Все, что мне нужно

Глава 41

Лола

Я не могу спать.

Я несколько раз закрывала глаза, считала до двадцати, включала успокаивающую музыку, брала телефон и отвечала на электронные письма и сообщения о моих ценах и наличии мест. Я даже снова приняла горячий душ в надежде, что это расслабит. Я сделала все, что могла, чтобы заснуть, но ничего не помогло. Я продолжаю ворочаться, надеясь, что сон подкрадется ко мне, но сегодня вечером он решил, что не хочет приходить.

Хотя уверена, что так и было бы, если бы могла перестать чувствовать вину за то, что боялась приехать сюда.

Я начала мысленно готовиться к худшему с того момента, как согласилась поехать с ТиДжеем. Я продолжала ждать неизбежного, думая, что они будут противоположностью тому, чем их представлял ТиДжей. Только когда мы сели и познакомились друг с другом, я поняла, что они совсем не похожи на моих родителей.

Теперь я чувствую себя глупо, предполагая, что они будут кем-то похожими на них. Они были заинтересованы не только в знакомстве с Фениксом, но и во мне. Они спрашивали меня об учебе, работе, бизнесе и многом другом. И ни разу не спросили про моих родителей. Я могу только предположить, что это дело рук ТиДжея.

Но не только их добрые слова заставили меня так себя чувствовать.

Специально для Феникса они отремонтировали целую комнату. Это буквально похоже на страну чудес Винни-Пуха, с некоторыми другими вещами, в которые он влюбился. Как Немо, Блюи и баскетбол.

Кто прикладывает столько усилий, если им все равно?

В глубине моей головы все еще звучит этот тихий голос, предупреждающий, чтобы я действовала осторожно, на случай если все пойдет под откос. Глупо так думать, потому что мой сын, кажется, не только хорошо проводит время, но могу сказать, что он чувствует себя комфортно. Ему настолько хотелось спать сегодня вечером в своей спальне.

Это разбило мне сердце? Совсем немного, потому что это означает, что он взрослеет. Это неизбежно, но меня так волнует мысль, что однажды я ему больше не буду нужна.

Отбросив эту депрессивную мысль, в меня ворвалась другая, которую пыталась отогнать.

То, что я чувствую к ТиДжею, — это не просто несчастное увлечение. И мне нужно перестать лгать и говорить себе, что я не скучаю по нему, потому что скучаю, правда скучаю.

Поскольку он был рядом, я начала привыкать к его присутствию. Он покупал мне случайный кофе, пытался приготовить черничные блины и другую еду, учил Феникса бросать баскетбольный мяч и не ложился спать со мной несмотря на то, что каждую ночь он боролся, чтобы не спать, пока я не лягу спать.

Мы создали этот небольшой распорядок дня, и я не осознавала, как сильно скучала по нему, пока не увидела его снова сегодня утром.

Решив, что я больше не могу лежать, потому что буквально сойду с ума в собственной голове, хватаю телефон с тумбочки и иду в спальню Феникса.

Кто бы мог подумать, что я такое скажу?

Я улыбаюсь и толкаю его дверь, но останавливаюсь на пороге. ТиДжей сидит в кресле, широко раскинув ноги, скрестив руки на груди, с iPad на подлокотнике.

— Привет, — неловко машу рукой, все еще стоя на месте.

Он постукивает по экрану, приостанавливая все, что смотрит.

— Не можешь заснуть?

— Нет, и я попробовала все. Думала, я могла бы прийти сюда и поработать.

Я захожу внутрь, останавливаюсь рядом с кроваткой Феникса и нежно ласкаю его щеку тыльной стороной пальцев.

— И я.

Он переворачивает iPad, показывая мне фотографию последней игры, в которую он играл на «Las Vegas Invitational27».

— Подумал, что я мог бы прийти сюда и поработать, — усмехается он, повторяя мои слова.

Я улыбаюсь, опуская руку.

— Работа?

— Я ищу ошибки, которые совершил, вещи, которые сработали и не сработали. И еще кое-что, — объясняет он.

Я киваю, понимая, что ТиДжей имеет в виду. Когда я жила у Дейзи, я видела, как Себастьян, брат Дейзи, делал то же самое — в бейсболе и футболе.

— Ненавижу это признавать, но ты очень хорош.

— Ненавидишь это признавать? Просто очень хорошо?

Он драматично охает и вскидывает бровь, преувеличивая это слово с притворной обидой в голосе.

— Я думала, что смогу тебе помочь.

— Как же?

— Я должна усмирить тебя. Если я этого не сделаю, ты позволишь своему большому эго завладеть головой, и ты не будешь играть так хорошо, как сейчас.

Я вижу, что он пытается сохранить стоическое выражение лица, но замечаю, как дергается уголок губы и блеск, мелькающий в его глазах.

— Вау, спасибо. Сейчас я определенно чувствую себя униженным. Это именно то, что мне было нужно.

— Пожалуйста. Рада, что смогла быть полезной.

Улыбка, которую он пытался приручить, расплывается на лице, и он тихо посмеивается.

— Может быть, мне стоит перестать смотреть видео и всегда брать тебя с собой. Я определенно был бы на высоте, если бы ты всегда меня усмиряла.

— Не уверена, что тренер оценит мои услуги.

— Он бы не стал, а я бы да.

Я не скучаю по двойному смыслу, стоящему за этим, или по тому, как горят его глаза, когда они скользят по мне. Разве неправильно сказать, что мне не ненавистно то, как он это сказал или как на меня посмотрел? Можно ли сказать, что я могу представить себя делающей то, чего, вероятно, не следует делать?

— Если меня слишком много рядом, это может стать твоим провалом.

— Или лучшим, что когда-либо случалось со мной.

Мое сердце останавливается на миллисекунду, но затем ускоряется. Оно движется слишком быстро, и я чувствую, что вот-вот вырвется из моей груди.

Мои губы приоткрываются, но по какой-то причине не могу заставить себя ничего сказать. К счастью, ТиДжей высказывается.

— Ты всю игру смотрела?

— Я это сделала и услышала кое-что очень интересное.

Он откидывается назад, кладет локоть на подлокотник и подпирает подбородок костяшками пальцев.

— Ах, да? Что ты слышала?

Я делаю шаг вперед, скрещивая руки на груди.

— Кое-что о великой пользе персиков.

Его щека дергается.

— Знаешь, я тоже слышал то же самое. На самом деле у меня был один в тот день перед игрой. Действительно дал мне импульс и все такое.

— И все?

Я ухмыляюсь.

— И все, — подтверждает он.

Мы ничего не говорим, только улыбаемся друг другу, позволяя тишине задержаться, но через мгновение он встает.

— Я много думал, и есть кое-что, что мне действительно хочется сказать.

— Ага?

ТиДжей выдыхает, потирая затылок ладонью. Он… он выглядит нервным?

— Я много думал о нас и…

Он поджимает губы, когда Феникс шевелится во сне. Малыш перекатывается на другой бок, что-то бормоча при этом. Мы оба все еще смотрим на него, надеясь всеми фибрами нашего существа, что он не проснется, потому что оба знаем, что он не заснет снова, если это сделает.

Как только Феникс перестает двигаться и бормотать, мы вздыхаем с облегчением и смотрим друг на друга. Никто из нас не должен произносить вслух то, что думаем.

— Давай уйдем отсюда, пока он не проснулся.

Мы медленно и тихо выползаем из его спальни, закрывая за собой дверь.

— Это было близко, — тихо посмеиваюсь я. — Так о чем ты говорил?

— Я… ты хочешь спать?

— Нет, думаю, что сейчас я даже бодрее, чем раньше.

— Как твои навыки игры в бильярд?

— Ни хрена. Ты соврала мне.

Рот ТиДжея открыт, брови сведены вместе, выражение лица полно недоверия, когда он наблюдает, как шар номер 8 плавно погружается в лузу.

Я пытаюсь вести себя безразлично к победе во второй раз, но не могу сдержать самодовольную улыбку на лице.

— Как же так?

ТиДжей сидит на краю стола, скрестив руки на груди.

— Я спросил тебя, каковы твои навыки игры, и ты ответила: «Все нормально, но на самом деле я не так уж хороша», — он повторяет мои слова, подражая моему голосу. — Нет, конечно, ты не так уж и хороша. Ты чертовски великолепна.

После того, как мы вышли из комнаты Феникса, ТиДжей отвёл меня в его домик у бассейна. Там у него есть не только бильярдный стол, но и несколько других игр, маленькая — не уверена, что стоит ее даже так называть, поскольку она почти размером с кухню в их доме — кухня и гостиная. Крошечный домик такой же красивый, как и его настоящий дом.

Безумие думать, что он провел здесь все свое детство, прожив лучшую жизнь.

Я издеваюсь.

— Я так не говорила, и это правда.

— Хорошо. Ты победила меня дважды, и этого больше никогда не произойдет.

— Я бы не стала, если бы ты не относился ко мне так легко.

— Я не…

Я прервала его пристальным взглядом.

— Да ты это сделал.

Его губы сжались, и он поднял руки, сдаваясь.

— Ладно, возможно, так было в начале.

— Видишь… подожди, это было? Я победила тебя дважды. Просто признай, что ты был со мной снисходителен, и мы сможем сделать это снова, и я смогу победить тебя честно.

— Я был. Вначале я относился к тебе снисходительно, но во второй раз этого не делал.

— Ты так меня бесишь, знаешь это? — возмущаюсь я и тычу его твердый живот кончиком кия, оставляя следы мела на рубашке. — Просто признай это, или боишься, что я снова тебя побью?

Я выгибаю бровь, продолжая тыкать его, пока ТиДжей не обхватывает рукой верхнюю часть бильярдного кия и крепко не удерживает ее на месте.

Беззаботное, игривое выражение его лица сменяется серьезным, а глаза темнеют.

— Поверь мне, ты не хочешь, чтобы я был честен, и я закончил. Давай сыграем во что-нибудь другое.

Поскольку я упряма, то снова прижимаю кий к его груди.

— Нет, я не хочу играть ни во что другое, пока ты не будешь честен.

ТиДжей впивается зубами в нижнюю губу, качает головой и резко дышит.

— Отлично, — на этот раз он тянет кий под мышку, увлекая и меня. — Я был честен, когда сказал, что в первом раунде с тобой было легко, но во второй раз я отвлекся.

Он тянет его снова, и я ничего не делаю, чтобы остановить это.

— И поскольку ты не хочешь ничего, кроме правды, я не буду преуменьшать свои мысли.

Я киваю, не в силах дышать от того, насколько густым и горячим кажется воздух.

— Я отвлекался, потому что каждый раз, когда ты наклонялась, я изо всех сил старался не смотреть на твою задницу и не возбуждаться.

Его глаза нагло скользят по моему телу, прежде чем снова подняться вверх.

— Я изо всех сил старался не представлять, как буду трахать тебя на этом бильярдном столе.

Он тянет кий так, что между нами почти не остается места.

Мои руки становятся скользкими от пота, а бедра сжимаются, когда его слова рисуют в моей голове очень грязную картину.

— Так что нет, я не собирался к тебе снисходительно относиться. Я был слишком отвлечен, думая о том, как бы мне хотелось тебя трахнуть, Лола.

Мое лицо горит от образа, который проигрывается в голове, и каким-то образом это зажигает искру, которая разливается по всему телу и вспыхивает огнём. Мне слишком жарко. Не могу удержаться от того, чтобы мои бедра снова сжались, когда клитор пульсирует, но он пульсирует только сильнее.

ТиДжей стоит во весь рост, возвышаясь надо мной, и при последнем рывке кий выскальзывает из моих рук. Я вижу, как он ставит его на стол, и смутно слышу слабый шлепок по полу, прежде чем мой взгляд возвращается к нему. ТиДжей одной рукой обнимает меня за талию, а другой хватает за шею.

Мои мысли настолько хаотичны, но я никогда не была более уверена в этом, когда два слова вылетают из моего рта поспешным шепотом.

— Покажи мне.

ТиДжей без колебаний прижимается своими губами к моим, проводя языком по моей нижней губе, как будто просит разрешения, и как только мои губы приоткрываются, он засовывает свой язык мне в рот. Это грубо, отчаянно и очень требовательно. Я изо всех сил пытаюсь наверстать упущенное, но не могу не упиваться этой необходимостью.

Он кусает мою губу, но не могу заставить себя сосредоточиться на боли, потому что тело горит от потребности, а мысли сосредоточены на том, что он чувствует по отношению ко мне. Я слишком поглощена им, поэтому позволяю себе на этот раз не думать, пока ТиДжей меня поднимает. Я обхватываю ногами его талию, а руками — шею. Он разворачивает нас и сажает на стол.

Он тащит меня к краю, пока моя задница почти не свисает со стола, и прижимает к себе.

Я стону ему в рот, когда эрекция проникает именно туда, где я хочу этого больше всего. Запускаю пальцы в его волосы на затылке и бесстыдно прижимаюсь к нему, пока мое тело не сжимается от предвкушения. Мой разум становится запутанным, почти онемевшим, когда ТиДжей обхватывает мою задницу и сильно сжимает ее, подталкивая ближе к надвигающемуся оргазму.

Я задыхаюсь, глаза трепещут, когда он помогает мне вращать бедрами, чтобы усилить трение.

— Не останавливайся, — его голос звучит хрипло в моих губах. — Не останавливайся, черт возьми.

Я прижимаюсь к нему быстрее, кусая внутреннюю часть щеки, чтобы сдержать стоны, которые угрожают вырваться изо рта.

— Позволь мне услышать тебя, — это не вопрос, а требование. — Не волнуйся, они тебя не услышат. Никто не услышит. Так что дай мне, черт возьми, тебя услышать.

И инстинктивно с моих губ слетают тихие всхлипы, но ему этого недостаточно. ТиДжей наклоняет голову и прижимается ртом к той стороне моей шеи, где стучит неустойчивый пульс. Он лижет, покусывает мою разгоряченную кожу, и я громко стону, запрокидываю голову, но он только сильнее кусает и сосет, пока мои глаза не закатываются назад.

Я чувствую это. Я так близко, балансирую на грани блаженства, не беспокоясь о том, что не вернусь. Пальцы ног сгибаются, и как раз в тот момент, когда я собираюсь кончить, ТиДжей перестает сосать, его губы зависают, и теплое дыхание струится над моим ухом.

— Ты должна увидеть, какая ты мокрая. Промокла насквозь, — говорит он при этом крепче сжимает мою задницу, голос звучит хрипло, как будто он изо всех сил пытается удержать над собой контроль. — Посмотри на себя. Посмотри, что я делаю с тобой, что ты делаешь со мной.

Я облизываю пересохшие губы, прерывисто вздыхаю и смотрю вниз. И действительно, между моих бедер есть мокрое пятно, мое возбуждение просачивается сквозь трусики и тонкий материал оливково-зеленой пижамы. Мне было бы неловко, но нет времени обдумывать это, потому что мои глаза прикованы к контуру его твердого члена, натягивающего пижамные штаны. Он массивный и толстый, давит на них.

Его эрекция прижимается к мокрому участку между моими бедрами, посылая электрические разряды в самое сердце. Мне хочется посмотреть на него, но не могу заставить себя это сделать, потому что зациклена на том, как бы мы выглядели, если бы на нас не было одежды.

— Я знаю, о чем ты думаешь.

Я моргаю, выходя из оцепенения, поднимаю голову и встречаюсь с его темными, прикрытыми глазами.

— Я…

— Не спускай с нас глаз.

Я не спорю с ним и опускаю взгляд на нас туда, где наши тела разделяет лишь тонкая ткань.

— Посмотри на себя и как чертовски отзывчива твоя нуждающаяся киска просит, чтобы ее трахнули, — хрипит он. Даже если бы хотела это отрицать, мокрое место между моих бедер растет. — Ты же это видишь, не так ли? Мой член наполняет тебя.

— Да, — задыхаюсь я, испытывая головокружение от того, как опьяняюще он себя чувствует и звучит.

— Давай, Персик, покажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы тебя трахнули. Покажи, как сильно ты этого хочешь.

Хотелось бы сказать, что я ненавижу то, как высокомерно звучит его голос сейчас, но на мое тело это оказывает прямо противоположный эффект.

Оно расцветает и горит от его слов и от того, насколько глубоко и гортанно они звучат.

— Пожалуйста.

Я потрясена гортанным стоном, срывающимся с моих губ, или тем, как обхватываю ногами его талию и не отпускаю, как только достигаю его эрекции именно там, где хочу.

— Чертовски хорошая девочка, — стонет он мне в ухо. — Теперь кончай.

Два слова, как щелчок пальца, сводят меня с ума. Я бьюсь об него, громко стону и задыхаюсь, умоляя его сделать так, чтобы оргазм никогда не прекращался.

И Боже, он не останавливается. ТиДжей крепко прижимает меня к себе, как будто зная, что давление на клитор — это все, что нужно, чтобы оргазм продолжался.

— ТиДжей, пожалуйста, не останавливайся, — прошу я, прижимаясь лбом к его груди.

По моему телу прокатывается еще одна волна удовольствия, и как только это чувствую, мои ноги дрожат и распутываются, но прежде чем они рухнут, ТиДжей хватает мои лодыжки и фиксирует их на месте.

— У тебя все так хорошо. Не отпускай.

Он все еще держит одну руку на моих лодыжках, а другую — на моем бедре. Удерживает меня на месте, наблюдая, как я хнычу и безжалостно прижимаюсь к нему, пока не вижу белый, яркий, ослепляющий свет, когда второй оргазм пронзает тело.

— Ох, блять.

Я зажмуриваюсь, впиваясь пальцами в его спину. Вздрагиваю. Горячая дрожь пробежала по моему позвоночнику, и, несмотря на то, что я, наконец, отступила от нее, ТиДжей удерживает меня. Как будто знает, что все еще может вырвать из меня еще один, и я уверена, что он мог бы, потому что между моими ногами чувствуется слабый пульс.

— Лола? — говорит он после того, как я отдышалась.

— Хм?

— Ты хочешь остановиться?

Я жду, когда появятся сомнения или хоть какое-то подобие того, что чувствовала на Хэллоуин, но этого не происходит. Когда поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, я чувствую уверенность, когда отвечаю.

— Нет.