Все, что мне нужно

Глава 16

ТиДжей

Баскетбол — единственное, что никогда не подведет меня в этой жизни. У меня мог быть самый дерьмовый день, но во время тренировки или игры все рассеивается. Любые возможные эмоции вытесняются из моего тела, и я не чувствую ничего, кроме восторга.

Даже когда все это заканчивается, я все еще чувствую, что плыву на чертовых облаках. Вот что со мной делает баскетбол. Восторг, адреналин, сюрреалистическое чувство, не похожее ни на что другое. Никогда не было дня, когда бы я не чувствовал себя так… до сегодняшнего дня.

Во время тренировки я смог забыться, пока она не закончилась. Когда все закончилось, я вспомнил о том, что меня ждало.

У нас есть общий ребенок.

Эти слова крутятся у меня в голове, пока я возвращаюсь в раздевалку. Обычно я прихожу туда первым, но мне отчаянно нужна тишина, чтобы все это обдумать. Не говоря уже о том, что ребята будут задавать вопросы. Когда мы делали перерывы, мне удавалось игнорировать взгляды и блокировать их тонкие вопросы, но сейчас это будет невозможно.

Смиренно вздохнув, я захожу в раздевалку и сразу же жалею о решении принять душ здесь. Я узнаю противный голос, который эхом разносится по комнате. Марк Симпсон. Создатель подкаста «За спортсменом».

Большую часть времени этот засранец говорит всякую ерунду об игроках, которых ненавидит, и хвалит тех, кого любит. Особенно NCU, не имеет значения, что говорит статистика или насколько хорошо мы играем, он никогда не говорил ни одного хорошего слова ни о ком из нас. Даже о Сейнте, которого все любят.

Излишне говорить, что я не удивляюсь, когда слышу его слова:

— Шокирует ли то, что у ТиДжея Кингстона есть ребенок? Вы действительно собираетесь притвориться удивленными? Если да, то вытащите голову из задницы. Я просто шокирован, что это не произошло раньше.

Он от всей души смеется.

— Выключи это дерьмо.

Я направляюсь к своему шкафчику и хватаю свои вещи, не обращая внимания на их прожигающие мою спину глаза.

— Так это правда? — спрашивает Джаггер.

Я крепко сжимаю челюсти, не давая себе взорваться. Мне требуется долгая секунда, прежде чем разворачиваюсь со своими вещами в руках.

— Какой смысл спрашивать меня, собираешься ли ты слушать его дерьмо?

— Марк не единственный, кто говорит об этом, — говорит Трей, один из моих товарищей по команде. — Все об этом говорят.

Я вздыхаю.

— Все любят говорить всякую ерунду. Я не знаю, почему вы все удивлены.

— Так эта девчонка Лола все это выдумала? — спрашивает Вайет, еще один из моих товарищей по команде. При упоминании ее имени у меня кружится голова и болит челюсть от того, как сильно ее сжимаю. — Чертова сука, вот и все эти…

— Заткнись, черт возьми, — рявкает Сейнт, и я впервые слышу, чтобы он говорил так серьезно. — Вы не знаете, исходило ли это от нее. Нигде не сказано, что это так.

— Я просто говорю, — возражает Вайет, пожимая плечами. — Я не единственный, кто так думает. Вы все знаете, в каком чертовом отчаянии все эти девушки, гонящиеся за вниманием и всем остальным. Вы все знаете, на что они готовы пойти, просто чтобы сказать, что они были с нами. Она ничем не отличается. Разве не забавно, что упомянули именно ее и никого больше? Вы все глупы, если верите этой чертовой суке…

Я теряю здравомыслие. Я прижимаю Вайета к шкафчику, прижимая предплечье к его горлу. Его глаза расширяются, моя внезапная реакция застала его врасплох. Когда он выходит из шока, то пытается оттолкнуть меня, но я не двигаюсь. Я толкаю руку дальше, пока парень не начинает задыхаться, но все равно не сдаюсь.

— Не говори, блять, так о Лоле. Если услышу, как ты говоришь о ней всякое дерьмо, мне плевать, что ты мой товарищ по команде. Я выбью из тебя все дерьмо.

Я чувствую, как парни нависают за моей спиной, но прежде, чем они успевают меня оттащить, я отталкиваюсь от него. Чувствую себя в десять раз злее, чем раньше. Не знаю, что меня больше злит, но я даже не думаю об этом, когда выхожу и направляюсь в душевую.

Моя встреча с Джанет закончилась тридцать минут назад, а я все еще пытаюсь все уловить. Она так много сказала, но единственное, в чем она больше всего непреклонна, — это не злиться во время интервью.

Не знаю, почему она вообще предположила, что я разозлюсь. Я давал бесчисленное количество интервью, и во время некоторых из них мне задавали крайне идиотские вопросы, но никогда не терял хладнокровия. Я всегда хорошо справляюсь с давлением и знаю, как себя вести.

Какой бы хреновой ни была эта ситуация, единственное, чего я не собираюсь делать, это терять свое дерьмо в прямом эфире национального телевидения. Особенно сейчас, как никогда. Все, кому небезразличен баскетбол, будут смотреть, иметь свои мысли и высказывать нежелательное мнение. Это всегда случается.

— Ты хочешь об этом поговорить? — спрашивает Сейнт, ставя чашку на кофейный столик передо мной.

Сейчас никого не должно быть дома. Вот почему я пришел сюда. Две пары отменили, поэтому вернулся домой, потому что мне нужна была тишина и покой, и я устал от пристальных взглядов, которые получал. Так называемые «детские новости» не заставили себя долго ждать.

Думаю, мне все-таки не суждено обрести тишину и покой. Иногда Сейнт не знает, как понять намек.

— Не о чем говорить.

Мои глаза скользят по чашке, и когда я читаю, что это такое, я стону.

— Что? Я думал, тебе нравится матча?

После того, как мы с Лолой попробовали его вместе, я начал его заказывать. Теперь я не могу думать о дурацком зеленом напитке, не думая о ней. Холодное оно или горячее, я чувствую его запах, вижу его, и все, о чем могу думать, — это улыбка на ее лице, когда вдыхает напиток. Как ее глаза светлеют и как облизывает губы, словно пытаясь убедиться, что не пропустит ни одной капли.

— Да… Я просто не жажду этого, но все равно спасибо.

Он пожимает плечами, и улыбка расплывается по его лицу.

— Во всяком случае, не сейчас.

Когда я поднимаю на него взгляд, он смотрит на меня взглядом, который я не могу расшифровать. Хотя я не подвергаю это сомнению. Я сейчас не в настроении слушать его или чье-либо дерьмо.

Я написал ей сообщение после того, как закончил разговор с Джанет, но она не ответила.

— Почему ты здесь? Разве у тебя сейчас нет занятий?

— Да, но у меня встреча с отцом.

Он встает, подходит к подставке под телевизор и открывает ящики, вытаскивая матовую черную коробку. Он позволяет себе упасть на диван рядом со мной и открывает коробку.

— Ох… — это все, что я говорю.

Я думаю, что у Сейнта и его отца не самые лучшие отношения. Каждый раз, когда они разговаривают, он катает косяк. Никому не разрешается курить. Нас тестируют до, после и в середине сезона. Но каким-то образом ему это сошло с рук, когда неделю назад мы сдали анализы.

— Все в порядке?

— Да, все отлично.

Он сияет, ставя коробку на стол. Он достает кофемолку, фильтр, бумагу и травку.

— С тобой все в порядке? В конце концов, ты только что узнал, что теперь отец.

Все в порядке, но я не собираюсь признаваться в этом ни ему, ни кому-либо еще.

Я колеблюсь, прежде чем ответить.

— Я не… отец.

— Ты уже знал об этом, не так ли?

Он перестает измельчать травку и смотрит на меня без осуждения.

— Она сказала тебе в пятницу. Вот о чем она хотела с тобой поговорить.

Воспоминания об этом дне крутятся в моей голове. Мои костяшки пальцев касаются ее руки, картина, трепет на ее лице, когда Лола смотрела на мои фотографии, матча, ее признание, мои слова, одинокая слеза.

Я кладу голову на спинку дивана и смотрю в потолок.

— Да, она это сделала.

— Дай угадаю, ты ей не поверил?

— Нет. Ты знаешь историю о том, как мы встретились. Прошло два года с тех пор, как мы виделись в последний раз, два года, как мы разговаривали. Не можешь ли ты сказать мне, что поверил бы ей?

— Я понимаю, но я бы все обдумал, прежде чем решить, верю ли я ей или нет.

Я смотрю на него так, будто он сошел с ума.

— Что решать? Скажи мне, Сейнт, что тут следует учитывать?

Он медленно затягивается косяком, прежде чем выпустить клуб дыма в воздух.

— Во-первых, она предпочла рассказать тебе наедине, а не говорить кому-либо еще.

Я горько смеюсь.

— Наедине? Новости повсюду. Все думают, что у меня есть ребенок, потому что она не добилась своего.

— Я видел видео, посты. Ничто не указывало на то, что именно она что-то сказала. Они даже не намекнули, что это она что-то сказала. Если я не ошибаюсь, все говорили, что кто-то подслушал ваш разговор, когда вы двое спорили в «Ликвид».

Единственное, что я видел и слышал, это то, что тренер показал мне сегодня утром, и подкаст, который ребята слушали в раздевалке. Я знал, что если посмотрю и увижу то, что они говорят, это меня смутит, поэтому держался подальше от телефона. Я лишь время от времени проверял его, чтобы узнать, ответила ли Лола.

— Забавно, что ты веришь тому, кого едва знаешь, — отвечаю я, чувствуя волнение. — Я думал, мы лучшие друзья? Разве ты не должен быть на моей стороне?

Он лениво улыбается, делая еще одну медленную затяжку.

— Речь идет не о сторонах, а о фактах. Ты всегда слишком занят, рассматривая ее, чтобы это заметить. И дело не в том, что я не на твоей стороне, но она тоже моя подруга.

— Я не рассматриваю ее, — неуклюже возражаю я.

Сейнт фыркает, выгибая бровь.

— Как скажешь, ТиДжей.

— Разве у тебя нет встречи с отцом?

Он поднимает руку и смотрит на часы, висящие на его запястье.

— У меня еще есть несколько минут. Так ты собираешься пройти тест?

Я смотрю на него.

— Ты серьезно?

— Ага. Мне бы хотелось знать, стану ли я дядей. У меня нет братьев и сестер, поэтому никогда не будет кровных племянниц или племянников. Это будет самое близкое к этому.

Я ищу хоть малейшие следы юмора в его выражении лица, но быстро понимаю, что он говорит серьезно.

Я хмурюсь от глупости, исходящей из его рта. Предоставьте Сейнту возможность сказать что-то подобное.

— Ты чертов идиот.

— Нет, это ты идиот.

Он кладет косяк между губами и берет с кофейного столика телефон. Он что-то печатает, прежде чем встать и взять коробку.

— Я написал Лоле сообщение и сказал ей встретиться со мной в «Midnight Brew» в четыре.

— Разве у тебя нет с ней занятий в это время?

— Я подумал, что она собирается пропустить. Ты не единственный, о ком они говорили всякую ерунду.

Улыбка на его лице становится натянутой, а затем смягчается.

— Я не знаю, появится ли она. Она не ответила на мои сообщения, которые я отправил два часа назад, но попробовать стоит. Только не облажайся.

— Зачем мне что-то портить?

— Ты не всегда умеешь обращаться со словами. Клянусь, вы с Лэндоном будете самым большим идиотами. Никого из вас не убьет, если вы время от времени будете немного любезны.

— Нет, но людям нравится пользоваться, — возражаю я.

Он начинает меня бесить больше, чем обычно.

— Ты прав, они так и делают, но поверь мне, когда говорю, что с ней это не так. В любом случае, когда ты встретишься с ней, не будь засранцем, иначе я выбью из тебя все дерьмо.

На его лице расплывается тошнотворно-сладкая улыбка. Он больше ничего не говорит, уходит и поднимается по лестнице, пока не исчезает.

«Ты не единственный, о ком они говорили всякую ерунду».

Опираясь локтями на колени, я закрываю глаза, ненавидя то напряжение, которое чувствую, когда тревога болезненно сжимает мою грудь. Но становится еще хуже, когда мой телефон вибрирует в кармане. Мне не нужно смотреть на него, чтобы знать, кто это. Я весь день игнорировал этот звонок и знаю, что больше не могу его откладывать.

— Привет.

— Почему ты игнорируешь мои звонки? — кричит Хейзел, заставляя меня оторвать телефон от уха. — Мама и папа сходят с ума!

— В этом нет необходимости. Скажи им, что все уже решено.

Я опустил голову, запустил пальцы в волосы и сильно их потянул.

— Так ты папа?

Я не упускаю нотки волнения в ее голосе.

— Хейзел, не будь дурой. Я не отец.

— Не злись на меня.

Прежде чем я успеваю ответить, она продолжает.

— Так это правда? Потому что это повсюду. Черт возьми, ты папа. Папа!

— Не верьте тому, что было сказано. Я не знаю, откуда они взяли эту информацию, но они…

— Это твой брат говорит по телефону? Позволь мне поговорить с ним.

Я слышу мамин голос на заднем плане, а потом начинается шарканье, пока она не заговорит.

— Теодор Джексон Кингстон!

Ее голос повышается с каждым словом.

Я потираю затылок.

— Привет мама.

— Пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что от тебя не забеременела какая-то девушка?

В ее голосе просачивается гнев, но я слышу нотки разочарования.

— Тебе всего двадцать один год, и ты все еще учишься в колледже! Стоит ли мне напомнить тебе, что ты готовишь дерьмово!

— Мама, пожалуйста, перестань кричать.

Я держу телефон подальше от уха.

— От меня не забеременела какая-то девушка, и просто хочу вам сообщить, что моя готовка… продвинулась.

Правда в том, что я готовлю отвратно. Всего я делал это три раза с тех пор, как живу здесь, и все три раза было дерьмовыми. Я больше даже не беспокоюсь, а ребята не подпускают ни меня, ни Джаггера к кухне.

— Теодор, — говорит папа.

Отлично, я на громкой связи.

— Они говорят, что ты сделал ребенка какой-то девушке. Сынок, здесь есть презервативы и…

— Правда, Фил? Сейчас не время для разговоров о презервативах. Разговоры о презервативах уже позади. Ребенок уже родился!

— Когда мы сможем встретиться с малышом?

— Хейзел! — все трое кричат на нее.

— Что? Я очень рада стать тетей, — отвечает она, забавляясь, явно наслаждаясь этим.

— Ты чертова идиотка. Ребенка нет.

— Теодор, следи за своим языком, Хейзел, сейчас не время для этого. Насколько нам известно, это ложь. Это все ложь, да? Мы говорили об этом.

Беспокойство в голосе отца говорит мне, что он не уверен, верит ли в то, что говорит.

— Да, я умею пользоваться презервативом и вытаскивать его.

Хейзел отвечает:

— Похоже, нет.

— Хейзел, заткнись, — ругается мама. — Теодор, нам нужно во всем разобраться. Твое имя повсюду. Если это ложь, нам нужно убедиться, что эта девушка понесет какое-то наказание за ложь. Кто вообще эта Лола?

Хейзел громко охает, а затем визжит, как ребенок.

— Это Лола?

— Лола? — спрашивают мама и папа.

— Лола — девочка с выпускной недели.

Я слышу головокружение в ее голосе.

— Девушка, которую ты просил меня помочь тебе найти. О боже, это же Лола. Как я не подумала об этом раньше? Неудивительно, что она выглядит такой знакомой.

Я забыл, что попросил Хейзел помочь мне найти ее в Instagram. Так что, может быть… я немного отчаянно пытался найти ее после того, как она уехала из Майами.

— Она не просто какая-то девушка. Лола — девушка, за которую ТиДжея посадили. Причина, по которой он взял яхту без разрешения папы. И если я правильно помню, мы нашли фольгу от презерватива, так что ребенок, должно быть, от ТиДжея.

Я сожалею, что когда-либо сказал ей что-нибудь.

Мама смиренно вздыхает.

— Тебе нужно поговорить с этой девушкой, и если она непреклонна, то тебе нужно пройти тест.

У меня отвисает челюсть.

— Мама, пожалуйста, скажи мне, что ты не…

— Я полечу туда следующим рейсом и не испытывай себя, потому что я это сделаю.

— Папа…

— Послушай свою маму. Поговори с Лолой и, если она непреклонна, то пройдите тест. Конец дискуссии.

Больше я ничего не говорю, потому что начинаю чувствовать нарастающую панику. Я пытаюсь представить себе каждый сценарий, в котором все это может оказаться каким-то кошмаром, но я лгу только самому себе.

Это реальность… Я могу быть отцом.