Ырын, дочь вождя

Глава 10

Ырын

Котронец что-то задумал!

Потому что вряд ли гонористый мужик так быстро согласится изменить свое поведение после всего-то одного неудачного побега, за который его даже не избили, зубы не выбили, ноги не переломали, хотя Дрын, узнав о побеге Рыка, предлагал. Или тогда Тыырын в степи мажорчику последний, самый точный подзатыльник дал, и у Рика мозги на место наконец-то встали? Соображать начал?

Да не, вряд ли.

Нет, вот точно что-то он скрывает!

То, что будут новые попытки побега, особенно когда их племя перейдет к своим северным границам, которые ближе к человеческим землям, Ырын не сомневалась. Вопрос в том, как еще успеет напортачить до того времени спесивый гордец.

Когда Рик вечером напросился – сам! – плести сомбреро из травы, Ырын даже напряглась. Ну не может мажорчик так сильно измениться всего за пару дней лежания у столба, от которого самовольно ходил гулять... типа по нужде, но ходил же!

Зато когда он положил свою пятерню ей на колено, даже выдохнула облегченно. А-а, всего лишь опять полапать ее решил, неисправимая кобелина, вот и прикидывался пай-мальчиком аж целый день? Даже безымянной детворе лишнюю рыбу раздал.

Бить его не стала: уже поняла, что реакция у "боевого" мага никудышная, да и страшно – вдруг извилины опять ему попортит, собьет более или менее установившиеся толковые настройки. Показала кулак. Но этот красавчик улыбнулся во все свои тридцать два зуба и начал... урок котронского языка?! Да ладно?!

Конечно, Ырын ему безоговорочно не верила, даже у Бабо уточнила слова, якобы в сомнениях, что не совсем правильно поняла. Но котронские слова были верно озвучены мажорчиком. Так что, верить ему? Доверять, конечно, не стоит, как и подпускать к себе ближе – ведь не даром он так старательно лыбится, точно что-то задумал.

Тем не менее уроки котронского языка начались. Ырын старалась, чтобы при этом всегда присутствовал Бабо. Не только для контроля и перевода обсуждений, когда что-то было неясно, но и вроде бы при старшем боевом товарище мажорчик был менее расхлябанным, больше о деле думал, а не... о ее теле.

То, что ее наряд не вписывается в нормы местного человеческого общества, Ырын уже догадалась. Не только потому, что Рик исходился слюной и не сводил глаз с ее ног и плеч, но и потому, как старательно отводит глаза Бабо. Бабо, кстати, был семейным, дома его ждала жена, как поняла Ырын. Причем единственная, хотя стабильный доход вроде позволял мужчине еще одну завести, и, видимо, все-таки любимая. Потому что разговоры о семье и о семейных отношениях в целом зачастую вгоняли чигиданца в печальное состояние.

Однако перекраивать свой гардероб из-за своих же рабов – или их морального спокойствия? – девушка не собиралась. Ведь новую ткань пока добудешь, сто раз перехочется обновок. Можно было, конечно, и самим прясть – один небольшой станок с челноками в племени был, уже сам по себе роскошь из-за толстых деревянных рам. Но пока нужные дикорастущие травы по округе соберешь, волокна переработаешь, потом долго сидеть, скрючившись у станка, выменяв его на время у хозяйки на что-то ценное... Никаких же сил и терпения не хватит!

А шить закрывающую со всех сторон одежду из шкур, более привычного в их клане материала, тоже не совсем удобно – короткую юбку еще ладно, но не штаны же и кофты с длинными рукавами! В такой меховой одежде совсем запечься можно в собственном соку.

Вот и остается добывать ткань либо в редких торговых обменах меж племенами, либо если братцы из набега принесут и подарят. После последнего похода они как раз ей подарили немного рыхлой ткани, но теперь еще и на рабов своих придется тратиться?! Вот уж точно нежеланные подарочки – одни растраты из-за рабов.

У мажорчика пока вполне был жив плотный камзол, да и рубаха вполне достойно выглядела, пусть и серой стала. А вот с Бабо пришлось поделиться тканью, его драная цветная рубаха совсем не годилась для ношения, пошла на лоскутки и ветошь. Поскольку Ырын в прошлой своей жизни шить не умела – зачем, если вокруг было полно магазинов и товаров на любой вкус? – да и голины к тонкому рукоделию не особо способны были, то пришлось вместо рубахи сообразить чигидинцу что-то наподобие пончо. Главное, чтобы тело было максимально закрыто от солнца, но рукава и всякие точные выкройки Ырын точно не смогла бы "изобрести".

Зато она сможет украсить накидку Бабо цветными узорами – кисти и природные краски есть, еще простенькой вышивкой – грубоватые нитки, которые она лично окрашивала, у нее были в запасе, как и немного разнотипных бусин. Чем и занималась пару дней после обеда, когда от солнца, стоящего в зените, они прятались под навесами. Тогда Ырын забирала накидку Бабо и рукодельничала, заодно учила новые слова, обсуждая с мужчиной на чигиданском языке темы рукоделия и торговли.

Самостоятельно понимать, а иногда скорее даже угадывать переводы звучащих слов было по-прежнему трудно, однако девушка в итоге доверилась своей интуиции и старалась просто "принимать" новые фразы, не сильно ковыряясь в них логикой. Разве что специально проговаривать приходилось раз за разом – после рычащего языка орков гораздо более мягкий чигиданский требовал переключения именно речевого аппарата, отчего язык девушки вскоре буквально заплетался. Что смешило не только окружающих их орчат, но и саму Ырын. Так что ее звонкий смех и более глухой гогот детворы то и дело раздавался под навесом.

Сидящий рядом Бабо, который костяной иглой прошивал куски кожи, готовя себе обувь, тоже улыбался. А вот Рик, терзающий свое шитье, почему-то психовал. То ли потому, что не понимал ни оркский, ни чигиданский, то есть почему они сейчас смеются, но тем не менее не пропускал их с Бабо занятия, то ли потому, что в его руках ладилось дело не так хорошо, как у чигиданца. Куски толстой кожи ему принесли орчата в обмен на рыбу, которую он им наловил "забавным" для них методом, и Ырын предложила мужчинам, чтобы они сами сделали себе обувь. Бабо был мастером на все руки – тут же взялся кроить, а Рик-белоручка вынужденно повторял за старшим товарищем, чтобы не остаться без обувки. И у него явно не получалось сейчас совладать с туповатой иглой.

Отшвырнув в сторону свое корявое творение, Рик что-то сказал. Бабо перевел. Вроде как парень хочет прямо сейчас тоже преподать урок своего языка.

– Валяй, – тихо буркнула Ырын на родном языке.

Парень, уже собравшийся что-то сказать, захлопнул рот, внимательно вгляделся в девушку, но она ничего больше не сказала, лишь махнула рукой приглашающе. Так что он продолжил. Стал рассказывать о своем Котроне, чигиданец переводил. В основном рассказ сводился к тому, насколько то королевство крутое. Ырын, запоминая и тщательно повторяя кучу новых слов, например, "король" – чигиданского правителя на языке Бабо она про себя перевела как "султан" – и прочие, продолжала улыбаться. Потому что в "крутом" Котроне все еще использовали мечи и луки при сражениях и ездили на лошадях, насколько она поняла, даже парового двигателя не изобрели. Может, и пороха у них тоже до сих пор нет.

Ее осторожных вопросов про "особые сложные штуки, созданные руками людей и помогающие жизни" – как еще спросить про технологии? – мужчины не поняли, но кое-как объяснили про "артефакты". Так для себя перевела Ырын длинные объяснения о каких-то прям волшебных штуках. Вернее, она подумала, что они были волшебными, раз здесь есть некая магия, хотя вполне возможно, что они на самом деле именно технические гаджеты? Например, в сказках ее мира было описание волшебного блюда с наливным яблочком, которые по запросу смотрящего всякие виды показывали. Однако если вспомнить те же компьютеры, которые при включении, то есть загрузке операционки тоже какие-то двигающиеся штучки показывают – то задумаешься, а не их ли аналоги описывали в древних сказках?

"Как же хочется быстрее попасть в человеческие земли и самой посмотреть, что здесь и как!" – вздыхала в итоге про себя девушка.

Однако она понимала, что кроме знания языка ей понадобятся еще... местные деньги! Или возможность их заработать. Потому что бартер, взаимозачет и отчасти общеклановый бюджет, к чему она привыкла за последние годы у орков, вероятно, только в степи было принято. Такая система сложилась здесь потому, что орки не любили арифметику, у них вообще были странные понятия о точных числах, а уж о сложных системах учета и тех же налогах они даже не думали. Зато на их теориях о многомерности мира можно запросто мозг сломать!

Так что Ырын сама уводила разговор с мужчинами на тему денег – в какой стране что принято, какие примерно цены, какие бывают доходы и расходы, в том числе налоги. Например, купцы, которые везут товар, сколько раз и кому обязаны платить подати? Бабо ей уже рассказывал мимоходом о плате при въезде в ворота чигиданских городов, а сейчас ее интересовали порядки в "крутом" котронском королевстве, и насколько отличаются меж собой страны-соседи. Пока Рик настроен болтать – вместо того, чтобы работать, как раз вытащит из него сведения.

Однако на очередном вопросе мажорчик запнулся и завис, уставившись на нее.

Бабо помог перевести ей последнюю фразу котронца, которая сводилась к вопросу, а откуда Ырын все это знает, то есть про смысл податей и прочее.

– Что тебя удивляет? – короткой фразой на орочьем, с простыми оборотами, как обычно говорят с детьми, спросила девушка у самого парня.

Пусть тоже тренируется с чужим языком.

Но мажорчик так выразительно оглядел простенькую, практически убогую обстановку под навесом – циновки из джута под ними, навес из камыша сверху, буквально первобытные инструменты из камней и костей в руках, затем покосился на полуобнаженных орчат, которые не только помогали им, но и активно подслушивали разговоры "забавных гын". И Ырын не выдержала, высказалась, смешивая известные ей слова из двух... нет, уже трех местных языков.

– Что? Думаешь, мы глупые? Потому что наша жизнь такая простая? Нет, она другая! Потому что голины... – она выучила это слово, которым здесь люди называли орков. – ...другие. Им не нужны удобства, поэтому они их не делают, а не потому, что глупы и не способны на большее. Они никогда не делают лишнего, но и нужное не упускают. Они очень умные, просто... по-иному. Я бы сказала, что они как...

Как сказать "монахи-буддисты"? Причем каждый с черным поясом... да по всему сразу, насколько они круты в боевых и выживальческих навыках. И как перевести "философия", "мировоззрение" или "вероисповедание" в широком понятии, а не просто "духи" Ырын тоже не знала. А ведь орки были любителями драк не из-за врожденной агрессивности, вовсе нет! С одной стороны, у них природой все физические данные – та же чудесная регенерация, сила, скорость и так далее были уже зачем-то заложены именно под воинское дело. А с другой – над всем их непростым образом жизни была своя глобальная философия! Но Ырын не будет пересказывать недоверчивым людям все орочьи легенды, которые успела узнать. Слишком сложно... может оказаться для разумения именно местных людей, у которых здесь чуть ли не средневековье, как она понимает. И кто знает, может, и инквизиция для особо выдающихся персон, опережающих свое время, здесь вместо цензуры есть? Это ей, на своем опыте прикоснувшейся к невероятному – переродившейся в другом теле в чужом мире, да еще с сохранением прежней памяти теперь как-то проще воспринимать потрясающие факты.

– Мне не хватит слов, чтобы объяснить, – в итоге выдала она внимательно слушающим мужчинам. – И времени до похода, к которому еще нужно успеть много чего сделать. Но голины неглупые!

Однако Рика, как оказалось, интересовало вовсе не голиновское общество, а именно она! Откуда она все это знает, то есть помнит? Уточнял, из какой она страны родом.

И что ему ответить?