Ырын, дочь вождя

Глава 5

Ырын

Радость-то какая!

Второй мужчина, наконец-то очнувшийся, знал немного фраз из оркского языка! Значит, ей будет проще учить местный человеческий язык, раз они хоть сколько-то смогли поговорить. Правда, мужчина был слаб и вскоре опять отключился, но главное – в принципе пошел на контакт.

Не то, что этот спесивый озабоченный задавака.

Ырын видела, как тот пленник, что помоложе, задирает свой породистый нос. Как игнорирует ее просьбы помощи с бытовыми делами. Но при этом чуть не облизывает ее взглядами, такими откровенно мужскими.

Черт, удружили ей с "подарками", слов нет! Культурных.

А как он заметно обиделся на свое сокращенное имя? Неужели ждал, что она будет каждый раз проговаривать его длинное имя? Ну ладно, она, может, и смогла бы иногда полным именем его называть, но другие-то нет! Он совсем глупый, не понимает разве, что у орков совершенно иная фонетика языка? В том числе из-за анатомических особенностей речевого аппарата?

Да, действительно глупый!

И да, забавно вышло при знакомстве. Она всего лишь сократила одно из более привычных ей имен до короткого "Рик" – даже вполне по земному вышло, аж ностальгией придавило. Только оркам мягкие звуки недоступны, получилось у них "рык", что на их языке означает "глупость, глупый, глупец, сглупить" – в зависимости от контекста. Язык орков, таких вроде простых на первый взгляд созданий, оказался на удивление попаданки сложным – уж точно многогранным, Ырын все еще продолжала познавать его тонкости. И это спустя четыре года жизни с ними!

Второе имя молодого мужчины так вообще "Леоудомер", тоже никак не сократить, чтобы узнаваемым осталось. "Лео" точно никто в племени не выговорит! Поэтому даже стараться не будут. А безымянным здесь ходить – себе дороже, новичок просто пока не знает местных обычаев. Ведь тогда им может помыкать любой член племени с именем, даже подростки! Так что лучше пусть он будет "Глупец" Рик, нежели что-то иное... И уж тем более чем "рык рдо", что означало совсем уж... "глупый член"!

Только почему он на нее обиделся, если у самого такое неудобное в понятии орков имя оказалось?

Не было у нее времени переживать о чувствах глупого пленника, который не желает учиться бытовым делам, что очень важно для выживания в степи. Вот уж действительно "глупец"!

Пора было убирать у второго мужчины днырыны, которые уже наверняка объели, то есть почистили помертвевшие ткани из раны, как и прочее лишнее. Ырын сама ужасно не любила такой метод "хирургического" лечения, применяемый даже самими орками редко, но так ведь и случай был крайним! Да еще в случае с беспамятным человеком именно ей пришлось взять на себя неприятное дело: проверять рану и убирать объевшихся личинок, в то время как орки-пациенты обычно сами смахивали этих "чистильщиков", как только их раны становились чище. Да, ужасный для впечатлительных натур метод лечения, но что поделать, зато действенный. Тем более, как поняла Ырын в свое время из наставлений Старшей Женщины, эти личинки еще какие-то полезные вещества вырабатывали. Уж насколько у орков была отличная регенерация, но при использовании днырыны выздоравливали еще быстрее. Поэтому она надеялась, что для людей тот метод так же хорошо сработает, иного все равно нет.

Так что Ырын не удивилась, когда молодого мажорчика – он явно из богатеньких неженок, судя по его замашкам, да и ткань его потрепанного сюртука качественная – стошнило при виде некрасивых днырын. Да, вид еще тот! А вот не надо было ей под руку заглядывать! Она тоже едва сдерживалась, а тут еще он со своей реакцией, чуть не ставшей цепной...

Вот и хорошо, что он сбежал и на глаза ей до самого вечера не показывался.

А вечером, к ее радости, очнулся второй мужчина и даже успел ей представиться.

Бабо Агилям.

Тоже еще то имечко! Но хотя бы первое созвучно с приличным орочьим словом, означающим примерно "старший родич, старший именно по возрасту в роду мужчина", так что пусть будет Бабо. Хотя мужчина за время их недолгого общения успел пару раз ее исправить, мол, Агилям. Но это имя тоже невозможно среди орков использовать. Во-первых, на гласные буквы начинаются "женские" слова и имена. Во-вторых, в этом слове опять полно мягких, не выговариваемых для орков звуков. Так что будет "Бабо" и точка! Пора уже быть построже со своими рабами.

На следующий день случилась еще одна радость: из степи, из любовного загула вернулся Тыырын, да еще принес четверть туши местной антилопы. Сунул, велел приготовить и уселся рядом в ожидании, поглядывая изредка в сторону пленников.

Мясо он ей и раньше приносил, причем чаще остальных, просто подкармливал, опекая таким образом. Но раз будет ждать готовки от нее, получается, опять не "женился"? Кто на этот раз не довел дело до общего "семейного" шатра? Он или его очередная подружка? И почему?

Как жаль, что взрослым в племени не положено проявлять любопытство! Сама Ырын была очень любопытна и не скрывала этого. Ей даже прощали, но только иногда подобное поведение, делая поблажку как слабой и маленькой – в размерах – человечке. Но за некоторые вопросы можно было вполне отхватить оплеух, так что лучше не лезть в чужие дела.

Хотя в случае с Тыырыном дела, можно сказать, были Ырын не чужими.

Ведь именно Ырын когда-то спасла Тыырына своим лечением – не смогла она равнодушно смотреть, как загибается от ран человек, вернувшийся из очередного похода, то есть, конечно, орк, а всем остальным почему-то плевать. Тем более это был один из тех, кто по велению вождя охранял ее от возможных неприятностей, мелькал часто поблизости, почти приятель, если можно так сказать. Тогда она еще не знала, что "в испытание других, насланное им духами" нельзя вмешиваться, взялась ухаживать за бессознательным телом. А другие в племени ее не остановили – тоже решили, что это ее "испытание". Или их двоих.

Потому что когда орк, уже стоящей одной ногой на пути к духам, очухался, то чуть сам не убил Ырын – посчитал, что она испортила ему испытание. Так что приходилось попаданке узнавать "религию" орков буквально в боевых условиях, удирая от разъяренного здоровяка. К счастью, он тогда был еще слаб и не быстрее человечки ковылял. А когда он очнулся в следующий раз, то Ырын к тому времени уже выяснила местные верования и громко объявила своему злому пациенту прямо в лицо, что раз она вмешалась в его лечение, значит, то была воля духов! И куда ему с этим спорить!

Потому что раз духи вообще привели человечку в их племя, то такова их задумка, то есть даже благодать. Чтобы маленькими руками гын иногда делать что-то особенное для своих гымн. Гымн – это такое самоназвание народа у орков. И раз руки гын в этот раз были использованы для лечения конкретно этого доблестного гымна, значит, духи его таким особым способом отметили, пусть радуется, а не возмущается. Если бы духи хотели, чтобы он сдох, то не дали бы вернуться ему в лагерь в принципе. Но раз вернулся, то будь любезен выжить, а она просто помогала... духам, не ему.

Собравшиеся тогда вокруг них соплеменники задумались, почесали лбы, посмотрели в ожидании окончательного слова на своего вождя, который эту беспокойную человечку им в племя и привел. Вождь подумал и тоже кивнул, подтверждая, что да, у духов на все свое видение, и раз слабая гын посмела влезть в ход событий, значит, неспроста.

В итоге было принято решение, что "доблестный" гымн свое испытание прошел и даже в честь этого ему дали новое имя – Тыырын, что означало примерно "сила, данная духами". Или возвращенная духами – то ли лично воину, то ли... например, возвращение сильного орка вновь в строй племени. Или... подтекстов и полусмыслов одних и тех же вроде бы фраз в языке орков могло быть много.

Вот с тех пор Тыырын и стал самым близким ей "братом", опекая и подкармливая человечку больше остальных. Раз уж они как-то связаны духами.

В принципе, в племени очень многие были меж собой кровными родственниками. Самые сильные, то есть привилегированные воины были как раз сыновьями вождя, детей которого в принципе было тут больше всего. Человечка же, приведенная в племя вождем еще детенышем – тогда она была подростком лет от силы четырнадцати или даже меньше – автоматически становилась дочерью вождя. Он же потом велел своим многочисленным сыновьям присматривать, то есть охранять человечку от возможных поползновений других самцов, когда та "вошла в пору размножения", то есть стала девушкой.

Тогда, кстати, не только сама Ырын озадачилась, в первую очередь вопросами гигиены в первобытных условиях. Уж как орки были шокированы! Ведь в их глазах она по-прежнему была маленьким слабым детенышем, но вдруг одновременно еще и самочкой, уже способной к зачатию! Причем женские дни случались у человечки гораздо чаще, нежели у орчанок, а нюх у орков очень чуткий. Вот и приходилось Ырын временами отселяться со своей палаткой, которую ей мигом организовали, в сторону от племени, а кто-нибудь из братьев, как и Дрын с Тыырыном, по очереди приглядывал за ней в качестве охраны.

Кстати, именно этот же чуткий нюх помогал оркам не смешивать родственную кровь при выборе пары.

Как поняла Ырын, племена орков были чаще всего именно собранием родственников разной степени, образованное вокруг самого сильного мужчины его же усилиями. Остальных в клан, тех же женщин для размножения, реже "свежую кровь" в виде мужчин для дочерей, не ушедших на сторону, добирали при набегах по соседям или при мирных "брачных" обменах молодежью, которые тоже случались в степи.

Кстати, любой подросший сын теоретически мог бросить вызов своему отцу, чтобы самому возглавить племя. Или уйти с частью соплеменников, чтобы основать собственный новый клан где-нибудь на других землях, если сможет их отвоевать. Если будет достаточно силен, чтобы "вбить" – порой буквально – столь "заманчивую" идею об отделении в головы других воинов. Ведь тогда придется "отжать" у своего племени часть добра, в качестве первоначального имущества. А члены племени, естественно, будут против такого "отпочкования", добровольно не отдадут – ни самих воинов, ни имущество для них.

В общем, орки всегда найдут повод подраться и проверить силу и воинское мастерство друг друга. Других развлечений здесь же нет. Да и философия их расы такова – что только сила и отвага может быть смыслом достойной жизни.

Сейчас огромный кусок подаренного мяса был разделан, детвора натаскала кизяка для костра и большой котел с треногой у Старшей Женщины на время взяли. Вода из реки принесена, в котле уже булькает готовящаяся похлебка. Остатки мяса Ырын с парой ыыны продолжали перерабатывать – часть в листьях они запекут потом в углях, часть высушат для похода. Тыырын в ожидании еды успел заснуть и теперь смачно храпел в стороне.

"Все-таки интересно, почему братец и на этот раз не завел себе постоянную пару?" – думала Ырын, пока ее руки сами привычно порхали над мясом.

Именно с Тыырыном она была теперь связана крепче всего, и любые изменения в его жизни затронут и ее. Если он заведет себе свою женщину, соберет с той общий шатер – то для нее, человечки, это означало, например, резкое уменьшение поставок мяса. Ведь мужчина будет носить добычу в первую очередь в свою семью. Как, например, Дрын – он все тащил вначале своим... двум женщинам и куче детишек, редко когда баловал Ырын гостинцами.

Но это еще ладно, переживет она без частого мяса, подстроится под изменившиеся условия в очередной раз.

А если... Тыырын захочет вообще уйти из племени?! По возрасту и силе он вполне способен... учудить что-то дерзкое.

Неужели он свой клан надумал собрать? Кстати, тогда ему как раз нужна своя женщина. Чего тянет?

В таком случае Ырын не знала, что бы она сделала – осталась здесь, где какая-никакая, но защита и пригляд от вождя, названного отца, или ушла в новый клан с Тыырыном? Хотя бы потому, что новая группа могла пойти ближе к человеческим землям в поисках своего места. Пусть призрачный, но шанс попасть к людям, хотя риски, конечно, тоже очень велики – ведь зарождающийся клан обычно невелик по численности, другие племена, на чьи земли он будет вынужден претендовать, вполне могут их самих перебить. То есть убивают обычно мужчин – если те не нужны для обновления крови или сами не захотят остаться пленниками, женщин победители точно оставляют себе. Но Ырын такой расклад категорически не подойдет.

Так что же ей делать? Отважиться спросить у братца, почему он все еще один и каковы его планы на ближайшее будущее? Нет, пожалуй, даже от него можно схлопотать за такие сложные вопросы, требующие сосредоточения. И уж точно не стоит его будить, пока еда не готова.

Чистя корешки для похлебки, Ырын непроизвольно глянула в сторону навеса, где были ее... мужчины?!

А ведь точно! Получается, что братцы притащили из похода "свежую кровь" – на этот раз человеческую! – именно для нее?! Мол, бери... и развлекайся в этом плане? Не как рабочие руки для своей слабой сестры, а… другие части тела?!

От таких мыслей аж скребок из рук выпал.

Черт!

Как она сразу об этом не подумала!

И нет, спасибо, она не хочет... то есть общения с людьми, ей, конечно, ужасно не хватало все эти годы, но не такое же!

Хотя новое тело, в которое ее переселило при попадании, уже подросло. Сколько ей сейчас лет? Семнадцать? Восемнадцать? Кто знает, документов при ней не было. Но тело точно молодо, достаточно "созрело" и порой изводит своими гормонами. Это в своем мире Ирине было за двадцать, можно сказать, уже "перебесилась", остепенилась... ну, почти. Здесь же она проходила пик гормональной бури заново, с новым телом.

Но... сожительствовать со своими рабами?!

Рожать детей самостоятельно в степи?!

Чтобы потом те выживали в окружении пофигистичных орков, не сдерживающих свои немалые силы при общении?

Нетушки! Не такое будущее она хочет!

Надо все же рано или поздно... конечно, лучше пораньше выдвинуться в сторону человеческих земель. Только вначале выучить местный человеческий язык. А потом... может, заодно и Тыырына с собой позвать, раз он все никак не женится? А что, некоторые молодые орки – наверное, самые отбитые на голову? – уходят в человеческие земли... наемничать! Там зарабатывают не столько боевой опыт, сколько "несметные богатства", с которыми потом возвращаются в родные земли. Ведь здесь новые медные котелки и хорошие металлические ножи – желанная и почти недоступная роскошь, а если еще и боевой топор удастся заполучить – именно кованый, а не каменный. О-о! Это же мечта любого орка!

Так что, да, решено!

Сейчас она быстренько выучит человеческий язык, а затем уговорит кого-нибудь из молодых орков-братцев, лучше, конечно, Тыырына сопроводить ее в земли людей. Не может же она всю свою жизнь, заново ей дарованную, провести среди орков! Они неплохие ребята, но лучше податься к своим однорасникам, ведь рано или поздно ей тоже нужно будет заводить семью, детей.

И то, что именно сейчас в племени оказались люди, у которых можно научиться языку... Да, точно, это духи подали ей знак! Или даже такой вот пинок, чтобы она уже, наконец, шевелилась.

Улыбаясь собственным мыслям, Ырын вновь стала чистить корешки для похлебки. Даже негромко подпевала на радостях. На родном языке, пока совсем его не забыла.

– Ещё одна ночь в степи пустой. Какой отстой! Постой, а можно я с тобой? Стой, можно я с тобой? По-о-остой!* – напевала под нос человечка, уже с трудом вспоминая слова песни, заменяя их своими.

Не обращала внимания, как прислушиваются к мелодичному, незнакомому им языку юные орчанки рядом.

Не видела, как смотрит на нее один из "свежей крови" из-под навеса.

Не знала, на самом ли деле духи обратили на нее внимание, управляют ее судьбой. Да и какая разница, если она сама будет строить свою жизнь в новом мире.

*отсылка к песнеApsenT - "Можно я с тобой" (простой текст, залипательный мотивчик и немного романтики))