Ырын, дочь вождя

Глава 22

Ырын

Ырын сидела неподалеку от вождя, который заговорил с Дрыном о текущих делах племени – кстати, еще один показатель, насколько орки не воспринимают людей как угрозу – и думала.

Теперь, когда Рика заберут, а у нее будут хоть какие-то средства, они с Бабо, который сейчас сидел за ее спиной, тоже могут спокойно уходить в человеческие земли.

Но тут ее рассеянные думки прервал осторожно подошедший и остановившийся на значительном расстоянии тот самый переводчик в ярком халате. То и дело кланяясь, что-то сбивчиво затарахтел, и Ырын не сразу поняла, что он просит продать ему Бабо.

Девушка опешила, но на самого Бабо обернулась. Вообще-то, она ранее уже разговаривала с ним на тему будущего, говорила, что в планах пойти с ним в Чигидан, где его отпустит.

– Ыгры, прошу, продайте меня этому человеку, – негромко сказал ей Бабо на голиновском языке.

С недавних пор он стал обращаться к ней голиновским словом "ыгры", что означало что-то вроде босса, начальника, главного в каком-то деле или временно собранном отряде. Этакий мини-вождь или его зам. Как раз после уроков чигиданского этикета, когда Ырын стала называть своего чигиданца джа Бабо или Агигям-чан, то есть уважительно по правилам его родины. С чем сам Бабо был несогласен, поскольку всерьез относился к своему текущему положению пленника и дотошно поправлял, что "хозяйке" не стоит так обращаться к нижестоящим.

– Зачем, Бабо? – вот и сейчас не понимала его логики девушка. И добавила еще тише: – Я говорила тебе, что отпущу потом и так, без выкупа. Зачем тебе быть рабом другого?

– Он мой брат, – так же тихо произнес Бабо. – Сын брата моего отца, но мы с ним даже ближе, чем братья одного отца. Всегда дружили и помогали друг другу. Я бы хотел поехать с ним...

– О! – опешила Ырын. – Что ж... Тогда отпускаю тебя прямо сейчас. Без выкупа. Твой брат доставит тебя домой?

Разнаряженный чигиданец в стороне не слышал их перешептываний, дергано переступал с ноги на ногу, дергая темные пальцы.

– Нет, ыгры, – качнул вдруг головой Бабо. – Вы мне жизнь спасли, на мне и так долг жизни, я вам очень обязан... Нельзя без выкупа. Я не согласен.

– Что ж, – вновь озадачилась Ырын, потирая пальцем лоб. – Ладно.

Повернулась к другому мужчине и громко сказала:

– Один нож и один конь. Хороший нож. Хороший конь.

– Да-да, – закивал радостно оживившийся покупатель. – Сейчас, сейчас, госпожа!

Причем "госпожа" выскочила у него на чигиданском. Махнул кому-то из других мужчин в халатах, в той стороне тоже засуетились.

"Вот же черт!"

Ырын вдруг так осточертела вся эта шумная возня с чужими людьми, грустные мысли начали атаковать ее. Вот сейчас и Бабо уйдет. И останется она опять одна...

Горечь подкатила к горлу.

– Этот нож сойдет, – указала она на чуть изогнутый небольшой кинжал в потертых простых ножнах, висящий на поясе поверх яркого халата чигиданца.

Чтобы меньше бегали в поисках "хорошего" ножа, а то достали суетой. Люди такие люди... суетливые и шумные. Все племя уже на уши поставили.

– Но это... – вдруг перестал радоваться покупатель.

Заметался его взгляд.

– Это наш семейный клинок, от деда нашего деда, – едва слышно пояснил за ее плечом Бабо. – Только старшим сыновьям в роду передается.

– Хочу этот! – заупрямилась Ырын.

– Да, госпожа, – быстро сдался покупатель и, завозившись, покорно снял ножны с пояса.

Ырын встала, подошла ближе и приняла из его чуть подрагивающих рук чужую семейную ценность.

– Конь какой? – может, и грубо прозвучало, но сейчас у нее тоже циклон внутри надвигается.

Ей указали на какого-то вьючного коня, заверяя, что он такой хороший...

– Хорошо, – прервала она последовавший поток восточных, вот точно на земной манер восточных словоизлияний и восхвалений, однако в исполнении на голиновском рыкающем наречии слушать такое скорее пытка. – Можете забирать Бабо. Бабо, ты теперь с этим гын.

Вот и все.

Теперь она одна.

Так внезапно.

Сколько думала о своем будущем, но такого быстрого развития событий даже не предполагала.

Пока чигиданцы здесь же обнимались и взволнованно о чем-то переговаривались на своем, где даже малую часть быстрых, наполовину проглоченных фраз она не понимала, Ырын думала.

О своем, о грустном.

Дождалась паузы в оживленной беседе мужчин и окликнула:

– Агилям-чан.

Оба мужчины синхронно повернулись. Ах да, раз они кузены и, кажется, именно по мужской линии, то у обоих одинаковая фамилия вроде бы.

– Джа Бабо, – поправилась она. – Ты был моим наставником, много полезного рассказал и показал. Мое уважение к тебе велико. Возьми на память обо мне этот нож, – протянула ему те самые ножны с их же семейной реликвией, которые до сих пор держала в руках. – И того коня. Они тебе нужны, чтобы удачно вернуться домой. К семье. Пусть духи всегда смотрят на тебя сверху.

Говорила она на голиновском языке, но правую руку к сердцу приложила и чуть склонила голову, что по-чигидански означало уважение. У второго чигиданца челюсть отвисла.

– Ох, ыгры! Ырын-чана! – всплеснул руками взволнованный Бабо.

Еще чуть-чуть и он прослезится. Но тогда Ырын тоже не сдержится.

Шагнув вперед и быстро сунув в руки кланяющегося Бабо кинжал, развернулась и ушла за шатер вождя.

Ей нужно перевести дух.

Побыть одной.

Хотя она и так одна.

Опять.

Здесь у нее нет семьи, к которой она могла бы уехать.

Вернее, ее семья уже здесь, клан Серых Жмырх, только вот... Она как свой среди чужих и чужой среди своих.

Что ж, поедет к людям потом одна.

Она справится.

Она же сильная.

Главное, не забывать об этом.

Солнце все ниже клонилось к горизонту. Изматывающая жара спадала, а голод проснулся. Сейчас бы к костру, пожарить рыбку с пряными травами, как частенько в последнее время они делали на ужин... Блин, еще ту рыбу теперь ей самой доставать из ловушек и кому-то скармливать. Потому что около ее палатки больше не будет ни Бабо, ни Рика... И огонь теперь самой разводить, опять мучиться с неудобным кресалом, привыкла, что в последние недели огнем их Рик обеспечивал.

Ырын протяжно вздохнула.

Однако долго предаваться меланхолии ей не дали. Вскоре прибежали ныры с заявлением, что ныдыр велел ей прекращать "думыс будын", и что гын уже собрали выкуп.

И ничего она не "страдает фигней"! Конечно, оркам не понять, у них-то меланхолий совсем не бывает. Природой не предусмотрено, прям аж завидно. Но поступить как они, когда у них плохое настроение – пойти и подраться, набить кому-нибудь физиономию, чтобы полегчало на душе, она тоже не может.

Потому что ей после драки не полегчает!

Потому что не все так просто!

Тем не менее пришлось возвращаться на площадь перед шатром, где ее уже ждали.

Надо быстрее заканчивать с этим шоу. Ырын лишь мазнула взглядом по новой кучке на покрывале. Пусть Рик проваливает в свой Котрон, как, в общем, она и хотела ранее. Что ж теперь переживать?

Но на нее все так выжидающе смотрели, что пришлось отвернуться, делая вид, что с интересом присела около новой порции выкупа, разложенной перед сидящими, будто буддийские статуи, орками. Такие же лысые, монументальные и безмолвные.

Итак, что здесь теперь? Какие-то золотые монеты разной толщины, гораздо больше серебряных, еще какие-то непонятные, большей частью монеты были настолько неновые, что даже рисунок на них вытерт. На монетах едва угадываются мужские физиономии и... черт! Она же не знает местную письменность! И даже цифры ей не знакомы! То есть числа на котронском и чигиданском она назвать сможет, но угадать на монетах нет!

Черт! Не подумала раньше...

Ну да ладно, как-нибудь справится.

Были здесь и украшения, например, несколько потемневших серебряных цепочек грубой выделки с подвешенными... амулетами? Или знаками веры? О богах и вере людей она тоже не успела поговорить со своими "преподавателями". Они столько всего еще не успели! Но теперь уже поздно...

Были кольца, массивные мужские перстни, а среди них затерялась пара простых серебряных ободков без камней и прочих украшательств. И хотя Ырын понимала, что здесь, в другом мире другие обычаи, но эти кольца так ей напомнили земные обручальные. Причем явно не эйровские, слишком простые.

Еще гаже стало на душе Ырын. Будто она какой-то жадный кредитор, злобный коллектор, вышибала при ломбарде... У простых людей по своей глупой прихоти забрала последнее... семейные кольца. Приедут мужики домой, где их любимые жены ждут, а колец нет... Нет, понятно, что наверняка все не так, миры-то разные, может, здесь вообще нет обручальных колец, об этом тоже не успела спросить у мужчин. У них, кстати, не было вообще никаких украшений. Но для нее, землянки-попаданки, такие кольца именно символ семьи, поэтому...

Ырын сдвинула эти два кольца в сторону, буркнув стоящему позади старшему котронцу, что ей это не нужно, не возьмет.

Еще здесь были разного типа ножи в ножнах: и большие, и маленькие, и прямые, и немного изогнутые. Она даже достала один клинок, тупо посмотрела на острую кромку лезвия и убрала обратно в ножны. Пара фляг металлических. Вот им она обрадовалась больше: гораздо удобнее будет, чем с меховыми бурдюками, можно будет на пояс вешать. Взяла одну, открутила крышку. Оттуда пахнуло чем-то явно спиртным.

Жаль, что фляга пуста, видать, прежний владелец сам недавно допил, не захотел делиться. А она сейчас не отказалась бы выпить чего покрепче.

Остальное даже не стала рассматривать.

Встала, кивнула ожидающим котронцам. Махнула рукой, мол, забирайте своего Рика, сделка завершена.

Понимала, что люди выложили ей далеко не все ценное, что у них есть, но она изначально не собиралась выворачивать им карманы до последней монеты или ловить на мухлеже. Она бы Рика и так отпустила, если бы люди не приперлись. Сейчас же она убедилась, что навела суету, заставила спесивых эйров понервничать, и хватит с нее.

Старший котронец облегченно выдохнул, перевел взгляд с нее на вождя и вроде как решил тоже откланяться. Начал что-то диктовать своему Агиляму в ярком халате. Бабо, кстати, уже не видно было.

Но чего-то еще не хватало самому Рику. Он шагнул вперед и окликнул ее. На голиновском:

– Ырын, поговорить...

– Я занята, – отмахнулась от него, отворачиваясь.

Не о чем ей с ним говорить. Пусть проваливает к своей жене... будущей, но которую он знает с детства. Небось уже и целовался с ней не раз, уж точно встречался, на балах танцевал, лишь культурно держась за ручки. А к ней – так сразу в палатку намыливался? Даже без конфетно-букетного ухаживания? Она, конечно, из племени "диких" орков, но не настолько же... доступна!

Раздался громкий шлепок, внезапный, как выстрел.

Вождь, прихлопнув себя по коленям, постановил громко, на всю площадь:

– Теперь праздник! Гын останутся гостями.

Эта новость стоящему рядом котронцу не понравилась, он нахмурился, попытался что-то возразить.

Но вождь, начиная вставать, не торопясь поднимаясь выше и выше во весь свой немалый рост, рыкнул, не принимая возражений:

– Праздник! Я так сказал.

Ырын такая новость тоже не обрадовала. Хотя сейчас уже стало быстро темнеть, тем не менее она надеялась, что до совсем уж темной ночи люди уберутся отсюда куда подальше. Видимо, люди также надеялись, теперь они озадаченно переглядывались. Кто-то опять осторожно потянулся к мечам.

Поэтому девушка не удержалась и решила их успокоить.

– Хороший выкуп – хороший повод для праздника. Праздник принято делить с тем, кто рядом. Даже если они чужие, – громко заявила она. – Таков порядок степи. Еда и радость для всех.

Агилям, который не Бабо, быстро перевел на котронский, также достаточно громко, чтобы прочие люди услышали.

Видя, что Рик всерьез настроен с ней пообщаться, Ырын быстро скользнула вперед, зовя Дрына. Сказала ему унести весь выкуп – покрывало вместе с котелками и золотом – в шатер вождя, уж оттуда никто не посмеет ничего взять, а сама зацепила несколько ныры и сбежала к озеру – доставать рыбу. Как раз отдаст улов мальчишкам, пусть передадут дежурным поварам, приготовят к ночному пиру.

Сама же, надеясь, что чужим гын не разрешат шастать по всему лагерю, осталась на берегу озера, скрытая за редкими кустами. Подтянула колени к груди, обхватила их руками и, наслаждаясь тишиной и наползающей от воды прохладой, невидящим взором уставилась вдаль.

Как ей теперь планировать свое будущее? Куда податься? Или пока сходит с мдыр на человеческий рынок, как и обещала, топоры и украшения купит, заодно осмотрится там... Может, и не нужны ей будут разные помогаторы, неужели сама не устроится? Если здесь средневековье, а она все-таки человек из более развитого... то есть технически развитого мира, то неужели не разберется? Да она к ЕГЭ без репетиторов сама подготовилась и неплохо сдала, между прочим, так что среди людей с мечами и конями уж точно как-нибудь сориентируется! Высшая математика не потребуется...

Подумаешь, не знает она местные цифры, валюты, курсы обмена, порядки только поверхностно, язык только начала учить... Почти ничего еще не знает! Ну и что, что здесь патриархат кругом, а она... вот же черт, попала в молодую красавицу!

Могло быть и хуже, но теперь у нее новая молодость, здоровье и даже есть золото. Хватит на дом или нет, неважно. Она же не собиралась сразу оседать в одном месте, наймет охрану, будет путешествовать по новому миру. С орками уже знакома, теперь с гномами надо познакомиться, на эльфов посмотреть, что тут еще интересного есть...

Раз попала в сказку, то нужно пользоваться всеми ее возможностями! Потом чего-нибудь "изобретет", может, запатентует и будет жить припеваючи на авторские отчисления... Если здесь уже придумали патентное право. А если нет, то вначале его само "изобретет".

Ырын протяжно вздохнула.

И замерла.

Почувствовала, что сзади кто-то приближается.

Но тут же облегченно выдохнула. Хотя она не слышала шагов, то есть как раз потому, что не слышала, это были свои.

Так и есть. В сгустившихся сумерках темной громадой появился вождь и бесшумно, плавно уселся на землю рядом.

Они посидели какое-то время молча, продолжая каждый думать о своем.

Хотя на горизонте еще оставались светлые следы быстро закатившегося солнца, на почерневшем сверху небе уже зажигались первые звезды. Орки считали, что через эти "ночные искры", как здесь называли звезды, за ними иногда следят духи. Как будто это такие "глазки" из их мест обитания в этот мир. Считалось, что духи больше наблюдают за своими наземными "детьми" именно по ночам: когда нутро засыпающих разумных обнажается, когда проще рассмотреть в них свершенные дела и задуманные мысли, то есть в саму суть заглянуть. И когда больше опасностей, больше хищных сущностей может подстерегать неосторожных. Ведь всякие неприятности чаще именно под темным покровом творятся, даже если это всего лишь охота очередного хищника.

– Почему не пришла на праздник? – неожиданно прервал затянувшееся молчание вождь.

Кстати, у него имени не было. То есть типовое наименование "вождь" само по себе столь круто, о столь многом говорит, что другие, предыдущие имена орку больше не нужны.

– Там гын. Такие, как ты, – добавил здоровенный орк.

– Поэтому не хочу, – ответила Ырын, поежившись от свежего дуновения ветерка. – Я не такая, как они.

Объяснять не будет. Она совсем не такая. По всем категориям. Она им чужачка, да вообще иномирянка! Переродившаяся в чужом теле. У них с теми людьми ничего общего! А еще она женщина, и на ней не так много тряпок, как на них, хотя как раз последнему мужики явно рады... Но оно ей надо?

– Да, ты сильнее их, – вдруг заявил ндыр. – И показала им это. Им не понравилось, – весело булькнул орк. – Но там есть сильные самцы...

Так, стоп! Это что такое?! Родительское "когда же внуки?" начинается?! Разве у орков те же проблемы? Ах да, у орков с этим как раз проблем нет: они завсегда готовы размножиться, при любом удобном случае. Это человечка Ырын среди них как белая ворона...

Девушка даже хмыкнула, когда мысль пришла ей в голову. Вот уж точно "белая ворона" – маленькая, часто каркающая, то есть болтающая и совсем другой масти, нежели соплеменники.

Ырын с сомнением покосилась на вождя, гадая теперь, неужели он специально задержал людей... ради смотрин для нее?! Да быть такого не может! Это же... не свадьба для нее?!

А еще интересно, кого там вождь назвал сильным самцом. Старший котронец – возможно. Хотя... он же старый! Кто еще? Другие варианты не впечатлили, вот совсем. Рик... интересно, его вождь отнес к сильным или нет?

Хотя ей это совершенно неинтересно! К тому же Рик занят.

– Они смотрят на тебя, как мужчины на желанную женщину. Это хорошо... – продолжал тем временем вождь, все так же глядя куда-то вперед, будто и не с ней разговаривал.

"Ничего хорошего!" – возмутилась про себя Ырын.

– Тебя это пугает. Это плохо.

"Конечно, пугает! Ведь там их... мужиков двадцать! Крупнее и сильнее меня. Э-э, почему плохо?".

– Ты сильная, но плохо показывать свой страх дын. Это слабость. Ты не такая.

"Ему легко говорить! С его габаритами и мощью у него самого дын... противников, даже гипотетических, во всей округе не найдется!".

– Ты должна уйти к гын, к своей расе, и создать семью. Но если ты боишься мужчин, боишься сейчас, ты не сможешь. Это очень плохо. Поэтому иди сейчас на праздник и пойми, что ты не боишься их, – велел вождь.

– Ты меня гонишь? – осознала вдруг девушка. – Хочешь, чтобы я ушла из племени?

– Не хочу. Но таков твой путь, – только сейчас к ней повернулись. – Он привел тебя в Степь издалека, но тянется дальше, гораздо дальше. Время пришло. Тебе пора.

И хотя в сгустившейся темноте уже толком не видно, тяжелый взгляд вождя Ырын кожей почувствовала.

– Я... – в горле перехватило спазмом. – Кхм, я не готова еще к этому пути...

– Готова! Именно сейчас, – перебили ее.

– Но я...

– Ты будешь не одна. Тыырын пойдет с тобой к людям и будет там охранять тебя. Ваши дороги давно переплелись, потому что ты вмешалась и сделала ему новый путь, когда прежний должен был прерваться. Поэтому теперь твой путь – путь для Тыырына. Он будет рядом, добавит тебе силы, когда ты будешь сомневаться в своей. А ты будешь направлять его, чтобы он больше не сбивался с пути.

Ничего себе, какую речь выдал вождь! На памяти Ырын это самая продолжительная из уст вождя... за все ее четыре года здесь.

А еще ощутила, как в груди разливается приятное тепло. Она не одна! И хотя вождь сейчас выпихивает ее из "родительского гнезда", как подросшего птенца, которому пора вставать на крыло, но он также "отщипывает" часть своей семьи ради нее! Выпихивает следом своего сына, чтобы тот подставлял ей свое крыло в случае необходимости.

– Тыырын согласится пойти и жить среди людей? – уточнила девушка.

– Пффырр, – раздалось в ответ.

Ах да, кто его будет спрашивать: коль вождь велит, то так и будет. Но она сама у братца потом спросит.

– Пойдете завтра. С гын, – почти сразу добавил вождь. – С Дыррын и с другими, но они потом вернутся. Вы останетесь там.

И не успела Ырын возмутиться, что так скоро... что она не готова... а как же вещи собрать... Да почему непременно завтра? И... можно без этих гын? Своей дорогой?

Но вождь продолжил командовать:

– Завтра. Сегодня ты идешь на праздник. Племя проводит вас, принесет дары духам. Готовься и приходи. Я так сказал.

Блин, вот теперь приказа ослушаться она не может.

Вождь бесшумно поднялся, теряясь своей массой где-то в окружающей темноте. И уже откуда-то сверху донеслось с едва уловимым бульканьем:

– Покажи этим гын еще раз, какая ты сильная. Пусть они боятся тебя.

После чего растворился в ночи.

Поежившись от еще одного свежего дуновения, Ырын задумалась.

А действительно, чего это она боится чужих людей? Сейчас она все еще под защитой племени, с которым надо гульнуть на прощание... Где там Дрын с его любимой жертвенной кровью? В последний раз нанесет она обережные знаки...

Стоп, а почему в последний? Никто не заставляет ее забывать свою жизнь среди орков. И она ее точно не забудет!

В общем, в очередной раз нарисует на телах уходящих – и себе тоже! – защитные письмена к духам, очередная бессонная ночь перед новым походом, еды от пуза, чтоб аж из ушей лезло, и...

Она покажет людям этого мира, что есть сильные женщины в их степях: которые и на дом золото у мужиков отожмут, и орка на бегу остановят... Хотя на бегу уже поздно, надо перехватывать раньше... тьфу, не о том она...

То есть гулять так гулять!

И пофиг, что там чужие гын будут.

Пусть они ее боятся!