Запретный король

29 Сейлор

Я рассказала девчонкам, что произошло, и они просто уставились на меня — у каждой была своя реакция.

— Черт. Я же предупреждала Кинга, что ему надо поговорить с Хейсом, — покачала головой Руби.

— Подожди. Ты знала? — одновременно сказали мы с Деми и Пейтон.

— Подозревала. И говорила с ним завуалированно. Но, как мне казалось, я четко дала понять, что ему нужно поговорить с твоим братом.

— Он собирался. Хейс должен был вернуться вчера, но его задержали, и он появился посреди мальчишника. Кинг не хотел устраивать этот разговор на глазах у всех. Но Хейс нашел мое ожерелье у него на тумбочке и все понял. А дальше вы уже знаете. — Я грызла ноготь, чувствуя себя подавленно из-за того, что причинила боль брату, и не менее нервно — из-за того, что это значило для меня и Кинга. Он звучал совершенно разбитым по телефону, и я боялась, что он может винить меня во всем этом.

Я ведь настояла, чтобы мы держали все в секрете.

Он уважал мое решение, а теперь его лучший друг с ним не разговаривал.

— Я, если честно, тоже подозревала, — сказала Деми. — Но я и представить себе не могла, что все откроется вот так. Но, в конце концов, вы ведь влюблены. Хейс справится. Все, чего он на самом деле хочет — это чтобы вы оба были счастливы. — Она обняла меня за плечи.

— Подождите. А я вообще ничего не подозревала. То есть ты хочешь сказать, что все это время ты оседлывала Кинга Пирса, как дикого жеребца? — выдала Пейтон, и Деми с Руби тут же взорвались хохотом.

Я усмехнулась, но мне было не до смеха. Я и так усложнила ситуацию, а теперь только усугубила ее.

— Не совсем так. Все началось совсем недавно. Мы просто много времени проводили вместе, пробовали... ну, кое-что. — Я пожала плечами. — До недавнего времени секса не было вообще.

— Да ну? И как, он оправдал ожидания? — Пейтон присвистнула. — А они, скажу тебе, были охрененно высокими.

— Да, — прошептала я, и по щеке скатилась слеза.

Руби наклонилась вперед и сжала мои плечи:

— Только не смей плакать. Все будет хорошо. Ты влюбилась. Ты последовала за своим сердцем. Теперь просто нужно, чтобы Хейс понял, что это твой выбор. Ваш общий выбор.

— Простите. Это ведь твой девичник, а я пришла и испортила все этим мраком, — вытерла я щеки.

— В этом и суть ночевок, — заметила Пейтон. — Объедаться и делиться историями про секс. А если в конце есть слезы — значит, вечеринка удалась.

— Согласна, — засмеялась Деми. — И я рада, что мы рядом с тобой. Мы тебя любим, Сейлор. В этом и есть дружба.

— Она права. И я, если честно, уже была выжата до предела от всех этих ковбойских приколов. Хотелось настоящих событий. После того как этот чересчур маслянистый стриптизер попытался устроить мне приватный танец, на который я его не просила, я была готова сматываться. — Руби усмехнулась.

— Думаю, когда ты вытащила баллончик с перцовкой и пригрозила, он понял намек, — сказала Пейтон.

— Ну, он точно больше не пытался, верно? — Руби подняла бровь.

— Да бросьте! Этот чувак был как будто намазан маслом с ног до головы, но, скажу честно, весьма... габаритный. Когда он начал трясти своей задницей и этим, кхм, бананом, как сказала мама Деми — это был неплохой способ отвлечься на один вечер.

— Ты понимаешь, насколько ты невозможна? — сквозь смех сказала Деми и крепче прижала меня к себе.

Мы все вздрогнули от стука в дверь.

— Как думаете, это Гуапо?

— Кто, черт возьми, такой Гуапо?

— Масляный стриптизер.

— Если этот парень знает, где мы живем — он точно получит по полной. — Руби вскочила. — Сейчас посмотрю, кто там.

— Это может быть маньяк. Сейчас час ночи, — прошептала Деми и рванула на кухню. — Я возьму нож!

Мы все вскочили и сгрудились вместе, глядя, как Деми держит в руках... нож для масла.

— Ты что, собираешься его зарезать или предложить тост? — фыркнула Руби и заглянула в глазок. — Это всего лишь Ромео и Хейс.

У меня все внутри оборвалось при упоминании брата.

— Уф, я так рада, что никого не придется убивать, — Деми распахнула дверь и бросилась в объятия Ромео.

— А мне даже немного обидно. Я была готова включить режим девчонок из банды. И смерть от масляного ножа звучала бы весьма сочувственно, — Пейтон пожала плечами.

Мой взгляд встретился с глазами Хейса, и я сразу поняла — он все еще пьян.

— Этот упрямец отказывается ложиться спать. Думаю, ты догадываешься, зачем он пришел? — спросил Ромео, проходя внутрь вместе с ним.

— Да. Догадываюсь. — Я обняла брата, а потом отстранилась. — Пошли. Я налью тебе кофе, и мы поговорим.

— Как насчет того, чтобы ты пошла домой со мной? — обратился к Деми Ромео.

— Да, думаю, это хорошая идея, — кивнула Деми.

Они попрощались, и она поблагодарила нас раз десять за лучший вечер в жизни.

— Пошли, Пейт. Переночуешь со мной. Дадим им спокойно поговорить, — сказала Руби, ведя Пейтон по коридору. За ними закрылась дверь.

Я поставила чайник, достала обезболивающее и налила Хейсу стакан воды.

— Выпей это, — протянула я таблетки, и он молча взял их.

Я налила нам по чашке кофе — спать, судя по всему, уже никто не собирался — и села напротив него за кухонный стол.

— Слышала, у тебя была веселая ночь, — сказала я, заметив порез на его губе. Значит, драка была обоюдной.

— Тебе это рассказал твой парень? — процедил он с откровенным сарказмом, потянувшись к чашке.

— Да. Он полностью убит этой ситуацией.

— Ну, думаю, есть за что быть убитым.

— Ты ведь понимаешь, насколько это все абсурдно, да?

— Любой другой, Сей. Любой, блядь, другой. Он — мой лучший друг. Эти четверо — моя семья, понимаешь?

— Понимаю. Они и правда потрясающие парни. И я просто влюбилась в одного из них.

Он закрыл глаза и простонал:

— Влюбилась? Ты, блядь, его любишь? Он вообще не тот человек, Сейлор.

— Посмотри на меня, — прошипела я, дожидаясь, пока он откроет глаза. — Мы любим друг друга, Хейс. Уже давно.

Он сузил глаза:

— Он тебе сказал, что любит?

— Много раз.

— Объясни мне все. Заставь меня понять, почему я должен был узнать об этом вот так. Почему вы оба врали мне, черт знает сколько времени.

— С радостью, — ответила я, наполняя наши чашки кофе.

Я рассказала Хейсу о тех месяцах, когда жила у Пирсов. Как он каждую ночь спал рядом со мной, держал за руку, слушал, как я делилась мыслями о прошедшем дне и при этом ни разу не прикоснулся ко мне. Ни разу.

Я рассказала о нашей связи. Об одуванчиках. Объяснила, как все началось, и на мгновение замолчала, потому что знала — следующий момент будет ему неприятен.

— Он изо всех сил боролся с этим, Хейс. Он каждый день упоминал тебя. Постоянно переживал, что переступит черту. — Я взяла свою кружку, вспоминая, как сильно он пытался держаться подальше. — Он перестал с кем-то встречаться еще много месяцев назад, если ты не заметил. Ему было… сложно.

Он тяжело выдохнул:

— Да, я это помню. Он был уверен, что умирает от мощного приступа синих яиц. Но мне не нужны детали о том, как вы с этим справились.

— Когда он впервые поцеловал меня, его буквально разрывало от вины, Хейс. Он несколько раз пытался все прекратить.

— Но при этом ни разу не пришел ко мне. К своему лучшему другу. К брату, — покачал он головой.

— Тебе это не понравится, — я прочистила горло и посмотрела ему прямо в глаза. — Это я не хотела тебе говорить. Он настаивал. Он хотел поговорить с тобой. Но я поставила четкую границу, Хейс. Я не хотела вмешивать тебя или кого-то еще. Я была категорически против.

— Что? Почему?

— Потому что я взрослая женщина, Хейс. И я знаю, что ты до сих пор видишь во мне ребенка. Я не злюсь за это. Но я хотела разобраться в наших отношениях без давления, без угроз и конфликтов.

— У него никогда не было серьезных отношений, Сейлор.

— Прости, что разочаровываю, но у него уже несколько месяцев как есть отношения. Даже до того, как между нами что-то произошло — мы постоянно были вместе. Сначала это была дружба, но потом мы уже не могли сдерживаться. Я никогда не чувствовала ничего подобного. И он тоже боролся с этим. Он даже сделал татуировку с одуванчиком рядом с Живи или Умри, чтобы напоминать себе о черте, которую нельзя переступать.

— Черт. Почему он просто не поговорил со мной? — Он провел рукой по лицу. Голос уже не был пьяным, но в нем звучала усталость.

— Хмм… — протянула я, не скрывая сарказма. — Может, потому что ты угрожаешь ему с этим уже много лет?

— Я не знал, что все настолько серьезно. — Его взгляд встретился с моим, он потер подбородок, и я увидела, что он начал понимать.

— Это стало неожиданностью для нас обоих. И он… правда очень хорошо ко мне относится. — Я положила руку на грудь, туда, где билось сердце, и по щеке скатилась слеза. — Он так хотел поговорить с тобой, но я его умоляла не делать этого. И он поставил мои чувства выше своих. После тебя — он первый, кто сделал это.

— Кинг — один из лучших людей, которых я знаю. Я это не отрицаю. Я просто не хотел, чтобы он с тобой играл. Но, очевидно, это другое.

— Очевидно, — я закатила глаза. — Если бы ты просто доверял нам… возможно, до драки бы не дошло.

— Мне тяжело тебя отпускать, Сейлор, — его голос дрогнул. — Когда отец ушел, я помню, как ты часами плакала в своей комнате. Ты почти ничего не ела, просто лежала там, и я боялся, что ты угасаешь. Мама тогда отключилась от всего, и никто из нас не получал заботы. Я дал себе слово, что буду рядом, что ты будешь знать — о тебе заботятся. Я пытался, Сейлор. Пытался дать тебе жизнь, которую ты заслуживаешь.

Слезы лились так обильно, что я едва видела сквозь их пелену:

— Это не было твоей обязанностью, Хейс, но ты взял все на себя. И я за это бесконечно благодарна. — Я с трудом говорила сквозь рыдания. — Я все время борюсь с этим, понимаешь?

— С чем именно? — Он наклонился вперед и похлопал меня по руке — по-хейсовски. Без излишних эмоций, но чтобы показать — он рядом.

— С благодарностью тебе — за то, что ты лучший брат на свете, и с желанием быть достаточно смелой, чтобы принимать собственные решения без чувства вины. Думаю, я, возможно, влюбилась в Кинга раньше, чем поняла это. Но держать все в секрете, чтобы понять, что между нами, я сделала это не чтобы причинить тебе боль. Я сделала это для себя. И для него. Я знала, что он сомневается в себе, и если бы он пришел к тебе, а ты накинулся на него — он бы сбежал. Сбегать проще, Хейс. И не забывай, Кинг потерял родителей в раннем возрасте, у него свои шрамы и страхи, связанные с тем, чтобы любить по-настоящему.

— Ты уверена, что он настроен серьезно?

— На все сто. Он собирался поговорить с тобой вчера. Но ты не вернулся. Он хотел утром встретиться с тобой и все рассказать — по-мужски. Но потом ты сорвался, так ведь? — я приподняла бровь.

Уголки его губ дрогнули, и он указал на свою челюсть:

— Он знатно вмазал, между прочим.

— Я думала, он будет просто стоять и принимать все, что ты на него выльешь.

— Он и не успел ничего объяснить, прежде чем я ударил. А потом, как и следовало ожидать, я начал нести всякую херню, — он поморщился. — А он в ответ заорал, чтобы я не смел так говорить о его женщине.

Я рассмеялась. И он — тоже.

— Он хороший человек, Хейс. Ты сам это знаешь.

— Дело было не в этом. Я просто не хотел, чтобы он причинил тебе боль. И не буду врать — то, что вы скрывали все это, — это больно. Эти парни — моя семья, Сей. У нас никогда не было секретов. Так что в голове сразу промелькнула мысль, что он просто воспользовался тобой и вот почему все держалось в тайне.

— Он бы никогда так не поступил.

— Я знаю. Но в тот момент я просто не мог думать ясно. — Он зевнул.

— Пошли на диван. Я хочу рассказать тебе о наших новых брате и сестре, — рассмеялась я.

— Кинг сказал, что это была самая сумасшедшая история, которую он когда-либо слышал, — Хейс взял наши чашки и пошел в гостиную.

Мы устроились на диване и болтали до самого рассвета. О разочаровании, связанном с отцом, о том, как он никогда даже не попытался познакомить нас со своей новой семьей. О надежде, что, может быть, мама действительно хочет изменить свою жизнь к лучшему. Мы говорили о той ночи, которую так долго избегали. О ночи, которая изменила жизни нас обоих. Он стал более защищающим, а я — нашла связь с любовью всей своей жизни.

И мы знали, что все будет хорошо. Потому что у нас всегда были друг у друга.

А еще — семья, которую мы нашли сами. Не та, в которую родились, но не менее настоящая.

Эти друзья, ставшие родными.

Мы разговаривали до тех пор, пока глаза не начали слипаться, и, наконец, каждый устроился на своём конце углового дивана и погрузился в сон.