужках согревает и успокаивает. Дрожь прекращается. Диона видит в его взгляде то, что давно потеряла и так долго искала: безграничную заботу, любовь и, самое главное, полное понимание. И ведьма рассказывает, рассказывает всё, что произошло с самого момента похищения. То, что не могла поведать ни Эрбину, ни Ланике. Не сдерживая слёз, крича и ругаясь. На протяжении всего рассказа на лице Глиона не дрогает ни один мускул, но в глазах бушует ворох эмоций: злость, грусть, страх, сожаление. Он сжимает траву в кулаке, вырывая её из земли, когда Диона рассказывает про Лареса. Злость клокочет внутри. Выжигает спокойствие, заменяя его виной.

— Прости, — шепчет Глион, упёршись взглядом в землю. — Если бы я был рядом, если бы быстрее тебя нашёл…

— Всё в порядке, — говорит Диона, накрывая сжатый кулак ладонью. — Главное, что сейчас ты рядом.

Она снова целует Глиона. Так привычно и уверенно, будто делает это каждый день. Улыбается в чужие губы, зарываясь пальцами в волосы парня. Поцелуй прерывается, Глион и Диона соприкасаются лбами, смотрят друг другу в глаза и смеются.