Время падать, время летать

Глава тринадцатая

Происходящее не назовешь иначе как насмешкой судьбы. Да, Хелена была рада увидеть десятерых ребят, которых увела из школы Малкович. Вот только… многие из них перестали походить на самих себя. Те же шрамы на лицах — к счастью, куда тоньше и бледней, чем рубцы на лице Малкович, которая, по всей видимости, перепутала свое лицо с холстом, а нож или бритву — с кистью, и «изрисовала» себе и щеки, и лоб.

Но еще больше Хелену ужасал взгляд ребят. Что-то было в их глазах такое, отчего ей — на минуточку, носительнице демонической крови — становилось не по себе. Какая-то совершенно неестественная безмятежность — неестественная в таком месте, как Бездна. Будто они заранее смирились с тем, что случилось и что еще может произойти.

И такое смирение… пугало.

Хелена потеряла счет минутам и часам. В этой комнате, железной цепью прикованная за руку к каменному столбу, она, казалось, просидела уже целую вечность. Все это время ребята не разговаривали с ней — только шныряли мимо как бледные тени себя прежних. Иногда кто-то приходил, чтобы принести Хелене еду, но они никак не реагировали на ее вопросы и просьбы. Лишь, глядя ей в глаза, с придыханием и странной улыбкой отвечали что-то вроде «Потерпи немного. Совсем скоро ты изменишься. Совсем скоро ты станешь одной из нас». Кормили Хелену гораздо чаще, чем было необходимо, но от еды отказываться она не собиралась. Неизвестно, как скоро ей понадобятся силы.

Потому что тут определенно что-то было не так.

Дождавшись, когда в ее комнату-тюрьму придет Джек, чтобы вынести ведро и принести свежую питьевую воду, Хелена попыталась его разговорить. Худенький, не ноги — палки, с вечно взъерошенными рыжими волосами и смешными веснушками, он ободряюще ей улыбнулся, словно она не сидела на цепи, как собака.

— Джек, что происходит? Что с вами случилось?

— Мы обрели свет, — улыбнувшись, ответил он. — У тебя тоже это получится, но до тех пор мы должны держать тебя на расстоянии. Тьма, которую разглядела в тебе Джоанна, может одержать вверх. Мы не хотим, чтобы это случилось. Чтобы ты причинила боль кому-то из нас и еще больше очернила свою душу.

Хелена закатила глаза.

— Ладно, с вами все ясно, вы добровольно пошли за ней, наслушавшись ее речей о боге. Но зачем ей я? — хрипло спросила она.

— Ее долг — нести свет. Спасать заблудшие души. Ты — заблудшая душа, тьмы в которой больше, чем света. Поэтому мы не можем пока принять тебя в нашу общину. Но скоро все изменится. Скоро…

— Да-да, скоро я стану одной из вас, — раздраженно бросила Хелена.

Джека ее вспышка не смутила.

— Верно. Просто Джоанны сейчас нет. Ей недавно открылось видение…

— Дай-ка угадаю, — усмехнулась она. — Малкович увидела заблудшую душу, и помчалась ее спасать. Это так вы пополняете свою общину? Миленький способ, ничего не скажешь. А спросить меня, хочу ли я быть частью вашего долбанутого культа вы не пробовали?

— Тьма, которая живет в тебе, заставит тебя сопротивляться исцелению. — Джека непросто было выбить из равновесия. — Ничего страшного. Со мной поначалу было также. Теперь я стыжусь себя прошлого и горжусь собой настоящим.

Хелена повнимательнее взглянула на его лицо. Усыпанную веснушками кожу тут и там — на щеках, на подбородке и у самого глаза до брови — прочерчивали тонкие полосы. Один шрам воспалился, но Джека это, кажется, совершенно не беспокоило. Как и остальные, он был одет в ту же самую одежду, в какой прибыл в Бездну. Кое-где истончившуюся до ниток, кое-где и вовсе залатанную куском простой белой материи. Неудивительно, если все это время они носили одну и ту же одежду. И очевидно, что внешний вид последователей Малкович нисколько не заботит. Она и сама всегда была такой: носила простую, старомодную одежду, не пользовалась ни косметикой, ни духами. Наверное, Малкович и не думала о том, чтобы нравиться кому-то — кроме, разве что, уже покойного мужа.

Помимо одежды, было еще одно этому доказательство: шрамы. На лицах ребят, которым было шестнадцать-семнадцать лет, они смотрелись… чужеродно, неправильно. У некоторых шрамов почти не было совсем. У миловидной дюймовочки Рози было только два, с полмизинца, рубца — у виска и у рта. К слову, именно она казалась более нервной, чем остальные. По-человечески эмоциональной, а не механической куклой, у которой кончился завод, и на губах так и застыла полуулыбка, а в глазах — то ли безмятежность, то ли восторг. Рози всячески старалась скрыть свою нервозность от остальных. У нее наверняка это получалось — они вряд ли замечали что-то дальше своего носа.

Хелена ждала, когда очередь нести ей еду выпадет Рози. И дождалась — она вошла, держа в руках пиалу с супом.

— Пожалуйста, поговори со мной, — попросила Хелена.

Рози так сильно мотнула головой, что едва не расплескала суп. Это хорошо. Она реагирует. Пускай даже еще боится.

— Ее здесь нет, слышишь? — прошептала Хелена. — Малкович здесь нет. Расскажи мне, что за чертовщина здесь происходит.

— Видения.

Рози сказала это так тихо, что Хелена даже не была уверена в том, что услышала. Потом дошло:

— Джек сказала, что Малкович посещают видения. Ты боишься, что она это увидит?

Рози молчала, но подтверждение уже и не требовалось.

— Расскажи мне все, — упрямо повторила Хелена. — Рози, пойми. Я уже не та, что раньше. Я смогу… я вытащу вас отсюда, слышишь?

Рози будто не слышала. Поставила суп перед ней и поспешно отошла в сторонку.

— Да что с вами такое! — взорвалась Хелена. — Ходите как бледные моли с приклеенной улыбкой на губах!

— Джоанна дала им свет. Очистившись от грехов, они счастливы.

— А ты? Почему ты не счастлива?

Будто бы решившись, Рози повернулась к Хелене.

— Когда мы покинули школу…. Тогда я думала, что поступаю верно, что вы — агрессоры, что вы нас погубили, из-за вас мы попали в Бездну — наш личный ад. Мы все шли и шли куда-то, и твари Бездны, даже если попадались нам… они нас не трогали. И это окончательно убедило нас, что она, Джоанна Малкович… — Рози густо покраснела, — …святая. Что она приведет нас к свету, как и обещала.

— Хочешь сказать, Бездна действительно дала ей какую-то силу? — поразилась Хелена. — Но зачем это ей? Бездна — сама тьма, зачем ей становиться светом, зачем позволять сдвинувшейся фанатичке исцелять ее детей?

— Думаю, это сделала не Бездна, — покачала головой Рози. — Может, кто-то из Безымянных Богов, может, кто-то из духов этого мира. И, Хелена, это правда избавление. От тревог, от кошмаров, от страха. Я смотрела на них и думала — это же так чудесно! Но правда в том, что… Я постоянно думала о Клэе, о Шани, о тебе — и о тех, кто остался в школе. Они не думали — потому что нам велено оставлять прошлое в прошлом. Именно там, как говорит Джоанна, находятся цепи, которые тянут нас вниз, в пропасть. Потому что эти люди хотели заставить нас убивать — сражаться за свое право жить в этом мире. Но я думаю… что она вас боится. Всех вас, вместе. Потому что она может исцелять людей, и я не понимала, что мешает ей исцелить Клэя и позволить нам быть вместе. А теперь поняла. Она похитит его, если только он будет один — как это случилось с тобой. И тогда я поняла и кое-что еще: Джоанну не интересует ничего, кроме обретения света, избавления от грехов. Ее не интересует возвращение в Альграссу, она не думает о том, что мы будем делать дальше, когда закончится еда — нам просто повезло, что мы наткнулись на заброшенную деревню, в котором еды было вдоволь. Там были призраки… но она их выгнала. Им пришлось уйти.

У Хелены глаза на лоб полезли от ее рассказа. Рози между тем продолжала:

— Когда я спросила Джоанну о еде, она сказала: мы придем в лес, и заберем все, что захотим. Но, знаешь, почему-то в тот момент мне показалось, что это не сильно ее беспокоит. Она не делит запасы, как это делали мистер Моррис и мисс Гейс, говорит, чтобы мы ели, когда захотим, и чтобы «заблудших душ», которых она приводит и первое время, до обряда очищения, держит в запертых комнатах, мы кормили так часто, чтобы они не испытывали голода. Потому что быть жестоким к другим — нельзя, это очерняет наши души.

— Ага, — хмыкнула Хелена. — А держать их на цепях, как собак — можно.

— Джоанна говорит, что поступает так ради вашего же блага.

— Да-да, это я уже поняла. Так как ты умудрилась избежать превращения в вечно счастливую куклу?

Рози вздохнула, теребя край платья.

— Последний этап очищения — выпить зелье. Оно ужасно пахнет и причиняет боль, но после него ты становишься… таким, как остальные. Обретаешь свет и становишься счастливым, забываешь обо всем плохом, что когда-то сделал и что когда-то с тобой случалось. Джоанна говорит, что это яд, который вытравит из нас всю тьму, но нас не убьет, потому что мы сами станем светом. Когда мы втроем — Ханна, Минди и я — проходили последний обряд очищения, Ханна плакала. Она боялась, что не пройдет испытание, что ее душа очистится не до конца, потому что у нее черная душа, она часто обижала других, и вечно ссорилась со своей младшей сестрой, даже дралась. А еще убегала из дома, чем пугала родителей. А я… Я испугалась, что, выпив яд, забуду о Клэе. Забуду об Альграссе и маме с папой, которые ждут меня там. Не сразу, но… забуду. А я не хочу забывать. Не хочу с улыбкой на губах встретить смерть от голода, если вдруг свет Джоанны, который отпугивает от нас зверей и тварей Бездны, когда-нибудь погаснет. И я предложила Ханне отдать свою часть яда — чтобы он подействовал уже наверняка. Видела бы ты ее благодарный взгляд! Она правда думала, что я ее спасаю! Тогда я поняла, как глубоко мы погрязли… во всем этом. В этих вдохновляющих речах и разговорах о Господе, который последовал за нами и в Бездну, о свете и об очищении души… И пока Малкович проходила у нас за спиной, я отлила свою часть Ханне, оставив себе только глоток. Я чувствовала себя просто ужасно, потому что знала — ее боль-то теперь станет только сильней. Но она правда этого хотела. В отличие от меня.

Рози хотела сказать что-то еще, да и у Хелены вопросов осталось не мало, но… Звук шагов из-за обостренного слуха она услышала первой, Рози — второй. Побледнела так, что на лице проступили прожилки вен и, прошептав: «Джоанна», пулей вылетела из комнаты. Догадаться и впрямь нетрудно — шаги твердые, уверенные, сопровождающиеся стуком каблуков по камню.

Дверь открылась. Малкович вошла, мельком взглянула на стоящую неподалеку от Хелены пиалу с супом, и только потом — на нее саму.

— Советую вам отпустить меня. — Спокойный тон дался Хелене нелегко.

— Мне жаль, что я заставила тебя ждать так долго, — вполне искренне извинилась Джоанна. — Но мне пришлось покинуть общину, следуя данной мне Господом Богом миссией.

Хелена ошеломленно покачала головой.

— Ты что, всерьез возомнила себя мессией? Дланью Господа? Святой? Кем? Ты — обычная учительница в обычной школе, которая стала не единственной, кто получил от Бездны «подарок» в виде магии.

— Не разговаривай со мной так, дитя. — Она медленно покачала головой. В глазах трудноуловимого оттенка промелькнуло неодобрение.

— Ага, этим я очерняю свою душу. В курсе.

Словно повинуясь мысленному призыву Малкович, в комнату вошли два дюжих детины, совершенно Хелене не знакомых. Чего не скажешь о выражении умиротворения на их тупых, исчерченных красными шрамами, лицах. Они подошли к ней, прижали к столбу. Пока Хелена пыталась вырваться из хватки одного, другой примотал к столбу ее тело и руки и закрепил цепь, вдев в кольцо на полу. Теперь она едва могла пошевелиться.

Хелена вытаращила глаза, увидев в руках Малкович нечто-то похожее на скальпель.

— Эй-эй, какого черта?!

— Каждый шрам — это вечное напоминание о грехе, который мы совершили, — монотонно сказала она. — Боль — это искупление. Только искупив грехи, ты сможешь очистить душу.

— Иди к черту, фанатичка! — выкрикнула Хелена.

— И первый шрам — за сквернословие, за оскорбление, за неуважение к старшим.

Мало того, что цепи впивались в тело, так детины еще крепко прижимали голову Хелену к столбу. Она даже дернуться не могла, пока Малкович, вонзив в кожу под глазом лезвие скальпеля, уверено вела его вниз. Хелена вскрикнула и удвоила старания, умом понимая, что вырваться не удастся.

— Сопротивляясь, ты делаешь себе только хуже. — Джоанна вдруг ахнула, побледнев. — Кровь… черная! Вы это видите?

Детины синхронно закивали.

— Тьма… истинная Бездна. Она уже в тебе… В твоих венах…

Закончив со щекой, Малкович переместила кончик скальпеля к правой скуле. Она будто рисовала на лице Хелены свой, одной ей понятный, узор.

— Второй шрам — лишь малая доля искупления за тьму, которая до краев заполнила твою душу. С тобой будет сложно, Хелена. Но я исцелю тебя, обещаю.

Казалось, демоническая кровь притупляет боль — и все равно она не смогла сдержать стона. Горело лицо, которого Малкович касалась руками, обагренными темно-бурой кровью — все-таки не совсем черной. Хелена обреченно думала об изуродованном лице: ненормальная наверняка постарается на славу. И все же не верилось, что мифический свет сможет противостоять ее демонической крови. А если все-таки сможет? Забудет ли она про Джоэла, Вика, Шани, Лексу? Или будет считать, что они, греховные, недостойны ее, просветленную?

— Отпусти, тварь! — прошипела Хелена.

Тварь…

Достаточно лишь как следует разозлиться… А она и без того была очень зла.

«Что ты собираешься делать? Призвать тварей Бездны, чтобы они все тут разнесли? Ты уверена, что достаточно сильна, чтобы их контролировать? Что ярость не ослепит тебя сильнее, чем тогда, в форте, и они не ринутся все крушить и рвать людей на части?»

Слишком опасно… Призывать тварей сейчас — слишком опасно.

Но боль уже ослепляла. Злость уже разгорячила кровь, стекающую из ран. А Малкович с каждым мгновением бледнела все больше. Ужас в ее глазах становился все отчетливее. Ничего не выходило, поняла Хелена. Странная магия Джоанны — магия света — проигрывала магии истинных детей Бездны.

— Тьма… Твои грехи уже не замолить, — хрипло сказала Малкович. — Тебя исцелит только пламя.

— Что? Какого…

— Хелены Доннован больше нет, — бормотала Малкович, явно пытаясь убедить себя в правдивости собственных слов. — Это тьма говорит ее голосом.

Она приложила ладони к раненым щекам Хелены. Стало вдруг горячо… и очень, очень больно. Цепи раскалились, задымилась ткань, запахло паленой плотью. «Моей плотью». Хелена закричала, выгибаясь, еще сильнее вдавив раскаленные цепи в кожу. Им больше не мешала ткань — она истлела.

«Будешь метаться между ангелом и бесом, между светлой и темной стороной — это, рано или поздно, сведет тебя с ума. Реши, чего ты хочешь. Раз и навсегда».

Дигиаз была права. Сейчас самое время сделать выбор.

Теряя себя прежнюю, примиряясь с демонической сущностью, позволяя тьме затопить глаза от края до края, Хелена думала только о том, чтобы призванные ею твари Бездны не причинили ребятам вреда. Они не виноваты в том, что с ними сотворили.

И твари… пришли. Появились внутри убежища Малкович спустя минуту — будто все это время ожидали призыва. Огласили пространство воем, рыком, щелканьем и рычанием. Ворвались в каменную клетку Хелены. Джоанна не отшатнулась, лишь прекратила ее истязать. Как и детины, она спокойно смотрела на чудовищных гостей, часть которых металлическими зубами выгрызла себе путь к призвавшей. Малкович думала, что сумеет подчинить их себе.

Взбешенная Хелена думала иначе.

Она заставила тварь с металлическими зубами перегрызть цепи. Повинуясь мысленному приказу Хелены, человекоподобный монстр, который передвигался на корточках, огромным чешуйчатым хвостом, которым оканчивалось его тело, отбросил Малкович к стене. Ошеломленных детин подальше от нее удерживали постоянно щелкающие челюстями монструозные девицы.

Хелена подошла к Малкович. Бездна в ней требовала кровавой расправы.

Она не поддалась. Именно в этот момент Хелена вдруг отчетливо поняла: не обязательно выбирать между стороной тьмы и стороной света. И то, и другое, как оказалось, может быть опасно — если фанатично следовать выбранному пути. Однако… можно балансировать между светом и тьмой. Это сложно, но…

Она — Хелена Доннован. Она — демоница. Она справится.

Переступив через тело Малкович, Хелена направилась к двери. У самого порога задержалась. Бросила, не оборачиваясь:

— Хочешь и дальше нести свет людям, исцелять грешников — дерзай. Но не советую приближаться к тем, кого раньше ты называла своими учениками. Иначе я обо всем узнаю… и вернусь. И да, ребят я забираю с собой. Не хватало еще, чтобы они тут умерли от голода или от лап тварей Бездны, которые заберутся сюда, пока тебя нет. Хреновый из тебя лидер, честно говоря. Лекса и Виктор… они с этой задачей справятся куда лучше.

Мысленным импульсом «отпустив» тварей Бездны, Хелена отыскала Рози. Попросила сказать ребятам, что они перебираются в новое место, а Малкович присоединиться к ним, как только «уладит дела». Блаженные спрашивать ничего не стали, даже не поинтересовались, откуда в доме взялись твари Бездны и почему, никого не тронув, ушли. Рози была права: «свет» в их душах убивал инстинкт самосохранения, без которого выжить в Бездне невозможно.

Покидая убежище Малкович в компании десятерых ребят, Хелена настроилась на долгую дорогу до форта. Она надеялась, что Рози — самой адекватной из похищенных, удастся по воспоминаниям вывести их к ущелью — точке пересечения между пустошью и Эльсброй. Каково же было ее удивление, когда через пару часов пути она увидела Виктора верхом на кворге! Чуть поодаль — Лексу, Шадриана… Джоэла. Правда, неизвестно, кто из них был больше удивлен.

— Рози! — воскликнул Клэй, спрыгивая с лошади.

Когда первый шок прошел, Рози бросилась к нему. Спрятав лицо на его груди, разрыдалась. Пока она путанно объясняла, что с ними случилось, Вик подошел к Хелене и обнял ее так крепко, как никогда не обнимал.

— Прости меня за все, — хрипло сказал он. — Или продолжай злиться. Но только никогда больше так не исчезай, хорошо?

— Хорошо, — улыбнулась Хелена.

Мягко высвободившись из объятий брата, подошла к Джоэлу.

— И ты меня прости, — с мукой в голосе сказал он. — За то, что отшатнулся. Я просто… Я не ожидал.

— Все в порядке, правда. Не знаю, как бы отреагировала я на твоем месте. И… — Хелена вздохнула. — Мое лицо… Оно тебя… не пугает?

— Почему меня должно пугать твое лицо? — удивился Джоэл. — Я не первый день в Бездне, чтобы падать в обморок от вида крови.

Послав ему недоуменный взгляд, Хелена провела рукой по лицу, и… оторопела. На ее лице не было ни единого пореза. Только тончайшие, едва ощутимые под подушечками пальцев, затянувшиеся рубцы — наверняка и они со временем рассосутся. Вот что так испугало Малкович, когда она решила, что единственный шанс изгнать из Хелены тьму — это призвать чертово пламя.

— Джоэл… Я демоница. Истинная демоница. И… от этой силы я уже не откажусь — только она помогла мне выжить. И она поможет мне защищать тебя, брата и ребят. Я не знаю, выдержат ли наши отношения такой проверки. Но я точно знаю, что хочу быть с тобой. Вопрос лишь в том…

Он заставил ее замолчать — самым очаровательным способом из всех возможных. Поцелуем. С неохотой оторвавшись, сказал:

— Даже если будет непросто… Даже если с тобой будет как на вулкане… Мы все преодолеем. И преодолеем вместе, слышишь?

— Слышу, — шепнула Хелена, улыбаясь. — Вместе.