Ырын, дочь вождя

Глава 7

Рикардо Леудомер

Эта голоногая девка несносна!

Для кого он столько рыбы наловил, извозился весь в глине и вонючей тине? Она должна была признать, что он и без нее справится! А она только посмеялась, нарычала опять чего-то внимающему Агиляму. И ушла!

Вот так просто развернулась, бросила на него свысока очередной насмешливый взгляд и ушла!

Даже то, что он владеет огненной магией, ненадолго завладело ее внимание.

Да кто она такая, чтобы так игнорировать его?!

Агилям уже переводил ее слова, сбивая и без того разбегающиеся мысли Рикардо. Что их хозяйка – да какая она к ракасам хозяйка! Не ему уж точно! – велела всю выловленную рыбу использовать. Либо самим съесть, либо отдать другим. Потому что если голины узнают, что рыба протухла, то запихают ее им... неважно куда. И пусть простит его эйр Леудомер за совет, но, может, действительно отдать рыбу юным голинам? Например, в обмен на соль?

Агилям еще что-то бубнил, а Рикардо непроизвольно глянул на голозадых темнокожих детенышей, что отирались рядом. В их черных, как ночь глазах, видны не только отблески его пламени, но и восхищение! Вот как дикарка должна была смотреть на него. И в целом... быть покладистее с ним.

– Пусть забирают, – буркнул в ответ Рикардо, который и с одной рыбиной уже достаточно намучился. – И ты возьми себе, Агилям.

Пока чигиданец переводил его слова скалящимся тупоносым детенышам, мужчина задумался.

Теперь ему придется вновь отложить побег – ждать, пока Агилям наберется сил? Не бросать же боевого товарища здесь одного, среди диких животных? К тому же чигиданец, чья страна протянулась на границе со степью, лучше разбирается в здешних землях, к тому же гораздо более опытный, пригодится в дороге. Кстати, именно он, Агилям, тогда отговаривал их, юнцов под командованием такого же молодого капитана, настолько сильно углубляться в земли голинов. Но они напали на свежий след банды, давно промышлявшей набегами, настолько дерзкими, что даже на котронские караваны нападали. Захотели отличиться.

Отличились.

Странно, что второй проводник, то есть старший из нескольких сопровождающих чигиданцев, не отговорил их тогда. Успокаивал, что в это время года в тех землях голинов не должно быть, и если по-быстрому... Их вроде и не было – в тех землях. Только увлеклись они тогда погоней, воочию завидев банду, слишком далеко зашли на чужую территорию. Потом был бой, и они почти все выложились. Только насладиться победой над бандитами не удалось – неожиданно подоспели голины, на которых сил уже не осталось.

Затем совсем короткий бой, по крайней мере, короткий в памяти самого Рикардо, которому вскоре так сильно досталось по голове, что он потерял сознание. Потом был изнуряющий перегон пленных – остатки их патрульного отряда вместе с несколькими выжившими бандитами, последние сразу сдались голинам, даже не стали сопротивляться. Затем они несколько дней шли пешком по бесконечной равнине, подгоняемые тычками и оплеухами темнокожих безжалостных нелюдей. Ту дорогу Рикардо помнил с трудом. Впрочем, и откуда у него брались силы переставлять ноги. Воды и еды в пути им практически не давали, а раненные почти все погибли еще в первые дни плена: кто сам обессиленный падал, кого лихорадка скосила.

Затем яма и продолжительный, на несколько ночей шумный праздник в лагере победителей – Рикардо на всю жизнь запомнит и как из них отбирали вначале самых крепких для пыток, и их жуткие крики потом. И как их породистых коней, стоявших целое состояние, эти уродливые дикари разрывали буквально руками, чтобы... сожрать! Просто сожрать, как обычных баранов. А им, бывшим владельцам скакунов, бросали потом в яму заветренные кости – все, что осталось от их прекрасных животных.

Потрясся головой, Рикардо прогнал прочь мрачные воспоминания. Все в прошлом, главное – он остался жив и еще поборется за свое будущее!

Жаль, что никто их с Агилямом не вернет на человеческие земли ради выкупа или пусть даже продажи на невольничьем рынке. Рано или поздно он, Леудомер, смог бы связаться с родней, как угодно передать весточку, чтобы его выкупили даже из рабства. Наверное, сослуживцы из патруля уже искали их пропавший отряд, но вряд ли дальше того места, где на них напали голины. Возможно, их всех уже посчитали мертвыми. Разве что у его семьи есть редкий артефакт, показывающий, кто из родни жив. То есть когда из части придет письмо отцу, в его смерть не поверят, но здесь, посреди нескончаемой степи, в самом сосредоточии орд злобных дикарей будут ли его искать? Так что до Чигидана или других человеческих земель ему нужно будет самому добираться.

– Агилям, когда ты будешь готов бежать? – вынырнув из мыслей, окликнул чигиданца Рикардо.

– Кхе, – поперхнулся тот рыбой – она получилось плохо прожаренной да еще и несоленая, совсем безвкусная. – Эйр Леудомер, впереди время сухого сезона, не лучший период...

– Значит, возьмем побольше воды с собой. Так когда?

– Хм, вы тоже не готовы, эйр Леудомер. Ваша спина обгорела под солнцем. Возможно, вам стоит тоже использовать мази, что...

– Мазать себя грязью, как эта девка? Ну уж нет! Разве я похож на свинью?!

– Это не грязь. Тот травяной состав на основе жира не только для защиты от солнца, но и от насекомых. Даже у нас в Чигидане не знают, что некоторые травы можно вот так использовать...

– Чтобы я потом вонял, как эти... животные? Лучше пусть меня покусают мухи! И, Агилям, это что... восхищение в твоем голосе этими дикарями?!

– Нет, эйр Леудомер, но разве вам самому неинтересно? Как можно упустить невероятную возможность жить прямо посреди голинов, практически свободными, познавая их язык и тайны...

– Агилям! Мне не нужно "практически свободными", тем более что это не так! Мы по злой насмешке богов рабы какой-то дикой бесстыжей девки, которая даже не прикрывает толком свое тело! Которая смеет насмехаться!... Мне нужна настоящая свобода! И только так!

В тот день Рикардо так ни о чем и не договорился с Агилямом. Чигиданцы в целом любят осторожничать, часто выискивают или выжидают более выгодные для себя ситуации. Поэтому их народ даже не воюет толком, оружие если и носят, то больше для статуса. И, находясь между голиновской Степью и человеческими странами, предпочитают и с одной, и с другой стороной поддерживать скорее торговые и посреднические отношения.

Только сам Рикардо не собирался ждать неизвестно чего неизвестно сколько времени. Что ж, он Агиляму предложил, но раз тот сам отказывается...

А еще Рикардо запоздало сообразил, что зря показал свои магические возможности, как бы его теперь в яму не посадили. Недаром же вечером к их девке приходил огромный голин, чей лысый череп был изрисован темными завитушками линий. Порычал о чем-то, глядя именно на них двоих, сидящих под навесом. Что говорила тому в ответ девчонка, непонятно, и Рикардо впервые пожалел, что не знает дикарского наречия.

Агилям по-тихому перевел лишь часть чужого разговора, что голины обеспокоены его огнем. Однако в яму его в итоге не увели, к столбу не привязали, так что Рикардо решил не тянуть с побегом, коль уж дикари такие глупые.

И сбежал той же ночью.

Прихватил пару бурдюков, лежащих около палатки, да один каменный ножик, если так можно назвать длинный скол неизвестного ему пластинчатого камня. Плохо, что сорвался так внезапно, запасы еды не успел подготовить, а брать заготовки непонятно чего из мешков девки не стал, побрезговал. Вдруг возьмет что-то не то в темноте и там окажутся засушенные черви? Вода была только в одном бурдюке, так что пришлось завернуть еще к реке и наполнить там второй.

А дальше – только простор степи.

Только свобода!

Эти дикари настолько глупые, что даже не выставляли дежурных вокруг своего стойбища! По крайней мере, осторожно выбирающийся по всем правилам воинской выучки Рикардо даже следов каких-либо патрулей не заметил, впрочем, не видел их и раньше, во время своих прогулок по окраине лагеря.

Вычислив по звездам нужное направление и отползая в траве на достаточно безопасное направление, Рикардо затем встал в полный рост и припустил быстрее. Нужно до жары и до того, как рассветет и его хватятся, пройти как можно больше. И он пройдет, плевать, что босиком. Сапоги, ремни и даже пуговицы с одежды дикари с них сдернули еще в первом племени.

А дальше пусть попробуют его найти! К тому же силы он поднабрал достаточно, и даже если будет погоня, теперь-то он успеет познакомить этих уродов со своим огнем!

***

Ракасово солнце изводило. Палило сверху, выжимая из него влагу и силы. Но чем больше Рикардо прикладывался к бурдюку, тем тяжелее становилось.

А затем в стороне, среди отвлекающе шелестящей травы вроде бы мелькнула одна из надоевших за последние дни макушек с пучком темных волос. Если взрослые голины были лысыми, то у их детенышей почему-то росли волосы на голове.

Но откуда здесь взялись бы те настырные мальчишки, которые изводили его все эти дни беспардонным любопытством? Нет, наверное, померещилось. От того пекла, что растекалось вокруг горячими волнами, отчего даже вдыхаемый воздух, казалось, обжигал, и не такое привидится. Рикардо уже пожалел, что не умеет плести из травы те странные шляпы с широчайшими полями, с которых бахромой свисали кончики трав, и которые надевала голоногая дикарка, если уходила куда-то в середине дня.

Однако вскоре такая же макушка мелькнула в высокой траве и с другой стороны. Мелькнула и сразу исчезла, будто и не было ничего.

Так привиделось или нет?

Но вскоре Рикардо стало беспокоить совсем иное!

У него скрутило живот! И если жутко ноющую спину, прикосновение тонкой ткани рубахи к коже которой еще можно было как-то терпеть, то позывы взбунтовавшегося живота нет!

Теперь то и дело приходилось тормозить из-за неотложных дел, и Рикардо дико злился. На себя, то есть на так не вовремя разболевшийся живот, на ослепляющее солнце, зависнув сверху и доводящее его пеклом. И так насмешливо наблюдающее со своего места за его беготней по степи. На бескрайнее поле, которое и не думало заканчиваться, но так же насмешливо шелестящее своими колючими травами снизу.

А затем, когда изводящее солнце наконец-то стало катиться к горизонту, и только было Рикардо думал вздохнуть облегченно, как рядом буквально из-под земли вырос лысый зеленокожий громила. Кто он и откуда взялся, мужчина даже не задумывался, сразу метнул в того сгустком огня. Однако эта здоровенная образина невероятно быстрой тенью метнулась к нему, а затем опять удар по голове.

И темнота.