Ырын, дочь вождя

Глава 13

Ырын

Надо же, уже почти месяц пролетел с тех пор, как ей подарили рабов! Не успела и оглянуться, как время пронеслось.

В голове много чего нового добавилось, очень много. Да что там, настоящий винегрет замесился с тех пор, как встретила местных людей. Узнала разное о ближайших человеческих странах, выучила прорву иностранных слов, которые беспорядочными кучами осели в голове, поняла, что здесь, похоже, царит патриархат, раз женщины магию почему-то не практикуют, и что есть эта самая магия.

Так много всего навалилось в последние дни! Так что небольшой ежемесячный отдых ей сейчас кстати будет. Посидит одна в своем шатре, выставленном за пределы лагеря... то есть одна, не считая компании вездесущих ыыны, отдохнет, наконец-то сошьет себе новые маечки. А то при мужчинах теперь даже мерки с себя не снимешь, не говоря уже о примерках. Ведь на пологе шатра замков нет, в любой момент кто угодно может нос сунуть – не ыыны, так этот Рик, который в последнее время стал прямо-таки навязчив.

А сегодня вообще устроил допрос! Куда да зачем она уходит. И с кем. Что за сцены ревности, будто он ей ревнивый муж?

Да, уходит она в свою "женскую ссылку" вместе с Тыырыном – а кто еще ей шесты для установки палатки в пересохшую землю вобьет? У нее сил не хватит. Но отчитываться мужчинам, что у нее начались "эти дни", поэтому ей нужно уйти на время из лагеря, чтобы окружающим оркам башню не сносило, она точно не будет!

После установки шатра обычно братец уходил проверять округу: свои соплеменники ее не беспокоили в "ссылке", знали, что за это можно люлей от самого ндыры получить, но запросто могли забрести чужаки на их землю. Молодые орки же дурные, то есть как и у людей – гормоны по башке и другим местам бьют, вот самцы и ходят везде в поисках приключений. Даже на чужие земли отваживаются забредать – поодиночке или небольшими группками в поисках ратных подвигов. Им же нужно повышать свой воинский рейтинг с каждым побежденным противником, чтобы перейти на следующий уровень в клановой иерархии.

Обычные же отряды соседей, которые шастают друг к другу за грабежом и трофеями, сейчас вряд ли появятся – сезон не тот, сейчас все мигрируют в менее засушливые районы. В такие периоды что-то вроде временного перемирья наступает, если только какой-то юный самец с дури нападет. Это их клан вынужденно задерживается, причем именно из-за нее, ее "женских дней", иначе Ырын уговорила бы вождя уже выходить – родник совсем мало воды дает, а дальше будет только хуже. Причем чистая вода для питья нужна не только ей, а теперь еще и ее рабам, но и младенцам. Ырын еще в прошлые годы настояла, чтобы бросающих материнскую грудь малышей поили исключительно чистой водой из родника, а не из реки. Не сразу удалось уговорить орков, зато с тех пор младенческая смертность в клане почти прекратилась. У орков, конечно, потрясающее здоровье, способны любую гадость переварить, но не такое крепкое у их младенцев.

Хотя сейчас таких крох было только двое на все племя. Ырын уже и раньше подмечала, что, вероятно, орчанки как-то могут сами выбирать время для зачатия, при этом в сексуальной жизни себя не ограничивают. По крайней мере, ко времени больших сезонных, то есть тяжелых переходов, которое примерно известно заранее всем, почти не бывает беременностей на последних стадиях и младенцев.

Так что сейчас Тыырын обойдет широкой дугой округу, проверит наличие чужих следов, свои метки оставит. А заодно на обратном пути занесет ей мясо или скорее передаст уже через мальчишек-ныры, не подходя близко. Поэтому нужно будет заранее послать девчонок-ыыны на сбор кизяка.

Обустроив в перенесенной палатке уютное лежбище, разложив захваченные вещи, убедившись, что не забыла питьевую воду, раздав всем увязавшимся за ней задания, Ырын ненадолго вытянулась на шкурах внутри, давая заслуженный отдых мышцам.

Навес, который у нее был вместо террасы при "доме", и под которым она раньше проводила дни, занимаясь делами, пришлось оставить мужчинам. Так что теперь она подняла полог с двух торцов палатки, чтобы ветерок хоть как-то продувал ее жилище, дающее единственную достаточную тень.

Когда вчера ныдыр, выслушав отчет о состоянии родника и втягивая воздух над ее макушкой, велел ей уходить, мол, пора, Ырын подумала – а брать ли во временную ссылку с собой мужчин? Они же люди, нюх у них не такой острый, как у орков, они бы даже не догадались... Просто оставлять их одних в лагере без присмотра на несколько дней было боязно. Орки, приняв, что это ее пленники, потеряли к ним интерес, даже детвора немного успокоилась. По крайней мере, не стремилась отщипнуть от обоих гын что-нибудь на сувениры. Но не вытворит ли что-либо за это время Рик?

"Если б только сбежал, то ладно, – уговаривала себя девушка, рассеянно глядя в выцветшее от жары небо и покусывая зубами сухую соломинку. – Догонять точно не стану. Главное, чтобы ничего не спалил, ноги соплеменникам не отдавил... за это ему точно голову проломят. Или ту же ногу выдернут. Вариантов, в чем мажорчик может сглупить без догляда, полно". Одна надежда на более спокойного и рассудительного Бабо.

Но в итоге решила не тащить за собой мужиков. Переживут как-нибудь сами несколько дней, пусть тоже учатся выживать, тем более она им уже многое показала и объяснила. А у нее здесь, в шатре изолированного санузла с горячей водой нет, как и одноразовых гигиенических средств. То есть по причине бытовых неудобств посторонние рядом ей будут только в тягость.

Итак, впереди у нее несколько дней отдыха. Только маечки надо себе сшить. И вышить тогда уже, все равно заняться больше нечем будет. Обувь запасную проверить и подлатать. Еще пара мешочков уже подсушенных корешков ждут, нужно будет перетереть в порошок – как раз перед походом нужны будут свежие ритуальные краски. Провести ревизию прочих порошков и запасов, в первую очередь лечебных. Дособирать, если вдруг...

Вот переделает все это и будет спать-отдыхать.

Разве что нужно еще утрясти в голове все слова, что успела выучить из двух новых языков, разложить по полочкам. А то все смешалось, даже странно, что Агилям как-то понимает ее корявую тарабарщину, в которой даже словечки ее родного языка то и дело проскакивают.

Ырын хихикнула, вспомнив, что "обогатила" орочий язык иномирными ругательствами. Например, "блин" у нее часто выскакивало, пришлось говорить любопытной детворе, что это волшебное человеческое слово, дающее терпение и силу. И теперь, когда у нее что-то не получалось, детишки, заглядывая ей в лицо, уже сами подсказывали: "Бын, да? Бын?". Очень уж им понравилось звучание исковерканного слова. Забавно то, что она уже пару раз и от взрослых орков слышала этот "бын", вот точно используемое в качестве ругательства.

Зато "черт" орки совсем никак не могли выговорить. Получившееся "дорт", или в их произношении иногда звучало как "дорыт" или "дыорт", было невпечатлительным. Кстати, как поняла Ырын из орочьей мифологии, в этом мире были свои "черти" – вроде бы даже не мифические, а вполне настоящая раса. К счастью, жили они где-то очень далеко, так что девушка надеялась никогда с ними не пересечься.

Зато словом "чорт" заинтересовался Бабо. Да, буквы "ч" не было в языке голинов, зато было полно в певучем чигиданском. Но там не было "щ", "ш" – Бабо даже не замечал разницы между этими звуками, а когда Ырын выдала прикола ради что-то вроде сочиненного налету "шепчущийся Сашка шастал с шушукающимися шиншилами и сусликами, сидящих в камышах", то смуглолицый мужчина заметно побледнел. Ырын не поняла, что не так, но после этого прекратила эксперименты и вообще лишний раз при мужчинах не говорила на своем языке.

За эти четыре дня Ырын успела не только переделать все запланированное и выспаться наперед, но и даже... соскучиться? Неожиданно тихо стало в ее шатре: ыыны хоть и говорят с ней иногда, но давно привычный и скупой на словарный запас орочий язык никак не перекроет ту обильную болтовню с головоломками, которая была у нее последний месяц. Дети доносили, что делают и как поживают ее пленники в лагере, что те ничего такого не сотворили, но Ырын вдруг отловила себя на мысли, что хочет быстрее их увидеть.

За что тут же себя отругала.

Понятно, что эти мужчины – просто единственные люди на сотни километров вокруг, но никак нельзя к ним привязываться!

Гордец и аристократ Рик вновь сбежит, как только они перейдут в районы севернее. "Скатертью ему дорога!" – цедила про себя Ырын, подумывая, что если он вдруг задержится на новом стойбище, то придется ему даже намекать на побег. Потому что мажорчик ее так раздражал своими выходками! И глупым флиртом, будто он один здесь, в Степи, ясное солнышко, хотя она четко дала ему понять, чтобы не тянул к ней руки. И другие части тела тем более.

Бабо... За эти дни он многому ее научил – не только языкам, но и некоторым бытовым приемам: вязать разные типы узлов, иначе обрабатывать кожу, кое-каким рецептам своей родины. Его помощь по адаптации в этом мире бесценна.

И Ырын вдруг допустила мысль, может, ей тоже уже пора отправляться к людям? Чего тянуть? Вот как только Рик провалит, то они с Бабо не торопясь пойдут следом? В тот же Чигидан? Правда, там женщине тоже одной нельзя быть, а чтобы она не попала в чей-нибудь гарем, то с помощью Бабо вначале правильно вольется в общество? Или лучше сразу присоединиться к какому-нибудь торговому каравану, уходящему в более "цивилизованные" страны? А затем даст мужчине вольную, пусть возвращается к любимой жене.

Впрочем, она до сих пор не считала мужчин своими рабами, но приходилось им "покровительствовать", чтобы другие орки не забрали их себе. Или не убили, ведь взрослые особи, тем более мужские, на иждивении в племени не нужны, а толку от "слабых" гын для невероятно сильных орков никакого. Все-таки удивительно, что вождь тогда ее подобрал и принял. Разве что посчитал ребенком, но опять же жалостливость у орков отсутствует как таковая.

Хотя, кажется, она уже опоздала с самовнушением, недовольно морщась, догадывалась Ырын. Она хочет быстрее вернуться в лагерь... из-за мужчин?! Конечно, только для того, чтобы продолжить изучение языков! Ведь чем быстрее и лучше выучит, тем проще ей потом будет в человеческих землях... Так уговаривала себя девушка, складывая шатер.

Однако ранним утром следующего дня, когда предрассветная серость только подумывала отступать под первыми робкими лучами солнца, девушка уже ругалась вслух, что кое-кого она была бы рада не видеть вообще. Навязчивый Рик обнаружился в камышах на берегу обмелевшей реки, где Ырын совершала омовение, прежде чем вернуться в лагерь.

– Пошел прочь! – орала ему девушка на трех языках, повернувшись спиной и прикрывая грудь ладонями, но уставившийся на нее парень не торопился слушаться.

Потому что он идиот! И до сих пор толком ни чигиданский, ни орочий не учил, лишь отдельные слова осилил запомнить. А третий язык, на котором ругалась Ырын, был ее родным, котронский она пока совсем мало знала. Иномирный язык котронец тем более не понимал. Даже когда девушка использовала "волшебные" матерные слова, которых даже нечисть вроде как должна бояться.

Тогда Ырын кликнула отирающихся где-то здесь ныры, слух у них чуткий, издалека услышат, велев мальчишкам прогнать глупого гына.

– Почему? – вместо того, чтобы броситься исполнять приказ, один из ныры вдруг решил уточнить.

Орки особой стыдливостью не страдали, так что вряд ли дети догадались, что она стесняется своего частичного обнажения. И они явно не понимали, почему Ырын орет на "своего" мужчину.

– Потому что я так сказала!

– Он тебя обидел? – задрал верхнюю губу мальчишка. – Сломать ему что-нибудь?

Но нижние клыки у него еще не росли, так что эта устрашающая мимика в детском исполнении скорее умиляла.

– Нет! Просто прогони подальше!

Да сколько можно обсуждать приказ! Пока она здесь, посреди остатков реки, чуть не по колено в иле стоит, прикрываясь руками! А гадский Рик еще и лыбится довольно!

– Почему? – опять ныры уточнял.

– Тот, Который Задает Слишком Много Вопросов, знаешь, какое имя я тебе дам, когда ты исполнишь мой приказ?! – злилась девушка.

– Какое? – загорелись черные глазки плосконосого мальчишки, который вширь был в два, нет уже три раза массивнее Ырын.

– Прогони этого глупого гын прочь и узнаешь!

Вообще-то, орки сами себе выбирают имена и могут менять их в течение жизни, хотя первые им, еще юным созданиям, чаще дают старшие соплеменники. Обычно подмечали особенность характера маленького орчонка или по какому-то событию, в котором он отметился, могли выбрать "называющее" слово. Но Ырын с этим тоже успела – несколько детишек в племени получили имена с ее легкой руки.

Потому что когда вокруг нее каждый день крутится толпа безымянных детей, то прозвища как-то сами появляются и прилипают к некоторым. А поскольку в племени считалось, что этой слабой человечке как-то покровительствуют сами духи, то и данные ею имена тоже считались "счастливыми". Получить имя из ее рук почти как же почетно, как от вождя. Но его нужно для этого очень сильно впечатлить, что не у всех получается, так что от Ырын получить имя проще. А "счастливыми" имена считались потому, что все те детки, кто получил имя от нее, еще до сих пор живы и в большие неприятности не попадали.

В итоге крупные и не по-человечески уже сильные мальчишки с радостью напинали ругающегося Рика и утащили в камыши, а Ырын смогла спокойно выбраться из реки и одеться.

– Разговорчивый, – окрестила девушка вернувшегося почемучку, заканчивая с нанесением защитного крема на тело, привычно обмазывая себя со всех сторон.

Вернее, такое слово было в ее мыслях, а на языке орков опять короткое слово, обозначающее много слов сразу, что по смыслу сводилось к обилию слов, произнесенных вслух. То есть "болтун", "много говорить", "общительный" именно в значении говорения и так далее.

Ныры оттопырил нижнюю губу и недовольно засопел. Но посмеивающаяся Ырын похлопала его по голове, где детские волосы, но уже по подростковому жесткие, еще не были сбриты, и заверила, что "говорящим" тоже неплохо быть. Вдруг когда-нибудь он дорастет до чести говорить с духами. Другие мальчишки вокруг восторженно заухали, а Разговорчивый расцвел и выпятил грудь.

Когда девушка подобрала вещи и вернулась в лагерь, то ее встретили настороженный взгляд Бабо и гневно зыркающий Рик со свежими гематомами на лице. А вот не надо было подглядывать! Или, думает, на него управы нет?

Швырнув вещи на землю, Ырын радостно выдала:

– Завтра все племя уходит в поход! Мы тоже. На север.