Все, что мне нужно

Глава 26

ТиДжей

— Все в порядке!

Тренер Уоррен дает свисток, жестом приглашая всех нас собраться вокруг него.

Моя грудь поднимается и опускается вместе с учащенным дыханием. Пот стекает по моему лицу, и некоторые локоны прилипают ко лбу.

— Черт, — бормочу себе под нос, упираясь руками в бедра и пытаясь контролировать тяжелое дыхание, как и все остальные.

— Две недели. Это все, что у нас есть до официального начала сезона.

Тренер делает паузу, его взгляд, как всегда, медленно скользит по арене, а затем он останавливается на каждом из нас.

— Я хочу напомнить вам всем, что победа в прошлом сезоне и первое место в опросе AP13 в этом сезоне ничего не значат. Я рад, что вы все еще на таком высоком уровне, но одна потеря может изменить все. Так что помните об этом каждый раз, когда ступаете на корт. Каждое очко, каждая победа имеет значение. Усилия, которые вы вкладываете в каждую тренировку и игру, имеют жизненно важное значение. Не забывайте сдавать задания вовремя, получайте хорошие оценки и не попадайте в неприятности.

Его взгляд останавливается на Сейнте и на мгновение задерживается на нем, затем перемещается на всех остальных.

— Но…

— Арло, не испытывай мое терпение, — перебивает его тренер Уоррен холодным взглядом.

Он улыбается, поднимая руки в знак капитуляции.

— Хорошо.

Тренер кладет руку посередине, и мы все следуем его примеру.

— Кто мы?

— Рыцари! — кричим мы в унисон.

— Я спросил: кто мы?

— Рыцари! — кричим еще раз, достаточно громко, чтобы наши голоса разносились эхом по всей арене, а затем расстаемся.

Ребята все расходятся, чтобы забрать свои вещи. Я иду за ними, но не успеваю далеко, когда тренер зовет меня. Он кивает головой, чтобы я последовал за ним.

Я спотыкаюсь, когда мы добираемся до его офиса. Джанет сидит на одном из стульев напротив его стола и стучит по телефону, пока не слышит нас. Положив его, она стоит и смотрит на нас.

— Хорошо, ты здесь. Обещаю сделать это быстро. Я уверена, что ты устал.

Она улыбается, но тон ее голоса далеко не сладкий.

Я осторожно захожу внутрь, закрывая за собой дверь, а тренер садится в кресло за столом. Джанет снова садится, а я сажусь рядом с ней.

— Вы справились исключительно хорошо с тех пор, как эта новость просочилась.

Джанет хвалит, ее улыбка растет от восхищения, но это длится недолго.

Все так думают, но внутри я в панике. Иногда мне кажется, что я все испорчу.

— Но только потому, что у тебя не было камер и людей, задающих бессмысленные вопросы. Я здесь, чтобы еще раз напомнить, что все по-другому, когда на тебя смотрят камеры.

— Я знаю.

Я занимаюсь этим уже два года, собираюсь третий. Знаю, насколько беспощадными и раздражающими могут быть некоторые из этих репортеров и спортивных аналитиков.

— В этом году все по-другому, — голос у нее суровый, улыбка с лица полностью исчезла. — У тебя есть ребенок, ТиДжей. Такие новости никто не забывает. Всем любопытно, все хотят ответов.

Я знаю, что они есть. Я видел так много статей, так много постов, так много видео, в которых люди задаются вопросом, смогу ли я сбалансировать роль отца и баскетбол в наступающем сезоне.

— Я никому ничего не должен.

— Нет, но, когда это кого-то волновало? — тяжело вздыхает она. — Есть люди, которые думают, что ты этого заслуживаешь. Есть те, кто думает, что нет. Те, кто этого не сделает, будут намеренно нажимать на кнопки, о существовании которых ты даже не подозревал. Поэтому я здесь, чтобы напомнить тебе, сохраняй хладнокровие, не позволяй им добраться до тебя и не, — она садится, наклоняясь ко мне, — не взрывайся по национальному телевидению.

Я борюсь с желанием закатить глаза и встать.

— Этого не произойдет. Что-нибудь еще? Мне нужно принять душ.

— Да, я отправила по электронной почте несколько вопросов, которые, скорее всего, тебе зададут. Используй это, чтобы подготовиться к интервью до и после игры.

— Хорошо.

Я обращаю свое внимание на тренера.

— Послушай ее, ТиДжей. Это полезно не только для тебя, но и для команды. Она знает, что лучше.

Знаю, что на самом деле они хотят сказать, что боятся, что я что-нибудь испорчу, и не верят, что смогу справиться сам.

— Да, это все?

— Это все.

Я барабаню пальцами по рулю, крепко сжимая его, и жду, пока загорится зеленый свет.

Разговор с Джанет крутится у меня в голове, и чем дольше он длится, тем больше подогревает мое волнение. Я не знаю, что расстраивает больше всего — отсутствие доверия ко мне со стороны тренера и Джанет или возможность того, что меня может сбить с толку глупый вопрос.

— Помоги мне, ТиДжей.

— Что?

Мои глаза перебегают от света к зеркалу заднего вида. Сейнт, Джейден и Джаггер сидят на заднем сиденье моего G-Wagon, а Лэндон — на пассажирском сиденье.

По выходным мы по очереди ездим на тренировки, кроме будних дней, поскольку у всех разные графики. Обычно после тренировки мы перекусываем, но теперь, когда в моей жизни появились Феникс и Лола, я пропускаю обед с ребятами.

Это были интересные две недели. Я узнал кое-что о Фениксе, например, он приучен к горшку, везде носит с собой Винни-Пуха, любит обниматься только тогда, когда смотрит телевизор, и многое другое.

Я до сих пор понятия не имею, что делаю. Иногда мне кажется, что наконец-то освоился, но потом Феникс делает что-то, что сбивает меня с толку.

Это как закатить истерику из-за того, что он захотел мороженого вместо еды. Лола хорошо справилась с этим, но я наблюдал за происходящим, чувствуя себя бесполезным, потому что не знал, что делать.

— Помоги мне с Дейзи, — умоляет он.

Ребята хихикают, кроме Лэндона. Он слишком сосредоточен на телефоне, чтобы обращать внимание на Сейнта.

— Этого не произойдет.

Я снова перевожу взгляд на свет, который становится зеленым.

Он издевается.

— А почему бы и нет?

— Ты поступаешь правильно, ТиДжей. Она для него слишком сексуальна, — добавляет Джаггер, и Джейден соглашается мычит.

— Слишком горяча для меня? Ты видел Джейдена? Я выгляжу лучше, чем он, а Кара с ним разговаривает, — утверждает Сейнт, в его голосе нет ни грамма юмора.

— Мы не разговариваем. Я же говорил тебе, что у нас есть два класса вместе. Мы просто помогаем друг другу учиться. И я видел себя. Я очень красивый, — самодовольно отвечает Джейден. — Я не могу сказать то же самое о тебе. Дейзи даже не узнает тебя.

— Не сейчас, но это изменится, потому что ТиДжей мне поможет, верно? — говорит Сейнт с надеждой в голосе.

— Я говорил тебе, что этого не произойдет. Она почти не разговаривает и не смотрит на меня, когда я у них дома. Уверен, что я ей не нравлюсь. Поэтому ты сам по себе.

Я подъезжаю к нашей подъездной дорожке и паркуюсь.

Я не упоминаю презрительный взгляд ее глаз, не столь утонченные взгляды, которые, уверен, она делает нарочно, ее легкие насмешки, когда говорю, которые дают понять, как сильно я ей не нравлюсь.

— Давай, помоги мне с Дейзи, а я помогу тебе с Лолой.

Впервые с тех пор, как мы сели в мой внедорожник, Лэндон бросает на меня короткий взгляд.

— Мне это неинтересно, — невозмутимо говорю я, глядя на него в зеркало заднего вида.

Он поднимает бровь, ухмыляясь.

— Не хочешь помочь мне или заполучить Лолу?

— Убирайся. Мне нужно идти.

Лэндон выходит, не сказав ни слова.

— Пока, папочка, — поют Джейден и Джаггер в унисон.

Я поднимаю средний палец, когда они вылезают.

Остался только Сейнт. Он откинулся на спинку сиденья, и все его лицо расплылось в дерьмовой ухмылке.

— Не забывай, что я тот, с кем она разговаривает каждый день. Если тебе понадобится помощь, ты знаешь, где меня найти.

Это последнее, что он говорит, прежде чем выйти и закрыть за собой дверь.

Мне не нужна помощь, чтобы заполучить Лолу. Она мне даже не нравится в этом смысле. А если бы она мне и нравилась, то явно не ответила бы взаимностью. Она сказала это совершенно ясно.

— Привет.

Кара стоит по другую сторону двери, придерживая ее открытой для меня с улыбкой, которая застает меня врасплох.

Кара обычно приветствует меня со стоическим выражением лица и жестким «привет».

— Привет.

Я отвечаю на улыбку, входя внутрь. Закрываю за собой дверь, затем снимаю обувь и толстовку.

Больше она ничего не говорит, уходит и поворачивает налево, исчезая в коридоре, который, как я предполагаю, ведет в ее комнату. Может показаться, что это не так уж и много, но мне хотелось бы думать, что я добиваюсь прогресса.

Зайдя в гостиную, первое, что я вижу, — это отодвинутая назад мебель и белая простыня, покрывающая пол. Есть две тележки с кистями, красками и другими художественными принадлежностями. Три белых холста лежат на простыне рядом с тремя каменными кувшинами, наполненными водой.

— Помни, медвежонок Пух не любит, когда на нем красят.

Я слышу голос Лолы позади себя.

Повернув голову, вижу, как она выходит из спальни, а Феникс стоит рядом с ней. И, что никого не удивляет, он прижимает к себе медведя, которого я ему подарил. Он везде носил его с собой с тех пор, как получил этот подарок.

— Хорошо.

Он надувает губы и тяжело вздыхает, но грустное выражение его лица меняется, когда он видит меня. Его глаза ярко сияют, когда мальчик бежит ко мне.

— Т!

Возможно, я понятия не имею, что делаю, но одну вещь знаю и умею с полной уверенностью — это обнимать, особенно Феникса.

Не хватит слов, чтобы описать то огромное счастье, которое я испытываю в этот самый момент или каждый раз, когда прихожу. Серотонин разливается по телу, когда вижу чистую радость на лице моего сына, когда он бежит ко мне. Это то, что никогда не думал, что мне так понравится.

— Феникс!

Я широко раскинула руки и быстро присела, когда он прыгнул на меня и обвил своими ручонками мою шею.

— Привет, приятель, как дела?

Он нахально ухмыляется.

— Хорошо.

— Как медвежонок Пух?

Я смотрю на медведя, которого он все еще крепко держит, и моя улыбка становится шире, когда замечаю, что он и медведь одеты в одинаковые футболки.

— Хорошо! Рисовать!

— Мы сегодня рисуем?

Я улыбаюсь ему, а затем смотрю на Лолу.

— Привет, Персик.

Ее улыбка гаснет, и она смотрит на меня, не впечатленная этим прозвищем.

Мои глаза скользят по ее телу. Я стараюсь не пялиться, как чертов извращенец, но джинсовый комбинезон, который она носит, чертовски хорошо облегает ее тело. Он слегка свободный на груди, но не на бедрах, черт возьми.

Я заставляю себя снова взглянуть на нее, и мне не следует улыбаться, но угрожающий взгляд, который Лола бросает на меня, очень мил. Я ожидаю, что она скажет что-нибудь о прозвище, но вместо этого смиренно вздыхает.

— Привет, как прошла тренировка?

— Хорошо, Уоррен сегодня нас очень измотал. Клянусь, я не чувствую своих ног.

Ее улыбка становится такой широкой, как будто ей приятно слышать, что мне больно.

— Это отстой.

Это определенно прозвучало саркастически, но я не против. Видя, как она улыбается мне, а не кому-то другому, я чувствую себя очень хорошо.

— Тебе приятно слышать, что мне больно?

— Нет, конечно нет.

Лола обходит меня стороной. Когда она это делает, мой взгляд сразу же падает на ее задницу. Господи, черт возьми, Христос. Фокус.

— Я только сказала, что это отстой. Вот и все.

Я уверен, что она что-то бормочет себе под нос, когда оборачивается. Что-то вроде «он должен был измотать тебя сильнее», но, возможно, это было всего лишь мое воображение.

— Да брось.

Феникс извивается вокруг меня, убеждая меня сесть.

Я вырываюсь из этого состояния и подхожу к простыне. Сажусь рядом с Лолой и сажаю Феникса себе на колени, но кажется, что ему надоело, что я его держу, потому что вместо этого садится рядом со мной.

— Так мы сегодня рисуем?

— Да, я думала, что это будет хороший способ сблизиться с Фениксом. Это одно из его любимых занятий. Ему это так понравилось, что я купила ему собственную тележку. Помимо того, что ему это нравится, это еще и познавательно. Верно, дорогой?

Ее глаза обращаются к Фениксу, самая красивая улыбка украшает ее лицо, когда он кивает в знак согласия.

— Скажи ТиДжею, какой это цвет.

Она указывает на желтую бутылку на тележке.

— Зелтыыыый! — быстро отвечает он.

— Ух ты, очень хорошо, приятель. Какой ты умный.

Я ерошу его волосы.

— Спасибо, что позволили мне быть частью этого. Если бы не ты, я бы понятия не имел, что делаю.

— Спасибо, что ты здесь. За попытку.

Ее голос мягкий, как ласка моей души. Сегодня ее глаза более глубокого зеленого оттенка, подчеркивая коричневые пятнышки, разбросанные вокруг радужной оболочки.

— Все для Феникса… и для тебя, — говорю я, вытягивая руки по бокам, но замираю, когда чувствую, как кончик ее пальца касается моего.

Втягиваю воздух, когда все замирает, и возвращаются искры, возникшие несколько недель назад. Но они замедляются, когда она убирает руку.

— Надо начать рисовать.

Лола берет несколько бутылочек из небольшой тележки, на которых написано имя Феникса, и брызгает краской на каждую палитру.

Взяв одну из палитр, я поставил ее перед Фениксом, а мишку поставил рядом с ним.

— Я собираюсь посадить его здесь, чтобы он мог смотреть, как ты рисуешь. Уверен, что ему бы это понравилось. Что ты думаешь?

Малыш кивает и ухмыляется, беря в руки кисть.

— Хорошо.

Как только начинает рисовать, он полностью игнорирует нас с Лолой. Феникс слишком сосредоточен на своей задаче. Его язык слегка высунут в сторону, а брови сведены вместе.

Я беру свою кисть и макаю ее в синюю краску.

— Знаешь, я подумал… — размышляю, добавляя краску на холст. — Я мало что о тебе знаю.

Она смотрит на меня косо, ее кисть замирает над холстом.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

Я обмакиваю кисть в воду, высушиваю на бумажном полотенце и обмакиваю в черную краску. Не совсем уверен, что делаю, и уверен, что это будет выглядеть как дерьмо, но я все равно добавляю краску на холст.

— Ты предпочитаешь, чтобы кофе был холодным, а не горячим. Тебе очень нравится носить эти яркие леггинсы и конверсы. Я уверен, что твои любимые цвета — зеленый и оранжевый. Ты любишь мексиканскую еду и, держу пари, если бы могла, то ела бы ее постоянно.

Я улыбаюсь про себя, вспоминая, как сильно она любит тако и как говорила о том, чтобы снова их съесть.

После паузы я поднимаю взгляд. Она смотрит на меня, нахмурив брови. До меня доходит, что я, наверное, все неправильно понял и действительно ее не знаю.

— Я ошибаюсь, не так ли?

— Нет, ты прав.