Ырын, дочь вождя

Глава 23

Ырын

Вождь сказал готовиться и приходить.

Но как ей готовиться? Кроме как морально. Бедной попаданке собраться — только подпоясаться, как говорится. Однако идти к мужикам опять с голыми ногами, чтобы те слюной исходились, не хотелось.

Затем Ырын вспомнила про юбку, что в последнее время пыталась шить из длинных отрезов, таким образом готовясь к человеческим землям. Думала, что у нее еще много времени до ухода, поэтому юбка была только сметана около пояса, внизу полосы не успела меж собой скрепить. Что ж, теперь придется делать вид, что так и было запланировано.

Поскольку швея из Ырын так себе, а в степи не было резинок и прочего, то непрезентабельный верх юбки девушка планировала закрыть сверху широким кожаным поясом. Который ей делал Тыырын, а у него руки растут из правильного места, красивый пояс получился.

Быстро ополоснувшись, Ырын смыла темный солнцезащитный "крем", который ночью ей точно не нужен. Отросшие ниже плеч волосы, которые в засушливой степи из-за трудностей ухода становились настоящей роскошью, собрала в пучок сзади, скрепив костяными стержнями. Эти заточенные с одного конца костяные спицы очень полезны в быту: как шило, например, дырки на шкурах при шитье делать, или как оружие для самообороны, можно в кого-нибудь воткнуть, если будет нарываться. Очень актуальный аксессуар для вечера в окружении чужих гын. У слабой человечки нет когтей, как у орков, зато было много заточенных штучек на все случаи жизни.

Зато топик у нее новый, даже немного вышитый. Из-за гостей предпочла бы сейчас что-то закрывающее плечи и как можно больше декольте, но, увы, столько запасов ткани у нее не было.

Украшений у нее тоже не было, хотя где-то там теперь целая кучка драгметаллов лежит. Зато Ырын вспомнила о своей коллекции черепов мелких степных животных и гадов, которые ей таскали ради шутки детишки. Что ж, она из племени "диких" орков и не стыдится этого! А гордится. Поэтому похихикивая, собрала несколько выразительных черепушек на кожаные шнуры и вместо широкого браслета намотала на правую руку.

Косметики тоже нет, зато на празднике ее уже наверняка ждет Дрын с кровью. Чем не декоративная косметика? Чтобы окончательно добить... то есть напугать гын.

Однако чем ближе Ырын приближалась к центральной площади, где уже горели костры и гудела толпа, тем волнительнее было. Тем больше одолевали сомнения. Юбка-то вроде длинная, только при ходьбе та-акие разрезы со всех сторон приоткрываются, в которых видны ее ноги. Как бы гостям еще хуже не стало от ее "скромного", но, как оказалось, коварного наряда.

К счастью, ее встретили шныряющие везде детишки, загомонили, удивляясь ее длинной юбке, подергав, конечно, за ткань для проверки. Мол, действительно ли Ырын нацепила на себя зачем-то такую тряпку, неудобно же бегать будет. Привычно надавав им по рукам, вернее, тем, кому успела, все же орчата быстрее и ловчее, Ырын почти успокоилась.

И вышла к кострам с улыбкой на лице вместе со свитой из шумной верткой детворы.

Пока она шла к центральному костру, поближе к вождю, у других смолкали люди и, уставившись на нее, дружно сворачивали головы вслед. Не понимая, чего не так, орки тоже переставали жевать и напрягались, крутя головами.

М-да, может, не нужно было черепушки в качестве браслета надевать? Или у местных людей нет чувства юмора?

Подойдя к самому большому костру, Ырын остановилась, чтобы присмотреть себе место.

Здесь тоже все смолкли, стали оборачиваться.

Что не так? Длинная же юбка! А что не до пяток, так извините, ткань в степи дефицит, только до икр хватило. Или в этом мире еще и корсеты положено носить? Так ее широкий пояс почти что корсет, плотно обтягивает талию.

Девушка опять начала нервничать.

– Ох, Ырын-чан! О, госпожа! О, ...! – неподалеку от нее подскочили с земли оба Агиляма, теперь оба в ярких халатах, и, кланяясь, зазвали к себе, засыпая кучей каких-то незнакомых ей чигиданских слов.

У них даже подстилки и плоские подушечки оказались, на которые они со всем почтением усадили девушку. Ырын привычно села по-турецки, и ее голые коленки все-таки выглянули из широких полос ткани.

Черт!

Но продолжала делать вид, что так и надо.

Вождь на другом конце кострища сидел довольный. Рядом с ним еще более довольный Дрын призывно покачал в руке небольшой – в масштабах его ладони – пиалой.

– Говорливый, принеси кровь, – попросила Ырын.

Пока мальчишка бегал к Дрыну, девушка оглядела остальных, сидящих у костра. На противоположном от нее краю площадки, неподалеку от вождя, сидели эйры, все еще глядящие на нее, дальше солдаты, затем... Ырын вернулась взглядом назад. Рика она не сразу узнала: в белой рубахе с воротом на завязках, аккуратно причесанный, опять чисто выбритый – он совсем уж красавчик.

Но не надо на нее так смотреть. Пусть смотрит на свою невесту.

Ныры прибежал обратно с пиалой, которой Ырын махнула в сторону скалящегося Дрына, а затем привычно макнула в кровь палец и провела по своей нижней губе.

– Что она делает? – зашелестели в стороне вопросы на котронском от сидящих там солдат.

"Мейкап, блин, что еще" – мысленно хмыкнула девушка, уже доставая из поясных сумочек порошок, чтобы развести краску для ритуала.

Чигиданцы угощали ее человеческой едой, которую на голиновский праздник решили принести отдельно: у них были и сушеные фрукты – очень сладкие! – и даже хлеб! Вернее, что-то вроде сухарей, но из настоящей муки, а не грубые печеньки из перетертых диких зерен. Какая вкуснотища! С улыбкой представила, что в человеческих землях она сможет опять есть привычные ей блюда: хлеб – каждый день, яичницу – из свежих яиц, а не когда под скорлупой то и дело находится уже протухшее содержимое или даже полуразвитые птенцы, фрукты... Яблоки, гранаты, виноград, да что угодно, лишь бы росло на дереве! Корнеплодов она уже на три жизни вперед наелась. Молоко, сыр, масло... М-м, как же она скучала по всем этим таким вроде бы простым продуктам. А если у местных людей еще и мороженое найдется? О-о!

Пришел Тыырын с огромными кусками вареного и запеченного мяса в небольшом котелке и, согнав одним своим угрожающим видом несколько людей поблизости, уселся рядом с Ырын. Подсунул ей еду: разодрал на части мясо и выложил на подложенные ныры большие листы лопухов. Долго человечка приучала орков, что она ест только из "одноразовой посуды", а не прямо с земли или общего куска засаленной шкуры. Взрослым было пофиг, но ее ныры научились столовому этикету.

А совсем скоро у нее будет возможность без ограничений пользоваться самой настоящей посудой, человеческой! Керамической, деревянной, металлической... может, даже фарфоровые тарелки или чашки найдет! А еще вилки! У нее будут настоящие вилки и салфетки!

Да, скоро у нее начнется совсем другая жизнь, понимала девушка. И тем ценнее для нее были текущие моменты – последнего ее дня в племени. Пусть жизнь здесь была груба, проста... то есть как раз не простая, но она была, и Ырын о ней не жалеет.

Так, то отрезая куски от мяса привычным ей каменным ножом, то закусывая сухофруктами от чигиданцев, Ырын не торопясь подготовила краску, достала самодельные кисточки и дала знак братцу развернуться к ней для росписи.

Конечно, все ее действия сидящие неподалеку люди недоумевающе обсуждали меж собой, но Ырын их игнорировала. Ей хватало неспешных разговоров с Агилямами, которым успела шепнуть, что она с голинами тоже завтра отправится в человеческий город. С ними, людьми. Чигиданцы обрадовались и стали приглашать ее всенепременно остановиться в городе именно у них, описывая, как они будут рады госпоже. Ырын же радовалась тому, что в дороге еще успеет добраться у Бабо знаниями, жизненно необходимым ей в городе. Да хотя бы как цифры на монетах узнавать.

Узоры и завитки орочьих символов ложились один за другим на широченную грудь наклонившегося к ней Тыырына. Затем подошел Дрын, которому брат уступил место. Затем по очереди подходили к ней другие голины, собирающиеся завтра в путь. Света от костра хватало, куда-то сдвигаться Ырын не видела необходимости. А что котронцы не понимают происходящего и всё шушукаются в стороне, так то их проблемы.

Мдыр, что пойдут завтра с ними на "шопинг" в человеческие земли, быстро закончились, поэтому Ырын стала наводить новую порцию краски – на этот раз для себя. Из другого порошка, с более щадящим красителем, и без добавления крови, пусть уж простят ей эту вольность духи.

Когда же стала из узко свернутого конуса плотного листа наносить получившейся кашицей узор себе, начав с левого запястья, вплетая орочьи защитные иероглифы в земные узоры мехенди, вырисовывая на предплечье целый расписной "рукав", то услышала новый голос в стороне:

– Что ж она себе не на груди рисует, как этим... Я бы посмотрел на ее...

А нет, это уже знакомый голос пипидастра. Чего это он ближе к ней пересел? Даже не побоялся, что рядом с ней Тыырын? Так хотел посмотреть на ее... что? Сиськи? Надо запомнить то слово, наверняка она услышит его в свой адрес от людей еще не раз.

Последние куски мяса утянули у них из-под рук вездесущие детишки, поэтому Тыырын ушел за новой порцией еды. Негромко переговариваясь на орочьем с Агилямами, Ырын стала разрисовывать себе правую руку. За время жизни в племени, где не нужно писать или держать мышку, она стала настоящим амбидекстром. Ведь умелый орк должен уметь бить одинаково хорошо с любой руки. Даже если он всего лишь человечка от рождения.

Пипидастр за это время, пренебрежительно вещая что-то среди солдат, успел обогатить ее словарный запас еще несколькими словами, большей частью, кажется, похабного направления. Точного перевода она пока не знала, у Бабо при втором Агиляме не стала уточнять.

Но когда вернулся Тыырын и стал вновь подкладывать ей мясо, пипидастр совсем уж разошелся в своих высказываниях. Сочиняя, видимо, из своих буйных фантазий что-то вроде о ее половой жизни с голинами, со всеми подряд, и заканчивая тем, что вот он бы показал этой грязной девке как настоящий мужчина...

Все, ее терпение подходило к концу.

Агилямы сидели чуть дальше и болтали меж собой без остановки, и у них вряд ли был такой острый слух, какой Ырын натренировала в степи, так что грязные фантазии того урода в общем гуле празднования кроме нее слышали лишь несколько ближайших солдат. Да и те вроде не так уж поддерживали эйра, больше хмурились, но и заткнуть его не решались.

Зато Тыырын, хотя мало котронских слов слышал раньше, тоже стал о чем-то догадываться. Задрал верхнюю губу, оголяя клыки, засопел, косясь на пипидастра. А тот идиот еще больше стал распинаться, совсем придурок.

Братец уже даже чуть вперед наклонился, так что Ырын пришлось положить свою ладошку на его мощное предплечье и прошептать:

– Подожди, я сама стукну этого гын.

Тыырын оценивающе смерил их фигуры взглядом, на что девушка хмыкнула:

– Нет, я стукну его так, как у людей принято, словами. И поверь, по очень больному месту для мужчины.

Их перешептывания тот идиот подметил и пошел на новый круг гадостей.

Ырын вскинула голову и, глядя прямо в глаза пипидастру, громко сказала на котронском языке:

– Раздевайся.

– А-а? – опешили все люди в той стороне.

Уставились на нее, будто сомневаясь в услышанном. Чигиданцы с другой стороны от нее тоже смолкли.

– Да-да, ты, пипидастр, – громко повторила Ырын и махнула рукой. – Встань. Раздевайся.

– Ты говоришь по-котронски?! – взвился этот говнюк.

– А ты не понимаешь? Или твой голова совсем плохой?

– Ырын, что случилось? – громко окликнул ее с другой стороны кострища Рик.

Что, и на том конце "застолья" ее услышали? Что ж, чем больше зрителей, тем лучше. Если пипидастр хотел смутить ее, то ошибся, и сейчас она его же прием против него направит.

– Этот эйр говорит, что хотеть стать мой мужчина, – также громко произнесла она на котронском через всю площадку. – Но маленькое тело не видать с тряпками. И я не думать, что он мужчина.

– Что?! – аж покраснел от возмущения этот болтун. – Да как ты смеешь?! Ах ты...

Дальше много, эмоционально, но непонятно.

– Пиастр, ...! Я тебе сказал... ! ...! – Рик в адрес мужика тоже проорал набор непонятных конструкций.

Очень ругательно прозвучало, выразительно.

У самой Ырын запас ругательных слов на котронском закончился, поэтому она попросила Бабо переводить, и заговорила опять на смеси трех языков.

Что порядки ее племени таковы, что мужчина должен вначале показать себя женщине во всей красе. Во всей, отдельно подчеркнула она с ухмылочкой. Поэтому, мол, пусть этот тонкий телом гын снимет с себя все, выйдет к огню и покрутится. Может, тогда она заметит его стручок.

Бабо запнулся, конечно, в некоторых местах, но перевел. У солдат поблизости расползлись ухмылки на лицах. А те, кто подальше сидели, смолкли и стали прислушиваться.

– Да как ты смеешь, ..., грязная дикарка! – ругался пипидастр. Ырын мало что успевала понимать из его воплей, еще приходилось удерживать опять качнувшегося было Тыырына. – Ты...! ...!

– Пиастр, заткнись! – орал на него привставший Рик с другой стороны.

Бабо не переводил их перебранку. Ырын же подняла руку, призывая к тишине, и спокойно продолжила:

– Затем по свадебным традициям степи жених должен сразиться с братьями женщины, – и с усмешкой повела рукой вокруг. Кроме оскалившегося Тыырына поблизости были и другие орки. – Или с другими мужчинами, кто тоже претендует на эту женщину. Чтобы доказать, что у него есть не только стручок, но и то, что под ним. У тебя, пипидастр, там есть что-нибудь? Или только язык длинный? Как у женщины?

Запинающийся и покхекивающий Бабо что-то переводил. Солдаты в конце его речи откровенно заржали, уже не стесняясь злющего эйра, значит, перевел как надо. Орки, улавливающие только редкие голиновские слова в ее речи, не понимали и громко уточняли:

– Этот гын не мужчина? Разве? Пахнет как мужчина. У него нет рыдо? Воняет, будто есть...

Кто-то из подошедших еще чигиданцев перевел на котронский и их слова, так что смешки солдат волной разлетались дальше, пипидастр краснел все больше. Чем-то вроде грозил. Орал в том числе на Рика, уже двинувшегося в их сторону. О чем, Ырын совсем плохо понимала, но вроде обвинил в том, что из-за него они все здесь, вроде как в плохом месте среди плохого окружения. И что он, то есть Рикардо, должен сам затыкать грязную девку, которая... золото... все платили... что-то еще. Неуловимая чехарда иноземных слов.

Ырын решила дотошно поправить, опять перебивая:

– Нет, пипидастр, Рик мог уйти бесплатно, золото вы платили из-за твоего грязного рта. Чтобы твой вонючий язык остался при тебе. Все заплатили подать за твою глупость.

Не совсем так, но он ее тогда сильно взбесил. А сейчас еще больше.

– "Рик"?! Ах, "Рик"?! Рикардо, твоя... – последние его слова были тоже из разряда непереводимых, а затем поток оскорблений наконец-то прекратил сам Рик.

К тому времени он, уже тоже взбешенный, подошел ближе и на очередное выражение вскочившего пипидастра зарядил тому кулаком в лицо. А у пипидастра... огонь на ладонях вспыхнул?! Мужчины зло сцепились. И от них искры буквально летели!

Напряженный Тыырын рядом расслабился и одобряюще фыркнул.

Старший котронец, подошедший вслед за Риком, остался в стороне от разгоревшейся драки, не рвался никого разнимать, при этом смотрел на Ырын. Та пожала плечами, делая вид, будто сама не озадачена выходкой Рика.

– Праздник без драки не праздник, – сказала она, и Бабо перевел.

– Тоже порядок степи? – хмыкнул мужчина.

– Считайте, что Рик спас жизнь тому идиоту, – нахмурилась девушка, так и сидящая на своем месте, поэтому смотрела сейчас на собеседника, подходящего к ней ближе, снизу вверх. – Потому что в степи принято отвечать за свои слова. Этот пипидастр...

– Его имя Пиастр Леудомер. Эйр Леудомер.

"Блин! Он, что, брат Рика?! Пипец!"

– Нет, имя ему пипидастр, – тем не менее настояла она, вздернув подбородок. – Да, опять порядок степи: давать имена по действиям.

– Пыпы, гы-гы-гы, – загоготали рядом дети, сбежавшиеся отовсюду посмотреть на драку гын.

Это ж какое редчайшее событие, даже взрослые орки собрались, обступив схватившихся людей и радостно обсуждая детали. Драка тут же скрылась за массивными телами орков, но Ырын и не стремилась наблюдать за ней, даже с учетом летающих там магических искр или чего-то такого. Она на драку не рассчитывала, была уверена, что при братьях тот говорун не отважится на крайние меры. Потому что хвастуны часто трусливы. А если бы и решился, то у нее кроме костяных спиц в волосах еще кое-что с собой есть, справилась бы, язык или другую часть тела болтуну попортила бы.

Наверное. Не подумала, что он тоже может быть магом.

Но отважился Рик.

Вступился за нее. Опять.

Хотя теперь он сам по себе, не зависит никак от нее, мог и не вступаться.

– Так вот, этот пипидастр, – продолжила Ырын, и брови котронца выразительно дернулись. – Сказал очень много слов. Как мужчина должен подтвердить их делом. А раз на хорошем празднике драка с гостями обязательна, то есть дружеская... или как получится... То я бы не простила идиоту его плохие слова. И откупиться еще раз у вас золота больше нет, так? И он бы не выжил. Он или жалкие остатки его мужского достоинства. Так что радуйтесь, что гости сами подрались, не с хозяевами...

– О-о, я несомненно рад, – ответил мужчина, не скрывая сарказма. Уже почти нависал над ней. – Нас не представили. Позвольте назваться: ... Кеостер Беролд, и, надеюсь, степь оставит мне мое родное имя.

Новое непонятное слово с объяснениями Бабо Ырын поняла вроде как "офицер". То есть он действительно вояка. Главный в их отряде?

Наклонив голову, девушка рассматривала мужчину. Если вождь велел идти им вместе с людьми, то стоит как-то сразу договориться с ними?

– Мне раздеваться? – вдруг произнес мужчина, дернув уголками губ.

Бабо из-за внезапного приступа кашля запоздал с переводом, но эти слова Ырын и сама поняла, но не сразу осознала.

– Что?! – опешив, девушка уставилась на мужика.

Они здесь все озабоченные?!

– Я не знаю всех правил степи и порядков вашего племени, эйра Ырын, но вы на меня так странно смотрите... После вашей впечатляющей речи, подозреваю, что я тоже что-то не так сделал? – эти слова переводил второй Агилям, а то Бабо не мог от кашля отойти, спрятав лицо в ладонях.

А, нет, он просто... издевается?!

– Я всего лишь хотела предложить вам охрану! – рыкнула девушка на голиновском.

– Мне? – брови мужчины полезли куда-то на лоб.

– Черт! – это на родном языке у нее вырвалось.

– Духи, дайте мне терпения с этими глупыми гын! – выдохнула сквозь зубы на голиновском. И громче: – Нет! Вашему отряду!

Перевел Агилям только ее последнюю фразу.

– Вы не против, если я сяду рядом? – вежливо поинтересовался Беролд. – Боюсь, стоя я такие предложения от юной эйры могу не пережить. Или мое офицерское достоинство…

Мужчина осторожно уселся, оставляя за спиной орущую толпу огромных орков, которые окружили двух дерущихся где-то там людей из его, вообще-то, отряда.

– Пожалуйста, давайте попробуем еще раз, эйра Ырын, сначала. Повторите для глупого гын, что именно вы мне предлагаете?

Он точно издевается! Шутник чертов. И... упс! Он понимает голиновский язык?

Может, проще будет упросить у вождя поменять дату похода, чем с людьми как-то общаться?